Подлинная жизнь Себастьяна Найта» (1941)

Это первый роман Набокова на английском языке. Сюжет его таков: некий русский эмигрант, получивший образование уже за границей, фигурирующий под инициалом В., пытается раскрыть загадку судьбы своего сводного брата, знаменитого писателя Себастьяна Найта, и написать его биографию. В. сталкивается не только с фактами известными, но и открывает различные загадки в судьбе брата, заново знакомится с ним. Для самого Набокова жанр мемуаров и биографии всегда вызывал сомнение. Ему отказывалось в правдивости и говорилось только о правдоподобии. Но в то же время Набоков допускал некие прозрения, которые позволяли автору биографии проникнуть в жизнь писателя с помощью воображения, интуиции, наития.

Роман — это «текст-присутствие», когда героя уже нет в живых, но он жив в различных текстах, можно говорить о житие героя. Роман строится таким образом, что жизнеописание героя существует в 4-х вариантах, 4-х параллельных сюжетах, но подлинным является только один. Во-первых, тексты романов самого Найта, во-вторых, из воспоминаний брата и биографа, в-третьих, из его экзистенциального соприсутствия в мире (невидимые следы, по которым идет брат), и, наконец, книги секретаря Найта Гудмена, которая называется «Трагедия Себастьяна Найта».

Книга Гудмена является самым недостоверным источником. По мнению автора трагедия Найта в том, что является продуктом и жертвой своего времени, Гудмен создает карикатурный образ писателя-модерниста, болезненно отстраненного от современности, чуждого ей. Но книги самого Себастьяна свидетельствуют о другом восприятии реальности. Названия романов: «Утерянные вещи», «Неясный асфодель» (1936), «Призматический фацет» как призма, расположенный в параллельных плоскостях, жанр литиературы как шутка, анекдот, короткий смешной рассказ 12-13 века(1925). В этих романах историческое время практически не существует, оно заменено вечностью. В одном из романов описывается прогулка по лондону, когда у Найта создается чувство, что мир вынашивает его «я». Так Гумберт вынашивает душу Лолиты, Годунов-Чердынцев душу отца. Для Набокова этот процесс оказывается подобен слиянию «я» человека с миром. Отношения человека и мира лежат за гранью логики, вне исторического времени, поэтому заветной темой творчества Найта становится тема тайны случайных событий, составляющих узор судьбы. И, в частности, тема смерти, в момент которой сознание получает доступ к собственной тайне, в этот экзитенциальный момент можно понять себя и логику своей судьбы. Потустороннее и бессознательное составляют основу человеческой экзистенции.

В целом под размышлениями о природе биографии роман включает типично набоковские представления о таланте, о художественном творчестве. О писателе вообще. Себастьян Найт, как и Федор Годунов-Чердынцев воплощает эти мысли автора. Сам характер, форма сознания Себастьяна объединяет важные для набокова вещи: способность объединять чувственные впечатления, способность многопланово мыслить. Найт все время как бы погружен в себя, в свой внутренний мир, это заставляет сравнивать его с Нарциссом, но в противовес Нарциссу, зацикленному на собственных желаниях, у Найта всё увиденное, воспринимаемое окрашивается собственным сознанием, что выводит его за пределы своего «я», т. е. Найт устремлен в потусторонность, он талантлив и видит то, что другие не замечают. В процессе своих поисков В. часто будет сталкиваться с холодностью и эгоизмом героя. Но в набоковских координатах это есть способ осуществления связи с высшим бытием, преданности идеалу искусства. В известном смысле Найт — другое «я» самого Набокова. Он наделяет героя не только сходными литературными пристрастиями: Киплинг, Брук, Хаусман, но и автобиографическими чертами.

Ещё одним вариантом жизнеописания героя является его брат, воспоминания. Для В. акт составления жизнеописания брата — это попытка обрести себя, акт самопознания. Не случайно он говорит: «маска Себастьяна пристала к лицу, сходства уже не смыть. Я — Себастьян, или он этоя, или, может быть, оба мы кто-то третий, кого ни один из нас не знает». Таким образом, смысл погружения в другого человека состоит в том, что человек открывает для себя возможность сопереживания другой судьбе, и в этом сопереживании содержится возможность «подлинной жизни», которая и является переживанием подлинной экзистенции. Можно утверждать, что подлинная жизнь Найта осуществляется в усилии «участливого внимания» его брата, который как бы дописывает недостающие главы его жизни. Эпизод в палате умирающего найта — ошибка. Истина о другом осуществляется в момент сопереживания и вне его не существует, герой переживает искренне, и это важно, несмотря на то, что произошла ошибка. В этой финальной сцене романа находит разрешение тема «ложных» ходов, которые соблазняют биографа и самого Себастьяна: посещение города, где умерла мать, фотографии, письма, кот. сжигает В., правда об отношениях Нины В. и Себастьяна, которая открывается случайно. Многое в реальности — ложь, истина заключена в книгах Себастьяна, но она доступна только толкователю и открывается в момент экзистенциального озарения. Это парадокс романа, но многие факты жизни Себастьяна В. берет из его книг.

«Мирно истлевает на кладбище в Сен-Дамье. Весело обитает в пяти томах. Незримый, вперяется через моё плечо, пока я это пишу…».

Таким образом, роман становится расставанием с модернистской эстетикой и обращением к постмодернизму, где автор и герой меняются местами, читатель заменяет автора, персонаж на глазах читателя творит миф о себе. Подлинная жизнь заранее придумана самим Найтом, его брат становится лишь проводником этой идеи игры с читателем.

В этом романе Набоков много оставляет в подтексте, который должен самостоятельно истолковать читатель. Итак, с одной стороны, писания В. напоминают писания самого Найта, с другой — он же утверждает, что стиль Найта неповторим. Найт сам водит рукой В. Красота его языка, его писательские способности — это продукт его духа, который связан с потусторонностью.

Дата добавления: 2014-01-06