Москва-Петушки» 1970

Лекция 20. Поэма Вен. Ерофеева

Поэма и её автор стаи символом русского андеграунда 1970-х, сенсационная популярность поэма получила дополнительную мотивацию с развитием постмодернистской теории в России. «М-П» очень весело и вместе с тем трагично демонстрировала распад не просто советской утопии, но модернистского представления о личности в целом. Этот процесс распада мы можем зафиксировать на всех уровнях поэтики поэмы.

Прежде всего, важно обращение к жанру поэмы. Поэма как жанр – это ряд героических песен о жизни того или иного народа. В поэмах отражено духовное состояние народа, стремление к идеалам. Венечка как маска автора, его второе «я» представляет собой интеллигента, писателя, человека с личностным, окультуренным сознанием, с другой сторны, это опустившийся интеллигент, слившийся с народом, люмпен, маргинал. Поэтому действительность в поэме двупланова, это эстетика подлинности, подлинные реалистические детали вроде маршрута пригородной электрички и эстетика игры, создание второй реальности, идеальной, существующей в воображеннии Венички – реальности культуры. Здесь обыгрываются различные культурные коды, русская, мировая литература, а также Евангелие.

Пространство в поэме замкнуто и разомкнуто одновременно: пространство электрички, вагона и пространство России, кот. представляет «население» вагона, различные социальные, психологические и возрастные типы. Но пространство ещё и имеет линию замкнутого круга, кот символизирует замкнутость жизни, невозможности вырваться из неё. Герой, желающий попасть на Красную площадь, к Кремлю постоянно уходит от него, но в итоге он возвращается именно к нему, удаляясь от заветных петушков. Существует и такая интерпретация поэмы. Что Веничка и не покидал подъезда на Красной площади, а всё ему приснилось, однако есть движение Венички в сюжете, кот позволяет говорить о пути героя.

Жизнь, существование человека понимается в поэме как абсурдное. Показано неуважение и пренебрежение личностью (сцена в ресторане Курского вокзала). Возникает проблема личности и власти и личности и народа. Пьянство Венички и пьянство всего народа это есть реакция на существующий абсурд. Водкой Веничка демонстративно замещает трансценденцию, идеал. Отсюда многочисленные религиозные коннотации, сопровождающие процесс пьянства. Водка, конечно, не тождественна Богу, но в его отсутствие замещает его, это метафора человеческого бытия. Соединение народа и личности, но это соединение на почве пьянства, это коллективное затмение рассудка. Глава «Есино — Фрязино». В поэме возникает целая философия пьянства как сопротивления режиму. По замечанию одного из критиков постмодернизма Вяч. Курицына, существует оппозиция между наркотической и алкогольной культурой. Первая соответствует модернистскому миросозерцанию. Для пьяного характерно активистское отношение к внешнему миру, желание его переделать, пренебрежение реальным миром, прозрение скрытых, глубинных истин и утверждение цельности личности, пьющего «я». Всё это мы можем наблюдать у Ерофеева. Первый этап опьянения у него это похмелье, когда человек тих и застенчив, когда он беззащитен и его может обидеть каждый, что и происходит в ресторане. Затем возникает первая стадия опьянения, когда мир преображается, слышаться голоса ангелов и Бога, герой вступает с ними в диалог, преображается в Христа (сцена искушения в тамбуре) и воспроизводит миф о рае, кот воплощается в петушках, деве и младенце, знающем букву «Ю». Культура наркотическая соответствует постмодернизму. Внешний мир воспринимается как можно более подробно, во всем его вкусовом и цветовом богатстве, но никто не стремиться преобразовать его, проникнуть в метафизические глубины. Наркотическая культура ценит не цельность личности, а возможность существования в нескольких ипостасях одновременно.

Однако освобождение личности в пьянстве разрушает дух, открывается чистый физиологизм (икота Венички как символ веры в Бога, сам Бог), телесность разрушает разум, под воздействием пития все подвергается разрушению, Веничка признает, что это ему не нужно, но желанно, от этого бессилия и происходит разрушение.

Процесс разрушения показан на нескольких уровнях. Герой ищет соединения с нацией, она отталкивает его, с культурой, но культура подвергается дешифровке, развенчанию (пил ли Гете), она выталкивает героя, все вокруг приобретает виды привидений и фантомов. Прежде всего, дешифровке подвергаются романтические мотивы: мотив отвержения общественных ценностей и идеалов, провоцирующий одиночество героя; мотив ухода, бегства от действительности, в которой герой совершенно не понят (эпизод снятия с должности бригадира); мотив устремленности к прекрасной, но недостижимой мечте (Петушки — город красоты и любви); мотив свободы; подобно всем романтикам, Венечка погружен в сферу музыки и поэзии. Все перечисленные мотивы вводятся в нарочито сниженный, бытовой контекст, искажающий их и придающий им оксюморонность, всё оказывается предметом пародии.

Пародийным, разрушающим реальность, показывающим неорганизованность, хаос внешнего мира предстает и язык Венички, который показывает и неупорядоченность его сознания. Стиль речи Венички направлен на воспроизведение речи «другого»: цитаты, аллюзии, реминисценции, речевые шаблоны, афоризмы и т.д. Какая-то гниль во всем королевстве; Сказать бы сейчас такое, чтобы сжечь их всех, гадов, своим глаголом; Аппетитная приходит во время еды; с. 139; с. 155. Все интертекстуальные отсылки создают комический эффект.

Он обращается к Богу, однако и здесь происходит профанация сюжета страданий Христа. Одна и та же коллизия разыгрывается в двух регистрах: в духе христианского апокрифа и в духе карнавального кощунства. Одновременность этих кодов порождает итерацию — повторение ситуации, сюжета, мотива с опровержением смысла (Веничка в роли Христа, ангелы как злые дети и т.д.)

Ключевое слово для понимания христианской темы в поэме – юродство. Позиция юродивого особая в русской традиции. Смирение и кротость представали в оформлении безобразной эстетики нищенства, грязи. Юродивый всегда двулик: в нем уживаются мученичество и шутовство. Самоистязания юродивых напоминают о мках и страданиях Христа. И История Венички тоже ассоциируется с жизнью и смертью Христа. Поэму можно прочитывать как апокрифическое Евангелие от Ерофеева, где пьяница и сквернослов Веничка обретает облик Сына Божьего. Но Христос приходит в этот мир с определенной целью – взять на себя грехи мира и мученической гибелью искупить их. В чем цель Венички? В первой главе он также сознательно выбирает дорогу смерти, однако окружающий мир воспринимается им крайне негативно, и люди характеризуются не иначе как «палачами», «стадом», т.е. Веничка соглашается на крестный путь, но отказывается от спасения мира. Его юродивость не утверждает трансценденцию, но приводит к неразличимости сакрального и профанного дискурсов. Ибо мир предстает в своей хаотической ипостаси. Веничка стремиться вступить в диалог с Хаосом, стремиться его упорядочить, однако диалог невозможен, ангелы и Бог предают Веничку, до Петушков невозможно доехать, поэтому посланцы хаоса убивают Веничку без надежды на воскресение. Дурная бесконечность одолевает линию человеческой жизни. Происходит смещение образов ангелов и бога в сторону хаоса, они смеются над смертью человека. Одним словом, пропустив Петешки, Веничка в буквальном и метафорическом смысле переживает Конец света: и как личный апокалипсис, и как смерть мирового порядка, вытесняемого и поглощаемого эсхатологическим хаосом (Липовецкий с. 304). Буква Ю (и символ языка, речи, алфавита, логоса, и сомвол орудия убийства).

Перед нами тотальная трагичность, нет Бога, нет жизни, смерть становится единственным выходом из абсурдной действительности. Смерть выступает как «последняя» и единственная стабильная ценность в катастрофически амбивалентном мире: трагическая ценность, обеспечивающая инобытие героя-повествоателя, обретающего устойчивую, потустороннюю точку зрения.

Поэма обнажает абсурдность реальности, где нет упорядоченности, личность теряет себя в смешении языков и стилей, своего и чужого, поиск идеала и своего слова в мире, где привычные иерархии и оппозиции утратили свое значение, дискурсы перемешались, смыслы истончились неумолимо приводит к трагедии, которая восстанавливает через смерть осмысленность человеческого Бытия.

Интерпретаций поэмы множество и все они имеют право быть, она открыта и для дальнейших опытов. Так, один из важных вопросов «Кто убил Веничку?». Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин; четыре римских легионера, убивших Христа; четыре всадника Апокалипсиса; четыре существа, окружающих трон Гсподен (орел, лев, телец, человек). Сама страшня смерть и воплощает явление Бога, взыскующий Бога Веничка находит его в момент своей смерти. Явление Бога в убийстве предполагает полную отверженность от Логоса, т.е. от Бога: «с тех пор я не приходил в сознание и никогда не приду» (Липовецкий с. 315).

Вен. Ерофеев "Вальпургиева ночь, или Шаги Командора"

Уже название цитатно и отсылает к "Каменному гостю" Пушкина, "Фаусту" Гете, роману Густава Майринка "Вальпургиева ночь". Первая часть названия в зашифрованном виде содержит характеристику времени как шабашу бессовских сил, во второй части названия подвергается переосмыслению центральная идея Пушкина неизбежного возмездия за преступления игрехи, не срабатывающая в условиях тоталитарной системы. У Ерофеева, когда мир демонов выходит на свободу и творит содом обозначение состояния советского общества. Но трагического подается как комическое. Мотив Вальпургиевой ночи реализуется посредством приема карнавализации. Действующие лица ерофеевского карнавала - психи, способные творить что угодно, причем психи это и надзиратели, первые свихнулись от невозможной жизни, вторые от ощущения своего всевластья и безнаказанности. Возникает модель советского общества как сумасшедшего дома. Для карнавального моделирования исторических процессов в литературе ХХ века характерна диалогическая обращенность к прошлому и будущему. В пьесе эту функцию осуществляет гибридно-цитатный язык-полиглот, отсылающий к пространству культуры. Сквозная пародийная цитатность обнажает абсурд извращенного существования (множество цитат). Соотнесенность прекрасного с безобразным создает трагикомический эффект, служит осмеянию новояза, и антиистин, догм, мнимостей. Ерофеев обнажает предельную степень заидеологизированности сознания советских людей, привычку мыслить готовыми блоками в соответствии с принятыми в обществе стандартами. На всем протяжении пьесы Ерофеев прибегает к оглуплению, гротескному заострению, абсурдизации характерных образцов тоталитарной пропаганды, типовых моделей официальной культуры. Иронический абсурд. Подчас персонажи пьесы забавляются словом, ищут в нем эстетических переживаний, кот лишена жизнь в советском обществе. Так осуществляется коммуникация между людьми. Солируют в словесной карнавализации диссидент Гуревич и Прохоров, но в языковую игру может включится каждый.

Финал - пьеса окончена, но трагедия длится, аплодисментов нет.

Дата добавления: 2014-01-06