Присциллиане

Присциллиане опирались на догму египетского гности­цизма. Испанец родом, будущий аквилейский епископ, Присциллиан учился в школах Мемфиса и Киренаики. Там же он познакомился с теориями магов и Мани, подобно которому увлекся богатством и воображением восточной философии. Но в противоположность Мани он всегда хотел исходить из христианских понятий, но не мог избежать вли­яния теорий гностицизма и манихейства.

Первые свои мысли Присциллиан посеял между жен­щинами; тут удобнее всего было приобрести силу и под­держку. Скоро он собрал вокруг себя не только множество простых граждан, но и некоторых епископов. Центры его учения были в Испании и Аквитании 18. Он написал тогда множество сочинений, от которых теперь не сохранилось даже заглавий.

Известно, что при объяснении Нового Завета Присцил­лиан принимал апокрифы, вроде апостольских записок, в которых ученики задают Спасителю ряд вопросов. Из пер­сидской системы Мани присциллиане удержали понятия о борьбе добра и зла, Бога и Сатаны, но с тем отличием, что не давали статуса самостоятельного божества Ариману, делая его творением материи, согласно учению валентиниан, и от материи же производя ангелов и демонов. Другое главное от­личие — в создании видимого земного мира, который, по Присциллиану, выходит из рук не Бога, а сатаны. Земля уп­равляется, таким образом, духом тьмы и его ангелами, чем объясняются хаос и зло между людьми.

Все эти положения целиком вошли в космогонию край­них альбигойских дуалистов, сходство простирается от ре­лигиозных обрядов до понятий о человеческой душе.

Если в мире столько злых начал, то человек по присциллианам имеет более высокое происхождение. Его душа исхо­дит от Бога, она той же божественной субстанции и прежде появления в каком-либо человеческом теле пребывает в осо­бом небесном мире. Демоны зла соблазном выманивают ее от­туда, мрачные духи подхватывают ее, влекут по всем мытар­ствам звездным и земным, облекают ее в телесную оболочку и столько приобретают власти над нею, что заставляют ее впос­ледствии переменить несколько тел, если сразу она не могла приобрести умерщвлением страстей во плоти должной и со­вершенной чистоты. Только тогда душа может вернуться к Богу и утвердиться в царстве света или, точнее, как полагал При­сциллиан, в одной из звездных сфер.

Секта предлагает изучение астрономии, знаков зодиа­ка, так как приписывает звездам особенное влияние на тело человека и даже на каждую часть его. Того же требова­ла и каббала. Если души поселяются на звездах и имеют некоторую связь с ними, то изучение последних дает ос­нования судить о самой душе, об ее заслугах и страданиях. Так как материя заключает в себе губительное начало, то Христос не мог иметь ее, он не что иное, как то же Боже­ство, которое послало его, он предвечен и несотворен, он не есть второе лицо. Удаляться от материи должно каждое существо, которое ищет очищенного места на хорошей звезде. Поэтому строгая жизнь, воздержание от мяса и вина, посты, молитвы, целомудрие составляют основу нравствен­ности сектантов. Как флориниан, так и присциллиан про­тивники обвиняли в тайном разврате, но утверждать то нет достаточных оснований, публичная нравственность их была безукоризненна.

Католики жаловались на них за пародию святого таинства при Крещении и Причащении, где они произносили какие-то непонятные, мистические слова, подобно гностикам, а также на то, что у них женщины допускаются к системе публичного обучения, что строго запрещено соборами. Вообще еретики в этот век разложения западной империи представляли собой общество более образованное, более крепкое своей нравствен­ной силой. К ним часто обращались лучшие умы времени. Многие риторы, поэты, ученые, весьма знаменитые женщи­ны и, наконец, священники, епископы принадлежали к этой секте, блиставшей дарованиями и красноречием своих осно­вателей. Это учение было широко распространено в Испании и Галлии; Аквитания и Нарбоннская провинция скоро сдела­лись центром присциллианской ереси. Собственно манихеи не могли бы удерживать за собой такого количества последовате­лей, потому что не представляли христианской Церкви в стро­гом смысле этого слова.

Присциллиане на юге Галлии, а также и павликиане имели и то и другое. Их распространение было до того ши­роко, что скоро пришлось действовать против христиан Зо-роастра мерами строгости и соборами. В Сарагосе в 380 году и через пять лет в Бордо было осуждено учение Присцилли-ана. Император Максим, уступая настояниям святого Мар­тина, сам казнил присциллиан и приказал везде предавать еретиков казни в случае сопротивления 19.

Это были первые соборы против еретиков. Для тогдаш­них мечтателей и утопистов в религии, смотревших на бого­словский спор, как на вопрос исключительно философс­кий, такое административное и церковное преследование было неожиданным. Но эта новость послужила примером, которому стали подражать слишком часто. Из-за преследо­ваний еретики поспешили соединиться в более крепкие и дружные общества. Секта приняла таинственность обрядов и сделалась недоступной для непосвященных, тем заманчи­вее увлекая последних. До середины VI века она держится как отдельное и сильное вероисповедание, и только собор в Браге нанес решительный удар по ее существованию. Но, тем не менее, идеи присциллиан, так счастливо посеян­ные, нашли себе поддержку в скептицизме народного лангедокского характера. Эти идеи не исчезали а, обогатившись новым материалом, растили будущую, гораздо более силь­ную оппозицию альбигойцев.

Дата добавления: 2014-01-04