Бирмингемская школа

Розкрийте зміст концепції «мозаїчної культури».

4. Розкрийте зміст концепції «інформаційного суспільства». (Бакулев Г. П., глава «Примат информации»)

5. У чому полягають основні ідеї Анненбергської школи щодо масової комунікації? (Черных А. И., глава 5.1.2; Брайант Дж., глава 6).

[1] Парадигма – совокупность фундаментальных научных установок, представлений и терминов, принимаемая и разделяемая научным сообществом и объединяющая большинство его членов. (или совокупность явных и неявных (и часто не осознаваемых) предпосылок, определяющих научные исследования и признанных на данном этапе развития науки)

Бирмингемский центр современных культурных исследований

Это один из наиболее известных европейских центров по изучению массовой коммуникации в последние десятилетия ХХ века, созданный в 1964 г. при Университете Бирмингема для подготовки аспирантов по этой проблематике по инициативе профессора Ричарда Хоггарда – первого его директора, через 4 года ставшим Исполнительным директором ЮНЕСКО (Организации ООН по вопросам образования, науки и культуры). Следующим директором Бирмингемского центра стал Стюарт Холл (уроженец Ямайки), под руководством которого Центр значительно расширился, превратившись из преимущественно учебного в крупное исследовательское учреждение, и приобрел известность как широко ориентированная организация, мгновенно откликающаяся на новейшие социально-политические и культурные веяния.

Помимо массовой коммуникации, этот цент внес большой вклад в развитие исследований популярной, молодежной культуры, расовых отношений, а также малоприменимых в обществе субкультур.

Теоретические идеи, на которых исследователи бирмингемского Центра основывают свою деятельность, они заимствуют из многих источников. Но все же главным из этих источников является современный марксизм или неомарксизм. Неомарксизм еще называют «критической теорией общества», для которой характерны непоколебимая приверженность к гуманизму и необходимость освобождения человека от всех форм эксплуатации, разоблачение всего, что порождает и поддерживает неравенство в обществе (в том числе и разоблачение произведений СМК).

Надеюсь, вы помните, что у Маркса речь шла о том, что наше общество разделено на классы – одни из них господствующие (доминирующие), а другие находятся в подчиненном положении. Одни люди сосредоточили в своих руках капитал, политическую, экономическую власть, обладают законным правом на применение насилия (через органы правопорядка, армию). Они также обладают правом на распоряжение доходами всех наемных работников, присваивают себе большую часть этих доходов. То есть наше общество – это общество неравных. На духовном уровне все это неравенство маскируется с помощью навязывания ложного сознания – идеологии. В классическом марксистском понимании идеология – это определенная система взглядов и идей, и при этом искаженное отражение социальной действительности, выражающее интересы определенных групп или классов, стремящихся сохранить существующий порядок вещей.

В 30- гг. Антонио Грамши, один из первых «неомарксистов» (а также основатель и теоретик Итальянской коммунистической партии, депутат парламента, был арестован фашистами в 1926 г., заключен в тюрьму, освобожден совершенно больным по амнистии 1934 г. и вскорости умер. Но в начале 1929 г. ему разрешили в тюрьме писать, и он начал свой огромный труд «Тюремные тетради») В этой работе он предложил интересную для исследований медиа, концепцию гегемонии (греч. – первенство, превосходство в силе). Суть ее в том, что господство господствующего класса предполагает не только его монополию на применение насилия, но и согласие самих подчиненных. Властвующие классы (государство) в принципе могут использовать широкомасштабное насилие, однако это чревато слишком высокими издержками. В целом для власти более предпочтительна ситуация, когда она остается незаметной, рассредоточенной, а ее проявления реализуются в форме «здравого смысла», привычки, «естественной» практики. Когда идеи, способствующие поддержанию власти проникают в повседневное сознание и в повседневные практики людей (в такие сферы, как брак, семья, чувства, убеждения, досуг, здоровье, отношения с друзьями и т.д. и.т.п.). Т.е. мировоззрение властвующего класса проникает в распространенные в обществе убеждения, в нормы, в ценности, в привычки людей. И таким образом происходит представление интересов привилегированных групп как интересов общества в целом.

То есть идеология это не какие-то интеллектуальные построения, а что-то, «растворенное» в нашем обыденном сознании, в массовой, в народной культуре, и из-за чего мы видим, воспринимаем мир так, как выгодно власть имущим.

Таким образом, согласно Грамши, государство, какой бы класс ни был господствующим, стоит на двух китах – силе и согласии. Положение, при котором достигнут достаточный уровень согласия, Грамши называет гегемонией. Гегемония - не застывшее, однажды достигнутое состояние, а подвижный, непрерывный процесс. Более того, гегемония предполагает не просто согласие, но благожелательное (активное) согласие, при котором граждане желают того, что требуется господствующему классу.

То есть править можно неявно, используя «ненасильственное принуждение», так, чтобы манипулировать подчиненными группами против их воли, но с их согласия, в интересах крошечной части общества.

Можно воздействовать на обыденное сознание, повседневные, «маленькие» мысли среднего человека. И самый эффективный способ воздействия – неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру (также поступает и церковь, которая поддерживает религиозные убеждения посредством непрестанного повторения молитв и обрядов).

В установлении согласия подчиненных масс важнейшую роль играют такие институты как школа, семья, церковь и, разумеется, СМК.

В целом, опираясь на идеи Грамши совокупность материалов массовой коммуникации возможно рассматривать как пространство борьбы за установление этого самого согласия. Именно этим объясняется наличие широкого спектра материалов СМК различной политико-культурной ориентации. Но то, что медиаконтент представляет собой пространство для борьбы разных интересов, разных идеологий, совсем не отменяет того факта, что в основном в массовой коммуникации представлены интересы доминирующих групп. И при этом существуют серьезные ограничения для проявления альтернативных позиций.

Еще одной важной идеей, на которую опираются теоретики Бирмингемкой школы, является концепция идеологии французаЛуи Альтюссера.

В отличие от традиционного в классическом марксизме представления о ложном или иллюзорном отражении реальности в сознании людей, навязанном господствующим классом, идеология в понимании Альтюссера и его последователей, не может оцениваться с позиций истинности или ложности. Это некая «концептуальная схема», с помощью люди оценивают, воспринимают, «переживают» реальные условия своего существования. И мы не можем жить вне какой-либо идеологии. Нет какой-то одной истинной, настоящей реальности, которую от нас пытаются скрыть. В том смысле, что мы никогда не увидим объективную реальность – всегда и все могут увидеть только одну из возможных версий реальности (через призму разделяемой идеологии).

Идеология включает в себя не только теоретические доктрины и идеи, но и неосознаваемые структуры социального воображения, чувства и все символические средства (обыденные представления, мифы, образы), с помощью которых мы осмысливаем свое место в социальной реальности, приобретаем чувство идентичности, мотивацию к социальной деятельности. Согласно Альтюссеру, идеология – это наш «проживаемый мир» и действует она, минуя наше сознание, но при этом воспроизводит социальный порядок согласно стратегическим задачам господствующего класса.

Альтюссер утверждает, что «работа» идеологии проявляется чаще всего в неявном виде. Идеология присутствует в конкретных практиках, образах, структурах, которые воспринимаются нами как само собой разумеющееся. Идеология становится образом жизни и мышления людей, поэтому нелегко осознать ее присутствие и ее эффекты.

Специфика «функционирования» идеологии состоит, по Альтюссеру, в том, что она имеет форму «естественности», «натуральности», здравого смысла. Действует не на уровне сознания, а на уровне подсознания (массовое подсознательное).

Эти идеи и переняли и развивали ученые Бирмингеского центра К.И. применительно к массовой коммуникации.

Идеология невидима потому, что она опривычнивается в самых что ни на есть привычных средствах коммуникации – в фильмах, в новостях, в рекламе, в статьях, в песнях, в ток-шоу, в сериалах и т.д.

Кроме того, медиа, даже самых что ни наесть демократических обществах, систематически используются власть имущими путем очевидного замалчивания важных проблем и тем.

Понятие идеологии в том виде, какое оно приняло в современном неомарксизме, позволяет осмыслить символическую работу СМК в плане «социального конструирования реальности», их роль в воспроизводстве господствующего видения социальной реальности посредством создания одних версий событий социальной и политической жизни и исключения альтернативных версий (репрезентаций) тех же событий.

При этом независимость СМК в западных капиталистических обществах не является только идеологической фикцией: СМК действительно защищены от влияния узких интересов властвующих групп и свободны от прямого государственного контроля. Однако учитывая, что то обстоятельство, что механизмы идеологии работают на уровне бессознательного, воспроизводство господствующих идеологий не происходит на уровне осознанных намерений работников СМК, а является, так сказать, непреднамеренным следствием их действий, мотивированных профессиональными нормами и критериями, принятыми в их среде.

Что касается примеров, какие же конкретные идеологические моменты в МК были выявлены (правда, это не целостные системы, а отдельные идеологические «клише»).

Что касается политики, то большинство изысканий было посвящено доминированию консервативной идеологии в новостях о значимых событиях. Например, конфликтные события, даже, казалось бы, и представляя интересы протестующих, все-равно неуловимо отображаются с позиции тех, против кого направлен этот протест (т.е. с позиции правительства, правящей партии, собственников, администрации заводов и т.п.) Это делается с помощью самых разных средств: выбора определенных слов (одно и то же событие можно назвать «протестом», «беспорядком», «возмущением», «борьбой за свои права»). Одно мнение представить разными способами как наиболее значимое, наиболее авторитетное и, следовательно, правильное.

(главный акцент в исследованиях на том, как это делается, как конструируется).

У нас доступно больше работ не столько британских, сколько американских К.И., особенно по рассовой и гендерной проблематике (и большинство русскоязычных работ тоже по этим проблемам).

Например, идеологией есть то, что этнические Другие в произведениях МК всегда отождествляются с беспорядком и опасностью – это проявляется и в сюжете, и в характере изображения, и в используемых словах.

Еще пример анализа классического голливудского кино, в котором есть само-собой разумеющиеся традиции сюжета, значимые и сегодня: Мужского героя конструируют как активного субъекта, раскручивающего историю. Его действия заводят все повествование, а поскольку камера принимает его точку зрения даже в буквальном смысле, ведь съемки ведутся с уровня глаз мужского персонажа, ему также предоставляется «власть смотрения». В доминирующей патриархатной культуре нет возможности для перевертывания структуры смотрения, для женской идентификации зрителя. Кинематографическая практика напрямую связана с патриархатом.

Или, например, культурная конструкция феминности, вытекающая из центральной для западного искусства традиции изображения обнаженного женского тела. Нагота, предполагающая пассивность, уязвимость, безвластная и анонимная – это состояние женщины и равняется всему женскому, феминному.

Вспоминается заявление Дж. Фиска о том, что «для понимания подлинной природы американских СМК надо быть не белым мужчиной, а черной женщиной-инвалидом, желательно нетрадиционной сексуальной ориентации».

Вообще же в рамках британских культурных исследований основной упор делался на исследованиях идеологической роли массовой коммуникации и природы идеологии с точки зрения того, как она «прочитывается» аудиторией в текстах масс-медиа. В рамках этого С. Холл сформулировал собственную концепцию «кодирования-декодирования» текстов массовой коммуникации.

Процесс кодирования информации в медиа описывается С. Холлом как единый направленный процесс «закрытия» («сlоsure») всего потенциального спектра значений сообщения до тех, которые являются предпочтительными в господствующей идеологии.

Но основным местом борьбы за идеологическую гегемонию для С. Холла является не сфера кодирования посланий, а сфера их декодирования.

Холл выделил три возможных варианта соотношения кодирования и декодирования в процессах массовой коммуникации.

1) Во-первых, возможна ситуация, когда между кодированием и декодированием существует полное соответствие и процесс соответствует идеалу совершенно неискаженной коммуникации. Характерно, что для С. Холла полное понимание и совершенно неискаженная коммуникация - это худший из возможных вариантов, поскольку они означают, что индивид полностью вписан в гегемонистский культурный порядок и оперирует исключительно господствующими кодами. В этом случае индивид превращается в идеологически сконструированного субъекта. Например, тот, кто осуществляет декодирование американских телесериалов в прямом соответствии с замыслом кодировщиков, оказывается на позиции белого мужчины, принадлежащего к среднему классу, европейца, разделяющего традиционные моральные нормы, т.е. имеющего гетеросексуальную ориентацию. Это означает, что если на самом деле он является женщиной, или рабочим, или не-европейцем, или человеком нетрадиционной сексуальной ориентации (или всем этим сразу), то средства массовой коммуникации совершают над ним акт насилия, включая его во враждебный ему культурный (идеологический) порядок.

К счастью, случаи соответствия кодирования и декодирования достаточно редки.

2) Гораздо чаще соответствие между кодированием и декодированием является только частичным. Иными словами, члены аудитории, в целом сохраняя лояльность господствующей идеологии, осмысляют определенные события в духе, противоречащем этой идеологии, но соответствующем их собственной социальной позиции. Возникающие при этом противоречия, как правило, не осознаются. Например, рабочий может полностью разделять буржуазные представления о рыночной экономике и соглашаться с тем, что «для того, чтобы уменьшить инфляцию, необходимо уменьшить объем ничем не обеспеченной денежной массы». Однако это отнюдь не означает, что он согласится с навязываемым ему средствами массовой информации негативным отношением к забастовщикам, которые добиваются повышения заработной платы, т.е. роста ничем не обеспеченной денежной массы. В результате интерпретация таким рабочим информационных сюжетов о забастовщиках будет расходиться с той интерпретацией, которая была изначально заложена в сюжет производителями посланий.

Такое декодирование может восприниматься производителями посланий просто как недопонимание (например, недопонимание недостаточно образованными людьми механизмов роста цен), но на самом деле оно является одной из разновидностей противостоянии навязываемой гегемонии.

3) Декодирование может носить и радикальный характер, то есть осуществляться с позиций прямо противоположных господствующей идеологии. В этом случае член аудитории деконструирует гегемонистский код и конструирует послание заново в оппозиционном коде. Декодирование с радикально-оппозиционных оснований происходит тогда, когда член аудитории, например, прочитывает «общечеловеческое» как «классовое»; «нормальное» как «патриархатное» и т.п.

Классический пример подобного оппозиционного декодирования приводит Д. Морли. Наблюдая за обитателями ночлежки, этот исследователь обратил внимание на то, что, развлекаясь просмотром американских боевиков, они неизменно прекращали просмотр в тот момент, когда герой оказывается на волоске от гибели, а злодей вот-вот восторжествует. Оказалось, что в ходе просмотра они идентифицировали себя именно со злодеем и радикально переосмысляли боевик, так что вместо утверждения господствующих ценностей происходило утверждение ценностей прямо им противоположных: то, что обозначалось в боевике как «хаос», получало значение «порядок» и т.п.

Очевидно, что, когда события, которые обычно декодировались большинством аудитории с первых двух позиций, начинают декодироваться с радикально оппозиционных позиций, есть все шансы, что это может перерасти в полноценный политический и социальный кризис.

Собственно, главная задача последователей Бирмингемской школы состоит именно в том, чтобы научить аудиторию занимать радикально-оппозиционную нишу.

Как видим, в «культурных исследованиях» аудитория является в высшей степени активным субъектом коммуникативного процесса.

Главным недостатком модели кодирования-декодирования, с точки зрения ее практической (эмпирической) проверки оказалось то, что в ней «отсутствует четкая грань между пониманием-непониманием знаков и согласием-несогласием с теми значениями, которые передаются с помощью этих знаков.

Появление Интернета и формирование виртуального пространства создали ситуацию, когда сложные теоретические построения основоположника «культурных исследований» обрели непосредственную наглядность, благодаря интерактивному характеру нового средства коммуникации. Интернет дал возможность получателям посланий открыто реализовывать радикально-оппозиционное декодирование этого послания.

Учитывая, что нормы сетевого этикета только складываются, и далеко не все считают себя обязанными им следовать, не вызывает удивления, что радикально-оппозиционное декодирование зачастую приобретает форму «флуда», когда полное неприятие соответствующей позиции выражается в намеренно оскорбительной и грубой форме. Хотя большинство форумов и чатов вводит особые ограничения для флудеров, и даже исключает их из общения, само существование флуда, с точки зрения культурных иследований, свидетельствует не столько о невоспитанности части сетевой аудитории, сколько о ее нежелании мириться с гегемонистским культурным порядком и принятыми в нем нормами общения.

То, что хамство и грубая брань одобряются как образцы радикально-оппозиционного прочтения идеологических посланий, не должно вызывать удивления. В культурных исследованиях в полной мере работает известный марксистский парадокс, согласно которому чем профессиональнее работают средства массовой информации, тем хуже для аудитории: профессионализм работников средств массовой информации оказывается только еще одним (и самым коварным) способом борьбы за идеологическую гегемонию.

Так, один из наиболее известных последователей С. Холла Джон Фиск в свое время доказывал, что таблоиды (иначе «желтая» или «бульварная» пресса) оказывают на массы гораздо более позитивное воздействие, чем престижные качественные издания, потому что размещаемые в таблоидах сенсационные сообщения легче поддаются истолкованию с частично-совпадающим декодированием (2), чем аналитические статьи и объективные репортажи, которые публикуют элитарные издания. Это происходит потому, что сенсация предполагает оппозицию нормальному порядку вещей и, следовательно, подрыв официального порядка. Такие сообщения, в отличие от сообщений серьезных СМК не претендуют на полную достоверность и, следовательно читатель «видит всех насквозь» и не желает, чтобы его провели. В то же время, претензия элитарных изданий на правдивость и объективность своих сообщений (и следование профессиональным критериям, гарантирующим эту правдивость и объективность) представляет собой политический акт, направленный на то, чтобы дисциплинировать своих читателей, превратить их в «верующих субъектов» и тем самым заставить их занять подчиненную позицию по отношению к власть предержащим.

Иными словами, «желтая пресса» лучше элитарных изданий, потому что она имеет менее жесткие профессиональные критерии.

Естественно, «желтая пресса» не идеальна, поскольку она не позволяет своим читателям занять радикально-оппозиционную нишу. В этом смысле популярная «желтая пресса» заметно уступает радикальным изданиям, напрямую побуждающим свою аудиторию к оппозиционному прочтению навязываемых смыслов. Однако она имеет перед такими изданиями явное преимущество – большие тиражи.

Вера в то, что СМК только лишь отражают реальность, является идеологическим конструктом, который создают работники СМК. Претензии на независимость, объективность и нейтральность освещения общественных и политических событий по своему характеру являются идеологическими. Они составляют профессиональную идеологию работников СМК в западных обществах либеральной демократии, образцом которых являются США и Великобритания.

Вообще, в области изучения СМК понятие идеологии выполняет критическую функцию по отношению к доминирующему на Западе представлению о месте масс-медиа в обществах либеральной демократии. Обращение к идеологии позволяет вывести исследования СМК за рамки проблематики консенсуса (согласия в обществе). А идея консенсуса в обществе, как мы помним, является главной в структурно-функционалистской социологии, главная она и в теориях демократии, а также в официальной идеологии западных стран. В теориях консенсуса предполагается, во-первых, что СМК отражают и поддерживают само-собой сложившееся соглашение вокруг базовых ценностей либеральной демократии и, во-вторых, что нейтральность СМК в свободных демократических обществах обеспечивается наличием множества групп интересов, влияние каждой из которой уравновешивается влиянием других.

В критической парадигме принимается другая постановка вопросов: кто создает этот консенсус? в чьих интересах он существует? каковы условия его существования? СМК приобретают важность уже «не в качестве института, который просто отражает или поддерживает консенсус, но в качестве института, который способствует созданию консенсуса и который производит консенсус».

Тем самым СМК не только отражают общественный консенсус, но и играют активную роль в конструированию консенсуса и изменении его содержания.

Медиа группа Университета Глазго ( GMG )

Это одни из первых исследователей, которые сделали объектом своего исследования такой жанр массовой коммуникации, как новости.

Новости общезначимы по определению: это то, что надо знать всем, это необходимый элемент того повседневного запаса знаний, которым располагает любой член современного общества. Новости являются наиболее статусным, престижным типом посланий, транслируемых по каналам массовой коммуникации.

Новости, в отличие от слухов, по определению достоверны и, в отличие от других сообщений, претендуют на информационную полноту: предполагается, что читатель/зритель/слушатель получает по каналам массовой коммуникации максимально полную, достоверную и свежую информацию о том, что происходит за пределами его жизненного мира, но важно для него.

Новости, прежде всего в аудиовизуальной форме (аудио-виде формате), являются той формой, в которой медиа-реальность наиболее успешно сливается с реальностью «подлинной».

За многие годы, помимо откровенной дезинформации, перевирания и утаивания фактов, список прегрешений производителей новостей (особенно телевизионных новостей) против самых оснований гражданского общества и демократии существенно пополнился и теперь включает обвинения в том, что медиа сообщают своей аудитории не те новости, которые следует, и делают это не в той форме, которая необходима.

При этом критики существующей системы производства и распространения новостей часто впадают в противоречия: журналистов обвиняют и в том, что, неправильно описывая происходящее, те подрывают доверие к законной власти и способствуют росту социально-гражданского цинизма, и одновременно в том, что тем самым журналисты играют на руку властной элите, развивая конформизм (пассивное приспособленчество) и укрепляя существующие социальные неравенства.

Таким образом, отношение и теоретиков, и общественного сознания к новостям является весьма двойственным: с одной стороны, производство и распространение новостей признается важнейшим элементом структуры современного демократического общества, а с другой – постоянно высказываются опасения, что существующие его формы подрывают самые основания этого общества и сводят на нет идеалы свободной демократии.

Еще в 1920-е годы в поисках ответа на вопрос, что же передают бурно развивающиеся медиа, американские журналисты пришли к мнению, что считать информацией нужно только новые, принципиально не похожие на уже известные факты. Именно с этого времени закрепляется представление о том, что подлинной информацией являются именно новости.

Сообщения масс-медиа, которые в современном мире являются «новостным» монополистом, воспринимаются публикой в достаточной мере как отражение реальности, однако эта реальность весьма существенно отличается от «реального мира», где происходит гораздо больше событий, чем те, которые находят свое отражение в ТВ программах, в Интернет-лентах новостей или в ежедневной газете. Даже мощный информационный веб-портал публикует только часть новостной информации, поступающей от информационных агентств, не говоря уже о типичной газете, а тем более о ТВ.

Поэтому то, что мы получаем в качестве новости – это результат тщательного отбора и решения, принимаемого в процессе гейткипинга: какое количество внимания следует уделять каждой конкретной теме (учитывая ограниченность газетных площадей, экранного времени, новостной ленты. В ходе создания новостей при неизбежной их фильтрации столь же неизбежным оказывается искажение реальности. Как пишет один из авторов:

«Реальность нельзя упаковать в сюжеты продолжительностью в две или три минуты, подлинная история состоит из противоречий, острых углов и пороков. Телевидение выступает в роли рассказчика, который в своем стремлении пощадить чувства зрителей, приукрашивает истинное положение дел. В результате любое событие реального мира, каким бы необычным или отталкивающим оно ни было, оказывается втиснутым в заранее приготовленные формы».

Несмотря на то, что новости являются «стержнем» масс-медиа с момента возникновения их первой исторической формы (газет), анализ этого основного медиажанра стал исследовательской проблемой только в 70-е годы XX в. и научное открытие этой темы связано с деятельностью ученых-коммуникативистов из Glasgow Media Group, анализировавших телевизионные новости в 70-80е гг. ХХ века.

К этому времени общепризнанными характеристиками новостей как информационных сообщений считались повторяемость (с целью избежать «шумов»), нейтральность в их подаче и фактичность (сообщение событий как «сухих» объективных фактов).

В качестве основных тем исследователями были выбраны наиболее острые проблемы как внутриполитического, так и международного характера – конфликты в промышленности, война и мир (война за Фолклендские острова, противостояние в Северной Ирландии). Изучая новостные сообщения британского телевидения, ученые попытались ответить на основной вопрос: являются ли новости, транслируемые телевидением, объективными и непредвзятыми.

Фактически, в исследованиях ученых из Глазго был создан вариант так называемого гибридного метода анализа медиатекстов, сочетающего строгий и детальный количественный анализ, т.е. контент-анализ, с попыткой выявления глубинного культурного значения специфических новостных историй.

И по сути это было применением и развитием идей «культурных индикаторов» Анненбергской школы, изучавших структуру наиболее значимых форм телевизионных программ и «критической теории культуры» Бирмингемского центра (школы), нацеленной на выявление механизмов идеологического «отбрасывания» информации.

При изучении одного из самых заметных конфликтов в британской промышленности – общенациональной забастовки шахтеров 1975 г. – была осуществлена выборка из видеозаписей всех передач британского телевидения за полугодие, в течение которого освещалась эта тема. Как правило, в печатных изданиях – газетах и сводках новостей – представленная информация объединяется в блоки по типу содержания: зарубежная, политическая, экономическая, культурная, спортивная. В ходе исследований медиагруппы Глазго эта типология была подтверждена и для телевизионных новостей, а также выявлена устойчивая зависимость между содержанием (типом контента) и средней продолжительностью информации.

День за днем новости подаются в одних и тех же временных, пространственных и тематических границах, которые нарушаются только в кризисных ситуациях или при возникновении экстраординарных событий, когда возможны некоторые отклонения (увеличение длительности информации или смена «места» в блоке новостей).

Эти зависимости впоследствии были зафиксированы как работающие практически во всех европейских странах, характеризуя господствующую ныне и универсальную форму подачи теленовостей.

Значимость информации в основном демонстрируется последовательностью в расстановке сообщений и относительной величиной уделяемого им пространства и времени. В соответствии с названным GMG «зрительскими максимами» (viewers maxims) первая появляющаяся на экране тема считается самой важной, а сообщения, которым отводится больше времени, зрители оценивают выше по шкале значимости.

Новостные блоки обычно конструируются таким образом, чтобы вызвать интерес, интенсивно и подчеркнуто освещая событие, вызывающее зрительское любопытство, и уже «заглотивший» эту «приманку» зритель смотрит новости до конца из интереса и стремления получить ожидающую его в завершение награду в виде важной для повседневной жизни информации.

Как показали английские исследователи, такая структура телевизионных новостей имеет скрытую цель — навязать зрителю первичную «рамку» нормальности и контроля, определенного взгляда на мир, что, в сущности, и представляет собой идеологию. Мир, представленный на экране, таким образом «натурализуется» и воспринимается как естественный. Эту идею развивала одна из первых исследователей процесса создания новостей американка Тачман: «Новости, - писала она, - это рамка, которая придает миру определенные очертания».

Исследователи из Глазго продемонстрировали некоторые важные образцы того, что пропускается в эфирв новостях. Так, анализируя показ в британских телевизионных новостях внутринациональных (в промышленности) и внешнеполитических конфликтов (спор с Аргентиной из-за Фолклендских островов, переросший в вооруженное противостояние), они обосновали вывод, что основное внимание телевидение уделяет формам и последствиям конфликтов, т.е. внешним проявлениям, тогда как их причины остаются за кадром.

Тем самым они показали образец селективного отбора новостей, столь устойчивый и предсказуемый, что он может быть с легкостью трансформирован в работающую модель отбрасывания нежелательной информации в целях «узаконивания», «опривычнивания», «принятия» существующего строя.

Согласно анализу формы новостей, реализованному учеными GMG, событие должно быть превращено в «рассказ о событии» (a «story about an event»), что происходит в процессе взаимодействия двух противоположных подходов: «перформативного» и «констатативного». Перформативный подход является также интерпретативным и фабульным (storytelling), тогда как констатативный – демонстративным и фактуальным.

Констатация фактов ограничена возможностями для зрителя сопоставить множество различных событий, учесть их контекст, вспомнить их историю и придать всему этому массиву информации какое-то значение, соотнесенное со значимыми вещами. Перформативная подача новостей (не сухое изложение фактов, а комментарии, подробный повествовательный рассказ) в этом смысле более «продуктивная».

В практике теленовостей все же преобладает стратегия «чистых фактов». Однако даже такой фактуальный рассказ остается связанным с идеологическим толкованием событий.

Так или иначе, в новостях определенным образом определяется контекст, в котором событие приобретает социальное и культурное содержание, участники событий представляют конкретные социальные силы, соотносятся с социальной структурой.

Исследователи отмечают, что новостному жанра удается сохранять соответствие критериям объективности и беспристрастности и одновременно выполнять функции идеологического медиа благодаря тому, что реализуются так называемые «нарративные стратегии». (Нарратив – это повествование, история или рассказ, созданное людьми для описания и организации их опыта).

Например, современный российский ученый В.И. Тюпа, выделил три главные стратегии, свойственные сюжетно-повествовательным текстам вообще: рассказ, притча и анекдот.

Рассказ – это обезличенное, «словарное» слово (констатация, описание состояния дел в новостях).

Притча - это авторитарное, учительское, назидательное слово (в новостях это, как правило, комментарии – ведущего, приглашенных эксрертов).

Анекдот – это курьезное, ситуативное слово (сообщение о чем-то интересном, неожиданное и уникальном).

Эти аспекты являются способами придания текстам новостей большей убедительности и дают возможность анализировать их направленность.

Важной чертой любого повествования (нарратива) является то, что он «объяснительный». Это не просто изложение событий, а попытки сделать их понятными, систематизировав причинно-следственные связи. Понятность достигается за счет того, что нарратив определенным образом упрощает реальность.

Важно, что чем больше нарративные структуры новостей соответствуют здравому смыслу аудитории (привычным сценариям и представлениям), тем более реалистичной представляется новостное представление события. Реализм в новостях – это не то, что реально, а то, что привычно зрителю/читетелю/слушателю [Дж. Фиск].

Как свидетельствуют исследования медиагруппы Университета Глазго, те смыслы, что транслируются новостями, накапливаются и существенным образом влияют на образы политики, экономики, и других значимых сфер социальной жизни в нашем сознании, на наши мысленные «карты мира» и могут вызывать последствия на каждом уровне социальной жизни

Идеология пронизывает все стандарты и практики производства новостей: критерии профессионализма, информационные ценности, понятие «объективности», что предполагает использование определенных оценочных суждений. Поэтому информационные сообщения СМК превращаются в идеологические коды, а концепции объективности – в идеологические практики.

Кроме всего прочего, ученые медиа-группы Университета Глазго выделили, обобщили так называемые ценности новостей. То есть критерии, которые предопределяют отбор и структуру содержания новостей. Эти ценности новостей встроены в идеологические основания, определяющие, что следует считать важным, кого считать правомерным источником информации и каким образом вообще функционирует социальный мир.

Вчені університету Глазго, Дж. Галтунг і М. Руж запропонували модель селекції інформації, що з часом доповнювалася та стала визнаною серед багатьох дослідників масової комунікації і практиків у сфері ЗМК, як закордонних, так і вітчизняних. Це так звані «цінності новин» чи «фактори новин» («newsworthiness», «news values», «news criteria») – певний мовчазний консенсус, основні критерії, що є поєднанням загальних журналістських традицій та потреб інформаційних організацій. Завдяки цінностям новин пояснюється практичний процес визначення журналістами і редакторами того, яка інформація, подія («event») варта стати новиною («news»), а яка ні. Зазначимо, що на практиці виробники новин відчувають це скоріше інтуїтивно – має місце професійна інтуїція. У відповідності до цих цінностей відбувається і подальша структурація інформації. Слідування подібним критеріям значно спрощує і взагалі робить можливим діяльність по виробництву новин, бо «без стандартизації, без стереотипів, без рутинних думок, без абсолютно безжального спрощення складнощів будь-який редактор незабаром помер би від перезбудження» [39, с. 37].

На сьогодні виділено наступні загальновизнані цінності новин:

1. Своєчасність: новини мають бути новими, «новини» – це те, що щойно сталося. Найбільше цінуються матеріали про найостанніші події. Важлива висока оперативність їх опрацювання, особливо висвітлення у «живому» режимі. В інформаційних програмах обставина часу дії найчастіше звучить як «сьогодні», а в ідеалі – «зараз», «у ці хвилини». Неоперативно подана новина, зокрема може викликати підозру в заангажованості, у включенні інформаційного мас-медіа до політичної гри або буде ознакою прихованої комерційної реклами.

2. Частотність: події, які відбуваються раптово мають більше шансів потрапити до випуску новин, ніж ті, що відбуваються поступово або у незручний для медіа організації час. Цей критерій диктує необхідність підтримання структурно-змістовних параметрів медіа-продукції, таких, як постійність рубрик, розділів, а також узгодження характеру новини з періодичністю виходу певного засобу масової інформації. Одні події тривають недовго і потребують небагато часу для опрацювання з боку працівників медіа, оскільки їх значення цілком очевидне для всіх. Вони добре узгоджуються з періодичністю щоденних випусків. А економічні, соціальні й культурні процеси потребують чимало часу для розгортання і усвідомлення їхнього значення. Такі події мають бути «відзначеними» іншими, як правило, спеціально організованими подіями (наприклад, виходом офіційного звіту або прес-конференцією).

3. Пороговий рівень: цей критерій пов’язаний із співвідношенням масштабів інформаційної організації (чи є вона місцевою чи загальнонаціональною) і масштабів події. Також події великого масштабу мають високий поріг драматичності, відтак, її вистачає на тривалий час. При цьому «велика» подія стає джерелом інших новин, здавалося би, безпосередньо з нею не пов’язаних.

4. Однозначність: новинні засоби масової комунікації вимагають «завершених» матеріалів з обмеженою кількістю можливих тлумачень. Відбираються прозорі смислові компоненти з метою звести до мінімуму потенційну множину інтерпретацій повідомлення. Тобто конструюється репрезентація події, не ускладнена незрозумілими подробицями. За загальноприйнятими уявленнями, такі матеріали є самими об’єктивними.

5. Знайомість: події, які співвідносяться з культурно-соціальною ситуацією, у якій знаходяться представники аудиторії, частіше висвітлюються в новинах.

6. Співзвучність: повідомлення, не зважаючи на несподіваність, має бути передбачуваним, бажаним, співвідноситися з очікуваннями – коли мас-медіа сподіваються, що якась подія має відбутися, вона і відбувається.

7. Несподіваність: цей критерій пов’язаний з тим, у якій мірі та чи інша подія є рядовою чи повсякденною або ж унікальною та надзвичайною.

8. Континуальність (продовжуваність): новинні мас-медіа схильні повертатися до тих тем, що були висвітлені ними раніше.

9. Композиційність: новинні історії мусять тематично доповнювати одна одну в текстовому просторі певного мас-медіа. Також повинен підтримуватися баланс між різними видами матеріалів аби забезпечити їх різноманітність.

10. Персоналізація: події висвітлюються у їх зв’язку з певними особистостями. Наприклад, політичний конфлікт найчастіше розглядається як боротьба окремих політиків, а не як боротьба політичних ідеологій.

11. Концентрація уваги на представниках політичної, економічної, культурної еліти.

12. Орієнтація на загальнолюдські інтереси (гуманістичні цінності): це висвітлення питань, пов’язаних соціальним захистом, моральними проблемами суспільства; а також і так звані епізоди «доброго настрою» з повсякденного життя, що розміщуються у випуску аби пом’якшити вплив решти матеріалів.

13. Сенсаційність: це сенсаційні історії на зразок образ і скандалів,які посідають чинне місце серед новинних повідомлень.

14. Негативізм: ця інформаційна цінність пов’язана зі схильністю до сенсацій, однозначністю, континуальністю та співзвучністю. Ілюстрацією до неї є твердження, що «погані новини – це добрі новини». У новинах найбільше уваги приділяють насильству, повідомленням про кримінальні злочини насильницького характеру. Надто актуальною для аудитрії вважається інформація про потенціальну загрозу універсальній системі цінностей та про фактичне порушення прийнятої системи норм. Ступінь новинності прямо пропорційна і катастрофічності події – вірогідність медіа-репрезентації багатократно зростає, якщо з подією пов’язані значні руйнування та жертви.

Події гідні стати новинами у тому випадку, якщо вони співвідносяться з цими цінностями, а також організаційними, форматними, жанровими вимогами (відтак інформаційні повідомлення створюють, спираючись не стільки на «реалії», скільки на стандарти, властиві медіа організаціям).

Треба зазначити, що новини самі згодом створюють «консенсусне» знання, відповідно до якого інформаційна цінність розпізнається мас-медіа і приймається у такій якості публікою, стає складовою частиною ідеологічного коду.

Використана література:

1. Бакулев Г. П. Массовая коммуникация: зарубежные теории и концепции: учеб. пособие для студ. вузов / Г. П. Бакулев. – М.: Аспект Пресс, 2005. – 176 с.

2. Черных А. И. Социология массовых коммуникаций: учеб. пособие / А. И. Черных; Гос. ун-т – Высш. шк. экономики. – М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2008. – 451[1] с.

3. Крос К. Політична комунікація і висвітлення новин у демократичних суспільствах: перспективи конкуренції / Крос Кетлін, Гакет Роберт; пер. Руслан Ткачук. – К.: Основи, 2000. – 142 с.

4. Современные теории дискурса: мультидисциплинарный анализ [коллективная монография]. – Екатеринбург: Дискурс-Пи, 2006, – 177 с.

Питання до семінару:

1. У чому полягає ефект встановлення порядку денного для суспільства засобами масової комунікації (agenda setting theory). (Черных, гл. 6.3, Дьякова)

2. Конструювання соціальних проблем масовою комунікацією. (Черных, гл. 6.4; Ясавеев)

3. Основні положення концепції розкручування «спіралі мовчання» Етель Ноель-Нойман щодо мас-медіа (Черных, гл. 6.4; Ноэль-Нойман)

Література для самостійної підготовки до семінару:

1. Бакулев Г. П. Массовая коммуникация: зарубежные теории и концепции: учеб. пособие для студ. вузов / Г. П. Бакулев. – М.: Аспект Пресс, 2005. – 176 с.

2. Черных А. И. Социология массовых коммуникаций: учеб. пособие / А. И. Черных; Гос. ун-т – Высш. шк. экономики. – М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2008. – 451[1] с.

3. Дьякова Е. Г. Взаимодействие массовой коммуникации и власти в теории «установления повестки дня» / Е. Г. Дьякова // Известия Уральского гос. ун-та. – 2004. – № 29. – С. 59-67.

4. Ясавеев И. Г. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникации / И. Г. Ясавеев. – Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2004. – 200 c.

5. Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение: открытие спирали молчания: пер. с нем. / Ноэль-Нойман Э.; общ. ред. и предисл. Мансурова Н. С. – М.: Прогресс-Академия; Весь Мир, 1996. – 352 с.

Дата добавления: 2013-12-14