Каким по типу становился национальный (социальный) русский характер в России и СССР по сравнению с западноевропейским характером?

Через какие модусы мог обрести социальную значимость человек в СССР?

Как проявились черты служебно-домашней цивилизации в советский период?

Почему можно говорить, что народное хозяйство России стало во многом домашним по типу?

В чем проявлялись позитивные и отрицательные черты служебной деятельности в России?

Что являлось высшей общечеловеческой ценностью в стране?

Через какие модусы обретал социальную значимость человек в России?

Какие признаки служебно-домашней цивилизации заметны в российском обществе?

Почему Россия со времен Московского царства развивалась по пути служебно-домашней цивилизации?

Чем отличалась угроза с Востока от угрозы с Запада?

Какова фундаментальная черта государства вотчинного типа?

Что помешало дальнейшему движению России по пути рыночной цивилизации?

В русле какой цивилизации изначально складывалась Киевская Русь? Почему?

2.3. Личность в русской сельской общине.

Поистине необозрима литература, посвященная русской общине. Происхождение общины, ее роль в российской жизни, возможности применения общинных начал для устроения более справедливого общества, влияние общинной жизни на душевный склад русских крестьян, а также многие другие вопросы так или иначе выдвигались и освещались в работах историков, экономистов, философов и публицистов самых разных направлений и течений. Ей уделяли внимание славянофилы и западники, революционные демократы и убежденные сторонники самодержавия, народники и марксисты, а также исследователи, сторонившиеся партийной борьбы. Это, конечно, не случайно. Русская сельская община оказала большое влияние на существование России и русского народа. Этот социальный организм сосуществовал совместно со служебно-домашней цивилизацией и был достаточно гармонично «встроен» в нее. Россия представляла собой одновременно и «буржуазно-помещичью империю» (Ленин) и «огромное мужицкое царство» (Бердяев). А жили русские мужики по преимуществу в общине, ибо общинное землепользование – характерная особенность русской деревни, сохранявшаяся на протяжении столетий. Цель настоящей главы заключается в том, чтобы проследить влияние общины на национальный характер. Основными задачами ее будут: 1) описание происхождения и развития русской общины, 2) выявление (гипотетическое) ее фундаментальных ценностей, 3) описание важнейших типов личности, формировавшихся в общине.

2.3.1. Происхождение и развитие русской общины.

Вопрос о происхождение общины вызывал большие разногласия среди исследователей. В русской буржуазной историографии прошлого века была популярна концепция позднего фискально-крепостнического происхождения общины. В соответствии с этой концепцией русская поземельная община не была «самородной», естественно возникшей. Крестьяне были связаны в податные союзы – «миры» – государством по принципу круговой поруки ради удобства сбора податей. Однако подобному взгляду противоречат исторические аналогии. Как отмечает известный исследователь поземельных отношений в России В.П.Данилов, было бы удивительно, если бы в России община возникла как явление, сопутствующее крепостничеству, тогда как в других странах она возникла естественным путем [Данилов. 1971, с.343-347].

Намного более убедительной представляется версия (подробно описанная В.А.Александровым) о «самородном» происхождении русской сельской общины. Краткий вариант этого описания излагается ниже.

Согласно этому автору, русская община прошла в своем развитии ряд этапов. От своей первоначальной формы – от древнерусской соседской общины (верви) – она эволюционировала через черносошную общину (волость), характерную для периода складывания московского княжества, до собственно сельской поземельной общины, ставшей основной формой самоорганизации русских крестьян в царской России.

Вервь, как самая древняя форма русской общины, известна еще по Русской правде. Она объединяла мелких сельских производителей того времени и руководила всей их хозяйственной, общественной и частной жизнью. Подобное многообразие функций общины было связано с освоением славянами земель Русской равнины, но функция хозяйственного землепользования неизменно занимала первое место. И далее в процессе истории общинные традиции играли важную роль в жизни русского крестьянства вне зависимости от социального состояния членов общины – были ли то свободные (черносошные) земледельцы или лично зависимые крестьяне.

С XIV века крестьянская община на Руси известна под именем волости, объединявшей соседей, от имени которых представители общины выступали перед княжеской администрацией.

Черносошная община-волость жила на основе принципов самоуправления. Она сама избирала своих должностных лиц (старост, сотских, пятидесятских, десятских), которые руководили общественной жизнью, следили за состоянием общинных угодий – пустошей, лугов, лесов, водных владений. Община распоряжалась свободными участками земли, которые нужно было приводить в культурное состояние, передавая их вновь прибывшим поселенцам или выделившимся из семьи членам общины. Однако земли, уже вошедшие в хозяйственный оборот, – дворовые, пахотные и сенокосные участки – находились в частном владении отдельных общинных дворов и передавались по наследству. Эту норму обычного права (подворно-наследственного землепользования), община всячески оберегала.

В XIV-XV веках в русских княжествах шел интенсивный процесс укрепления частнофеодальной собственности на землю. Монастыри и светские феодалы расширяли свои владения как законным путем, добиваясь земельных пожалований от верховной власти, так и путем прямого захвата волостных земель. Волостные общины упорно защищали свои права на землю судебным путем, ведя тяжбы и нередко добиваясь успеха, но не чурались и применения силы для возвращения захваченной у них земли.

Противодействие волостей переходу их земель в частнофеодальную собственность было обусловлено весьма важными причинами. В частности, интересам крестьян не отвечал сам факт изменения юридического статуса их земель, поскольку это ставило под угрозу само существование волости как самостоятельной правовой и хозяйственной единицы. А это в перспективе угрожало и изменением правового положения и самих крестьян – из лично свободных людей они могли превратиться в зависимых. Но крайне важно было также то, что менялся порядок землепользования. И вообще со сменой юрисдикции волость могла потерять те или иные функции.

Не случайно поэтому в конце XV века, когда Новгород потерял свою политическую независимость, новгородские крестьяне-общинники стремились сохранить свои территориальные организации после того, как их земли переходили к московским служилым людям. В отдельных случаях смена верховного владельца земли интересов крестьян не затрагивала, и местные общины-волости на этот факт никак не реагировали. Так произошло при Иване III, когда Ярославское удельное княжество мирно прекратило свое существование, земельные владения местных князей стали землями великого князя, но на первых порах в статусе общин никаких существенных изменений не произошло.

Наибольший удар существованию черносошной общины-волости в центральной России нанесло введение в XV-XVI вв. поместной системы – основы обеспечения вооруженных сил Московского государства. Поместная система (как форма земельного владения, связанного с выполнением воинской службы), создавалась за счет черносошного крестьянства прилегающих к Москве областей. Иной возможности у Московского князя просто не было. Это обстоятельство, в конечном счете, и решило судьбу черносошной общины. По мере перехода общинных земель в поместное владение община-волость прекращала свое существование как самостоятельная правовая и хозяйственная единица, т.е. государственный институт, непосредственно связанный с центральной властью. Однако община сохранялась как форма объединения крестьян, претерпевая при этом серьезные изменения. Из волостной она превращалась в сельскую в границах определенного поместья или вотчины.

Изменения в правовом статусе общины означали не только утрату ее непосредственной связи с государственными учреждениями. Сельская община, все более и более подчиняясь воле своих владельцев-помещиков, постепенно теряла часть своих хозяйственных и управленческих функций. В частности, ее управленческая деятельность могла осуществляться лишь в границах поместья. Кроме того, община имела теперь меньшую возможность выделять своим членам необходимые им земли, что было связано с ростом повинностей в пользу помещика, расширением клина помещичьих запашек и выделением земельных угодий для личного хозяйства помещика.

Уменьшение земельного фонда, находящегося во владении общины, вынуждало ее изменять нормы крестьянского землепользования. Особенно важные изменения претерпел принцип владения земельными угодьями. Общинник, как и прежде, владел пашнями и сенокосами, но уже не по подворно-наследственному, а по подворно-условному праву. Это значит, что владение двором какими-либо угодьями имело теперь чисто условный характер. Крестьянин пользовался ими лишь до тех пор, пока мог нести тягло. Когда крестьянский двор по каким-то причинам (демографическим, например) не мог обеспечить выполнение наложенных на него повинностей и выплат, часть тягла с него снималась, но соответственно отрезалась часть земельных угодий. Эти земли передавались более благополучным дворам, но опять-таки во временное пользование, и прежний владелец мог в изменившейся ситуации потребовать их возвращение.

Подобная практика землепользования имела следствием то, что в течение XVII в. прежняя община-волость превратилась в помещичьей деревне в земельно-передельную общину с подворно-условным правом на владение общинными угодьями. В XVIII в. этот тип общины стал господствующим в центральной России на землях помещиков-дворян. При этом особенности ведения хозяйства в отдельных поместьях также заметно сказывались на функциях общины. В оброчных имениях община сохраняла за собой большие права в распоряжении землей, а в барщинных ее роль сводилась практически на нет, поскольку хозяйственное использование земли определялось волей помещика.

Отмеченные изменения в крестьянском землепользовании и складывание земельно-передельной общины имели в то время региональный характер. На русском Севере, где частное феодальное владение землей не получило широкого распространения, сохранялась и развивалась изначальная община-волость. В результате в России появились разные типы крестьянских общин с разными принципами землепользования, что обусловливалось, прежде всего, наличием или отсутствием крепостной зависимости крестьян в том или ином районе. Севернорусское, уральское, сибирское крестьянство, а также значительная часть южнорусского («однодворцы», официально включенные в состав государственного крестьянства в XVIII в.) сохранило принцип подворно-наследственного землепользования в своих общинах-волостях. Крестьянство же средней полосы России, оказавшееся в крепостной зависимости, вело хозяйство на основе условно-подворного принципа владения с использованием уравнительного передела земли в сельской передельной общине.

Царское правительство в XVIII в. пыталось распространить систему общинного передельного землепользования в северных губерниях, населенных государственными крестьянами. Но это начинание не имело тогда большого успеха, крестьяне устойчиво сохраняли захватное и подворно-наследственное землепользование. Даже в конце XIX – начале XX веков в северно-русских, а также в Новгородской и Нижегородской губерниях сохранялось беспередельное общинное землепользование. А земельные магнаты Строгановы, владевшие на Северном Урале огромными вотчинами, в первой половине XIX века пришли к мысли о необходимости предоставить общинам широкие права в распоряжении общинными угодьями; крестьянам же было дано право продавать, завещать, закладывать свои участки внутри имений.

Крестьянское землепользование в Сибири своим принципами было связано с севернорусскими общинными формами. На начальном этапе освоения Сибири крестьяне образовывали сообщества по расчистке земли, которая впоследствии оставалась в коллективном владении. Расчищенную землю крестьяне распределяли между собой в зависимости от вложенного труда. Эти участки переходили в наследственное владение на основе обычного права. Сообщества по расчистке земли с течением времени превращались в сельские общины, управлявшие хозяйственной жизнью в пределах одной деревни. Эти общины принимали новопереселенцев, устанавливали сроки проведения полевых работ, занимались разрешением спорных ситуаций.

Отдельные деревни, территориально примыкавшие к слободам, образовывали общину-волость. Выборная волостная администрация следила за сохранностью комплекса угодий, закрепленных за отдельными селениями в процессе их освоения, и рассматривала земельные споры между отдельными селениями и крестьянами. Она же решала вопросы об отводе земли тем или иным селениям и перераспределении угодий между ними, сдавала в аренду свободные угодья.

Подворно-наследственный принцип владения землей сохранялся в Сибири довольно устойчиво, чему способствовало обилие свободных земель, которые первоначально захватывались, осваивались, после этого официально закреплялись за отдельными селениями или дворами. Однако с середины XVIII века ситуация меняется. Когда по мере роста населения вокруг отдельных селений свободных земель оставалось мало, пахотная земля уже могла перераспределяться общиной. Но чаще недостаток пахотной земли преодолевался путем образования заимок на наследственном праве владения.

В конце XIX века, после реформ 1860-х годов, позиции общинного землепользования укрепились. Общины были признаны субъектами действовавшего права, а правительство не допустило развития частной крестьянской собственности на землю. В этих условиях общины разных типов (при сохранении некоторых черт регионального своеобразия) эволюционировали в сторону классической передельной земельной общины, чему в немалой степени способствовал рост населения и возникающая вследствие этого нехватка земли. Распорядительные функции общины все более усиливались. В частности, ограничивались права заимщиков распоряжаться освоенными ими участками, ограничивалось право крестьян на продажу усадьбы, хотя дворовые участки земли испокон веков считались собственностью крестьянского двора, община устанавливала все более полный контроль над сенокосами и т.д. Предпринятая П.А.Столыпиным попытка разрушить передельную общину путем передачи земли в частную собственность крестьянам, исключив тем самым из-под ее опеки земельные участки отдельных дворов, решающего успеха не имела. Сами крестьяне общинники в массе своей боялись порывать с общиной.

В начальный период советской власти община сохранилась. Она рассматривалась как союз свободных равноправных пользователей национализированной земли. Выбор форм землепользования был предоставлен самим крестьянам-общинникам, которые в массе придерживались традиционных правил переделов земли. Сельская община проявила удивительную жизнестойкость на протяжении всей российской истории, приспосабливаясь к самым разным условиям. И до тридцатых годов XX века община оставалась органом крестьянского самоуправления на земле, регулируя единоличное земледельческое хозяйство. Только государственная политика по созданию колхозов привела к окончательной ликвидации сельского самоуправления и к абсолютному огосударствлению земельных фондов деревни, которыми теперь распоряжались уже не крестьяне, а местные государственные органы [См.: Александров. 1997, с.533-540].

Далее основное внимание будет уделено классической передельной русской сельской общине. Именно о ее ценностях пойдет ниже речь конкретнее, хотя, надо сказать, в основе эти ценности совпадают с ценностями других форм общины.

2.3.2. Фундаментальные ценности русской общины.

Вероятно, сейчас нельзя реконструировать эти ценности с абсолютной достоверностью. Требуется достаточно длительная дискуссия, чтобы прийти к более или менее согласованной точке зрения на этот счет. Поэтому ниже предлагается лишь версия относительно важнейших ценностей общины. Хочется надеяться тем не менее, что даже первый, пусть несовершенный, но конкретный перечень их позволит лучше понять жизнедеятельность общины, ее хозяйственную и «политическую» практику, закономерность появления определенных личностных типов ней, а также некоторые особенности русского национального характера.

Первейшая и важнейшая ценность русской общины – сама община, «мир», что связано с рядом важнейших функций общины в жизни страны и народа. Главная из них – функция выживания. Историческая судьба России, особенно в период складывания Московского государства, всячески способствовала формированию у русских людей представления о коллективе (в том числе, и общине) как о более важной ценности по сравнению с личностью. До замирения степи, в условиях постоянного натиска с Востока (а также с Запада, причем по идеологическому влиянию последний был даже опаснее) уцелеть и остаться хозяином родной земли можно было только за счет коллективных усилий и за счет принесения интересов личности в жертву коллективным интересам. Только такой тип поведения позволял выжить наибольшему числу русских людей, а русскому народу сохраниться как самобытный этнос. Совсем не случаен фантастически быстрый рост численности русских после того, как в решающей степени была устранена внешняя опасность. Если во времена Ивана Грозного население Московского государства составляло около 5,5 миллионов человек, то к царствованию Николая II число собственно русских было не менее 100 миллионов. И это несмотря на страшные потери в Смутное время, в эпоху петровских реформ, из-за постоянных голодовок, эпидемий, многочисленных войн. Подобное увеличение численности за тот же срок не дает ни один из европейских народов. А роль общины в этом процессе чрезвычайно велика, поскольку это был основной тип социальной организации русских крестьян.

Вторая важнейшая функция общины – функция расселения ( или колонизации). Община как нельзя лучше подходила для освоения громадных диких пространств Евразии, что явилось исторической задачей русского народа. Расселение путем «перелета» (выражение В.О.Ключевского), когда между старым и новым поселением простиралась необжитая местность без дорог и регулярного сообщения [Ключевский. Кн.1. 1995, с.19-20], превращало общину в своеобразную «колонизационную единицу». Чтобы освоить дикую лесную пустыню, нужен какой-то минимум достаточно связанных между собой людей (пусть даже до поры до времени они ведут псевдохуторское «заимочное» хозяйство). Колонизация в суровых российских условиях требует, во-первых, возможно быстрой взаимопомощи, во-вторых, быстрого полноценного воспроизводства населения. Обе эти задачи оптимально решаются общиной.

Третья из этих функций – функция защиты земельных владений крестьян против посягательств других земельных собственников на их угодья. Только объединившись, они могли противостоять крупным земельным собственникам в бесконечных спорах о земле, хотя не всегда с успехом. Известны многочисленные тяжбы крестьянского мира с Кирилло-Белозерским монастырем, наступавшем на общинные крестьянские земли в XV - XVI вв. [Очерки истории СССР. 1955, с.45].

Наконец, община упорядочивала правовой и хозяйственный оборот земли, передавая земельные участки во владение отдельным крестьянам и устанавливая сроки проведения полевых работ.*

С учетом этих функций понятно, почему сама община являлась важной

* Община, по-видимому, вообще является естественной и необходимой формой организации людей при решении таких задач, как освоение новой территории, защита общих интересов, поддержание правопорядка, обеспечение личной безопасности и т.п., особенно в том случае, когда не действуют по каким-то причинам законные власть и право. Опыт колонизации североамериканского континента белыми переселенцами, в частности, территории США весьма наглядно отражает роль общин разного рода в решении названных задач.

Во-первых, новоявленные американцы, двигаясь на Запад, организовывали “переселенческие общины” (для защиты от индейцев и оказания взаимопомощи в пути). В качестве такой общины выступал “фургонный караван”, длина которого могла достигать трех миль, а общая стоимость перевозимого груза составлять 200 000 долларов.

Во-вторых, при хозяйственном освоении земли организовывались “заявочные клубы”, защищавшие интересы первопоселенцев. Дело в том, что с точки зрения формального закона люди, занимавшие земельные участки, были скваттерами, т.е. претендентами на владение землей в силу самого факта занятия земли первыми, без должного юридического оформления, которое постоянно запаздывало. Чтобы занимаемые земли не были отняты у первопоселенцев, как раз и организовывались заявочные клубы, которые практически гарантировали право на владение участком за первым хозяином.

В-третьих, на золотых приисках также образовывались “коммунальные общины”. С помощью “комитетов бдительности” и судебных решений, которые часто принимала вся община, обеспечивалась личная безопасность, охрана имущества, приводились в исполнение приговоры. Вообще золотоискательство было занятием коллективным. “Одинокий искатель” - это скорее миф, нежели реальная фигура, как отмечает известный исследователь американской истории Д.Бурстин [Бурстин. Национальный опыт, 1993, с.70-79; 87-111 и др.].

ценностью. Кроме того, в неявном виде русская община несла в себе и высшие общечеловеческие ценности. В частности, для русского крестьянина она представляла собой конкретное воплощение такой ценности, как человечество (человеческий род) или, по крайней мере, родной народ. Тратя усилия на сохранение общины, «страдая за мир», человек способствовал сохранению всего народа в целом.

Община конкретизировала также для ее членов другую высшую ценность – общество. Человек как личность, как социальное существо возможен только в обществе. Для процесса социализации, становления личности общество необходимо человеку в качестве решающего предварительного условия. Но чтобы не утратить корней, сохранить связь со своими предками, он нуждается в обществе определенного типа, близкого к тому, в котором жили его предки. Иначе возникает опасность массовой «манкуртизации», что чревато всякого рода неприятностями (образ манкурта введен. Ч.Айтматовым; манкурт – человек, лишенный памяти и готовый рабски служить хозяину). Следовательно, эволюция общества должна быть достаточно медленной. И если община воспроизводила русских людей в качестве именно русских, она должна была храниться и сберегаться ими как фундаментальная ценность. Так оно и было, поскольку отмечено, что в последней трети ХIХ века в некоторых местах, где вводился передел земли по душам, крестьяне соглашались на него не из корыстных побуждений (возможностью воспользоваться чужой собственностью), а стремясь сохранить общину как форму быта [ВВ. 1882, с.42]. Да и в Сибири, где крестьяне поначалу нередко вели псевдохуторское, «заимочное» хозяйство, по мере роста плотности населения община восстанавливалась как социальный институт для регулирования поземельных отношений крестьян и взаимодействия с государственной властью.

С важнейшими функциями община связана и ее вторая высшая ценность – индивид, т.е. общинник в обеих своих ипостасях: и как биологическое существо, жизнь которого нужна «миру» для воспроизводства и существования, и как субъект деятельности, «труженик», чьи усилия облегчают общее бремя.

Исходя из этой ценности, нельзя дать человеку умереть с голоду, особенно если это ребенок (ибо «кормится сирота – растет миру работник»). Но и одинокого беспомощного человека надо поддержать, обеспечить пищей и кровом. Для этого тот должен «ходить по миру», кормясь более или менее поочередно у крестьян и выполняя посильную работу по дому. А в случае серьезной нужды работоспособный крестьянин мог прибегнуть к широко распространенному на Руси и весьма своеобразному виду социальной взаимопомощи – «хождению в кусочки». Суть этого способа в том, что крестьянин, у которого в данный момент не оказывалось хлеба, ходил по соседним дворам и деревням, прося хлеб. И ему подавали «кусочки», большие или меньшие части каравая. Это не был кредит, принятый в странах рыночной цивилизации, ибо ни о каком возврате долга и речи быть не могло, само понятие «долг» в данном случае неприменимо. Не было это и нищенствованием, которое является своеобразным ремеслом. И если с помощью «кусочков» крестьянину удавалось «перебиться», он находил работу и покупал хлеб, то он «возвращал» его любому другому крестьянину, оказавшемуся в трудном положении [Энгельгардт. 1960, с.42 и др.].

Что же касается «кредита», существовавшего в русской деревне, то он тоже не был похож на западноевропейский. Рыночный кредит не имеет целью превратить должника в случае неуплаты долга в источник дешевой рабочей силы. Напротив, кулацкий «кредит» в общине едва ли главной целью имел закабаление должника, чтобы его можно было использовать как объект эксплуатации.

Третья ценность, признанная общиной – справедливость, понимаемая как изначальное социальное равенство, основанное на равенстве людей (по крайней мере, мужчин) по отношению к земле. Сама по себе эта ценность инструментальная, но в общине она приобрела статус целевой, что может считаться искажением «нормальной» иерархии ценностей.

По мнению крестьян, земля – «божья» [Бердяев. 1990. Истоки и смысл…, с.112], поэтому любой родившийся на ней человек (в рамках общины) имеет право на свою, причем равную со всеми, долю земли и всех ее богатств, которыми владеет «мир». Впрочем, отношение к земле как к «божьему дару» не является специфически русским. На африканском континенте в ряде городов-общин она также считалась «божьим даром», доступным всем и каждому из граждан данной городской и сельской общины [Лащук. 1977, с.51]. Вероятно, такое отношение к земле свойственно обществу на определенной ступени развития. Во всяком случае регулярные переделы земли в соответствии с требованиями уравнительного землепользования зафиксированы еще в III - IУ тысячелетиях до н. э. в странах Месопотамии и Передней Азии [История Древнего Востока, под ред. Дьяконова. 1983, с.97; История Древнего Востока, под ред. Бонгард-Левина. 1988, с.111].

Реальные сведения по переделу земли в России показывают, что в общине справедливость понималась не как абстрактный принцип, но как практически действующий императив. В частности, уравнительный передел земли по душам был бы невозможен в одной из местностей, где он проводился впервые, если бы его не поддержали 42 процента тех крестьян, которым он был прямо невыгоден, поскольку вел к уменьшению надела, уже находившегося в их пользовании [ВВ, с.134]. Большинство потерпевших при переделе значительный ущерб забыло свою обиду и утверждало вместе с остальными, что «лучше, чем по душам – не надо: все теперь равны, теперь хоть какой-то хлеб, да все едим, а по-старому (т.е. без передела – П.С..) многим бы теперь помирать пришлось» [ВВ, с.43].

Второе основание равенства по отношению к земле – равенство государственного тягла в соответствии с величиной земельного участка. Земельный надел мог менять своих хозяев сколько угодно, но он всегда оставался частью «мирского» надела и «мир» старался не допустить, чтобы участок пустовал. Отмечалось, что по мере феодализации общества земельный надел обрастал повинностями, а право пользования им соединялось с обязанностью несения тягла [Данилов. 1971, с.347-348].

Тем самым, как с точки зрения божьей, так и людской справедливости

отдельный человек мог быть лишь владельцем земли, но не ее полным и безраздельным собственником. Высшим распорядителем земли оставался «мир». Любые операции с землей – сдача в аренду, продажа, захват во временное пользование – совершались в принципе с согласия общины, хотя на практике этот принцип непрестанно нарушался в соответствии с временно действующими нормами обычного права [Власова. 1984, с.79-81 и др.]. Но в решающих случаях последнее слово всегда оставалось за общиной. Никто не смел «отдать своего участка постороннему человеку ни на один год, ни на одно лето: если же отдаст, то теряет свой участок, который отбирается в мир» [Соловьев С.М. 1989, с.291; см. также: Кауфман. 1915, с.8].

В этой связи можно назвать такую дополнительную ценность, как власть «мира». Ясно, что эту власть отдельные общинники пытались использовать в своих интересах, и им зачастую это удавалось, но сам принцип верховный власти мира сохранялся достаточно устойчиво. Он подкреплялся всеми общинными традициями. Власть мира проявлялась в первую очередь в распоряжении землей. На основании общих решений проводились также главные полевые работы, внедрялись принудительные и одинаковые севообороты [Власова. 1984, с.80-89]. Во многом это было связано с условиями содержания скота. Крестьянин был обязан вовремя убрать урожай, управиться с сенокосом, поскольку затем поле и луг использовались как пастбище [Анфимов. 1980, с.103]. Существовал также неформальный суд стариков, решавший многие вопросы обычного права.

Дата добавления: 2014-01-06