шествующий раздел завершился указанием на то, что всякая человеческая деятельность по изменению окру-
жающего мира, в том числе и изменению самого человека, является преобразованием материального в идеальное, и наоборот. Само это преобразование имеет две стороны: 1) действия человека по отражению (усвоению, осмыслению и т.д.) форм различных объектов окружающего внешнего мира; 2) действия человека, направленные на изменение внешнего мира – практические действия, в процессе которых происходит реализация идеалов (замыслов, образов, моделей и т.д.).
Следует отметить, что эти формы человеческой деятельности каждый раз «наполнены» конкретным содержанием. Да и сами они исторически многообразны, начиная от самых простых, естественноисторических, близких животно-природным, и вплоть до самых развитых – общественно-культурных.
В этих двух сторонах деятельности выражена основная (фундаментальная, исходная) противоположность отношения человека к миру, т.е. отношения между: 1) идеальными замыслами; 2) материальными предметами (как природными, так и общественными). Обобщенно данное отношение можно назвать: «отношение сознания к бытию». Осознание этого отношения философами на протяжении истории получило название «основной вопрос философии».
Это выражение пришло в русский язык из немецкого (die Grundfrage) означает: Grund – основа, фундамент, базис; Frage – вопрос. Поэтому правильно говорить: оснόвный вопрос философии.
Этот вопрос связан с пониманием того, какой компонент в деятельности человека является оснόвным и в этом смысле определяющим. Так, если полагать, что определяющим, «генерирующим», одним словом, первичным моментом нашей деятельности является бытие, реальность, то идеальное есть отражение бытия, производное от него, т.е. вторичное. Если же, наоборот, полагать, что идеальное, сознание является определяющим первичным моментом нашей деятельности, то тогда бытие, реальность являются вторичными, производными.
В зависимости от решения основного вопроса философии «отстраиваются» два основных философских направления. Представители первого направления, (которые считали (-ют) материальное, бытие первичным, а идеальное, сознание вторичным), получили название материалистов, а само направление – материализма. Представители же второго направления (которые считали (-ют) наоборот, что идеальное, сознание первично, а материальное, бытие вторично) получили название идеалистов, а само направление – идеализма.
Отметим по аналогии с предыдущей темой, что данный вопрос не простой. Он не похож на вопрос-задачу. Он имеет сложное содержание. Он есть вопрос-проблема. Более того, он есть вопрос-дилемма. Перед нами – две стороны единого «целого». Эти стороны противоположны друг другу. Значит, сознание и бытие одновременно (1) противоположны друг другу(= противоречивы) и (2) тождественны друг другу, ибо стороны не могут существовать одна без другой. Это «единство противоположностей» называется диалектикой.
Диалектика (др.-гр. – διαλεκτική) есть искусство (или мастерство) доказывать истину. В Древней Греции каждый [полноправный] житель города-государства должен был владеть мастерством политического убеждения. С его помощью тот или иной класс устами своих лидеров-ораторов продвигал нужную ему государственную стратегию, как в целом, так и в каждом конкретном случае. Развитие этого мастерства, умения (др.-гр. – τέχνη ) было особой, причем, главной способностью полноправного гражданина.
Уважаемый читатель! Я специально привожу древне-греческие слова, полагая, что это будет дополнительным поясняющим фактором. Греческий алфавит похож на русский, да и многие буквы знакомы как символы из курса математики. Не поленитесь внимательно отнестись к ним, и Вам это много даст в культурном отношении. Вот, смотрите, «мастерство» по др. гр. – «тэхне». Это сразу намекает на то, что требуется строгая последовательность в действиях и мышлении, чтобы научиться владеть диалектикой.
Уважаемый читатель! Даже если человек сознательно не владеет диалектикой, он все равно пользуется ей бессознательно. Ведь говорил же до старости герой известной комедии Мольера «Мещанин во дворянстве» Журден прозой, не зная об этом. (Мольер – величайший комедиограф Франции и новой Европы, создатель классической социально-психологической; настоящее имя: Жан Батист Поклен). Такое несознательное, точнее недо-сознательное, полусознательное пользование диалектикой характерно для упрощенно мыслящих людей. В простых вопросах они истинно отражают в сознании те или иные объективные отношения, в сложных - искаженно. Получается коктейль, хаос, разнородная смесь из истинного и ложного.
Наиболее показательным примером здесь является рассуждения героя рассказа А.П.Чехова «Письмо к ученому соседу» Василия Семи-Булатова, проживающего в селе Блины-Съедены: «Хотя я невежда и старосветский помещик, а все же таки негодник старый занимаюсь наукой и открытиями, которые собственными руками произвожу и наполняю свою нелепую головешку, свой дикий череп мыслями и комплектом величайших знаний…Вот что мой грошовый ум открыл…Отчего зимою день короткий, а ночь длинная, а летом наоборот? День зимою оттого короткий, что подобно всем прочим предметам видимым и невидимым от холода сжимается и оттого, что солнце рано заходит, а ночь от возжения светильников и фонарей расширяется, ибо согревается».
Если вынести за скобки старосветское кокетливое самобичевание Семи-Булатова (фамилия-то какая!), типа «нелепая головешка, свой дикий череп…» и прорывающийся восторг первооткрывателя: «наполнил [себя] комплектом величайших знаний», то останется гремучая смесь из крох нахватанных реальных знаний и откровенного невежества. По такой логической схеме мыслит «простое» большинство людей. Это – стихийная диалектика.
СУЩНОСТЬ
СТИХИЙНОЙ
ДИАЛЕКТИКИ
Стихийная форма диалектики как всякая первоначальная форма мышления неразвита и примитивна. Примитивная форма (метод) отношения людей к миру обусловлена самими столь же примитивными реально-практическими отношениями. Люди лишь поверхностно взаимодействуют с реальным бытием (природой и обществом) и столь же поверхностно осознают его. Их деятельность не проникает глубже поверхностным слоев бытия, а сознание застревает на созерцании этой поверхности (= явлений), не проникая в его сущность. Отсюда, стихийная диалектика по своему генезису (возникновению) является поверхностной или созерцательной.
Скользя по поверхности мира, можно столкнуться и зафиксировать лишь внешние формы противоположностей, которые исключают друг друга. Правда и ложь, прекрасное и безобразное, добро и зло, духовность и утилитаризм. Конечно, стихийно можно предположить, что эти противоположности как-то связаны, как-то переплетены, «переливаются» друг в друга. Но созерцательно раскрыть то, как конкретно происходит это переплетение невозможно.
Так, мы видим, рождение человека, затем его взросление, затем закат…И опять: рождение, взросление, закат…Конечно, при этом мы понимаем, что человек не в одночасье переходит из одного состояния в другое. Такой переход есть сложный, многообразный, даже противоречивый процесс, но как совместить все этот процесс и результат, движение и покой – остается загадкой. Человек мыслит здесь подобно тому, как старое слепое животное видит. Оно видит лишь краешек мира, одну сторону вещей, затем другую, третью и т.д. до бесконечности.
Есть сказка-притча о том, как трое слепых прислонились к слону. Первый прислонился к ноге, и сказал, что слон - это «твердое и высокое как колонна»…. Второй прислонился к хоботу и сказал, что слон – это мягкое и извилистое, как змея. Третий прислонился к хвосту и сказал, что слон – это что-то тонкое и длинное как веревка. Итак, «в глазах слепых» слон развалился на три разнородных несовместимых части, или образа.
Так и в стихии созерцания мы действуем по принципу, извините за каламбур, слепой диалектики. В поисках сущности мира, мы натыкаемся на острые углы его противоречий, отчаявшись что-либо понять в его сущности. И так же, как у слепоглухих, потерявших зрение и слух в раннем детстве, через непродолжительное время после этого угасают имевшихся ранее начатки чувственно-ориентационного восприятия. С логической точки зрения, мы видим, то результат как конгломерат каких-то частей, то процесс в неких фантастических мельканиях теней, неизвестно чего и неизвестно как. Стихийное стремление к диалектике первично-примитивного сознания угасает при естественных попытках определить, сделать известным «чего» и «как».
В такой первично-примитивной форме диалектики перепутаны устойчивые и изменчивые моменты деятельности сознания: познания, его процесс и результат. Непонятно в принципе само отношение сознания к действительности (миру). Что предшествует чему: сознание действительности или наоборот, действительность сознанию? Так, если мы наблюдаем какие-либо отдельные предметы, например, облака во время заката на море, и как-то фиксируем результаты этого наблюдения, например в рисунке, то нам понятно, что рисунок есть вторичное образование по отношению к этому предмету – морю и облакам. Но если вместе с нами эти наблюдения и рисунки делали еще, скажем, десять человек, то являются ли все эти разные десять рисунком отражением одного и того же заката? Иначе говоря, почему один и тот же объект пейзажа, отразился в десяти разных пейзажах?
Или другой пример, когда я смотрю на пальму, то пальма первична по отношению к моему образу этой пальмы. Но если мне из этой пальмы необходимо сделать какую-то хижину, как Робинзону Крузо, то тогда пальма и хижина окажутся вторичными по отношению к их образу в моей «голове». Отсюда, можно сделать вывод о том, что стихийная диалектика одностороння. Она фиксирует, либо объективную реальность отражаемого предмета, либо активность этого отражения, его творческий характер. Она недоразвилась до возможности совместить в себе оба этих момента.
Разорванность, нецелостность стихийной диалектики обусловлена, как уже говорилось, разорванностью, нецелостностью
раннего общества, противостоянием духовных и материальных форм деятельности, (1) стихийно-репродуктивных общественных функций, в т.ч. форм деятельности и (2) сознательно-продуктивных или созидательных. Общество необходимо дифференцируется на различные группы людей, согласно этим функциям и формам. Вместе с тем, на заре истории люди лишь поверхностно контактируют с окружающим миром. Результатом таких контактов является простое присвоение (потребление) (1) непосредственно готовых «плодов природы», например, диких животных, добытых на охоте, пойманных в водоемах рыб, собранных плодов корней, цветов и т.д. различных растений. В непосредственной форме присвоение происходит абстрактное отчуждение предметов природы путем отделения их от естественной среды.
На научном языке это означает следующее: деятельность человека ограничена механическим преодолением пространства между собой и природой. Более сложная форма такого присвоения – опосредованная. Она связана с земледелием и скотоводством. Здесь присваиваются плоды не самой по себе, а измененной - т.е. приспособленной к человеческим нуждам - или «одомашненной» природы. Но в обоих случаях человек зависит от природных стихий: благоприятных или неблагоприятных климатических условий, качества исходного материала (семенного фонда или маточного поголовья скота) и т.д. Человек вынужден «присматриваться» к стихиям природы, приспосабливаться к ее законам, изучать ее простейшие формы, старясь «природным» же образом отражать их в сознании. С точки зрения логики образы сознания являлись, простыми образами-отражениями, копиями внешних контуров природы.
Конечно, и на ранних стадиях развития общества существует более сложная, опосредованная взаимозависимость человека и природы. Таким примером является ремесло, в особенности гончарное, без продуктов которого человек не может обойтись. Здесь человеческая деятельность занимает в конечном продукте бόльший удельный вес по сравнению со скотоводством и земледелием, не говоря уже об охоте и собирательстве. Всякое ремесло, взятое как отдельный производственный акт, есть воплощение человеческого образа в в предмете (природном материале). Иными словами, человек в процессе ремесла переносит образы сознания на природу (т.е. природный материал).
Так, глина, необходимо приобретает образ предметов домашнего обихода: сосудов, предметов для хранения продуктов питания, домашнего очага, простейшей «потребительской» утвари. Дерево – образ защитных сооружений: жилища для человека, защищающего его от дождя, холода, хищников; изгороди, защищающей его земледельческие наделы и одомашненных животных от расхитителей-животных и растений-паразитов; земля в виде плотин, насыпей и т.п. – от наводнений, непрошенных гостей. Такие массовые творения людей, особенно постройки, нуждаются в предварительном плане работ и в последующей его реализации во внешнем материале. В переводе на язык логики это означает «воплощением образа в предмете природе».
Здесь мы сталкиваемся с основным парадоксом стихийной диалектики. С одной стороны, люди «отражают» окружающую их природу – и это с точки зрения логики есть «первичность бытия по отношению к сознанию». С другой стороны, люди творят эту природу, реализуя в ней свои образы. Последнее с точки зрения логики есть «первичность сознания по отношению к бытию».
Такая «двойственная» логика стихийной диалектики возникает потому, что система простейшей человеческой деятельности является неизбежно нецелостной, двойственной, разорванной. Она является базисом стихийной или созерцательной диалектики в форме античной и средневековой философии.
АНТИЧНАЯ
ФИЛОСОФИЯ – ИСТОРИЧЕСКАЯ
ФОРМА
СТИХИЙНОЙ
ДИАЛЕКТИКИ
Выше мы установили, что камнем преткновения для стихийной диалектики является смешение материализма и идеализма в вопросе о движении и результатов движения, т.е. покоя.
Разорванность понимания мира основывалась на не связанности (1) способности реализовывать образы сознания в образах, т.е. формах деятельности человека, т.е. активности в познании и деятельности и (2)способности адекватно отражать этот мир, т.е. достоверности сознания.
Отметим, что Древняя Греция – уникальное социально-культурное образование. Как магнитом сюда притягивало многие племена. Все время за небольшой участок суши шли ожесточенные войны. Шли войны с персами, когда греческие города вступили союз. Шла Пелопонесская война, когда противоречия между крупнейшими полисами: Спартой и Афинами достигали апогея. Всю ее историю Грецию преследовали различные катастрофы: эпидемии, экономические и политические сложности, заговоры внешних врагов, прежде всего персов, скрытая, но постоянная война между демократической и аристократически-олигархической идеологиями. Промежуточное геополитическое положение Древней Греции и особенно Пелопоннеса привели, в конце концов, к гибели древнюю цивилизацию.
Основным вопросом всей истории Древней Греции было достижение порядка, устойчивости, удержания различных беспокойств, движений в формах покоя. Отсюда и проблема «движение - покой» стала центральной в философии Древней Греции. С социальной стороны эта проблема была обусловлена естественными сложностями стихийного существования и понимания соотношения сознания и бытия. В поисках начала или причины человеческого бытия античные философы ставили проблему первооснов жизни мироздания.
Созерцая превращения природных стихий друг в друга, древние греки выявили сущность простейшей формы противоречия, по-древнегречески «апории». Наиболее известны апории древнегреческого философа Зенона. Его знаменитая апория «Летящая стрела» гласит: «Тело движется, если в каждый данный момент оно находится в определенной точке пространства, т.е. покоится». Значит, движения нет, есть только покой. Переход тела из одной точки пространства, другую есть смена состояний покоя, «перескок» от одного состояния покоя к другому.
Но если все есть покой, то тогда само слово «переход» из одной точки пространства в другую или от одного слова к другому есть движение. И тогда наше утверждение о том, что движения нет, ложно, ибо переход в нем от слова «все» к слову «покой» также невозможен, ибо такой переход есть движение. Но если «ничего» не движется, не изменяется и не уничтожатся, а лишь вечно покоится, то движется ли само это «ничего»? И не является ли сам акт отрицания движения простейшей формой его утверждения? Или, иначе говоря, отрицанием первого отрицания. На эти вопросы Античность не могла ответить, т.к. глубинной сущности противоречия на уровне созерцания выявить нельзя. Стороны («явления») противоречия «застывают» в состоянии непримиримой оппозиции.
Средневековое мышление также основывалось на созерцании. Но созерцалась не природа, а человек как продукт божественного творения. Поэтому и парадоксы «сталкивают» крайности не в природе, а в обществе, в отношении Бога и человека. Например, такой средневековый парадокс: может ли всемогущий Бог создать такой камень, который сам не сможет поднять? Если создал, но не поднял, не всемогущ. Если создал и поднял, то опять-таки не всемогущ. Есть легенда, согласно которой как-то очень долго спорили между собой два средневековых философа. Один из них был крупнейший средневековый мыслитель – Фома Аквинский. Спорили они о том, загорится ли солома от «жаркой» молитвы. Много сил потратили и много вина выпили. Не выдержал слуга Фомы и говорит: «Отче, да возьмите и помолитесь, если солома загорится, то вы и правы». На это Фома Аквинский ему возразил: «Дурак, не в том дело, чтобы загорелась или не загорелась солома, а в том, чтобы победить в споре противника». Отсюда и пошло определение «классическое» (устоявшееся, старое) диалектики как софистики, или «искусства спора».
Со времен Античности диалектика спора называется софистикой. Ею пользовались в публичной полемике: в суде, на политических собраниях. Там представитель каждой политической партии стремился любыми способами убедить слушателей-граждан полиса в своей корпоративной правоте независимо от того, соответствует она истине или нет. Для пристрастного доказательства своей правоты обычно использовался метод субъективного соединения разнородных аргументов. Такой метод называется эклектикой. В эклектике стороны противоречия перепутаны, произвольно беспринципно комбинируются для достижения заранее заданного субъектом результата. Так, софистика, основанная на эклектике, является примитивной формой диалектики, точнее ее отклонением (лат.- девиацией).
ДВОЙСТВЕННОСТЬ АНТИЧНОЙ
ДИАЛЕКТИКИ:
АРИСТОТЕЛЬ
Преодоление софистики – дело всей жизни Сократа, принявшего казнь. Его дело продолжили ученики и последователей (особенно Ксенофонт, Платон, Аристотель). Подвиг Сократа, в том числе и в смысле диалектики был оценен лишь значительно позднее. В рамках эпохи античности двойственная или разорваннаяь диалектика наиболее выражена у Аристотеля. Пытаясь решить загадку основы мировоззрения, он полагал, что предположение о первоначале («архэ», греч. ἀρχή) космоса. С помощью вечно движущегося начала или перводвигателя Аристотель пытается разрешить противоположность идеального (сознания) и реального (бытия). Однако при им этом сохраняется двойственность-разнородность созерцания и основанного на нем действия. Когда мы созерцаем предметы, то они предстают перед нами в целостном, т.е. оформленном виде. Наш образ, форма предмета в сознании является непосредственным отражением формы самого по себе предмета. Но когда мы действуем, создаем какой-либо предмет или общественное событие, мы переносим форму, находящуюся в нашем сознании, в действительность. Теперь форма оказывается предшествующей материалу («материи») и, в конечном счете, становится перводвигателем всего мира.
ВЫВОДЫ. На уровне стихийной диалектики противоречие «созерцание-действие» неразрешимо. Аристотель как философ отдавал предпочтение действию, прежде всего политическому. Отсюда и возникло его учение о перводвигателе, т.е. о главенстве и первенстве формы над материей и наличии «первоформы». Это – объективная двойственность диалектики Аристотеля, а не его субъективная непоследовательность. Поэтому античная диалектика, как и любая структурно-наивная диалектика остается двойственной: полуматериалистической, когда речь идет о созерцании и полуидеалистической, когда речь идет об основанном на нем действии.
ПРИРОДА
ТОЧНОГО
ЗНАНИЯ: ДИАЛЕКТИКА КАК МЕТАФИЗИКА
Если нам необходимо более всестороннее владение предметами природы, то мы от простого или комбинированного «потребления» природы переходим к системному производству предметов нашего потребления. При этом нам будет необходимо знание глубинных, органических связей между системными предметами природы. Нам придется не только в переносном, но и в прямом смысле слова докапываться до глубинных оснований Земли (да и Неба) и начать «пытать» природные объекты, т.е. ставить над ними опыты. Следовало подняться на более высокий качественный уровень, чем созерцание.
Созерцание природы и мира в целом в принципе не предполагает системного крупномасштабного использование его результатов для сотворения полезных в быту и производстве вещей. Разовые, простые методики и технологии деятельности могут осуществлять на основе стихийного знания и познания мира (т.е. созерцания) и такой же производственной деятельности. Когда же перед обществом встают масштабные практические задачи, появляется необходимость в системном и универсальном знании, знании причин и следствий, сущности и явлений.
Различные специфические особенности свойств предметов воспринимаются кустарном ремесленном производстве как частности и поэтому стихийно решаются «по ходу дела» самим ремесленником, в одиночку выполняющем весь производственный технологический цикл. Однако, когда производство поставлено на поток и требует первоначально элементарного, а затем все более углубленного разделения труда, эти «особенности» должны быть заранее теоретически учтены. Технология массового производства должна быть закрыта от «ручного» вмешательства. Она должна быть реализацией практической стратегии или теории.
С обывательскими представлениями «с одной стороны – с другой стороны», «кто как посмотрит» в практической деятельности в рамках всего общества далеко не уедешь. На смену кустарно-локальному методу познания и стихийного мировоззрения - «стихийной диалектики» приходит глобальная практикориентированная методология. Ее сущность можно понять, лишь заглянув за «кулисы» поверхностного, непосредственного созерцания природных и общественных процессов.
Для глобально-практических целей важно знать, как устроена материя («материал») и как из ее составных частей можно построить то, что на данном этапе людям необходимо. Такое строительство является соединением между собой составных частей, в результате чего из материала получается готовый для использования продукт: здание или сооружение, среддство передвижения, или механизмы (например, паровая машина).
Наиболее образным примером здесь является строительное дело. Чтобы построить дом необходимо в определенном порядке соединить различные материалы («материи»).Из частей складывается («строится») целое. Любое действие человека подчиняется данному закону, ибо овладение любым предметом начинается с разборки («разделения») того материала («материи»), из которого он сделан на составные части. В последующем из составных частей материи (из простых материй) комбинируется более сложная материя – «дом». При системном производстве материалов для «дома» необходимо знание свойств его более простых составляющих. И так каждый раз. Получается, что постоянно требуется разложение материи на составные части, из которых позднее конструируются более сложные предметы.
Из этих «житейских» надобностей первоначально возникает наука. Она возникает как: 1) поиск составных частей – материй и адекватного «образа» (проекта); 2) оптимизации технологии, т.е. совершенствование его внедрения (=последовательности материальных или мыслительных операций; 3) объединения материи и деятельности на основе единых законов, т.е. создание алгоритмов деятельности, универсальных форм созидания культурных образцов.
В этом смысле чеканным выглядит девиз Ф.Бэкона – родоначальника науки: «Знание - сила». Иными словами, знание составных частей нашей будущей конструкции (т.е. знание свойств ее материи, тех простых исходных «материй», из которых она сделана) увеличивает практическую силу человека. Разделение природы на составные части и комбинирование из них усовершенствованных природных конструктов получило в науке название метафизики.
ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ
МЕТАФИЗИКИ
Происхождение термина «метафизика» случайно. Библиотекарь А. Родосский в 1 в.н.э. обнаружил в сочинение Аристотеля, стоящее на книжной полке, после сочинения «Физика». Он его так и назвал «то, что после физики» (др.-греч. τὰ μετὰ τὰ φυσικά), что означает, по-древнегречески, «метафизика». На самом деле в этом сочинении Аристотеля речь шла об уже упоминавшихся «первых началах и причинах» мира.
Уважаемый читатель! В первом разделе мы говорили что «мета-физическое» есть то, что «выше» природы, «над-природой». В сознании послеаристотелевских философов это значение срослось с термином «метафизика».Видимые причины вещей, фиксируемые с помощью чувств, объяснялись с помощью невидимых - сверхъестественных причин, основой которых был Бог.
Пришедшая на смену средневековой «божественной» метафизике механицистская метафизика индустриального общества «отменила» сверхъестественные, хитроумно-божественные причины существования и развития вещей, правда лишь по отношению к природе. Все причины были объявлены ею естественными и простыми, выявляемыми с помощью непосредственного естественно-чувственного восприятия. Вместе с положительным здесь было и отрицательное. Метафизика утверждала: что не воспринимается непосредственно чувствами, не существует, есть иллюзия. Сложные процессы и явления понимались как комбинации простых.
В результате мир предстал как окостенелая застывшая структура, предметы которой возникли как бы сразу и больше не изменялись. Неразвитая диалектика древних греков, искавшая единое универсальное начало для бесконечного множества уникальных предметов в бытии и сознании, уступила место буржуазной простоте созерцания. Последняя, не мудрствуя лукаво, основываясь на принципе «оптимизации расходов», секвестировала универсальное начало за потребительской ненадобностью. Метафизика утверждала, что общего нет, есть только единичное, которое можно употребить, либо непосредственно «в дело», либо опосредованно –видеть, слышать, осязать...с целью заполнения досуга.
Приведем классическую характеристику метафизики, данную Ф. Энгельсом: «Для метафизика вещи и их мысленные отражения, понятия суть отдельные, неизменные, застывшие раз и навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого, один независимо от другого... Для него вещь или существует, или не существует вовсе, и точно так же вещь не может быть собою и в то же время иной». Метафизический метод правомерен только тогда, когда вещи исследуются как сформированные в ограниченном времени и пространстве».
ПРИЧИНЫ
ВОЗНИКНОВЕНИЯ
МЕТАФИЗИКИ
Позднее Средневековье и Возрождение сформировали новые ориентиры. Интенсификация торговли по знаменитым индийским и китайским торговым путям, Крестовые походы к «Гробу Господню» привели к появлению новых товарно-денежных отношений. Интенсификация торговли (межрегионального обмена товарами) обусловила необходимость передвижения по кратчайшему водному пути. На смену каботажному плаванию (плаванию в пределах видимости берега), что увеличивало расстояния в десятки раз, пришло плавание в открытом море. Но плавание в открытом море требовало умения ориентироваться в пространстве при прокладывании и коррекции курса по звездам или по солнцу. Последнее обострило востребованность в знании законов небесной механики – астрономии.
Одновременно, интенсификация ирригации, гражданское строительство и особенно фортификация и военное дело, как наконец, прогресс промышленности, привели к появлению простейших механических приспособлений и понятий: рычаг, плоскость, трение и т.д. Практическая механика привела к появлению механики теоретической, что послужило, в конечном счете, причиной абсолютизации механического движения и привело к механицизму. За спиной этих естественно-социальных процессов стояли социально-культурные.
Европейское Средневековье возникло как конгломерат цивилизованных первобытных социумов, внешне объединенных с помощью мировой религии – христианства. Только благодаря христианской церкви Европа данного периода смогла выжить в борьбе с варварами. Церковь же была единственным «общим знаменателем» той социальной дроби, в числителе которой находилось множество противоположных - иногда до противоречивости - образований: светское и религиозное, центральное и периферийное, клановое и общечеловеческое, земледельческое и ремесленное, торговое и аристократическое, богатое и бедное.
Борьба враждующих классов (кланов, гильдий, цехов, братств и т.д.) обусловила использование каждым из них любых ресурсов для своего укрепления и выживания. Здесь надо отметить укрепление городов, имевших демократическое «устройство» (государственность), их восприимчивость к инновациям, профессионализм в отношении сложного для своего времени производства: технологии, организации, массовое действо и т.д. Однако самым главным было внедрение преимуществ товарного производства как базиса ускоренного развития городской структуры в целом, вызывало у иных классов позднего средневековья консолидированную «неприязнь».
Крестьяне считали их паразитами, (т.к. они не производили полезных вещей, которые можно было непосредственно употребить в пищу, в домашнем хозяйстве и т.д.) колдунами, мошенниками и т.д.. Поэтому их необходимо было уничтожать. Церковники и знать полагали их зарвавшимся быдлом. И даже центральная власть, которая вначале считала города своими союзниками в борьбе с церковным сословием и сельской чернью, почувствовала в их увеличивавшемся богатстве и техническом совершенствовании угрозу своему статусу. Городская культура была питательной почвой для использования восточных «хитростей» типа механизмов (часов, компаса, корабельного дела), пиротехники, медицины, косметики (по др.гр., искусства украшать), архитектуры, монументального искусства и многого другого.
То, что на Востоке, было предметом досуга (например, компас, простейшие «занимательные» механизмы, порох для фейерверков), на Западе превратилось в производительную силу труда. Удовлетворение потребности зажиточных слоев третьего сословия в предметах роскоши (во всех смыслах слова), особенно в средствах для удовлетворения любознательности: увеличительных стеклах, часах и иных хронометрах, картах, различных механизмах-автоматах (музыкальных, визуальных), химических реактивах для бальзамирования, окрашивания, фармацевтики, «металлическом деле» (особенно, на первых стадиях, драгметаллы и камни), черчении и связанном с ним геометрии, техническом рисовании и связанном с ним ботаники, зоологии и анатомии привело к появлению мощных стимулов для увеличения объемов производства и связанном с ним увеличением производительности труда.
Добавим к этому мореплавание, которое из технического средства торговли превратилось в средство колонизации и мы получим картину первой технической революции, вызвавшей мощную востребованность в точных знаниях – естествознании.
Развитие и укрепление Европы привело к необходимости снятие церковных запретов, и самой религиозной догматики как главного запрета, ставшего тормозом на пути капиталистической индустриализации. Рационализация общественной жизни, наиболее наглядно отразившаяся в реформации, привела к рационализации сознания, что привело к появлению науки, как производительной силы труда.
Возникающая наука начала с изучения простейших форм развития природы, т.е. с простейших форм движения материи. Наиболее простой формой движения материи была механическая, а основным методом ее познания в элементарной механике был метод разложения целого на части и изучение каждой части в отдельности. Простейшие механические системы агрегативны, т.е. части существуют автономно от целого. Целое же понималось как простая сумма его частей.
Возьмем для примера механический двигатель. Если в нем сломалась деталь, то для того чтобы он заработал вновь, двигатель следует разобрать, деталь заменить, и система (целое) в состоянии функционировать далее в штатном режиме. Практические успехи элементарной механики: выигрыш в силе при применении рычага, возможность видеть неуловимые для невооруженного глаза мельчайшие детали при помощи микроскопа, пользоваться временем с помощью часов и другое – привело к необычайному воодушевлению передовых людей XYII-XYIII вв. Очарование этими научными достижениями привело к абсолютизации мировоззренческого значения элементарной механики. Сформировалось мнение, согласно которому механика может все.
Все многообразие предметов и процессов окружающего мира, от простейших механических до сложнейших биологических, психологических и социальных, стало объясняться в категориях механики. Названия работ того времени говорят сами за себя: «Человек – машина» Ламетри, «Левиафан» (государство – механическое чудовище) Гоббса, «Естественная политика» Гольбаха и другие. Возникло специфическое естественно-механическое мировоззрение, философско-методологической рефлексией которого стала метафизика. Оно приобрело в передовых для того времени интеллектуальных кругах популярность еще и потому, что частично вытеснило религию из универсальной картину мира. Секуляризации подверглось философско-идеалистическое понимание природы. Метафизика в форме анти-диалектики утверждало господство материализма.
Материализм из идейных догадок о законах развития природы превратился в систему законов и категорий научного естествознания: масса (материя), скорость (движение), структура и элемент (целое и часть) и т.д. Открываются законы классической механики. Особенное впечатление на сознание просвещенных классов оказывает закон всемирного тяготения. Это было сделано одним из величайших сынов Великобритании И. Ньютоном. Теперь развитие солнечной системы не просто умозрительно предполагается или фрагментарно описывается, а дается как строгая научная логика и одновременно, как универсальная картина мира. Это была революция в мировоззрении. Человек научился подчинять своей воле и сознанию природу, ставить себе на службу ее сущностные силы. Заключительным аккордом этой революции стало изобретение паровой машины, создавшей фабрику производства вещей в гигантских масштабах. Менее заметным оказалось то, что была создана виртуальная фабрика производства новых идей, методов, принципов.
ВЫВОДЫ.1.Метафизический материализм получил научную основу: механику и математику. Появился новый мировоззренческий центр силы: наука и промышленность. Был дан стимул к гигантскому и стремительному развитию производительных сил общества и труда. Возникла новая социальная формация – капитализм, уничтожившая старые властные сословные (аристократические и клерикальные) привилегии и поставившая на их место власть денег (грубой политической и военной силы).
2. Материализм получил научное обоснование. Власть и авторитет веры были ограничены властью разума. Силы природы стали не просто описываться и умозрительно предполагаться в гипотезах и «гениальных догадках», а стали конкретно и экспериментально изучаться, получая выражение в законах. Закономерность материализма означала его объективность и «прозрачность», лишенную мистических и религиозных тайн и догм.
3. Вместе с тем, наука и промышленная практика лишь оттеснили религию и теологию, секуляризировав узкий фрагмент мира – механическую природу. Только здесь рассматривалось развитие как превращение сознания в бытие в виде превращения идей науки механики в промышленно-производственную практику механического освоения мира. Целое было понято как сумма составляющих его частей. Диалектика оказалась на уровне описания отдельных взаимодействий, что низвело ее до уровня метафизики. Мир предстал как застывшая Вселенная, где движутся только тела связанными одними лишь механическими силами. Все процессы в мире с точки зрения механического мировоззрения, от собственно механических до более сложных: биологических, социальных и психологических стали утверждаться как механические. Рядом со старой религиозно-теологической догматикой возникла новая – механистическая.
СУЩНОСТЬ СОЗНАТЕЛЬНОЙ
ДИАЛЕКТИКИ
Способ удовлетворения человеческих (материальных и духовных) потребностей определяет и способ (метод) понимания мира. Иными словами, практическое отношение миру как свой специфический момент имеет и теоретическое. Когда мы имеем дело с ручным орудием труда и системой производства, основанной на этот простейшем отношении людей друг к другу, то сущностные силы природы не вовлекаются в деятельность. Отношение общественного человека к природе и его отношение к обществу оказываются внутренне не связанными между собой. Поэтому понимание отношения к природе (в виде созерцательного отражения природы) и понимание отношения к человеку – к деятельно-производящему субъекту (в виде воплощения человеческого идеала в материале природы) оказываются двумя различными типами отношений. Диалектика и метафизика так же как материализм и идеализм выступают как равновозможные и внешне дополняющие друг друга философские позиции.
СТРУКТУРА
МАТЕРИАЛИЗМА
И ИДЕАЛИЗМА:
СИНКРЕТИЗМ
ЕСТЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ, ФИЛОСОФСКИЙ
Материализм и идеализм – многообразные (многоуровневые) явления (схема 3). Их самый простой (примитивный) уровень обыденный или повседневный. Он основывается на непоследовательном признании существования мира. В нем все смешано, будь то природа или Бог, или разные «темные силы». Название направления «синкретизм» по-древнегречески означает нерасчлененность. Тезис обыденного синкретизма – полуматериализма (полуидеализма) всех видов – вера в естественные и сверхъестественные силы, существующие вне меня. Исторически обыденный синкретизм совпадает с философским, древнегреческим и средневековым миросозерцанием.
Второй, более развитый уровень материализма и идеализма – естественноисторический. Он основывается не на вере, как стихийный, а на фактах и убеждении. Факты позволяют человеку осмысленно отнестись к вопросу существования природы и самого человека. Для материализма в качестве такой основы выступает промышленность, естествознание, быт и эстетические традиции. Таков естественнонаучный материализм, являющийся разновид-ностью естественноисторического, в его основе находится убеждение в реальном существовании объекта познания и реальном значении практического использования результатов познания. Ученый не может не быть убежденным в том, что изучаемый им объект находится вне его сознания. Для этих целей служат такие средства (методы) познания, как наблюдение и, главное, – эксперимент.
Исторически естественнонаучный материализм совпадает с метафизическим. Под влиянием естествознания естественнонаучный материализм составляет антипод религии и теологии. Но его сила распространяется только на простые, чувственно-фиксируемые явления природы. По отношению к ним бытие первично, а сознание вторично, Так, если я изучаю структуру растения и устанавливаю, что оно состоят из корня, стебля, листьев, цветов (плодов), а те, в свою очередь, также имеют свою структуру, то исследовательский опыт убеждает меня в том, что данный предмет (растение) существует независимо от моего сознаний, т.е. естественно. Мое же сознание отражает структуру объекта.
Слабость естественнонаучного материализма проявляется тогда, когда речь идет об обществе, где живут и действуют люди, наделенные волей и сознанием. Здесь метод наблюдения и частного эксперимента не позволяет понять глубинных основ общественного бытия. Мы можем получить из наблюдения лишь то, что действия человека успешны при достижении некоторых целей. Эти достижения осуществляются путем создания моделей деятельности и их воплощения в процессе реальной деятельности. Создание моделей и их реализация в практике есть продукт сознания. Здесь наш материализм «естественно» превращается в идеализм. Сознание оказывается первичным по отношению к общественному бытию. Жизнь общества, согласно естественнонаучному материа-лизму, всецело подчиняется идеальным, прежде всего идеологи-ческим и религиозным канонам.
Более развитой формой естественноисторического материа-лизма является гуманитарный материализм Он базируется на народных традициях эстетической и связанной с ней медицинской и педагогической практики. Этнографы, писатели, врачи, педагоги более глубоко подходят к пониманию ряда общественных явлений. Они объясняют разные верования сложившимися традициями, коренящимися в быте народов, а корни эстетических представлений видят в складе и стиле социальных отношений. Социальные проблемы и катастрофы, болезни, эпидемии объясняют нарушением законов гигиены. Особый род гуманитарного материализма – педагогический материализм. Практика преподавания тесно связана с теорией познания и психологией, что позволяет раскрыть многочисленные зависимости сознания ребенка от реальных условий его жизни, микросреды, воспитания и т.д. Но и этот материализм упирается в неразрешимую загадку происхождения сознания. Он уступает здесь место теологии, в задачу которой входит объяснение роли иррационального в человеческой жизни. Используя нерешенные проблемы естествознания и обществознания, теологи стремятся предложить свои характеристики человеческого духа, раскрыть степень его зависимости от Абсолютного духа – Бога.
Наиболее развитой формы материализм и идеализм достигают на уровне системности, диалектичности. Благодаря усилиям таких великих диалектиков, как И.Кант, Г.Гегель, К.Маркс, В.Соловьев, М.Хайдеггер, многие вопросы были решены. Это относится прежде всего к проблемам активно-деятельной природы сознания и познания (Кант), совпадения мышления и бытия в развитии категорий (Гегель), многообразия форм бытия человека в мире и необходимости их синтеза (Соловьев), к идее подлинного существования личности и культурной роли языка (Хайдеггер). Указанные формы диалектического идеализма не давали ответа на вопрос
о возникновении сознания. В относительной противопо-ложности к диалектическому идеализму
Априорные суждения
стоит диалектический материализм, который ставит своей целью объяснение: а) происхождения сознания; б) тождества (т.е. единства и различия) бытия и
«Х» –
вещь в себе
познания в форме категорий и реальных форм объективности; в) воздействия противоположностей – человека (общества) и природы – друг на друга.
Схема 4
ПОНЯТИЕ «АГНОСТИ-ЦИЗМ»
Следует правильно понять объективные основы и субъективную убедительность аргументации агно-стицизма. Наиболее полно агностицизм воплотился в учении Канта, которое основывается на двух важных принципах: 1) признание того, что объект существует независимо от сознания; 2) утверждение объективно-экспериментального характера познания и сознания. Всякая деятельность сознания, согласно агностицизму, есть опыт (схема 4). Предмет (объект) может «выдать» свою тайну, лишь будучи помещен в опытные, искусственно созданные условия. За их пределами мы ничего не знаем об объекте кроме факта его существования. Он есть «вещь в себе». Воздействуя на сознание, «вещь в себе» (объект), превращенная этим в факт опыта, порождает различные ощущения. Это – сфера чувственности, являющаяся содержанием сознания. Из ощущений складывается (как из фрагментов) образ. Он не может возникнуть ни из «вещи в себе», ни из опыта, ни из чувственности. Образ предмета является прирожденным, находящимся «внутри» сознания. С точки зрения агностицизма, мы можем знать только о тех предметах, которые помещены в опытное пространство, являющееся общей частью пересекающихся пространств «вещи в себе» и сознания. Это – сфера рассудка. Рассудок конструирует образы объекта из ощущений, «предписывает природе законы или формы». Разум же, пытающийся приписывать эти законы непознаваемой «вещи в себе», делает роковую ошибку. На этом основании Кант утверждает, что мир непознаваем. Дадим определение агностицизма. Агностицизм – философское направление, отрицающее возможность познания объективного мира, полагая, что возможности человеческого познания (и знания) ограничены областью субъективных возможностей самого человека (опыт, факты сознания, концепции и теории, художественно-эстетические образы, морально-нравственные категории, религиозные убеждения).
КОНТРОЛЬНЫЕ
ВОПРОСЫ
1. Каковы особенности стихийного метода мышления? 2. Почему он называется стихийной диалектикой? 3. В чем сила и слабость стихийной диалектики в вопросе о противоречиях? 4. Каковы причины возникновения метафизического метода мышления? 5. Как можно определить сущность метафизики? 6. Чем принципиально отличается диалектика от метафизики?
4. Государство как политический институт
Признаки государства:
1. Территория
2. Население
3. Публичная власть
4. Суверенитет
5. Монопольное право на принуждение
6. Монопольные права на налоги
7. Законотворчество
Пусть подынтегральная функция в интеграле непрерывна на Х и функция дифференцир-е. на промежутке Т и имеет на нем обратную функцию с на промежутке Х, тогда справедливо:
Алгоритм интегрирования подстановкой.
1. Для интеграла подынтегральная функция такая, что является табличным или сводится к нему так, что легко находится
2. Нах. обратную функцию и подставляем в, которая и будет первообразной для исходного интеграла.
Алгоритм:
1. Часть подынтегрального выражения вводится под знак дифференциала и полученное выражение под знаком дифференциала обозначается как новая переменная.
2. В подынтегральной ф-ии делается замена переменной на новую, находится от новой переменной.
3. В возвращается к старой переменной.
Пример 1. Найти интеграл
(положим тогда
Пример 2. Найти интеграл
(положим тогда
) =
=
Пример 3. Найти интеграл
(положим тогда
) =
Пример 4. Найти интеграл:
Пусть тогда и
Пример 5: Найти интеграл
Применим подстановку: u=arctg(x), тогда
Подставляя полученные значения в искомый интеграл получим:
Теперь подставив значение u в полученное выражение получим решение искомого интеграла:
Найти интегралы, используя указанную замену переменной
Язык располагает специальными средствами усиления изобразительности и выразительности. Это словесные фигуры и фигуры мысли, которые в свою очередь делятся на тропы и амплификации.
Словесные фигуры — необычные обороты речи, наглядно выражающие эмоциональное состояние говорящего.
Фигура (в переводе с латинского «очертание, вид, оборот речи») — синтаксическая конструкция, рассчитанная на оказание воздействия на слушателя и читателя. Если тропы являются формами мысли (см. гл. XXXV), то фигуры — это формы речи. Функция фигур — выделить, подчеркнуть, усилить ту или иную часть высказывания, фигуры «служат выражением эмоционального движения в говорящем и средством передачи тона и степени его настроения слушателю» (А. Горнфельд). В наибольшей степени фигуры активизируются в художественной речи, особенно поэтической, но многие их разновидности достаточно активны в различных жанрах публицистики.
Фигу́ра ре́чи (ритори́ческая фигу́ра, стилисти́ческая фигу́ра; лат. figura от др.-греч. σχῆμα) — термин риторики и стилистики, обозначающий различные обороты речи, которые придают ей стилистическую значимость, образность и выразительность, изменяют её эмоциональную окраску. Фигуры речи служат для передачи настроения или усиления эффекта от фразы, что повсеместно используется в художественных целях как в поэзии, так и в прозе.
Античные риторы рассматривали риторические фигуры как некие отклонения речи от естественной нормы, «обыденной и простой формы», некое искусственное её украшение. Современный взгляд, напротив, исходит скорее из того, что фигуры — естественная и неотъемлемая часть человеческой речи.
Среди фигур речи со времён античности выделяют тропы (употребление слов в переносном смысле) и фигуры в узком смысле слова (приёмы сочетания слов) — хотя проблема четкого определения и разграничения того и другого всегда оставалась открытой.
Общепринятой систематики фигур речи не существует, в разных грамматических школах различаются терминология (названия фигур) и принципы их классификации.
Традиционно фигуры речи (по преимуществу фигуры в узком смысле слова) делили на фигуры слова и фигуры мысли. Разница между ними проявляется, например, в том, что замена слова на близкое по значению разрушает фигуры слова, но не фигуры мысли.[4] Фигуры мысли легко поддаются переводу на другой язык, в отличие от фигур слова. В некоторых случаях отнесение фигуры к одному или другому виду не очевидно (например, в случае антитезы).
Вслед за Квинтилианом фигуры (по преимуществу фигуры слова) подразделяли на четыре группы («Quadripartita ratio»), выделяя фигуры, образованные путём: прибавления (adiectio), убавления (detractio), замены (immutatio), перестановки (transmutatio).[5]
Некоторые распространённые фигуры речи в традиционной классификации:
Фигуры:
ü Фигуры слова:
1. Фигуры прибавления: разного рода повторы, точные и неточные: анадиплосис, мезархия, анафора, эпифора, симплока, градация, полиптотон, многосоюзие, плеоназм
2. Фигуры убавления: эллипсис, бессоюзие, зевгма
3. Фигуры перестановки (размещения): параллелизм (виды: антитеза, изоколон, гомеотелевтон), инверсия (включая гипербатон), хиазм
ü Фигуры мысли:
1. риторический вопрос,
2. риторическое восклицание,
3. риторическое обращение;
4. умолчание, оксюморон
В литературе XX века фигуры нередко делят на семантические и синтаксические. Так, Ю. М. Скребнев называет семантическими фигурами: сравнение, восходящую и нисходящую градацию, зевгму, каламбур, антитезу, оксюморон; синтаксическими: фигуры убавления (эллипсис, апосиопеза, просиопеза, апокойну, асиндетон), фигуры добавления (повтор, анадиплозис, пролепсис — одновременное употребление существительного и заменяющего его местоимения, полисиндетон), различные виды инверсии, риторический вопрос, параллелизм, хиазм, анафору, эпифору, симплоку.[6]
Учёные из Группы Мю пошли в этом направлении дальше. В книге «Общая риторика» (1970) они предложили общую классификацию риторических фигур и тропов по уровню языковых операций, разделив их на четыре группы: метаплазмы (уровень морфологии — операции с фонетическим и/или графическим обликом языковой единицы), метатаксис (операции на уровне синтаксиса), метасемемы (операции на уровне семантики — значения языковой единицы) и металогизмы (логические операции). Сами операции они разделили на два основных типа: субстанциальные и реляционные. «Первые операции меняют субстанцию единиц, к которым они применяются, вторые же меняют только позиционное отношение между этими единицами». К субстанциальным операциям относятся: 1) убавление, 2) прибавление и 3) убавление с прибавлением (к каковому сочетанию сводится замена Квинтилиана); единственной реляционной операцией является 4) перестановка.[7]
Фигуры делятся на:
ü фигуры прибавления (увеличивающие объем высказывания): анафора, эпифора, стык, кольцо, синтетический параллелизм);
ü фигуры убавления (уменьшающие объем высказывания): эллипсис, умолчание, асиндетон, зевгма);
ü фигуры размещения и перестановки: инверсия, парцелляция, сегментация, парентеза.
ü фонетические фигуры: аллитерация и ассонанс.
ü графические фигуры: палиндром, акростих.
3. Фигуры, увеличивающие объем высказывания:
К первой группе относятся фигуры, построенные в той или иной степени на основе повтора. Сфера действия повтора не ограничивается предложением, а распространяется на сложное синтаксическое целое и весь текст.
а) Повтор – это упорядоченное повторение слова, словосочетания и даже большей синтаксической единицы (предложения или его части). Упорядоченность выражается в том, что повторяющиеся единицы стоят в определенной позиции, то есть на определенном месте в предложении, его части, сложном синтаксическом целом, тексте.
б) Анафора – 1) повтор слов, словосочетаний или иных элементов в начале строки, строфы или абзаца для усиления эмоционального воздействия художественного текста; ср.: "Познал я глас иных желаний, / Познал я новую печаль" (Пушкин).
2) это стилистическая фигура, которая основана на повторении любого речевого явления. Но в отличие от других видов повторения, например, эпифоры, анафора, как это явствует из ее названия, относится к повторению начальных частей речевого потока (звуков, слов, фраз, стихов, строф, ритмических и синтаксических построений, интонации).
С помощью анафоры может выражаться как тождественность объектов, так и наличие у разных объектов сходных или различающихся свойств: ср.: эти книги; такие книги; другие книги; Возможна отсылка и к такому объекту, который назван прямо (ср.: "Иду в гостиную: /Там (т. е. в гостиной) слышу разговор" (Пушкин), и к такому, который подразумевается (ср.: "Продам мешок огурцов — на эти деньги курицу куплю" (Л. И. Толстой). Служит одним из основных средств, обеспечивающих связи текста. Для выражения отношений, основывающихся на А., используются прежде всего такие местоимения и местоименные слова, как он, это, этот, такой, так, там, туда, а также слова других грамматических классов: поэтому, потому, напротив, наоборот, тоже, также, иначе, последний (в значении "только упомянутый"), остальные, да, нет, смысл которых раскрывается только в контексте. У местоимений эта функция считается вторичной по отношению к дейктической; анафора в этом случае интерпретируется как "контекстный дейксис".
Звуковая анафора составляет особенность аллитерационного стиха, но она встречается иногда и в метрических стихах.
Анафора звуковая:
Повторение одних и тех же сочетаний звуков:
Грозой снесённые мосты,
Гроба с размытого кладбища"
Пушкин А.С.
Анафора морфемная:
Повторение одних и тех же морфем или частей слов:
Чёрноглазую девицу,
Чёрногривого коня!..
Лермонтов М.Ю.
Анафора лексическая:
Повторение одних и тех же слов:
Не напраснодули ветры,
Не напрасношла гроза.
Есенин С.А.
Анафора синтаксическая:
Повторение одних и тех же синтаксических конструкций:
Брожу лия вдоль улиц шумных,
Вхожу льво многолюдный храм,
Сижу льмеж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Пушкин А.С.
Анафора строфическая:
З е м л я!..
От влаги снеговой
Она еще свежа.
Она бродит сама собой
И дышит, как дежа.
З е м л я!..
Она бежит, бежит
На тыщи верст вперед,
Над нею жаворонок дрожит
И про нее поет.
З е м л я!..
Все краше и видней
Она вокруг лежит.
И лучше счастья нет, — на ней
До самой смерти жить.
З е м л я!..
На запад, на восток,
На север и на юг...
Припал бы, обнял Моргунок,
Да нехватает рук...
Твардовский А.Т.
Возможны обьединения вышеперечисленных типов анафор.
Необратимо связаны с анафорой фигуры эпи́фора и си́мплока.
в) Повтор, при котором повторяются концы смежных или соотнесенных единиц, называется эпифорой; такая разновидность повтора встречается значительно реже: Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняют собою многие дни нашей жизни. Сумрачны имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними это легкое имя — Пушкин (А. Блок) (повторяются концы зачина и концовки сложного синтаксического целого).
Эпи́фора (от др.-греч. ἐπιφορά — принесение, прибавление) — риторическая фигура, заключающаяся в повторении одних и тех же слов в конце смежных отрезков речи. Нередко эпифора используется в поэтической речи (очень часто — в фольклоре) в виде одинаковых или аналогичных окончаний строф (пример — стихотворная пьеса Александра Гладкова «Давным-давно» и одноимённая песня из кинофильма «Гусарская баллада»).
Меня зовут юнцом безусым,
Мне это, право, всё равно.
Зато не величают трусом…
Давным-давно… Давным-давно…
Иной усищи крутит яро,
Бутылкам всем глядится в дно,
Но сам лишь копия гусара…
Давным-давно… Давным-давно…
Иной клянётся страстью пылкой,
Но, коли выпито вино,
Вся страсть его на дне бутылки…
Давным-давно… Давным-давно…
Влюблённым море по колено,
Я с ними в этом заодно,
Но караулит всех измена…
Давным-давно… Давным-давно…
Эпифора бывает:
· лексическая эпифора – повторение в конце отрезка речи одного и того же слова;
· грамматическая эпифора – повторение в конце отрезка речи одной и той же формы слова;
· семантическая эпифора – повторение в конце отрезка речи синонимичного слова.
Лексическая эпифора употребляется сравнительно редко. ("Фестончики, все фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики", Н. В. Гоголь); остальные – довольно часто ("под трубами повити, под шеломы възлелеяны, конец копия въскръмлени...", "Слово о полку Игореве"). В стихах грамматическая эпифора дает простую рифму, а лексическая – редкую "тавтологическую рифму".
Пример лексической эпифоры из стихотворения А.С.Пушкина "Храни меня, мой талисман":
<...>
Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи,
Храни меня, мой талисман.
В уединенье чуждых стран,
На лоне скучного покоя,
В тревоге пламенного боя
Храни меня, мой талисман...
Пример эпифоры в отрывке из поэмы Р.Рождественского "Реквием":
studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав!Последнее добавление
Схема 2
