Красота между изобретением и подражанием природе

Безобразное необходимо Красоте

В Сумме (Summa), приписываемой Александру из Гэльса, сотворенный мир представляет собой единое целое, воспринимать которое следует именно в его цельности: здесь тени помогают ярче воссиять свету, а то, что само по себе может показаться безобразным, предстает прекрасным в рамках всеобщего порядка. Прекрасен порядок в целом, и с этой точки зрения оправдано даже уродство, поскольку и оно способствует равновесию порядка. Гильом Овернский говорит, что разнообразие преумножает Красоту вселенной, а значит, и все то, что кажется нам неприглядным, необходимо для универсального порядка, в том числе и чудовища.

С другой стороны, даже когда наиболее радикальные ригористы сетовали, что художники чересчур увлекаются изображением монстров, они сами не могли уберечься от чарующего воздействия этих образов. Вспомним знаменитый отрывок Святого Бернарда, всегда выступавшего против излишнего украшения церквей и обилия чудищ в орнаментах. Его слова осуждают, но его описание зла исполнено притягательной силы, словно и сам он не может устоять перед чарами этих чудо-существ. И таким образом чудовища, притягательные, пусть и пугающие, и подпускаемые близко, пусть даже и с опаской, — во всем своем великолепии уродства входят в литературу, входят в живопись, от описаний Ада Данте до более поздних картин Босха. И лишь несколько веков спустя, с приходом романтизма и декаданса, будет без всякого лицемерия признана притягательность ужасного и Красота Дьявола.

Прерафаэлиты. Данте Габриель Россетти. Сивилла пальмоносная, ок. 1860

Под аркой жизни, где любовь, и тайна

и страх, и смерть кумирню сторожат,

узрел Красу на троне я и взгляд

ее в себя вобрал, как вдох случайный.

Глаза голубизны необычайной

морей и неба гнев в себе таят

и в рабство пальмоносной обратят

того, кто ей назначен изначально.

Се — Госпожа Краса. Твоя рука

и голос в честь нее дрожат слегка.

Трепещущий подол ее знаком

тебе давно — в отчаянье каком

твои шаги и сердце вслед за ней

стучат! С какою страстью! Сколько дней!**

Глава VII. Магическая Красота Кватроченто и Чинквеченто

В XV в. под воздействием разноплановых, но сопутствующих друг другу факторов — открытия перспективы в Италии, распространения новой живописной техники во Фландрии, влияния неоплатонизма на свободные искусства, атмосферы мистицизма, распространяемой Савонаролой, — Красота стала пониматься двойственно, что в нашем, современном, восприятии выглядит как противоречие, а для людей того времени было вполне естественным. В самом деле, Красота воспринимается и как подражание природе согласно научно обоснованным правилам, и как созерцание сверхъестественной стадии совершенства, не подвластной глазу, ибо не имеющей полного воплощения в подлунном мире. Познание видимого

Сандро Боттичелли, Мадонна Магнификат, ок. 1482. Флоренция, Галерея Уффици

Справа: Бартоломео Венето, Флора, ок. 1507-1510. Франкфурт-на-Майне, Государственный институт искусств

VII. МАГИЧЕСКАЯ КРАСОТА КВАТРОЧЕНТО И ЧИНКВЕЧЕНТО

VII. МАГИЧЕСКАЯ КРАСОТА КВАТРОЧЕНТО И ЧИНКВЕЧЕНТО

Тициан, Любовь небесная и любовь земная, 1514. Рим, Галерея Боргезе

4. ВЕНЕРЫ

190-191

Глава VIII. Дамы и Герои

Леонардо да Винчи, Портрет Чечилии Галлерани (Дама с горностаем), 1485-1490. Краков, Музей Чарторыйских

Передать Красоту тела означает для художника дать ответы на вопросы как теоретического плана (Что такое Красота? При каких условиях она познаваема?), так и практического (Какие каноны, вкусы и социальные обычаи позволяют назвать тело прекрасным? Как меняются критерии Красоты во времени и в зависимости от того, идет ли речь о мужчине или о женщине?). Сопоставим некоторые наиболее значительные образы и тексты.

1. Дамы…

Если мы сравним разных Венер, то заметим, что изображение обнаженного женского тела дает повод для весьма сложных теоретических обобщений.

Венера Бальдунга-Грина, с ее белой чувственной кожей, выделяющейся на темном фоне, явно намекает на физическую, материальную Красоту, которую несовершенство форм (по сравнению с классическими канонами) делает еще более реалистичной. Хотя за ней по пятам неотступно следует Смерть, эта Венера олицетворяет женщину эпохи Возрождения, умеющую ухаживать за своим телом и показывать его со всей откровенностью. А вот женские лица Леонардо неуловимы и объяснению не поддаются: это хорошо видно в Даме с горностаем, где нарочито неоднозначная символика выражена в неестественно длинных женских пальцах, ласкающих зверька. И, видимо, не случайно именно в женском портрете вольное обращение с пропорциями сочетается у Леонардо с правдоподобным изображением животного; неуловимый и необъяснимый характер женской природы, выразившийся в идее «грации» (итал. grazia - слово многозначное и объемлет весь спектр значений от «благодати» до «изящества». — Прим. пер.), связан также с типичной для маньеристской живописи

VIII. ДАМЫ И ГЕРОИ

VIII. ДАМЫ И ГЕРОИ

Дата добавления: 2014-01-04