Проблема разграничения факта и мнения (фактологических и оценочных суждений). Типология суждений

Независимо от каждого отдельного человека существует объективная реальность. Эта реальность отражается в тех текстах, при помощи которых человек эту реальность описывает. Текст состоит из отдельных суждений или, что то же, отдельных высказываний. Каждое суждение что-то описывает, отражает; это «что-то» — фрагмент реальности (действительности): события, ситуации, свойства предметов или лиц.

Обычно полагают, что существует некий объективный «факт», который описывается суждением (высказыванием). На самом деле все гораздо сложнее. Человек вычленяет в реальности какой-то фрагмент. Например, политическую ситуацию в Беларуси. Этот фрагмент рассматривается под определенным углом зрения, в определенном аспекте: например — соблюдения прав человека. За тем мы как бы «переводим» наше знание об этом фрагменте на обычный словесный язык, превращая это знание в совокупность словесных (вербальных) суждений или высказываний. Каждое из этих суждений может быть истинным (соответствовать действительности) или ложным (не соответствовать действительности) Но чтобы установить это, мы должны проделать так называемую верификацию: соотнести содержание суждения с действительнос­тью и убедиться, что данное суждение истинно (или, наоборот ложно).Только после того как мы осуществили верификацию суждения и оказалось, что оно истинно, оно превращается в факт. Значит, факт не существует в самой действительности: это результат нашего ос­мысления или переработки информации о действительности.

Поэтому нельзя разводить «суждение» и «факт» так, как это иногда делается: факт – это истинное событие, а суждение – ве­рифицированная истинная оценка (положительная или отрица­тельная) этого факта (например, Л. Ганкин. Как развести сужде­ния и факты? // «Московские новости». 1995. № 3). Неточно и содержащееся в Гражданском кодексе РСФСР (ст. 7) и РФ (ст. 152) противопоставление «фактических сведений» и «оценочных суж­дений».

Факты не описательны. Они устраняют все частные характерис­тики события и сохраняют только самую его суть, его сердцевину. Недаром говорят о «голых» или «неприукрашенных» фактах. У это­го свойства факта есть и оборотная сторона: он всегда выделяет в событии какую-то одну его часть, определенные его признаки. Со­бытие: освобождение заложников, захваченных в Перу организаци­ей «Сендеро луминосо». Факты могут быть представлены по-разно­му: Заложники освобождены. При освобождении заложников никто из атаковавших не пострадал. При освобождении заложников была допу­щена неоправданная жестокость в отношении рядовых боевиков, го­товых сдаться. Получается, что одно и то же событие выступает в форме различных фактов — в зависимости от того, что мы считаем главным, что трактуем как суть события, а что считаем частностью. Поэтому можно описывать, как развертываются события, но не как происходят факты. Факты вообще не «происходят», происходят со­бытия.

Суждение (высказывание) может быть по содержанию различ­ным. Например, оно может быть бытийным (экзистенциальным) и утверждать, что нечто существует (или не вообще существует, а где-то или у кого-то). Например, суждение: У политика Н. имеется ва­лютный счет в Швейцарии есть типичное бытийное высказывание: мы фиксируем только одно — есть такой счет (и тогда суждение ис­тинно) или нет такого счета (и тогда суждение ложно). Или суждение может быть классифицирующим: Дипломат X. — сотрудник контр­разведки. Здесь мы утверждаем принадлежность X. к определенному классу (множеству). Еще один вид высказываний — признаковые (атрибутивные), когда кому-то или чему-то приписывается некий признак: У А. нет высшего образования. Или, наконец, более сложное пропозициональное (событийное) высказывание, где описывается взаимодействие двух или нескольких «героев» события: Политик Ж. ударил по лицу журналистку.

Обратите внимание, что одно и то же высказывание в разном контексте может иметь разное содержание. Если мы набираем «компромат» на политика Н., то приведенное высказывание вста­нет в ряд признаковых и само станет признаковым: Н. такой-то и такой-то, у него имеется валютный счет, и вообще на нем негде ста­вить пробы. Точно так же с политиком Ж.: Ж. призывал к тому-то и тому-то, вел себя там-то нагло и оскорбительно, ударил по лицу журналистку.

Итак, перед нами объективное событие или цепочка взаимосвя­занных событий (в современной науке иногда употребляют в качест­ве термина метафорическое выражение «сценарий»). И высказыва­ние или совокупность (цепочка) высказываний (суждений), описы­вающих это событие (события). Где здесь «факт»?

Факт — это содержание высказывания, но только после того, как мы провели его проверку на истинность — верификацию — и полу­чили положительный ответ.

Как именно такая проверка осуществляется? Это зависит от мно­жества причин. Самый прямой способ верификации — непосредст­венно сопоставить высказывание с реальными событиями. Но это ча­ще всего невозможно (событие уже состоялось и не зафиксировано). Особенно часто так происходит в журналистике: только сам автор вы­сказывания, журналист, присутствовал при событии или участвовал в нем. Поэтому чаще применяется второй способ — сопоставление вы­сказывания с другими высказываниями, принадлежащими другим участникам, наблюдателям или толкователям (интерпретаторам) со­бытия, которых мы считаем объективными или компетентными. Есть и третий способ — доказательство, заключающееся в приведении до­полнительных данных, свидетельствующих об истинности высказы­вания. Скажем, проверка его истинности по архивам. Наконец, чет­вертый способ — сопоставление информации из нескольких незави­симых и не связанных друг с другом источников (так работает развед­ка: сведения считаются фактом, если они идентичны в сообщениях разных источников).

Сама верификация суждения (высказывания) не всегда возмож­на. Иногда она объективно невозможна. Например, кто-то утверж­дает, что Н. был платным осведомителем КГБ. Соотнести это ут­верждение с реальными событиями, конечно, невозможно. «Компе­тентные свидетели» или «компетентные эксперты» либо отсутству­ют, либо по понятным причинам помалкивают. Архивы же продол­жают оставаться закрытыми (по крайней мере в этой своей части). Убедиться, что данное утверждение соответствует истине, так же не­возможно, как убедиться в его ложности.

Но иногда оно невозможно субъективно, а не объективно. На­пример, в известной книге В. В. Жириновского есть такое утвержде­ние: Выход к Индийскому океану— это миротворческая миссия Рос­сии. Проверить его нельзя по целому ряду причин. Главная из них — крайний субъективизм буквально каждого слова. «Выход к Индийско­му океану» — это на самом деле не церемониальный марш, заверша­ющийся мытьем сапог, а вооруженная агрессия, способная спрово­цировать мировую войну. Автор же высказывания камуфлирует его содержание абстрактными оценками и метафорами (это окно на юго-восток... это даст ток свежего воздуха...). Такие же, по выражению принца Гамлета, «слова, слова, слова...» — «миротворческая миссия России». Что такое миссия? Есть ли она у России? Если есть, то мож­но ли говорить о «миротворческой миссии»? Одним словом, практи­чески невозможно ни утверждать, что приведенное высказывание ложно, ни утверждать, что оно истинно. Оно просто субъективно на­столько, что становится в принципе непроверяемым.

Итак, вернемся к суждениям (высказываниям). Если в результа­те верификации оказалось, что содержание высказывания соответ­ствует действительности, его, это высказывание, можно считать достоверным фактом. Если оказалось, что оно не соответствует действительности, то это вообще не факт. Если в силу объективных причин верифицировать высказывание оказалось невозможным, то мы имеем дело с недостоверным фактом или непроверенным ут­верждением.

А если его нельзя верифицировать в силу субъективных причин – субъективно-оценочного характера, эмоциональности, созна­тельной неясности истинного смысла высказывания? Тогда мы стал­киваемся с оценочным суждением или оценочным высказыванием.

У события есть только одно свойство или один признак — то, что оно произошло или, напротив, не произошло. Ельцин выиграл президентские выборы 1996 года — это событие (фрагмент дейст­вительности). А суждений об этом событии может быть бесконеч­ное множество. Например: Ельцин выиграл благодаря поддержке электората А. Л. Лебедя. Это утверждение проверяемо и, видимо, является истинным (т.е. достоверным фактом). А вот другое выска­зывание: Выигрыш Ельцина — благо для России. Может быть, это и так. Но в условиях реального времени мы, во-первых, не можем это высказывание верифицировать — только будущий историк, может быть, будет располагать средствами для проверки подобного ут­верждения. А во-вторых, здесь и нечего верифицировать: это выска­зывание не укладывается в схему «произошло — не произошло». Оно вносит фактор «хорошо — плохо». А следовательно, это типич­ное оценочное высказывание.

Резюмируем. По поводу происшедшего события могут быть высказаны различ­ные суждения. 1) Часть из них может быть верифицирована тем или иным способом. Те из них, которые не подтвердились, являются ложными ( т.е. не являются фактами). Те, которые подтвердились, являются истинными (т.е. достоверными фактами). 2) Другая часть суждений о событии объективно не может быть верифицирована в данный момент при нынешнем объеме и характере доступной нам информации, но если со временем появятся новые факторы (ранее неизвестный нам свидетель, вновь открывшийся архив и пр.), такая верификация может быть произведена. Эти суждения являются не­достоверными фактами. Наконец, 3) третья часть суждений вообще не проверяема по своей природе — это не факты, а оценочные сужде­ния (высказывания).

Всегда ли эта грань между фактологическим (описательным) суждением и чисто субъективным (оценочным) суждением и соответственно – между фактом и мнением (в широком смысле) является четко очерченной? Не всегда. В книге юристов Г.М.Резника и К.И.Скловского «Честь. Достоинство. Деловая репутация: Споры с участием СМИ.» (М., 2006) делается попытка расширить традиционную типологию суждений, включив в нее оценочные суждения с фактической ссылкой. Данные авторы предлагают следующую классификацию суждений: 1) описательные; 2) оценочные; 3) оце­ночные с фактической ссылкой.

На практике отграничение оценоч­ных суждений от описательных (фактологических) нередко представляет большую слож­ность. Вне категории истины стоят абсолютные (частные) оценки: «хо­роший — плохой», «добрый - злой», «худший — лучший», «привле­кательный - отталкивающий» и т.п. Оценка «плохой», несомненно, означает отрицательное мнение о человеке и тем самым задевает его репутацию, но без привязки к каким-либо фактам она не несет о нем никакой объективной информации, а просто выражает чье-либо, субъективное отношение к нему.

Обращение в суд с требованием опровержения абсолютных оце­нок как не соответствующих действительности логически неоправ­данно именно потому, что суждения о плохом и хорошем могут на­полняться любым содержанием. Так, мы можем узнать, что хоро­ший отец — тот, который бьет сына и держит его впроголодь, ибо жизнь сурова, и надо воспитывать бойца, готовить его к жесткому противостоянию враждебной среде. Или как злой будет охарактери­зован человек, подающий милостыню нищим, потому что тем са­мым он плодит дармоедов. Совершенно неожиданно аттестацию плохого педагога может получить школьный любимец — учитель ли­тературы на основании того, что тот заразил своих учеников любо­вью к своему предмету, чем обрекает их после окончания гумани­тарных вузов на безработицу.

Оценки порождены состоянием внутреннего мира человека, его убеждениями и установками, предпочтениями и пристрастиями. Отражающие эту «субъективную действительность» оценочные суж­дения не могут признаваться соответствующими либо несоответст­вующими действительности объективной.

Но ситуация меняется, если в самом суждении указывается на фактическое основание оценки. Так, фраза «судя по отзывам, N — плохой специалист» будет обладать исковой силой, поскольку факт существования нелестных отзывов может быть проверен.

Главная сложность разграничения фактов и оценок (мнений) вызывается тем, что между чисто описательными и чисто оценочными сужде­ниями находится широкий языковый слой так называемых оценоч­ных выражений с фактической ссылкой. «Преступный», «нечестный», «лживый», «антиобщественный», «безграмотный», «некомпе­тентный», «ненадежный», «необязательный» — эти и подобные им слова, являющиеся чисто оценочными средствами, в определенном контексте могут быть пригодны для проверки на соответствие действительности. Но только тогда, когда удастся выделить информационную составляющую мнения, очистить его фактическую основу от субъективных взглядов, установок и предпочтений. В противном случае суждение будет квалифицировано как чисто оценочное, субъективное и удовлетворение иска о защите чести, достоинства и деловой репутации исключается.

Однако, как считают известные юристы, принципиально важно то, что познавательная «начинка» утвер­ждений, мнений, оценок и догадок (предположений) идентична. «Наш начальник погряз во взятках», «по-моему, наш начальник погряз во взятках», «догадыва­юсь, что наш начальник погряз во взятках» — содержание всех этих трех высказываний совпадает и пригодно для верификации незави­симо от «модальной упаковки». Репутация страда­ет не столько от формы высказывания, сколько от его содержания, а посему право должно предоставить человеку защиту от диффамации в форме не только недостоверных утверждений, но и необоснован­ных описательных мнений, беспочвенных подозрений. Казалось бы, непреодолимым препятствием для опровержения мнений и предпо­ложений служит то, что они не могут быть признаны не соответст­вующими действительности, поскольку на такое соответствие и не претендуют. Как считают авторы-юристы, мнения могут опровергаться кос­венно через опровержение ложных фактов, на которых они основаны. Об этом же пишет А.Эрделевский: «Если мнение содержит в себе сообщение о порочащих фактах или позволяет сделать вывод об их наличии, то потерпевший вправе требовать опровержения сведений…» (Эрделевский, 1998,с.14).

Литература.

1. Эрделевский А. Диффамация // Законность. – 1998. - №12. – с.11-15.

Дата добавления: 2014-01-06