Правовое учение о личности

Личность и человек – одно и то же? В юридической науке представление о личности обычно вводится в связи с характеристикой прав, свобод и обязанностей человека и гражданина, и личность понимается как индивидуально определенная совокупность социально значимых свойств человека, проявляющихся в отношениях между людьми. Личность рассматривается как принадлежность человека. Поэтому в нормативно-правовых актах понятия “человек” и “личность” используются как синонимы. Конституции Италии, ФРГ и Испании права и свободы равным образом относят к личности, человеку, гражданину. В ряде актов личность и человек неявно дифференцированы. Во Всеобщей декларации прав человека, Конституциях Греции и Испании говорится о “человеческой личности”. Согласно ст. 13 Конституции Японии, все люди должны уважаться как личности. Тем самым предполагается несовпадение человека и его личности. Такое несовпадение является известным фактом права. Servis non habet personam – раб не имеет личности. Но раб остается человеком, имеющим индивидуально определенную совокупность социально значимых свойств человека, проявляющуюся в отношениях между людьми. Следовательно, раб имеет личность? Как мы видим, в теоретической конструкции возникает антиномия – понятие личности противоречит исторически известному закону. По закону раб не имеет личности; согласно же современным теоретическим воззрениям, он ее имеет. Архаическое понятие личности. Право изначально имеет личный характер. Persona (личность) первоначально есть посмертное изображение, маска покойного. Маску человек надевал на лицо, чтобы не быть узнанным. Она преображала человека в первопредка, от лица которого он мог легитимно действовать. Маски носят на лбу, на голове, на пальцах, держат в зубах; встречаются маски-костюмы, маски парные, в демонстрации которых участвуют два человека, и маски коллективные, каждую из которых представляют от трех до ста человек и более. Маски составляют костюм, многослойную личность. Маской пользовались при розыске воров и колдунов, при осуждении преступника, при уплате вором компенсации, при благословении полей, выражении благодарности за урожай, при обращении к предкам с просьбой спасти народ во время войны, а также для того, что высмеять мелких преступников. Законодателями являются предки, вся власть осуществляется от имени предков, и всякий приговор выносится от их лица. Ни один человек не имеет права судить других. Правовые акты вершились от лица предков, которые действовали в лице представлявших их в масках существ. Поэтому судьи одевают маски, парики и мантии. Поскольку маска изготовлена, то, по заключению французского социолога М. Мосса: «значение искусственности – наиболее сокровенное в понятии личности». Поэтому личность есть лицо, представляющее другого. Личность как кит права. Сравнивая древнее право с современным М. Мосс сказал: “С самого начала мы оказываемся перед теми же системами фактов, что и предшествующие, но уже в новой форме: “личность” (personne) – больше, чем факт организации, больше чем имя или право на персонаж и ритуальную маску, она фундаментальный факт права. В праве, говорят юристы, существуют только personae, res и actiones; этот принцип управляет разделением наших кодексов”.Фактически это модель субъекта, его действия и объекта.Е.В. Спекторский конкретизирует эту модель к частному и публичному праву: “Система частного права строится на трех китах: на личности как изолированном эгоистическом существе, для которого легальное своекорыстие считается уже добродетелью, юридической, Ульпиановой добродетелью; на собственности как неограниченной власти лица над вещью безотносительно к государству и обществу; наконец, на договоре как добровольном свободном соглашении отдельных лиц, которым никто не помогает, но также и не мешает взаимно обязываться о чем угодно. Система публичного права строится на трех других основаниях: на государстве как особой надличной и надобщественной вещи или личности; на власти как возможности приказывать, запрещать и разрешать населению; и, наконец, на политических правах граждан как предоставлении, патенте, терпимости со стороны государственной власти”. Персонализм и трансперсонализм в праве. Направление в юриспруденции, принимающее личность в качестве фундаментальной ценности права, И.А. Покровский обозначал как персонализм. Точку зрения внутреннего, имманентного персонализма формулировалась Гегелем: “Личность содержит вообще правоспособность и составляет понятие и саму абстрактную основу абстрактного и потому формального права. Отсюда веление права гласит: будь лицом и уважай других в качестве лиц”.Содержание же трансперсонализма, пишет И.А. Покровский, составляет мысль о том, что “право и государство получают свою ценность не от человеческой личности, а от некоторой надиндивидуальной инстанции, что самая человеческая личность, есть не цель, а только служебное средство для достижения таких или иных высших интересов целого”. К трансперсонализму следует отнести точку зрения Г. Кельзена, который понимал личность в праве как олицетворение прав и обязанностей.В своей работе «Чистая теория права» Г. Кельзен пишет: «Современный правопорядок наделяет человека (или некоторую общность людей) правовой личностью, т.е. свойством быть лицом, т. е. иметь обязанности и права. Лицо - это всего лишь персонификация (олицетворение) комплекса правовых обязанностей и субъективных прав. Физическое лицо не есть человек, имеющий права и обязанности, но единство обязанностей и прав, содержанием которых явля­ется человеческое поведение. Это единство выражается так­же и в понятии правового субъекта, которое традиционная теория отождествляет с понятием правового лица. Таким образом, так называемое физическое лицо - это не человек, но оли­цетворенное единство правовых норм, обязывающих и уполномочивающих одного и того же человека. Это не при­родная реальность, а юридическая; это созданная право­ведением конструкция, вспомогательное понятие, служа­щее для описания юридически релевантных фактов. В этом смысле так называемое физическое лицо есть лицо юриди­ческое».В конечном счете, Кельзен предлагает понимать лицо как юридическую конструкцию, т. е. как элемент юридической техники. Это, по мнению Кельзена, устраняет дуализм права в объективном и права в субъективном смысле:«Согласно традиционной теории, правовой субъект (как физическое или юридическое лицо) со "своими обязанно­стями и правами составляет право в субъективном смысле называемое субъективным правом правомочие - всего лишь особый случай в рамках этого широкого представления о праве в субъективном смысле. И право в этом широком субъективном смысле противополагается праву в объектив­ном смысле (т.е. правопорядку, системе норм) как отличная от него сфера. Чистое учение о праве устраняет этот дуа­лизм, интерпретируя понятие лица как персонификацию ком­плекса правовых норм, сводя обязанность и субъективное право (в техническом смысле) к правовой норме, которая с определенным человеческим поведением связывает санк­цию и ставит исполнение этой санкции в зависимость от соответствующего иска. Иначе говоря, чистое учение сводит т.н. право в субъективном смыслек праву в объективном смысле. Следовательно, чистое учение устраняет тот субъективистский подход к праву, которому нужно поня­тие права в субъективном смысле, ту адвокатскую манеру рассматривать право лишь с точки зрения интересов одной из сторон, т.е. исходя из того, что право значит для инди­вида: насколько оно ему полезно (т. е. служит его интере­сам) или вредно (т.е. грозит ему злом). Таков подход, ха­рактерный для римской юриспруденции, которая возникла в первую очередь из консультаций практикующих юристов, а затем была воспринята в эпоху рецепции римского права». Концепция двойственности лица. Т. Гоббс: “ О личности. Личностью является тот, чьи слова или действия рассматриваются или как его собственные, или как представляющие слова или действия другого человека или какого-нибудь другого предмета, которым эти слова или действия приписываются поистине или посредством фикции. Личность естественная и искусственная. Если слова или действия человека рассматриваются как его собственные, тогда он называется естественной личностью. Если же они рассматриваются как представляющие слова или действия другого, тогда первый называется вымышленной, или искусственной личностью”. Юридическим лицом, как указывает Т. Гоббс, может быть неодушевленная вещь, владеющая собственностью и обладающая правами. “Таким юридическим лицом может быть, например, храм, мост или какая-нибудь другая вещь, для сохранения которой требуются средства...”.В цивилистической литературе XIX века возникла теория фиктивности юридических лиц[4], которой, в свою очередь, оппонировала теория реальности юридических лиц. Бесспорно, юридическое лицо не может быть абсолютной фикцией. Для существования личности достаточно наличия имени. Собственное личное имя есть минимум индивидуальности, необходимый для выделения личности. Поскольку юридическое лицо располагает хотя бы именем, то это лицо физически реально. В этом смысле можно сказать, что всякое юридическое лицо имеет физическое лицо, и без этого лица не существует. Так, в норме физическое лицо государства как юридического лица представлено такими его элементами как территория и народ.И, соответственно, любое физическое лицо имеет в то же время юридическое лицо. Т. Гоббс указывал на двойственный характер личности в праве: “...Каждый человек или собрание, обладающее верховной властью, представляют два лица или, как чаще выражаются, имеют два качества: одно – естественное, а другое – политическое...”. Он указывал, что отдельный человек одновременно есть и физическое (естественное), и юридическое (гражданское, политическое) лицо.Дифференциация и неразрывная взаимосвязь в составе отдельной человеческой личности ее физического и юридического лица было исторически значимо. “Если в древние времена возможно было распоряжение самой юридической личностью, возможны были самопродажа и самозаклад человека, – писал И.А. Покровский, – то в настоящее время такие распоряжения невозможны: юридическое качество субъекта прав неотделимо от физического бытия человеческой личности”. Указываемая И.А. Покровским неотделимость все же относительна. Динамика физических параметров личности в определенных границах необходимо ведет к изменению конфигурации ее юридической составляющей. И, наоборот, когда, например, гражданская смерть лица может предварять его физическую смерть. Дифференциация и неразрывная взаимосвязь физического и юридического лица существует в составе любой отдельной личности, в т. ч. государства. Следовательно, физические и юридические лица следует рассматривать не столько как автономные правосубъекты, сколько как диалектически противоречивые стороны личности как носителя права вообще.С этой точки зрения, представляется продуктивным проведенное Гегелем различение “личности” и “лица”. Вот как излагает его позицию К. Маркс: «“Но субъективность”, – говорит Гегель, – в своей истине имеет бытие лишь в качестве субъекта, личность имеет бытие лишь в качестве лица”. Это также является мистификацией. Субъективность есть определение субъекта, личность – определение лица”. И вот, вместо того чтобы брать их как предикаты субъектов, Гегель делает из предикатов нечто самостоятельное и затем заставляет их мистическим образом превращаться в субъекты этих предикатов». Личность существует только как лицо. Отсюда можно заключить, что личность есть свойство лица: лицо имеет личность.Учение о двойственном характере личности, содержащей в качестве своих сторон физическое и юридическое лица, имеет важное значение для юридической науки. Личность, таким образом, может быть интерпретирована (по аналогии с товаром) в качестве простейшей и элементарной формы правовой жизни общества. 2. Личность государства и суверенитет личности. Эталонной формой искусственной личности является государство, которое Т. Гоббс рассматривает как единую личность, состоящую из многих естественных личностей. Как образуется искусственная личность? “Множество людей становится одним лицом, когда оно представлено одним человеком или одной личностью, если на это представительство имеется согласие каждого из представляемых в отдельности”. О государстве Т. Гоббс пишет: “...Многие естественные лица, заботясь о самосохранении, объединяются под влиянием взаимного страха в одно гражданское лицо, которое мы называем государством”. Государство есть одно лицо, обладающее собственными правами и имуществом.Государство как единая личность имела все атрибуты отдельного человека, т. е. органы, включая институт главы государства.Концепцию государства как лица подверг критике Кельзен: «Проблема государства как юридического лица, т.е. дей­ствующего субъекта, а также субъекта обязанностей и прав - это, по существу, та же проблема, что и проблема кор­порации, т.е. сообщества, конституируемого нормативным порядком и создающего органы, которые непосредственно или опосредованно призываются к осуществлению своих функций на основе принципа разделения труда. Конституирую­щий это сообщество правопорядок называют национальным, или внутригосударственным, в отличие от междуна­родного. Подобно тому, как конституируемая уставом корпо­рация подчиняется государственному правопорядку, который наделяет ее как юридическое лицо обязанностями и правами, точно так же можно считать, что государство подчиняется международно-правовому порядку, который наделяет его как юридическое лицо обязанностями и правами. Таким образом, можно различать внешние и внутренние обязанности и пра­ва как в случае корпорации, подчиненной государственному правопорядку, так и в случае государства, в качестве кор­порации подчиненного международному праву; внешние обя­занности и права устанавливаются международным правом, а внутренние – государственным правопорядком. Такое понятие государства, если государство представляет­ся в качестве действующего лица, тоже есть лишь персони­фикация правопорядкаОб обязанностях государства часто говорят юридичес­ки неточно, т.е. не пользуясь строго определенным понятием юридической обязанности. Если подразумевается такое понятие и в особенности, как оно принимается в этой работе, согласно которому правовая обязанность вести себя определенным образом существует, если с противопо­ложным поведением правопорядок связывает акт принуж­дения, тогда в большинстве случаев отсутствует какая либо приписываемая государству правовая, обязанность, а есть лишь морально политическая обязанность. Так быва­ет, например, когда говорят, что государство обязано на­казать преступника, хотя назначение предусмотренного пра­вопорядком наказания, обусловленного правонарушением, не составляет содержания правовой обязанности, гак как не­назначение наказания не обусловливает санкцию: правопри­менительный орган лишь уполномочен, но не обязан назна­чать наказание.Существует традиция противопоставлять конституционно гарантированным, гак называемым основным правам и (ох­раняемым правом) свободам подданных корреспондирующие обязанности государства не нарушать посредством законов равенство иди свободу, составляющие содержание этих прав; или, иначе говоря, не вмешиваться в охраняемую таким об­разом сферу индивидуальной свободы посредством законов, ограничивающих эту сферу или вообще ее отменяющихСогласно господствующей терми­нологии, государство как юридическое лицо может совер­шить правонарушение, не исполнив (и, значит, нарушив) воз­ложенную на него национальным правопорядком обязанность предоставления однако обращенное на государственное иму­щество принудительное взыскание, которое правопорядок связывает в качестве санкции с этим правонарушением, не истолковывается как направленное против государства как лица. Иначе говоря, государство отвечает за приписы­ваемое ему правонарушение не своей личностью, а толь­ко имуществом, в то время как нарушающий обязанности орган отвечает за это правонарушение государства своей личностью. Если, как будет показано в дальнейшем, го­сударственное имущество может быть истолковано как кол­лективное имущество его членов, то ответственность государства есть коллективная ответственность его членов.Признание того, что государство как порядок человечес­кого поведения есть относительно централизованный поря­док принуждения и что государство как юридическое ли­цо есть персонификация этого принудительного порядка, по­зволяет преодолеть дуализм государства и праваНо если считать государство личностью, то отдельный человек имеет личностью, обладающий теми же атрибутами, что и государство (суверенитет, народ, территория). Наряду с государством такую органическую личность мог составлять дом:Ю.М. Лотман: "Когда Иван Грозный казнил вместе с опальным боярином не только семью, но и всех его слуг, это было продиктовано не мнимой боязнью мести (как будто холоп из провинциальной вотчины мог быть опасен царю!), а представлением о том, что юридически все они составляют одно лицо с главой дома. Русские люди видели "грозу" - жестокость царя - в том, что он широко применял казни к своим людям, но включение в число опальной единицы всех представителей рода было для них естественным. Иностранцы же возмущались тем, что за вину одного человека страдает другой. Еще в 1732 г. жена английского посла леди Рондо, сообщая своей европейской корреспондентке о ссылке семьи Долгоруковых, писала: "Вас, может быть, удивит ссылка женщин и детей, но здесь, когда глава семейства впадает в немилость, то все семейство подвергается преследованию". То же понятие коллективной (в данном случае - родовой), а не индивидуальной личности лежит в основе кровной мести, когда весь род убийцы воспринимается как юридически ответственное лицо. С.М.Соловьев убедительно связал местничество с представлением о коллективной родовой личности: "Понятно, что при такой крепости родового союза, при такой ответственности всех членов рода один за другого, значение отдельного лица необходимо исчезало пред значением рода; одно лицо было немыслимо без рода: известный Иван Петров не был мыслим как один Иван Петров, а был мыслим как только Иван Петров с братьями и племянниками. При таком слиянии лица с родом, возвышалось по службе одно лицо - возвышался целый род, с понижением одного члена рода - понижался целый род». Жак Деррида «Существуют ли государства мошенники?» [5]Rogue States – выражение, введенное в оборот президентство Клинтона. Злоупотребление властью — составная часть самой суверенности. Там, где появляется суверенность, появляются злоупотребление властью и rogue States. Злоупотребление — это закон пользования чужим имуществом, а каков закон, такова и «логика» суверенности, которая может господствовать только безраздельно. Точнее сказать, поскольку суверенность никогда не добивается этого господства иначе, чем каким-то предосудительным, ненадежным и непоследовательным образом, она может лишь стремиться к безраздельной власти на ограниченный период времени. Значит, не существует никаких других государств, кроме государств-мошенников. Государство — это уже мошенник. Больше не осталось никаких других государств, кроме мошенников, и соответственно больше нет государств-мошенников.Именно США и их союзники в этих действиях, сами являются в качестве суверенных наипервейшими rogue States. Сколько бы другие государства ни изобличали, ни обвиняли в нарушении права, в уклонении от права, во всевозможных перверсиях и девиациях те или иные, одни США могут объявить себя гарантами международного права, инициировать войну, полицейские операции или, наоборот, сохранить мир, поскольку у них есть сила Мадлен Олбрайт 19 июня 2000 г. известила, что Госдепартамент больше не видит в этом термине надлежащего обозначения, и отныне в дискурс вводится более сдержанное выражение — States of concern. Как перевести States of concern, сохраняя серьезность? Скажем так: «Государства, вызывающие озабоченность», государства, доставляющие нам немало хлопот, но так же государства, за которые мы не на шутку тревожимся, которыми мы должны заняться, чтобы хорошо изучить их сложный случай. Случай — в медицинском и юридическом смысле.

4. Смертная казнь — предусмотренная за­коном высшая мера наказания, состоящая в лишении человека жизни по при­говору суда.

Существуют два основных взгляда на сущность и цели смер­тной казни

Согласно другому взгляду, смертная казнь — это прежде всего возмездие за совершенное преступление, ко­торое должно последовать независимо от каких-либо сооб­ражений целесообразности. Это — акт торжества справедли­вости, и никакие утилитарные соображения здесь неумест­ны (И. Кант). При­знание необходимости смертной казни в данном случае является абсолютным и обусловлено только самим фактом тяжкого преступления

Согласно одному из них, смертная казнь — это прежде всего средство предупреждения новых тяжких пре­ступлений как со стороны преступника путем его физическо­го устранения, так и со стороны потенциальных преступни­ков путем их устрашения реальной угрозой смерти Призна­ние необходимости смертной казни здесь является относи­тельным, т. к. обусловлено успехом в предотвращении тяжких преступлений.

Первое теоретическое обоснование необходимости отмены смертной казни было дано в труде «О преступлениях и нака­заниях» (1764) итальянского юриста и просветителя Ч. Беккариа, утверждавшего, что «впечатление производит не столько строгость наказания, сколько его неизбежность».

Доводы против смертной казни:

1. У Беккариа и его последователей одним из самых сильных яв­ляется тот, что в ходе многочисленных наблюдений не уда­лось установить эмпирическую связь между смертной каз­нью и количеством тяжких преступлений, т е доказать, что с введением или расширением ее применения количество преступлений уменьшается, и, наоборот с отменой — уве­личивается. Т. о, взгляд на смертную казнь как на средство предупреждения тяжких преступлений оказывается несос­тоятельным

2. Кроме того, применение смертной казни создает видимость борьбы со злом, от­влекая внимание от более сложных мер, которые действительно нужно принять для предупреждения тяжких преступле­ний

3. Возможны и даже неизбежны ошибки при вы­несении смертного приговора, ценой которых становятся жиз­ни невинных людей Ошибки неизбежны даже при нормальном судопроизводстве, в условиях же чрезвычайные трибу­налов и комиссий их вероятность многократно возрастает

4. Принцип неприкосновенности человеческой жизни. Никто, в т ч государство, не вправе посягать на жизнь чело­века, даже если это жизнь убийцы. Государство не может хоть в какой-то мере уподоб­ляться убийце, отвечая ему его же действиями

5. Ужасает не только факт, но и процедура смертной казни — планомерный и хладнокровный процесс умерщвления чело­века Есть данные, согласно которым большинство людей, которые бывали свидетелями смертной казни, относятся к ней отрицательно, и, наоборот, сторонники смертной казни, как правило, на ней не присутствовали. Хотя ответственность за применение смертной казни лежит на государстве, исполняет приговор конкретный человек, который по указанию и при поддержхе государства занимается таким противоестественным заняти­ем, как умерщвление людей

6. Поскольку преступник должен быть все-таки наказан, в качестве альтернативы смертной казни чаше всего предлагает­ся такая мера наказания, как пожизненное заключение, ко­торое может оказаться не менее, а даже более суровой ме­рой Известны случаи, когда преступники предпочитали смер­тную казнь пожизненному заключению.

Вл. Соловьев «О смертной казни»:

1. Если смертная казнь дешевле, чем тюрьма, то так следует избавляться от всех, кто в тягость. 2 Отмена смертной казни не вела к росту преступности. 3. Она нечестива, бесчеловечна, постыдна. 4. Исключает человека из общего блага, которое должно быть общим.

С.Н. Булгаков «О смертной казни». Это убийство ради убийства, убийство как самоцель.

В.В. Розанов. Черная месса. Использовать ту же терминологию, который описывается поведение преступника.

А. Камю «Размышление о гильотине»

- действие это не менее безобразно, чем преступление, и что еще одно убийство не только не возмещает ущерба, нанесенного обществу, но добавляет к прежнему позору новый.

- Чиновники и журналисты, которым по долгу службы приходится сталкиваться с ней, похоже, осознав ее одновременно вызывающую и постыдную сущность, изобрели для обсуждения этой темы свой особый язык, сведенный к обтекаемым стереотипным формулировкам. В результате, рассеянно просматривая за завтраком утреннюю газету, мы случайно узнаем, что некто приговоренный «возвратил свой долг обществу», или «искупил свою вину», или «в пять часов правосудие свершилось». Чиновники могут назвать осужденного и «заинтересованным лицом», и «пациентом», или сокращенно — ПКС (приговоренный к смерти). Ну что можно думать об этих чиновниках, называющих гильотину «велосипедом», а приговоренного «клиентом» или «тюком».

- Каким образом может быть показательным тайное убийство, совершаемое во дворе тюрьмы? Оно служит лишь для того, чтобы периодически информировать граждан о том, что они умрут, если им случится кого-то убить; такое же будущее можно смело обещать и тем, кто не убивает. Чтобы наказание было действительно примерным, оно должно быть устрашающим. Государство скрывает сведения о казнях и обходит молчанием публикации и свидетельства. То есть оно не верит в ценность показательного характера смертной казни — разве только или в силу традиции, или не давая себе труда задуматься об этом.

- По данным судебных органов, огромное большинство известных им убийц, бреясь утром, не знали, что они совершат убийство вечером.

- Статистические данные, подготовленные в начале века в Англии, показывают, что из 250 повешенных 170 ранее лично присутствовали на одной или двух казнях. Еще в 1886 году из 167 приговоренных к смерти, прошедших через тюрьму в Бристоле, 164 присутствовали по крайней мере на одной казни;

- Его заставляют пользоваться специальным режимом (в тюрьме Френ, это режим № 4 с прибавками молока, вина, сахара, варенья, масла); за тем, чтобы он питался, следят. В случае необходимости его заставляют делать это силой. Животное, предназначенное на убой, должно быть в отличной форме;

- Однако замечено, что, за редким исключением, осужденный идет на смерть угрюмо, в каком-то вялом, подавленном состоянии. Несомненно, именно это подразумевают журналисты, когда пишут, что приговоренный мужественно принял смерть. Это означает, что приговоренный не наделал шума, не вышел за рамки своего положения «тюка» и что все ему за это признательны.

- Опрос, проведенный в 1951 году в сортировочном центре тюрьмы Френ среди приговоренных по общеуголовным статьям, выявил 29% хронических алкоголиков и 24% лиц, склонных к алкоголизму. Наконец, 95% детоубийц являются алкоголиками. Что касается государства, которое сеет алкоголь, то оно не может удивляться тому, что пожнет преступление. Впрочем, оно не удивляется и ограничивается тем, что отрубает головы, в которые само влило столько алкоголя.

В целом смертная казнь интерпретируется как государственный ритуал, воспроизводящий жертвоприношение, благодаря которому был сотворен мир (Паньгу, Пуруша).

Рекомендация ООН — полная отмена смертной казни. ООН от имени мирового сообщества предла­гает соблюдать определенные ограничения по ее примене­нию: 1) смертная казнь является исключительной мерой наказания, и перечень самых тяжких преступлений, наказуемых смертью, «не дол­жен выходить за пределы умышленных преступлений со смер­тельным исходом или иными исключительно тяжкими по­следствиями», 2) к смертной казни не могут быть приговоре­ны лица моложе 18 и старше 70 лет, 3) смертный приговор не должен приводиться в исполнение в отношении беремен­ных женщин и матерей, имеющих грудных детей, 4) поскольку именно в делах, связанных со смертным приговором, чаще всего нарушаются права обвиняемых, ООН особое внимание обращает на необходимость строгого соблюдения права об­виняемого на защиту, на открытое слушание дела, на апел­ляцию, на прошение о помиловании и т д.

*казать - публичность казни;

* гражданская и торговая казнь и гражданская смерть

* неэквивалентность и несправедливость казни по талиону;

* казнь государства ­– казнь главы государства, расчленение государства.

Дело Сократа (468 — 399 гг. до н. э.).

Дела о нечестии.

В учении Анаксагора о небесных телах и явлениях, представление о Солнце как раскаленной глыбе, объяснение природы лунных затмений и пр., усмотрели подрыв традиционных религиозно-мифологических верований.(еще в 30-х годах V В.). Анаксагор был заключен в темницу, и ему грозила смертная казнь, и только заступничество его друга, влиятельного Перикла, смягчило его судьбу: он был приговорен к штрафу и изгнанию из Афин; впрочем, по другой версии, по удалении из Афин он все-таки был присужден к смерти заочно

В 415 г., за свои выпады против Элевсинских мистерий, одного из самых почитаемых в Афинах празднеств в честь богинь Деметры и Коры, подвергся обвинению в безбожии поэт и философ Диагор с острова Мелоса. Он был заочно осужден в Афинах, и за его голову была назначена денежная награда.

В 411 г., за пропаганду скептического отношения к богам из Афин был изгнан софист Протагор. Афинские власти через глашатая вытребовали сочинения знаменитого софиста у всех, кто их имел, и публично сожгли эти книги на городской площади

Дело против Сократа было возбуждено в марте 399 г. до н. э.

Судебное дело против Сократа было организовано Анитом. Непосредственным подателем жалобы выступил Мелет – второстепенный трагический поэт, задетый насмешками Сократа, Мелет. Демагог Ликон должен был подготовить мнение гелиастов — 500 присяжных заседателей, составлявших одну из 10 официальных судебных палат — дикастериев в Афинах.

Формула обвинения: «Заявление подал и клятву принес Мелет, сын Мелета, из [дема] Питфа, против Сократа, сына Софрониска, из [дема] Алопеки: Сократ повинен в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то — смерть"».

Таким образом, Сократу было предъявлено два взаимосвязанных обвинения — в религиозном нечестии и развращении молодежи. Для подтверждения опасного воздействия Сократа на молодежь, обвинение указывало, что именно из круга его слушателей вышли два наиболее опасных экстремиста Алкивиад и Критий, причинивших, один при демократии, а другой при олигархии, больше всего зла своему отечеству/

Анит и другие обвинители не жаждали крови Сократа, не добивались его смерти. Они были бы вполне удовлетворены, если бы Сократ, не подвергнутый аресту, добровольно удалился из Афин и на суд не явился. Но вопреки предупреждению Анита, он пошел на суд, вполне сознавая грозящую ему опасность.

Сократ отказался от подготовки правильной защитительной речи, исполненной обычных в таких случаях уловок и молений о снисхождении; в нестандартном выступлении на суде отклонил оба предъявленных ему обвинения как нелепые и необоснованные, и, со своей стороны, настаивал на благодетельности своей просветительской миссии для Афинского государства.

Согласно Платону («Апология Сократа») на обвинение в развращении юношества Сократ отвечает:

- немыслимо, чтобы все афиняне, вся община в целом воспитывала молодых людей к лучшему, как то утверждает обвинение, а один Сократ их развращал;

- немыслимо также, чтобы Сократ стал портить своих молодых друзей умышленно, зная, что этим он может повредить самому себе;

- а если он делал так неумышленно, то надо было объяснить ему это, а не карать.

Обвинение в религиозном нечестии отводится через перетолкование обвинения: обвинитель провоцируется на утверждение, что Сократ вообще не признает никаких богов (не только богов полиса), а затем доказывается, что это невозможно, ибо невероятно, чтобы Сократ, признавая деяние демонов (daimonia pragmata), их знамения, не признавал самих демонов, а признавая детей богов, каковыми являются демоны, не признавал богов.

В афинском суде стороны могли обменяться двумя парами речей: по сути дела первый раз и, в случае вынесения обвинительного приговора, относительно меры наказания — второй. На процессе Сократа результаты голосования после первого обмена речами были таковы: суд признал его виновным большинством в 280 голосов против 220.

В афинском судопроизводстве процессы разделялись на «ценимые» и «неценимые». «Неценимыми» были те, в которых наказание было предусмотрено действующими законами, а «ценимыми» — те, в которых наказание назначал суд. В таком случае после первой подачи голосов, когда решался вопрос, виновен ли подсудимый, следовало второе голосование (если вердикт был обвинительный) относительно меры наказания или штрафа. Наказание предлагал как обвинитель, так и подсудимый, причём последнему было невыгодно назначать себе слишком малое наказание, потому что тогда судьи могли склониться на сторону наказания, предложенного обвинителем.

Теперь Сократу предстояло выдвинуть встречное предложение, чтобы смягчить приговор. Он все еще отказывался всерьез воспринимать этот суд. Обвинения против него были смехотворны, и он это понимал. Сократ предложил вместо наказания воздать ему почести за все то, что он сделал для города. Вместо смертного приговора Сократу, по его мнению, следовало бы предоставить место в Пританее – священном зале, в котором почетным гражданам и победителям спортивных соревнований подавали даровой обед за общественный счет.

В суде поднялся гул.

Посчитав, что все это выходит за границы здравого смысла, Сократ предложил заменить приговор штрафом – сообразно с его материальными возможностями, причем предложил смехотворную сумму в одну мину (этих денег хватило бы на кувшин вина).

Снова раздался гул возмущенных голосов. Теперь уже друзья Сократа кинулись уговаривать его, чтобы он образумился. Тогда Сократ с неохотой выдвигает другое предложение: вместо смертного приговора выплатить 30 мин.

Туг уже и совет не выдержал. На этот раз они вновь проголосовали за смертную казнь: 360 голосами против 140.

Когда Сократу предложили назначить штраф, он ни сам не назначил его, ни друзьям не позволили, а, напротив, даже говорил, что назначать себе штраф — это значит признать себя виновным. Потом, когда друзья хотели его похитить из тюрьмы, он не согласился и, кажется даже посмеялся над ними, спросив, знают ли они такое место за пределами Аттики, куда не было бы доступа смерти.

Выступая второй раз, он не только не молил о снисхождении, не только не предлагал встречно, в порядке самооценки, как того требовал обычай, какого-либо более умеренного для себя наказания, — во всяком случае, не делал этого всерьез, соглашаясь уплатить сообразно своим возможностям чисто символическую пеню в 100 драхм, — но даже, нарушая всяческое приличие, требовал для себя, за свое служение городу, высшей награды, определявшейся, например, победителям на Олимпийских играх или тираноубийцам, — кормления в пританее.

За предложение обвинителей определить ему наказанием смерть проголосовало 360 судей, против — только 140. Резкая перемена в настроении суда, выразившаяся в увеличении противных Сократу голосов еще на 80 могла быть обусловлена впечатлением от горделивой речи обвиняемого. Отказываясь идти на компромисс с обвинением, отказываясь хотя бы в малейшей степени признать себя виновным уже после того, как суд признал его таковым, Сократ тем самым ставил под сомнение и самый приговор, и право народного суда решать его дело. Бросая, таким образом, вызов суверенному народу, он не мог ожидать чего-либо другого, кроме нового решительного и бесповоротного осуждения.

Гегель: «Сократ был признан судьями виновным в отношении содержания обвинительной жалобы, но к смерти он был осужден потому, что он отказался признать компетенцию и верховенство народа над обвиняемым».

Заключенный после суда в темницу, он провел там целый месяц в ожидании казни. В тот момент на Делосе справлялись празднества в честь Аполлона, для участия в которых из Афин посылали специальное священное посольство; закон воспрещал приведение в исполнение смертных приговоров до возвращения в Афины корабля с этим посольством. Весь этот месяц Сократ, по свидетельству его учеников, сохранял невозмутимое спокойствие духа. Поскольку к нему допускались посетители, он не прерывал своего общения с друзьями и учениками, беседовал с ними на разные темы, но решительно отклонял все предложения о побеге. Страшнее смерти он по-прежнему считал измену своему долгу и своим идеалам, в частности, и своему представлению о справедливости. А оно, согласно его словам в платоновском «Критоне», запрещало ему отвечать на несправедливость — несправедливостью, на неправый приговор государства — столь же неправым уклонением от подчинения этому приговору.

В диалоге Критон Платон изображает беседу Критона с Сократом, приговоренным к смертной казни и заключенным в тюрьму. Критон старается убедить Сократа бежать, чтобы спастись от смерти. Сократ не поддается его убеждениям, указывая на безусловную обязанность подчиняться законам и предлагая ему представить, что бы сказали в данном случае сами законы. "Пусть мы вознамерились бежать; вдруг приходят законы и, вступаясь за общее дело республики, говорят: скажи нам, Сократ, что ты это задумал? Видно, умышляешь причинить погибель и нам, законам, и целому обществу? Разве общество может еще существовать, если судебные решения в нем не имеют никакой силы?" Если бы сослаться при этом на то, что Сократу самому обвинительным приговором сделана несправедливость, законы отвечали бы: "Не мы ли тебя родили? Не чрез нас ли твой отец женился на твоей матери и дал тебе жизнь? Получив благодаря нам бытие и воспитание, можешь ли сказать, что не потомок наш и не раб? Думаешь ли ты, что твои и наши права равны, что, когда мы повелеваем, ты имеешь право противодействовать? Государству подчинены и мать, и отец, и все твои предки. Пусть оно бьет, налагает оковы, ведет на войну для ран и смерти - надо подчиняться. К тому же, родив и воспитав тебя и дав все зависевшее от нас прекрасное, мы предоставили на волю узнать нас и, если не понравимся, взять свое имущество и удалиться куда угодно. Но кто, видя, как мы решаем судебные дела и управляем государством, остался, тот почитается давшим согласие исполнять все, что бы ни было приказано".

Присутствовавший при этом горячо преданный Сократу, но простодушный человек, некий Аполлодор сказал: — Но мне особенно тяжело, Сократ, что ты приговорён к смертной казни несправедливо. Сократ, говорят, погладил его по голове и сказал: — А тебе, дорогой мой Аполлодор, приятнее было бы видеть, что я приговорён справедливо, чем несправедливо?»

Когда Сократ умер, афиняне осознали всю несправедливость принятого ими приговора. В Афинах объявили дни оплакивания Сократа. Гимнастические залы, театры и школы были закрыты, Мелет приговорен к смерти, а Анит изгнан. Позднее на Священной дороге поставили бронзовую статую Сократа, сделанную Лисиппом.

Такие резонансные судебные процессы знаменовали циклический кризис судебной системы, что вело к ее последующей перестройке.

6. Философско-правовые проблемы Нюрнбергского процесса

Нюрнбергский процесс — международный судебный процесс над бывшими руководителями гитлеровской Германии. Проходил с 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 года в г. Нюрнберге.

Обвинитель от США Роберт Джексон составил сценарий процесса, в котором, как, он полагал, реализовал новое правовое мышление.

В философском плане существенно:

1) подразделение Нюрнбергского процесса: на Главный процесс и последующие (малые) Нюрнбергские процессы – 12 судебных процессов, проходивших в 1946—1949 гг. над нацистскими врачами, судьями, по расовым преступлениям и др. Дела слушал Нюрнбергский военный трибунал, созданный военным командованием США согласно праву, данному Контрольной комиссией всем союзникам, самостоятельно судить нацистов в пределах своей оккупационной зоны. Дела формулировались в виде «Соединённые Штаты против…», а прокуроры и следователи также были американцами.

2) Перед началом Нюрнбергского процесса делегация из Москвы представила перечень из 9 нежелательных вопросов (в т. ч. секретный протокол к советско-германскому договору о ненападении). Была достигнута договорённость о вопросах, подлежащих обсуждению, и согласован список тем, которые не должны были быть затронуты во время судебного процесса.

3) Судопроизводство велось от лица союзников, то есть потерпевшей стороны, что не соответствовало многовековой юридической практике, в соответствии с которой обязательным требованием законности вынесенного вердикта была независимость и нейтральность судей, которые никоим образом не должны быть заинтересованы в вынесении того или иного решения.

4) В формулировку процесса были введены два новых, ранее не известные традиции судопроизводства пункта, а именно: «Подготовка военного нападения» и «Преступления против мира». Тем самым не был использован принцип Nulla poena sine lege, согласно которому кому бы то ни было не может быть предъявлено обвинение без сформулированного ранее определения состава преступления и соответствующей ему степени наказания.

5) В немецкой печати были высказаны сомнения в моральном праве ряда обвинителей и судей обвинять и судить нацистов, так как эти обвинители и судьи сами были причастны к политическим репрессиям в своих странах. Обвинение в «Преступления против человечности» в равной степени могло бы быть выдвинуто как против обвиняемых (бомбардировки Ковентри, Роттердама и пр.), так и против обвинителей (бомбардировка Дрездена, атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки и т. д.). Участники процесса от нейтральных стран — Швеции и Швейцарии — поставили вопрос об учёте взаимной вины в нарушении права человека на жизнь, в том числе при массовых убийствах. В ходе процесса возник Катынский эпизод.

6) Согласно ст. 1. Устава Международного Военного Трибунала он создавался для справедливого и быстрого суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси. «Статья 18. Трибунал должен: a) строго ограничивать судебное разбирательство быстрым рассмотрением вопросов, связанных с обвинением; b) принимать строгие меры для предотвращения любых выступлений, которые могут вызвать неоправдываемую задержку процесса, исключать какие бы то ни было не относящиеся к делу вопросы и заявления. Статья 19. Трибунал не должен быть связан формальностями в использовании доказательств. Он устанавливает и применяет возможно более быструю и не осложненную формальностями процедуру и допускает любые доказательства, которые, по его мнению, имеют доказательную силу. Статья 21. Трибунал не будет требовать доказательств общеизвестных фактов и будет считать их доказанными». Быстрота суда достигалась: а) непринятием презумпции невиновности; 2) избирательным формированием доказательной базы, что проявилось в отказе от рассмотрения представленных защитой 312.022 нотариально заверенных письменных показания, объявленных недостоверными; а также использованием копий документов, оригиналы которых так и не были обнаружены.

7) Согласно ст. 6. Устава против всех обвиняемых было выдвинуто обвинение в составлении или в осуществлении общего плана или заговора по совершению преступлений против мира, военных преступлений, преступлений против человечности. Нацистская партия рассматривалась как центр общего плана или заговора с момента своего возникновения в 1920 году. («Все обвиняемые, действуя по уговору с другими, составили и выполнили общий план или заговор с целью совершить военные преступления…»).

8) Решался вопрос о реабилитации или осуждении 6 организаций Германии.

Реализованное в Нюрнбергском процессе правовое мышление характеризуется экспериментальным характером и принципом эффективности правосудия.

Дата добавления: 2014-01-04