Поиски и находки

Давно мои боевые друзья настоятельно просили написать воспоминания, рассказать о славных партизанах-алексеевцах и их боевых делах.

В 1970 году в издательстве «Беларусь» вышла моя первая книга «Суровая юность». В ней я описал в основном только то, как сам воевал, будучи сначала разведчиком бригады «Алексея», а затем и ее партизаном. После выхода «Суровой юности» работу по воссозданию истории боевого пути нашей бригады имени А. Ф. Данукалова не прекратил, да и не мог прекратить из-за моих друзей и любознательных читателей. Продолжал поиски, находил ответы на многочисленные вопросы. Написал вторую книгу — «Мы — алексеевцы», изданную в 1975 году.

Десятки раз перевернул записки военных лет, не раз днями просиживал в архивах, кропотливо копался в запыленных бумагах, встречался с боевыми друзьями-алексеевцами: рядовыми бойцами, командирами и политработниками, написал сотни писем и получил на них более двух тысяч ответов. Многие вопросы стали проясняться. Найденные в архивах и присланные бывшими партизанами документы, рассказы очевидцев и участников событий и, наконец, попавшие в руки дневники бригады, получить которые помог наш добрый боевой друг Геннадий Пуков, помогли мне восстановить многие эпизоды боевой жизни алексеевцев.

Во время отпусков и в другое удобное время мне удалось побывать в деревнях и городах Витебской и Смоленской областей, в Москве, Армении, Грузии, в станице Ханской Краснодарского края и многих других местах, встретиться с боевыми друзьями, разыскать родственников погибших партизан-алексеевцев, найти документы и фотографии.

Не раз побывал в Ивановке, на Наумовом хуторе, в Борку, на хуторе Горелое Лядо. Много раз стоял возле дуба, где когда-то был партизанский «почтовый ящик». Ни разу этого места я не обходил и не объезжал, когда бывал на земле витебской. Этот дуб прирос к моему сердцу так же прочно, как он прирос своими корнями к земле. Кстати, на дубе установлена бронзовая мемориальная доска, отчеканенная умельцами Ольговской восьмилетней школы. На ней изображена фигура партизана и золотом сверкает надпись: «Лесная почта партизанской бригады «Алексея». 1942—1944 гг.». Дуб обнесли оградой. Лесник обхода комсомолец Александр Кобуров и мой односельчанин объездчик Иван Эрнестович Поге, как святыню, охраняют его.

Сохранилась и яма в бору, откуда мы с Колей Городецким в 1941 году унесли три ящика винтовок и одиннадцать ящиков патронов. Около ямы еще и сейчас валяются металлические детали и остатки противогазных коробок. Сохранились и два солдатских окопа возле большака, откуда мы испытывали ручной пулемет по немецкой автомашине. Через третий лесорубы проложили дорогу на лесосеку, и от окопа ничего не осталось.

2 июля 1967 года я был в городе Лиозно на встрече партизан-алексеевцев, посвященной празднованию 25-летия создания партизанской бригады имени А. Ф. Данукалова.

Эта встреча для меня была двойным праздником. В тот день исполнилось двадцать пять лет с памятного вечера, когда на Наумовом хуторе стоял я на колене перед комбригом Алексеем Федоровичем Данукаловым и принимал партизанскую присягу.

Трудно передать на бумаге чувства, охватившие тогда меня, как и всех других бывших партизан-алексеевцев, съехавшихся сюда из всех уголков страны. Сколько волнующих встреч, объятий, поцелуев было в этот день, сколько воспоминаний, радости за живых и печали за павших боевых друзей!

Когда на митинге мне предоставили слово, с трудом взошел на трибуну. К горлу подкатил какой-то комок и сдавил его так, что еле проговорил с десяток слов. Больше не мог. Вручил Лиозненскому району — родине прославленной партизанской бригады «Алексея» — щепотку земли Брестской крепости-героя и сошел с трибуны.

Здесь встретился со многими боевыми друзьями, в том числе и с Тихоном Михайловичем Шинкоренко.

Когда после выступления направился на свое место в президиуме, первым, кого увидел, был Тихон Михайлович. Он пробирался ближе к трибуне и показывал жестами, чтобы после окончания торжественной части я подошел к нему. Только успели закрыть митинг, как я кинулся со сцены и попал в объятия сразу двух человек — Тихона Михайловича Шинкоренко и Петра Михайловича Антипова, бывшего командира 1-го батальона нашей бригады.

Жена Антипова, Вера Петровна, тоже была партизанкой. Это она в блокаду в мае 1943 года вместе с двадцатью двумя ранеными партизанами осталась в лесу во временном госпитале. Вера Петровна тогда была ранена в обе ноги. Два месяца ползала она от землянки к землянке и перевязывала раны бойцам.

В Лиозно впервые после войны встретил комиссара бригады И. И. Старовойтова, командиров отрядов М. П. Ахмедчика, Г. Г. Огиенко, Н. Д. Семенова, Д. М. Коркина, П. А. Казакова, командиров рот А. П. Зайцева, А. Г. Малаховского, начальника штаба 17-го отряда В. М. Маршалкова, который при отправке меня за фронт отдал свою запасную пару белья и последние два сухаря, помощника командира 1-го батальона М. Г. Анощенко и многих других боевых друзей суровых лет Великой Отечественной войны.

Из Лиозно поехал в Витебск. Три дня с восхода солнца и до поздней ночи ходил по улицам и закоулкам. Раньше город знал настолько, что с завязанными глазами мог найти любой дом, а теперь он так изменился, отстроился, что трудно узнать. Прежде чем выйти в нужное место, надо хорошенько подумать.

Разыскиваю бывших подпольщиков, с которыми свела судьба в период войны. Ох как сложен этот поиск! Как трудно сейчас их разыскать! Тогда было проще. Я отлично знал город, знал адреса, явки, пароли. А сейчас ничего не знаю.

Первым нашел врача Черткова. Узнал, что он работает на санэпидстанции Витебского железнодорожного узла. Прихожу туда с младшим братом Григорием. Черткова нет. Говорят, ушел в город по делам. Ждем в полутемном коридоре. Наконец открывается наружная дверь, в просвете знакомая фигура.

— Здравствуйте, доктор Чертков,— протягивая руку взволнованно говорю я.

— Здравствуйте. Что вы хотите? — спрашивает он.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Пойдемте в кабинет.

Входим, садимся. Я смотрю на него, он на меня. Доктор почти не изменился. Те же мохнатые брови, чистые умные глаза. Только на голове уменьшилось волос, да и те поседели.

Ему трудно узнать во мне, сорокалетием мужчине, семнадцатилетнего подростка военных лет. Напоминаю ему о событиях в городской больнице в 1943 году, о наших переговорах, пароле, медикаментах, отправленных партизанам. Лицо его светлеет, озаряется улыбкой, из глаз катятся слезы, бегут по щекам и капают на стол.

Да. Сейчас он вспоминает. Но разве думал, что через столько лет снова придется встретиться! Жизнь у Черткова сложилась нелегко. Он был отличным хирургом, а в послевоенное время работал врачом-эпидемиологом железнодорожной санитарно-эпидемиологической станции. В этом, возможно, повинен и я. Не разыскал ведь его после войны, поверил рассказам, что Нестор Иванович расстрелян немцами.

Н. И. Чертков со своей группой не только снабжал партизан медикаментами и инструментами, но и спас жизнь многим партизанам, подпольщикам и воинам, попавшим после ранения в больницу. Так, среди спасенных им был тяжелораненый начальник штаба 29-го стрелкового корпуса 22-й армии полковник Павел Никонович Тищенко. Чертков перехитрил немцев. Снабдил Тищенко документами и переправил его к партизанам.

Кроме того, подпольная группа витебских медработников вылечила и отправила в партизаны попавших в плен летчика Александра Георгиевича Шатарашвили, рядовых и сержантов Алексея Николаевича Куклина, Михаила Михайловича Морозова, Виктора Сергеевича Монова и многих других советских воинов.

В подпольной группе Черткова работали многие. Врач Мария Брониславовна Мурашко. Я ее отлично помню. Женщина среднего роста, с глазами монгольского типа. Хирургическая сестра Екатерина Семеновна Караго — та самая старушка, которая жила во дворе больницы в клетушке, отгороженной от морга. Старшая сестра Нина Михайловна Будникова. Медсестра Мария Ивановна Касаткина. Военнопленный Николай Волочик, который лежал вместе со мной, а после выздоровления работал парикмахером при больнице.

У Нестора Ивановича сохранилась круглая печать, которую он тогда ставил на документы.

О Марии Брониславовне Мурашко следует рассказать подробнее.

В первые дни войны Мария Брониславовна проводила в армию мужа майора медицинской службы Василия Антоновича Мурашко. Сама осталась с двумя малолетними детьми: Вадимом и Элеонорой. Фронт быстро приближался к Витебску. Эвакуировались фабрики, заводы, учреждения. Эшелон за эшелоном отправлялся в тыл страны. Везли станки, оборудование, запасы сырья и продовольствия, ехали женщины и дети... Но все эвакуироваться, безусловно, не могли и не успели. Многие остались на оккупированной территории. Осталась здесь и Мурашко.

Как быть дальше? Что делать? Фашисты топчут нашу землю. Вокруг царит произвол и беззаконие. Мало того что немцы повсюду грабят, убивают, насилуют, так еще повыползали из своих нор различные уголовные элементы, убийцы, воры и предатели. На каждом шагу подстерегает опасность. Изменники шныряют во всех закоулках, выискивают коммунистов и активистов.

Мария Брониславовна целую неделю сидела дома с детьми, никуда не выходила. Но кончаются продукты. Чем кормить детей? Она решила пойти посоветоваться к своему однофамильцу, другу семьи, бывшему заведующему кафедрой судебной экспертизы мединститута Михаилу Леонтьевичу Мурашко. Он тоже не успел эвакуироваться, остался с семьей в Витебске. По пути Мария Брониславовна невольно услышала разговор двух немецких солдат, который до глубины души покоробил ее.

— Ты зачем, Ганс, ходишь по цветникам. Можно же обойти их,— обратился сухопарый немец ко второму, только что прошагавшему прямо через клумбу.

— Победителей не судят,— высокомерно отозвался тот.— Я солдат непобедимой армии фюрера. Мои кош достойны того, чтобы ходить по цветам, а не по булыжнику. Мы заставим этих русских свиней устилать цветами все дороги, где будет проходить солдат Гитлера.

«Боже мой, какие хамы! — подумала Мария Брониславовна.— Какое высокомерие у этого фашистского ублюдка». Она знала немецкий язык и отлично разговаривала. «Как бы вам самим не пришлось устилать наши дороги своими трупами»,— шепнула сама себе Мурашко.

Михаил Леонтьевич встретил ее у калитки.

— Вот хорошо, что ты пришла. А я уже не раз вспоминал о тебе. Хотел послать за тобой человека.

— А что такое? — взволнованно спросила Мария Брониславовна.

— Надо браться за работу. До каких пор будешь сидеть сложа руки? Я уже второй день работаю.

— Где вы работаете? — насторожилась Мурашко.

— Заведующим городским отделом здравоохранения.

— У немцев?!

— Да, у немцев. А что же делать? Другого выхода нет.

— Никогда бы не подумала, что вы, Михаил Леонтьевич, перейдете на службу к врагу.

— Ты не горячись, Марийка. Не шуми. Можно потише разговаривать. Зайдем в квартиру.

— Не пойду! — категорически заявила Мурашко, хотела повернуться и уйти.

— Нет, пойдешь! — схватил он за руку свою собеседницу и почти силой втолкнул во двор.

— Ты на меня не шипи, я не враг и не предатель,— начал он, как только захлопнулась дверь квартиры.— Рассуди хорошенько сама, без горячности. Что высидишь ты, если не пойдешь на работу? Думаю, что, работая, все-таки можно быстрее придумать, как помочь Родине, чем сидя на печи. Тем более мы же будем лечить не фашистов, а своих людей. Конечно, придется лечить и разных предателей и изменников Родины. Но мы же их и раньше лечили. Разница лишь в том, что тогда не знали, что они сволочи. Кроме того, наверное же, и жить как-то надо, детей кормить. Или у тебя там продовольственный склад под полом квартиры? Нужно идти работать, Мария Брониславовна, работать и бороться,— утвердительно, чуть ли не приказным тоном закончил он.

— Работать... Работать у фашистов!.. Боже мой! — схватилась за голову Мария Брониславовна.

— Обдумай все хорошенько и приходи ко мне через два-три дня,— подавая на прощанье руку, сказал Мурашко.

Вскоре Мария Брониславовна с направлением городского отдела здравоохранения пришла на улицу Лобазную в первую городскую больницу. Главврач Нестор Иванович Чертков определил ее дежурным врачом больницы.

Начался новый период труда и борьбы советских патриотов, полный опасностей и неожиданностей. Лечение раненых советских солдат и командиров, организация их побега, оформление документов, добыча гражданской одежды, сбор и отправка партизанам медикаментов с головой захватили Марию Брониславовну. Теперь она поняла, что прав был Михаил Леонтьевич Мурашко, заставляя ее идти на работу. Она гордилась, что нашла свое место в миллионном строю борцов против черных сил фашизма.

В ноябре 1943 года Мария Брониславовна при бомбежке города была тяжело ранена. 9 декабря она умерла от газовой гангрены.

После гибели Марии Брониславовны Нестор Иванович Чертков отправил ее детей Вадима и Элеонору в Борисов, к родственникам Мурашко.

Затем я встретился с Неонилой Емельяновной Олынанко — женой Петра Даниловича Богдановского. Она работала тогда медсестрой травматологического отделения Витебской областной больницы. Неонила Емельяновна рассказала, что ее муж родился в 1917 году, перед войной работал электромонтажником в Витебской дистанции связи. Во время войны по улице Замковой открыл часовую мастерскую и работал там мастером. В августе 1943 года немцы его арестовали прямо ка работе. Арестовали и Неонилу Емельяновну. Петра Даниловича расстреляли в ноябре 1943 года в Орше.

О подпольной работе мужа она ничего не знала и не подозревала. Друзей Петра она тоже не знала. О «Сапожнике» ничего не слышала. Правда, однажды муж принес ей новые сапоги и сказал, что их сшил какой-то знакомый сапожник.

Незадолго до ареста мужа к Богдановским заходил молодой человек. Петр Данилович долго шептался с ним, а после его ухода сказал, что это — друг. Потом, после ареста мужа, «друг» участвовал в аресте Неонилы Емельяновны. Это был немецкий лазутчик из группы «ловцов партизан». Он пробрался в подпольную группу Богдановского, и многие патриоты были арестованы. Как говорил «Дядя Жора» — «Второй»: «В механизм попал песок. Нам отрубили одно крыло». Значит, часть организации была раскрыта немецким провокатором и арестована фашистами в августе 1943 года.

Богдановский и члены его группы мужественно перенесли пытки, не выдали своих друзей. Ведь они знали «Сапожника», меня, группу Черткова. Но «Сапожник» тогда не был арестован. Он дождался меня, предупредил об опасности и перешел в надежное место, чтобы продолжать работу, как сказал «Дядя Жора».

Но кто такой «Сапожник»?

Я пытался разыскать в этом районе города хотя бы кого-нибудь, кто знал этого человека. Мне посоветовали обратиться к Поляровым, которые в то время жили по Ново-Островенской улице. Они как будто жили и в войну в этом районе. Нашел Екатерину Андреевну Полярову. Ей было тогда семьдесят два года.

Да, она помнит того сапожника. Он однажды даже помогал садить или окучивать картошку. Появился этот человек на Лучесе в начале оккупации и поселился в пустующем цыганском домике. Жил один, без семьи, сапожничал. Человек он был тихий, незаметный, ни с кем из соседей дружбы не водил. Появился и исчез незаметно, даже трудно сказать когда. Как его звали, не помнит, может, и не знала. Это же подтвердила и Ирина Константиновна Полярова. Она немного моложе Екатерины Андреевны, но тоже ничего больше не смогла добавить.

Долго ходил я за Полоцким рынком и один, и вместе с Николаем Владимировичем и Ниной Ивановной Дорофеенко. Хотелось что-нибудь узнать о «Дяде Жоре» — «Втором». Но все безрезультатно. Нам далее не удалось найти ни одного человека, который бы жил во время войны в этом районе.

Нина Ивановна Дорофеенко занимается изучением витебского подполья давно и, надо сказать, плодотворно. Она показала мне одну фотокарточку. На ней стоят два человека. Одного я сразу узнал. Это тот самый Иван Григорьевич, у которого я был в 1941 году по поручению «Мишки-парашютиста», чтобы передать привет от «племянника». Он стоит в гимнастерке, та же клиновидная бородка и интеллигентное лицо. А кто он на самом деле, трудно сказать. Второй на фотографии — бывший руководитель подпольной группы на торфопредприятии «Городнянский мох» Антон Никитич Козлов, арестованный и расстрелянный немцами в 1943 году.

В соавторстве с Н. И. Пахомовым и Н. В. Дорофеенко в 1969 году Нина Ивановна издала хорошую книгу «Витебское подполье». В 1974 году вышло ее второе издание.

Следует добавить, что Нина Ивановна Дорофеенко была партизанкой нашей бригады, потом в бою фашисты ее ранили. Партизаны отправили Нину за линию фронта через «Суралсские Борота».

После лиозненской встречи мне удалось разыскать многих партизан-алексеевцев и витебских подпольщиков. Они помогли вспомнить некоторые события военных лет. Помогла мне также и вторая встреча в Лиозно — в июле 1972 года, когда отмечали тридцатилетие создания бригады «Алексея».

Немало партизан-алексеевцев живет и работает в Витебске. Это — бывшие разведчицы Полина Лютенко и Фекла Рогачева, боец Владимир Гавриленко, медсестра Валентина Рылсикова, комиссар отряда «Моряк» Николай Шерстнев, бригадный поэт Дмитрий Махлаев, подрывник Феликс Крыжевич, пулеметчица Люба Глебко, юный партизан Иван Шебеко и пионер Борис Мироненко, бесстрашный командир роты разведки Михаил Григорьев и его боевая подруга Валентина Кравченко, руководитель Мошканской подпольной комсомольской организации Анатолий Нахаев, сосновский подпольщик Василий Яковлев. В Ольгове под Витебском живут сосновские подпольщицы Серафима Сапежко и Александра Александровна Шипуло, ее сын Игорь живет в Витебске, а Александр Фомич умер в 1974 году. В Сосновке живут Ирина Григорьевна Томашева, Аркадий Макеенко и Аркадий Голиков. На БелГРЭСе трудятся Аня Антоненко и ее муж бывший командир отряда Иван Казанцев. Первым секретарем Витебского обкома партии работает бывший помощник комиссара отряда «Моряк» по комсомолу Сергей Михайлович Шабашов, заместителем председателя облисполкома — помощник комиссара бригады по комсомолу Иосиф Владимирович Менжинский.

Директором Брестского областного Дома юных техников является Георгий Милошевский. Бесстрашная подрывница «Оксана» (Лидия Ивановна Шумская) из отряда «Моряк» долго работала председателем Брестского обкома профсоюза работников культуры; в 1976 году она умерла.

Много алексеевцев живет в Минске. Большинство из них работают или работали на тракторном заводе, в том числе Петр Михайлович и Вера Петровна Антиповы, Дмитрий Матвеевич Коркин, Алексей Николаевич Кудрявцев, Иван Александрович Блохин, Александр Иосифович и Григорий Иосифович Симаковы и многие другие. Иван Исакович Старовойтов, Василий Александрович Блохин, Павел Александрович Казаков, Николай Дмитриевич Семенов — пенсионеры. Бывший храбрый пулеметчик Дмитрий Иванович Барашкин стал известным в стране сталеваром, работал на Минском автозаводе. Ему присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда, он почетный гражданин города-героя Минска. А Геннадий Васильевич Пуков — начальник Минского областного управления внутренних дел. От комиссара партизанского отряда он дошел до генерала — комиссара милиции. В столице Белоруссии трудятся также Иван Павлович Мамонькин, Анатолий Гаврилович Захаренко, Захар Семенович Пименов.

Иван Александрович Белогуб является председателем Гомельского областного комитета народного контроля, жена его — наша партизанка Елена Лазаревна Смольская — учительница. Николай Алексеевич Горовой — майор, долго служил в милиции Гомеля, сейчас пенсионер, а мой добрый боевой друг побратим Петр Иванович Королев — полковник, был начальником музея Брестской крепости-героя, а сейчас начальник политотдела Гомельского облвоенкомата.

В Минске жила жена Алексея Федоровича Данукалова — Ольга Ивановна Симонова. Она была журналистом, работала в редакции газеты «Советская Белоруссия»; в 1976 году умерла. В конце 1942 года Ольга Ивановна пришла в тыл врага специальным корреспондентом газеты «Вiцебскi рабочы». Она воевала в бригаде до соединения с войсками Красной Армии. 27 апреля 1944 года в Великих Дольцах была очевидцем гибели комбрига. Она сохранила дневники Алексея Федоровича и многие документы бригады, вынесла их из блокады и бережно хранила у себя.

Ольга Ивановна успешно занималась литературной работой. После войны написала и опубликовала четыре книги для детей: «Мы будем жить», «Кухаренок», «Володькин друг» и «Комендант Михеевского леса». Она усиленно работала над книгой об алексеевцах, но коварная смерть не дала закончить этот труд. Уже после смерти Симоновой, в 1977 году, вышла ее повесть «Дорога к дому» о героической борьбе советских людей с оккупантами.

В Риге живут Вера Родионовна Мироненко и Михаил Петрович Ахмедчик, в Березе — Мария Федотовна Логинова.

Наш храбрый командир отряда «Смерть врагам» Михаил Максимович Клименков после войны был директором леспромхоза в Витебской области. Потом, после окончания в Гомеле курсов усовершенствования, его направили на работу в лесную промышленность Сибири. Сейчас он трудится в Братске.

Совершенно случайно разыскал бывшую витебскую подпольщицу, с которой встречался в 1943 году в поселке тарного комбината и на Гоголевской улице в Витебске, а затем в конце ноября в партизанской бригаде. Ока сопровождала меня при переходе в Ушачский район, помогала идти, несла мое оружие и вещмешок, а когда началась бомбежка, вытащила по болоту из-под огня фашистской авиации. Я не знал ее фамилии, имени и отчества. А разыскать эту женщину мне удалось вот как.

В январе 1967 года по телевидению шла передача, посвященная 50-летию Октября. Я вошел в комнату, когда диктор сказал, что женщина, которую видели на экране, награждена медалью «За отвагу». Взглянул на нее и почти закричал:

— Это она спасла мне жизнь в болотах!

Но никто — ни члены семьи, ни гости не запомнили ее фамилии и места работы.

Я сразу же написал письмо в телестудию республики. Кратко описал все, как было, и просил сообщить мне ее фамилию, имя, отчество и адрес. Письмо отправил. Но увы! Ответа не получил. Рад был, что она жива.

Наконец на республиканском совещании по строительству мы неожиданно встретились с ней в дверях Дворца спорта. Зовут ее Валентина Демьяновна Шелухо. Она живет в Минске и работает начальником отдела в Министерстве просвещения.

Нашлась и мать моего боевого друга Васи Ткаченкова. Анна Евдокимовна сейчас пенсионерка, живет в селе Пржевальское Демидовского района Смоленской области. Разыскал также отца и мать славного командира отряда «Мишки-моряка». Василий Наумович и Екатерина Митрофановна Наумовы живут в деревне Кошевичи Руднянского района Смоленской области.

В 1967 году встретил бывшего сосновского подпольщика, неуловимого партизанского разведчика Михаила Александровича Григорьева. В 1950 году его, корреспондента республиканской газеты «Сталинская молодежь», направили на учебу в Центральную комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ. Он не только успешно окончил ЦКШ, но и одновременно заочное отделение философского факультета Московского ордена Ленина государственного университета имени М. В. Ломоносова. И все это за два года. Михаил Александрович работал корреспондентом «Комсомольской правды» в Средней Азии, а сейчас — собкор «Сельской газеты» по Витебской области. Жена его, наша славная партизанка Валентина Ивановна Григорьева, работает в Витебске учительницей средней школы № 31.

Съездил и в Осинторф. Пытался разыскать старого слесаря. Пока найти не удалось. Многие старожилы одиннадцатого поселка считают, что это был Козлов, по национальности литовец. До войны в течение долгого времени был слесарем по ремонту оборудования. При немцах тоже работал, затем куда-то уехал.

А что же сталось с начальником штаба бригады Федором Ивановичем Плоскуновым, который 25 апреля 1944 года в бессознательном состоянии после тяжелой контузии попал к фашистам в плен? Ведь немцы так трубили, что он добровольно перешел на их сторону и собирается верой и правдой служить фашистам. Партизанские позиции засыпались фашистскими листовками с портретом Плоскунова и обращением к партизанам последовать его примеру. Немецкие автомашины с громкоговорителями подъезжали близко к линии обороны бригады, и из них сыпались призывы быть благоразумными и сдаться в плен, как Плоскунов, который понял бессмысленность сопротивления.

Враг был коварен, подл и жесток. Он не гнушался никакими подлейшими приемами, подделками и фальсификациями.

Как недавно удалось установить по документам, рассказам очевидцев и письмам бывших руководителей Минского партизанского соединения — комбрига Федора Кирилловича Юрченко (Ветрова) и комиссара Василия Михайловича Бочарова, попавших в плен к фашистам в 1944 году и оказавшихся в застенках вместе с Федором Ивановичем Плоскуновым, враг оклеветал нашего начальника штаба. Вместе с этими товарищами ему пришлось пронести страшную ношу фашистских издевательств — от минского СД до концлагеря «Пелиц», быть участником подполья. Плоскунов не раз рассказывал им подробности пленения, об издевательствах над ним, о попытках фашистов склонить его к измене Родине.

Когда Федор Иванович после контузии пришел в себя, он никак не мог поверить своим глазам, что вокруг него фашисты. Посчитал это кошмарным сном и старался разбудить себя. Но это была явь, жестокая и беспощадная...

— Это не сон. Вы находитесь в Лепеле в руках командования доблестных войск фюрера,— переводил плюгавенький человек слова самодовольного эсэсовского офицера, который уселся на стол, поставил лакированный сапог на табуретку и оперся рукой на деревянную трость.— Мы люди гуманные, хотим сохранить вам жизнь. Вы так много воевали.

— Какова цена вашему гуманизму и моей жизни? — резко спросил Плоскунов.

— Не надо грубить, большевик. Это делу не поможет, а помешает,— с ехидцей говорил фашист.— Не забывайте, что вы в наших руках, а не наоборот.

— Только в этом ваше преимущество. Так говорите, чем я должен уплатить за жизнь? — четко выговаривая каждое слово, спросил Плоскунов.

— Недорого. Подпишите воззвание к партизанам, выступите по радио. И больше ничего. Мы сохраним вам жизнь. Хотите — предоставим работу.

— Я согласен подписать воззвание к партизанам и выступить по радио, если там будет призыв бить вас беспощадно...

— Нет, большевик! Подпишете вот такое обращение,— с ухмылкой проговорил фашист и положил на стол перед Федором Ивановичем сфабрикованную от его имени листовку с портретом и призывом к партизанам последовать примеру, переходить на сторону немцев.

От неожиданности у Плоскунова аж глаза перекосило. Он быстро пробежал текст фальшивки. Не успел еще дочитать листовку до конца, как офицер включил запись будто бы его выступления по фашистскому радио. Понеслась сплошная клевета...

— Подлецы! — как стон из глубины души вырвалось у Федора Ивановича.

— Вам терять нечего, господин Плоскунов. Эти листовки уже имеются у всех партизан, наверное, отправлены и в Москву,— хладнокровно и цинично говорил эсэсовец.— Там вы уже изменник Родины...

— Неправда, я им никогда не был и не стану...

Удар в лицо прервал начальника штаба. Он упал

на пол.

Долго еще фашисты пытались склонить на свою сторону Федора Ивановича Плоскунова, не гнушались никакими методами: уговоры и угрозы, пряник и палка, шантаж и провокации. Ничто не помогло.

Увезли в застенки минского СД. И там ничего не вышло. На руке выкололи номер 55444 и отправили по этапу в Вильнюс, потом в Кенигсберг, а дальше — концлагерь «Штутгоф», потом «Пелиц». В застенках минского СД Плоскунов оказался вместе с бывшим комбригом Федором Кирилловичем Юрченко, комиссаром отряда Василием Михайловичем Бочаровым, помощником комиссара отряда по комсомолу Николаем Рындиным и другими. Вместе переносили все тяготы, лишения и издевательства в фашистских застенках, принимали активное участие в движении Сопротивления, боролись против врага.

В марте 1945 года Плоскунова и Рындина отделили от друзей и увезли в концлагерь «Берген-Безель». Не довелось Федору Ивановичу дожить до славной Победы над фашистской Германией.

В книге «Советские люди в европейском Сопротивлении», утвержденной к печати Институтом военной истории Министерства обороны СССР и выпущенной издательством «Наука» в 1970 году, на странице 310 ее автор Михаил Иванович Семиряго рассказывает: «Один из очагов Сопротивления находился в филиале «Штутгофа» — «Пелице». Особенно активным здесь был Г. И. Солодий, которого узники звали «Майор», или «Дядя Гриша». Еще по прибытии в «Штутгоф» он начал формировать пятерки для подготовки восстания. Его ближайшими помощниками были Алексей Григорьевич Стрелец, Федор Плоскунов, Федор Кириллович Юрченко, Василий Михайлович Бочаров и другие партизанские командиры и политработники, взятые в плен во время крупной акции гитлеровских карателей против партизан в Белоруссии летом 1944 года».

Жена Плоскунова — Ольга Михайловна, сыновья Анатолий и Алексей и дочь Тамара живут и работают в Витебске.

«Федор Иванович Плоскунов, несмотря на слабое здоровье, был участником подполья в лагере, являл пример честности, мужества, тесных товарищеских взаимоотношений, интернациональной дружбы. Все зверства, унижения и физическая расправа не сломили волю коммуниста. Можешь гордиться своим отцом, его светлым именем...» — пишет сыну Ф. И. Плоскунова Анатолию из Воркуты Василий Михайлович Бочаров.

В начале 1972 года богородская городская газета «Ленинская правда» опубликовала мой очерк «В Богородском госпитале» и фотокарточку пионеров, бывших шефов госпиталя, которую подарили они мне в 1944 году. Через несколько дней совет пионерской дружины имени Героя Советского Союза А. Ф. Данукалова из богородской средней школы № 2 сообщил мне, что юные следопыты разыскали одного из бывших шефов госпиталя Владимира Алексеевича Санкина. А вскоре и сам Санкин прислал письмо. Сейчас Владимир Алексеевич — инвалид труда, работает инструктором стрелкового тира Богородского городского комитета ДОСААФ, занимается патриотическим воспитанием молодежи, учит меткой стрельбе. Нашелся и мой юный богородский друг давно минувших лет Коля Столяренко. Сейчас он подполковник. Николай Георгиевич Столяренко служит в рядах Советских Вооруженных Сил. В конце мая 1973 года он на три дня заезжал ко мне в Березу, где я работал тогда, первым секретарем райкома партии, познакомился с семьей, побывал в колхозах, совхозах и на предприятиях. Встреча через двадцать девять лет была очень теплой и трогательной.

Как-то получил письмо из Витебска от Елены Егоровны Бруевой. Она прислала вырезку из газеты «Вiцебскi рабочы», в которой рассказывалось о ней, пришедшей в грозном сорок втором на связь к подпольщикам Витебска от прославленного партизанского комбрига Миная Филипповича Шмырева и по доносу предательницы пойманной фашистами, а затем спасенной двумя мальчишками. Она просила сообщить, может быть, я что-нибудь знаю о ее спасителях.

Читал письмо и как электрическим током ударило меня. Глаза застлались туманом. Перед ними пронеслись страшные события того памятного майского вечера 1942 года, когда мы с Володей Кириленко среди трупов в яме жертв фельдкомендатуры случайно обнаружили живую женщину в бессознательном состоянии и унесли ее в темную ночь...

Письмо потрясло меня до глубины души. Столько времени прошло. Не думал я, что когда-нибудь прояснится это событие, и считал, что оно навсегда останется тайной, покрытой мраком. Вслед за письмом в апреле 1972 года приехала в Березу и сама Елена Егоровна. Через тридцать лет довелось снова встретиться. Она гостила у меня две недели.

Елена Егоровна Бруева — инвалид Отечественной войны, сейчас персональный пенсионер. Перед войной окончила Витебское медицинское училище, работала в детском саду. Вышла замуж за военного летчика Войтенко. Жили хорошо. Родился сын, а на следующий год — дочка. А год этот был сорок первый...

За несколько месяцев до войны мужа перевели служить в Азербайджан. Елена Егоровна не успела уехать к нему, осталась пока жить в Кобрине. Началась война, а вслед за ней и оккупация.

Елена с сыном Валеркой и грудной малышкой Аллой прибежала в часть, где раньше служил муж. Ее с детьми отправили в тыл. Колонна машин под вражеским огнем пробиралась на восток. Елена Егоровна перевязывала раненых. Не раз фашистские самолеты пикировали на колонну машин. При очередном налете около Минска вражеская пуля попала в голову Валерика. Ребенок умер на руках обезумевшей от горя матери. Елена с дочуркой добралась к родным в деревню Масютки Суражского района. Вскоре встретила партизанского вожака Миная Филипповича Шмырева, стала его связной. Она не раз выполняла ответственные задания народных мстителей, ходила в Витебск, Сураж и другие гарнизоны врага.

В апреле 1942 года в Витебске фашисты схватили Бруеву, куда она пришла на связь с подпольщиками.

Каждый день допросы, пытки, избиения... Но партизанка молчала. Ее повезли на Смоленский рынок, выставили для опознания. Стояла на ящике, ждала своей участи. Обрадовалась Елена Егоровна, когда подпольщице Елене Алексеевне Соколовой удалось забрать и унести маленькую дочь. «Может, хоть она доживет до победы»,— думала Бруева.

После Смоленского базара, где никто не опознал Елену Егоровну, ее снова привезли в фельдкомендатуру. Снова допросы, пытки, избиения. Били беспощадно. После очередных издевательств гитлеровцы посчитали мертвой потерявшую сознание Елену Егоровну и швырнули в яму с трупами.

Только на десятые сутки пришла в себя Елена Егоровна. Очнулась и не верилось, что она находилась не в камере, а в запечке. Над ней склонилась Соколова.

Много пришлось потрудиться Елене Алексеевне Соколовой и ее друзьям, чтобы вылечить и прокормить Елену Егоровну и ее дочь. Через некоторое время ее с дочерью переправили к партизанам. После выздоровления Елена Егоровна снова стала в строй, беспощадно мстила ненавистным фашистам. После соединения с советскими войсками ушла в ряды Красной Армии, стала медицинской сестрой. Была тяжело ранена и в 1944 году после излечения инвалидом Отечественной войны вернулась в освобожденный Витебск. Не суждено было дожить до победы ее маленькой дочурке. Она умерла в 1943 году. Погиб в боях с фашистами и ее муж летчик Владимир Ермолаевич Войтенко.

Разыскал я и семью моего доброго друга Ивана Яковлевича Мелешко, а в 1972 году побывал в станице Ханской, что близ Майкопа. Иван Яковлевич после госпиталя снова попал на фронт, дошел до фашистского логова и закончил войну в День Победы. Вернулся в Ханскую, работал трактористом и комбайнером. Трудился самоотверженно, как и подобает бывшему фронтовику. Не зря в послевоенные годы его наградили двумя орденами Трудового Красного Знамени и медалью «За доблестный труд». Груня родила еще троих сыновей: Колю, Витю и Сашу. Выросли дети, разлетелись из отчего дома. Вася работает в Майкопе литейщиком на машиностроительном заводе, Коля и Витя — шоферами, а Саша — помощником машиниста тепловоза.

Не дожили до этих дней только добрая бабушка Февронья Ивановна да мой славный друг Иван Яковлевич Мелешко. Бабушка умерла в 1971 году, а Иван Яковлевич трагически погиб 2 июля 1960 года. Агриппина Васильевна живет в станице Ханской. Сейчас она уже бабушка, имеет пять внуков.

В 1974 году приезжали ко мне в Минск невестки Ивана Яковлевича — Катя и Надя. А с ними был и старший внук Юрка. Ну и сорванец же настоящий. Тогда в Минске я жил еще один; семья находилась в Березе. У Юрки все летело вверх тормашками. Минуты не мог посидеть спокойно. Не успеешь оглянуться, как он уже что- то натворил.

Бывшая храбрая подрывница из отряда «Кочубея» Сима Ермакова сейчас живет в Пхеньяне. Ее муж Глеб Александрович Криулин является Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Корейской Народно-Демократической Республике.

В начале мая 1943 года Сергей Корнеев через связную получил от начальника разведки бригады И. С. Рапопорта справку о том, что он добросовестно выполнял все поручения бригадной разведки с июля 1942 года. В приложенной записке ему объявлялась благодарность за передачу важных данных о противнике.

Радостно было на душе у юноши. Но вскоре наступило печальное время. Наша бригада ушла на запад, а начальника разведки Рапопорта отозвали за линию фронта в действующую армию — 6 мая 1943 года он улетел на Большую землю. В этой обстановке как-то забыли о Корнееве и других помощниках партизан, не отозвали их в отряды, хотя раньше в таких случаях это всегда делали.

Сергей Корнеев потерял связь с бригадой. Наступили для него тяжелые дни ожиданий. Он все еще продолжал собирать данные о противнике, но передавать их было некуда. Сергей переживал. Свое душевное состояние комсомолец выразил в стихах:

Я здесь сижу, а сердце рвется

Туда, где друг с врагом дерется,

Где кровь течет, бойцы ложатся,

Снаряды рвутся, танки мчатся,

Где бьются, яростью полны,

Советской Родины сыны...

Неопределенность положения томила и мучила Корнеева:

Или рука моя слаба?

Или во мне отваги мало?

Нет! Видно, уж судьба

Мне жребий трудный ниспослала.

Два с лишним месяца ждал Сергей Корнеев восстановления связи с алексеевцами, но так и не дождался. Потерял всякую надежду и решил пробираться к фронту, чтобы влиться в ряды Красной Армии и громить фашистов. Почти две недели пришлось Корнееву мыкаться, пока нашел брешь в обороне фашистов и переполз в расположение советских войск. Его сразу же определили в подразделение. Но недолго пришлось воевать Сергею Корнееву. Уже в ноябре 1943 года, в первом бою, его тяжело ранило в ногу. В Томском госпитале ногу ампутировали. Сергея Михайловича уволили из армии подчистую.

До войны Корнеев окончил первый курс Витебского пединститута, после нее поступил в Московский государственный университет и в 1950 году с отличием окончил юридический факультет. Да так и остался в столице. Здесь он прошел путь от студента до доктора юридических наук. Сейчас профессор Сергей Михайлович Корнеев продолжает работать в МГУ имени М. В. Ломоносова, готовит юридические кадры для страны.

Вырос из партизан-алексеевцев еще один профессор. Это бывший боец отряда «Смерть врагам» Иосиф Никитич Сипаров. Мой земляк пришел в отряд в июне 1943 года из соседней с Ивановкой деревни Задорожье, храбро воевал, не раз участвовал в открытых боях, разведывал гарнизоны врага. После войны окончил Витебский мединститут, поработал участковым и районным врачом... Сейчас доктор медицинских наук профессор Иосиф Никитич Сипаров заведует кафедрой онкологии этого же института.

Бывший начальник разведки бригады Илья Савельевич Рапопорт после отзыва на Большую землю воевал в рядах советских войск на Ленинградском, затем Прибалтийском фронтах, потом и на юге. День Победы встретил в Румынии. Сейчас живет в Нижнем Тагиле, работает начальником производственно-технического отдела Нижнетагильского района электросетей. В 1977 году Илья Савельевич приезжал в командировку в Минск, был моим гостем. Он встретился здесь со многими партизанами-алексеевцами.

Разведке бригады оказывал помощь Алексей Гаврилович Антонов. После войны он длительное время работает в Лиозненском районе Витебской области главным врачом Высочанской участковой больницы. В октябре 1978 года А. Г. Антонову присвоено звание Героя Социалистического Труда.

С честью пронес пионерское, а затем и комсомольское звание по партизанским тропам юный разведчик Александр Ласточка. После освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков окончил советско-партийные курсы при ЦК КПБ, немного поработал в Витебске и снова в рядах советских войск громил врага, участвовал во взятии Кенигсберга. Здесь и встретил День Победы. Уволился из армии в 1951 году и сразу же включился в трудовую жизнь, занимался проведением коллективизации в западных областях Белоруссии, три года работал помощником начальника политотдела Воложинской МТС по комсомолу. Так и остался в этом районе. Сейчас он главный государственный инспектор по закупкам и качеству сельскохозяйственных продуктов.

А наш медицинский фельдшер Федор Семенович Кузнечик окончил мединститут и работает заведующим отделением санатория «Крынiцы» под Минском.

В подмосковном городе Пушкино в больнице с 1945 года бессменно работает терапевтом наш добрый доктор Татьяна Ивановна Шишова. Она ударник коммунистического труда. Многие ее коллеги, соседи, жители города, встречаясь с этой скромной женщиной, даже и не подозревают, что в суровые годы Великой Отечественной войны она проявила мужество и стойкость в тылу врага.

Татьяна Ивановна Шишова родилась во Владимирской области. Затем семья переехала в подмосковный город Пушкино. В 1938 году Таня окончила 1-й Московский медицинский институт. Ее направили на Урал. Работала терапевтом в Челябинской области. Вскоре ее назначили заведующей Еткульским районным отделом здравоохранения. Жизнь складывалась хорошо. Готовилась к свадьбе с военным летчиком Вадимом Николаевичем Зориным.

Но вот война. 23 июня 1941 года Татьяна Ивановна Шишова в форме военврача третьего ранга совместно с бойцами 2-го батальона 215-го стрелкового полка 179-й дивизии 22-й армии отправилась на фронт защищать родную землю от фашистской нечисти. Начались тяжелые военные будни. Она видела кровь и смерть боевых друзей, познала горечь отступления. В конце августа 1941 года под Великими Луками попала в окружение, а затем и в плен. В сентябре с группой однополчан бежала из плена и пробиралась к линии фронта, но через десять дней вместе с друзьями была схвачена фашистами. Гитлеровцы долго их мучили в велижской тюрьме, считая партизанами.

Затем отправили в витебский лагерь военнопленных, который размещался в военном городке, где раньше стоял 5-й железнодорожный полк. Потянулись долгие дни и ночи лагерной жизни. Голод и холод, расстрелы и издевательства... Шишова, выбиваясь из сил, старалась оказать посильную помощь раненым и больным. Но вскоре и сама слегла. Дни ее уже были сочтены. Спасли витебские подпольщики. Им удалось вырвать из плена обессилевшего врача и под видом местной жительницы определить на лечение в городскую больницу. После выздоровления устроили врачом сельского медпункта в 10 километрах от Витебска.

Татьяна Ивановна быстро завоевала авторитет среди населения, связалась с народными мстителями. Лечила деревенских детей, женщин, стариков, оказывала первую помощь раненым партизанам, спасла от верной смерти тяжелораненого летчика полка В. С. Гризодубовой — Михаила Степановича Дмитриева. Самолет его был сбит при доставке партизанам оружия и боеприпасов. Умирающего летчика нашли жители деревни Комли. Шишова отправила спасенного ею Дмитриева в партизанский отряд.

Когда поступила команда, Татьяна Ивановна собрала медикаменты, перевязочные средства, инструменты и подалась к алексеевцам. Сразу назначили ее врачом отряда «Моряк», потом—1-го батальона, а впоследствии — начальником госпиталя бригады. Не один партизан с благодарностью вспоминает нашего замечательного доктора, не одного спасла она от смерти, излечила от ран и недугов и снова поставила в строй народных мстителей.

Много километров прошагала Татьяна Ивановна Шишова партизанскими тропами по белорусским лесам и болотам, не раз смотрела смерти в глаза, под свист пуль и уханье бомб перевязывала и оперировала раненых. Она мужественно перенесла так называемую ушачскую оборону, вместе со всеми партизанами пулей и гранатой прокладывала путь через вражеские укрепления, прорывая фашистскую блокаду весной 1944 года. Гитлеровцы тогда надеялись уничтожить народных мстителей, чтобы укрепить свои ближайшие тылы.

После разгрома фашистских войск в Белоруссии Татьяна Ивановна снова ушла в Красную Армию и военным врачом прошагала до великой Победы. Демобилизовавшись из армии, она приехала в город Пушкино. На ее плечи здесь обрушилось большое горе. Ей сообщили, что в воздушном бою с фашистскими стервятниками погибли дорогие ей люди — летчики брат Алексей Иванович и жених Вадим Николаевич Зорин. Так и не сложилась личная жизнь у Татьяны Ивановны. Но горе ее не сломило. Она посвятила жизнь людям.

Начальником планово-экономического управления и членом коллегии Министерства бытового обслуживания населения РСФСР работает бывший партизан-алексеевец Василий Иванович Пирогов. В начале июля 1942 года он вместе с Георгием Лисиченком, Павлом Голиковым и Александром Григорьевым с помощью витебских подпольщиков бежал из лагеря военнопленных и прибыл в отряд «Моряк». Спустя некоторое время бывшего директора Московского деревообрабатывающего завода Павла Петровича Голикова назначили политруком роты, а потом и комиссаром отряда, Александра Григорьева из Рыбинска — заместителем командира отряда по хозчасти, а Василия Ивановича Пирогова — помощником комиссара отряда по комсомолу.

Василий Иванович Пирогов родом из Ярославской области. В 1940 году с отличием окончил Ленинградский плановый институт и сразу же был призван в Красную Армию, служил в железнодорожных войсках. В октябре 1941 года подо Ржевом Пирогов попал в плен. Несколько раз пытался бежать, да все неудачно. Только на пятый раз повезло.

Василий Иванович быстро врос в кипучую партизанскую жизнь. Он широко развернул работу среди комсомольцев и молодежи отряда «Моряк» и окружающих деревень. Проводил собрания, выступал с докладами и беседами, налаживал связи с подпольными комсомольскими организациями, вместе со всеми участвовал в боях, ходил на диверсии, в разведку и засады.

В июне 1943 года командование бригады поручило Сергею Сметанину и Василию Пирогову сформировать новый отряд, выделив им инициативную группу из 10 партизан. Через два месяца в отряде было уже более двухсот бойцов. Командиром назначили Сергея Марковича Сметанина, а комиссаром — Василия Ивановича Пирогова. Отряд назвали «Комсомолец». Так и провоевал Василий Пирогов до соединения с Красной Армией. Награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. А в послевоенный период за работу в народном хозяйстве его наградили орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почета» и медалями.

Павел Голиков и Александр Григорьев в 1943 году погибли в боях с фашистскими оккупантами.

Через двадцать семь лет после войны встретился с Варламом Павловичем Кокая, которому в 1943 году я помог найти партизан и которого потом, после ранения в живот, вытащил с поля боя. Никогда не думал, что он выживет. А вот выжил, и мы встретились. А было это вот как.

В 1972 году исполнилось тридцать лет со дня образования партизанской бригады «Алексея». Лиозненский райком партии Витебской области решил отметить этот юбилей.

Рано утром 15 июля приехал в Лиозно. Здесь уже были многие бывшие партизаны, подпольщики и связные.

Вскоре должен подойти поезд из Смоленска. Несколько человек, в том числе и я, пошли на вокзал встречать прибывающих боевых друзей. Стоим на перроне, ждем. Подходит поезд.

Здороваемся, обнимаемся, целуемся.

Вдруг навстречу мне медленно, широко расставив ноги, идет седой мужчина, глаза горят огоньками. Впился в меня взглядом. Кто же это такой? До чего же знакомые черты лица. А глаза! Да это же...

— Кокая!

— Лебедев!

Мы кинулись в объятия.

— Ты жив! Мой верный друг,— шептал он.

— Жив, жив. Ты тоже жив, Кокая. Не думал я.

Потом пошли воспоминания, расспросы. Варлам Павлович рассказал, что операция в партизанском госпитале прошла удачно. Врачи сделали все возможное. Недели через две уже начал помаленьку ходить. Потом снова занял свое место в боевом строю народных мстителей, участвовал во многих операциях бригады, в конце июня 1944 года вместе со всеми алексеевцами соединился с наступающими войсками Красной Армии.

В июле снова вступил в ряды советских войск и в составе 43-й армии воевал до Победы, добивал фашистского зверя в его берлоге. После войны вернулся в Грузию и работал в строительных организациях. Сейчас — пенсионер. Живет в Тбилиси по улице Кронштадтской, 14. Имеет взрослых детей, внуков. Надеется дождаться и правнуков.

— Когда я еще был в партизанском госпитале, мне сказали, что ты погиб в бою. И я мысленно навечно распрощался со своим спасителем,— закончил свой рассказ Кокая.

— Нет, тогда меня только тяжело ранило. В ту же ночь самолетом отправили за линию фронта.

В 1973 году я побывал в Грузии в гостях у Варлама Павловича, познакомился с родными, близкими и товарищами моего боевого друга.

В 1977 году на День Победы Кокая приехал ко мне в Минск. Неделю гостил он, встретился с боевыми друзьями, побывал в Хатыни, на Кургане Славы, познакомился с достопримечательностями белорусской столицы.

Несколько слов о других боевых друзьях.

Бывший командир группы подрывников отряда «Моряк» Феликс Станиславович Крыжевич проживает в Витебске. Он персональный пенсионер. Война застала его в рядах Красной Армии в Белостокской области, где он проходил действительную службу. Участвовал в боях, попал в окружение, вырвался из него. В первый лее день прихода отряда «Моряк» в хотемлянские леса стал партизаном. Был рядовым, затем командиром группы подрывников, а потом командиром роты воевал до соединения с частями Красной Армии. На его счету 9 спущенных под откос вражеских эшелонов, 32 уничтоженные автомашины, четыре взорванных шоссейных моста. Феликс Крыжевич участвовал во многих боях отряда «Моряк» с фашистскими оккупантами, был дважды ранен и раз контужен. За боевые заслуги перед Родиной награжден двумя орденами Красного Знамени и медалями. Добросовестно работал Крыжевич и в послевоенные годы. Труд его отмечен орденом «Знак Почета».

Нина Кухтова, окончившая перед войной медицинское училище, вскоре стала старшей медицинской сестрой отряда «Прогресс».

При прорыве вражеской блокады в Ушачской зоне в начале мая 1944 года Нина Кухтова не только выполняла обязанности медицинской сестры, но и с оружием в руках громила фашистов. У озера Шо сама была тяжело ранена. Бойцы помогли партизанской сестре добраться до госпиталя. Нину Кухтову наградили орденом Красной Звезды и боевыми медалями.

После соединения с войсками Красной Армии она по комсомольской путевке приехала на восстановление столицы республики — Минска. Здесь снова встретилась с боевыми друзьями-алексеевцами. Вышла замуж за Алексея Кудрявцева. Теперь Нина Григорьевна Кудрявцева работает лаборанткой минской средней школы № 69. Имеет двух сыновей, невесток и внуков.

Наша первая женщина-партизанка Мария Яковлевна Горохова тоже живет в Минске. Долго работала на тракторном заводе. Сейчас пенсионерка. А в те грозные годы Горохова совершила немало подвигов. Много усилий, например, пришлось приложить ей, чтобы разведать оборонительные укрепления во вражеских гарнизонах в деревнях Зайцево и Аскеры. Этим самым она помогла отрядам разгромить осиные гнезда врага. Мария Яковлевна не раз вместе с другими партизанами выполняла сложные боевые задачи. И всегда с успехом.

За ратные подвиги в борьбе с немецко-фашистскими оккупантами М. Я. Горохова награждена орденом Отечественной войны II степени и медалями.

Нелегко сложилась жизнь витебской подпольщицы и нашей связной Анны Степановны Киташовой. В 1943 году ее схватили гитлеровцы, долго сидела она в застенках СД. Жизнь висела на волоске. Ничего не рассказала подпольщица. Анна Степановна перенесла все тяготы и лишения фашистской неволи, но выдюжила. Сейчас живет в Витебске.

На заводе заточных станков в Витебске работают бывшие командиры рот А. П. Зайцев и А. Г. Малаховский. Бывший пионер Борис Мироненко — слесарь на Витебском заводе технологического оборудования. Спасенная им Галочка Никифоренко давно уже выросла, окончила университет, вышла замуж, родила дочь. Сейчас Галина Дмитриевна Якимович — научный сотрудник Института геологии Академии наук Туркменской ССР. Отец Гали — Дмитрий Лаврентьевич Никифоренко — работал председателем Минского областного комитета народного контроля. В 1977 году умер. Дочь Марии Брониславовны Мурашко — Элеонора Васильевна Маяк пошла по стопам погибшего отца. Она окончила медицинский институт и работает в областном бюро судебной экспертизы.

Бывший заведующий кафедрой судебной экспертизы Витебского медицинского института М. Л. Мурашко в 1943 году в боях за Родину погиб смертью храбрых.

Михаил Денисович Ландыченко в послевоенный период посвятил себя работе в органах милиции. Сейчас является участковым уполномоченным в Октябрьском сельсовете Витебского района. Бывшая медсестра отряда «Прогресс» Ольга Давыдовна Терентьева трудится контролером в цехе комплектации Минского тракторного завода, а наш храбрый пулеметчик Сергей Федорович Горелышев после освобождения Минска пришел на тракторный завод, строил его и сейчас работает заместителем начальника механического цеха.

В своей книге «В боях за Родину» В. Е. Лобанок дает высокую оценку алексеевцам:

«Славой покрыли себя в апрельских боях партизаны бригады Алексея Данукалова и Лепельской бригады, которые держали южный участок обороны. Общая протяженность их оборонительной линии составляла 55 километров. О славных делах алексеевцев хорошо знали не только в Лиозненском районе, где зародилась бригада, но также в Сенненском, Чашникском, Бешенковичском, Лепельском, Ушачском районах. Ее отряды, умевшие мастерски громить вражеские гарнизоны и совершать боевые действия на коммуникациях, наводили на фашистов панический ужас. Алексеевцы были мастерами глубоких рейдов. Многим памятен рейд отряда «Моряк» от деревни Новка Суражского района через Лиозненский, Сенненский, Чашникский, Лепельский районы в Пожарищанскую дачу Бешенковичского района. Рейдом руководил Алексей Федорович Данукалов. В беспрерывных боях отряд прошел за неделю около 500 километров. Весь этот опыт очень пригодился алексеевцам в дни апрельско-майской Экспедиции.

В новой боевой обстановке партизаны бригады «Алексея» показали пример не только мужества, отваги, стойкости, но и того, как надо налаживать тесное взаимодействие с соседями, что было очень важно для отражения многочисленных атак оккупантов»[2].

Да, мы гордимся тем, что нам довелось воевать в прославленной бригаде, которой командовал Герой Советского Союза Алексей Федорович Данукалов.

Партизаны-алексеевцы свято соблюдают свое боевое братство. Они поддерживают между собой постоянную связь, переписку, организовывают встречи, оказывают помощь друзьям. Эту дружбу сплачивает и цементирует комитет ветеранов бригады, возглавляемый по-прежнему неутомимым нашим комиссаром Иваном Исаковичем Старовойтовым, ныне персональным пенсионером. И не случайно, где бы ни жили сейчас бывшие бойцы, командиры и политработники нашей бригады, они всегда с гордостью называют себя:

— Мы — алексеевцы!

После войны мне довелось быть на комсомольской, партийной и государственной работах. И все время учился. Окончил Высшую партийную школу, а потом еще и институт народного хозяйства имени В. В. Куйбышева в Минске. Тринадцать лет бессменно проработал первым секретарем Березовского райкома партии Брестской области. С января 1974 года — заведующий отделом науки, культуры и здравоохранения Комитета народного контроля Белорусской ССР. У меня уже два внука — Петька и Сашка. В квартире весело — не дают скучать, сорванцы.

Содержание

Предисловие

В первые дни оккупации

«Мишка-парашютист»

Живая среди трупов

Присяга

«Дядя, можно ли отремонтировать сапоги?»

Добровольно в петлю

В штабе бригады

«Дядя Жора», или «Второй»

И опять в петлю

Отряд «Моряк»

Победы и поражения

Первое ранение

Доктор Чертков

Пека я валялся на больничных койках

Пламя юных сердец

Опусти пистолет, «Сорванец»!

Провал в витебском подполье

Во имя жизни

Первые трещины и чуть ли не провал

В самом центре ада

Интернациональный взвод

Особое задание

Вот какие они, Шинкоренки!

Последние дни в тылу врага

Стоять насмерть!

Гибель комбрига

Наконец-то я в небе

В Богородском госпитале

Вторые похороны

Здравствуй, мама моя!

Поиски и находки

[1] Пахомов Н. И., Дорофеенко Н. И., Дорофеенко Я. В. Витебское подполье. Издание второе. Минск, 1974, с. 82—83.

[2] Лобанок В. Е. В боях за Родину. Минск, 1964, с. 340—341.

Дата добавления: 2013-12-13