Руткевич А.М. Психоанализ. Истоки и первые этапы развития: курс лекций. М., 1997. 352 с. 16 страница

Это замечание Фромма имеет под собой основания, если иметь в виду именно фрейдовскую ассоциацию. Верно и то, что с самого возникновения психоанализа борьба шла не столько в связи с согласием или несогласием по поводу научных тезисов, сколько была борьбою за власть. Но дело здесь не в том, что фрейдисты

Там же, с. 91.

254________________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

утратили высокие идеалы, которые, якобы, первоначально направляли их активность, как то полагает Фромм, Для него, как для "левого", неприемлема реформистская направленность психоаналитической ассоциации. Однако все революционные движения современного мира возникали и развивались сходным образом.

Как писал по поводу генезиса любого такого движения один из представителей символического интеракционизма в социологии: "В своем начале социальное движение слабо организовано и характеризуется импульсивным поведением... Однако по мере того, как социальное движение развивается, его функционирование, поначалу бывшее распыленным, стремится стать организованным, собранным и постоянным... На стадии формализации движение становится более четко организованным различными правилами, политикой, тактикой и дисциплиной"'. Из пророка лидер должен стать неким подобием государственного деятеля, а затем, на стадии ин-ституционализации, он превращается в администратора. Эволюцию такого рода мы хорошо знаем по марксизму: от пророка Маркса, через вождя Ленина к какому-нибудь члену Политбюро, являющемуся просто высокопоставленным бюрократом. Харизма со временем неизбежно выветривается, а управлять тем, что успела захватить данная группа, должны администраторы, ссылающиеся на высший авторитет, на Истину, которую оставил им пророк. Отмеченной выше особенностью психоанализа было то, что Фрейд почти четыре десятилетия совмещал эти роли. Чаще бывет так, что один из "пионеров" получает статус своего рода "государя", тогда как "теоретик" работает рука об руку с "администратором".

На ранних стадиях движения большую роль играет агитация, направленная на ослабление прежних привязанностей и подрыв прежних образов мышления и действия. Но одной вербовки членов мало - стабильность движению дают esprit de corps и четкое отделение группы от внешнего мира. К движению примыкают прежде всего чем-то недовольные лица, а среди них всегда немало маргиналов. К психоанализу их примкнуло чрезвычайно много, и такого рода публику необходимо дисциплинировать и привязывать к лидеру. Резкое противопоставление себя внешним группам играет в этом процессе чрезвычайно большую роль: "Другая группа рассматривается в качестве беспринципной и злонамеренной,

' Блумер Г. Коллективное поведение//Американская социологическая мысль. - М.. МГУ. 1994, с. 198-199.

Движение и расколы_______________________________________________255

подвергающей нападкам те ценности, которые дороги внутренней группе. Перед лицом внешней группь1 члены внутренней группы не только чувствуют, что они правы и справедливы, но и верят, что несут общую ответственность за защиту и сохранность своих цен-ностей"^. Сплоченность психоаналитического движения лишь в малой мере объяснялась действительной враждой к нему внешнего мира. В трудах Фрейда и других "апологетов" психоанализа этот мотив враждебного мира присутствовал не только впервые годы движения, но и в то время, когда психоанализ был с восторгом принят широкой публикой.

На сегодняшний день, когда психоанализ сделался формально организованным институтом, ему не нужны харизматические вожди. Любому движению требуется свой миф об основоположниках, героях и мучениках данной группы. Хотя термин "идеология" чаще всего употребляется по отношению к политическим партиям, мы вполне можем говорить о своеобразной психоаналитической идеологии, в которой содержится свод идей и верований, обеспечивающих движению стабильное развитие. Сюда относится формулировка целей движения, его обоснование и оправдание перед лицом конкурирующих школ, свод ценностей и предписаний относительно стратегии и тактики. Респектабельность движения во многом зависит от того, как эта идеология применяется его пропагандистами.

Наши отношения с другими людьми строятся не только на материальных или властных интересах. Наши знания о мире и о других людях всегда ограниченны, а потому наши отношения с ними никогда не могут покоиться на достоверных знаниях. Эти отношения аффективно нагружены и включают в себя "предпонимание", которое традиционно называется верой. Те же отношения господства-подчинения редко опираются на прямое насилие (тогда они недолговечны); необходимо доверие со стороны подчиненных, их убежденность в наличии у правителей заслуг, могущества, превосходства, права командовать ("легитимность" власти). Там, где подданные ненавидят правителей, но продолжают считать их могущественными, ситуация господ много лучше, чем в государстве, где подданные считают правящую клику нахальным и мелким жульем, дорвавшимся до дележа свалившегося на них богатства (да еще так, что склоки между правящими и вся их грязь выстав-' Там же, с. 202.

256_______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

ляются на всеобщее обозрение). Тогда исчезает вера, которая служит консолидации группы. Эта вера скрепляет ее членов, подчеркивает, что в самой группе нет врагов, а конкуренция в ней идет по морально безукоризненным правилам. Распад довольно значительной ассоциации сторонников Ж. Лакана вскоре после смерти "пророка" был связан не столько с теоретическими расхождениями, сколько с тем, что ни один из "диадохов" не пользовался авторитетом у большинства, а иные из них вызывали подозрения этического плана.

Фрейду пришлось избавляться от известного числа морально нечистоплотных личностей в его окружении, от скандалистов и т, п. лиц, которых было не так уж мало в движении. Иногда он должен был проявлять жесткость, которая впоследствии удивляла историков "движения"'. Но в историю психоанализа вошли прежде всего не личные и организационные конфликты подобного рода, а расколы, начавшиеся сразу после того, как возникла Медународная психоаналитическая ассоциация.

Причины первых расколов в психоаналитическом движении освещаются по-разному "еретиками" и "ортодоксами". Первые склонны подчеркивать неповторимый вклад Адлера и Юнга, их теоретические расхождения с Фрейдом, нетерпимость последнего^ отрицательную роль окружения из числа "верных", которые нуждались

' Достаточно вспомнить об истории с В. Тауском, любовником Л. Андреас-Саломе, который входил в ближайшее окружение Фрейда. активнейшим образом помогал в борьбе с Адлером и Юнгом и никогда не выдвигал "еретических" идей. Но он был по личным мотивам отвергнут Фрейдом. что сыграло свою роль в том, что Тауск покончил с собой в 1919 г. См.: Roazen P. Freud and His Followers. - N.Y., 1975, p. 317-328. ^ И не только нетерпимость к критике и авторитаризм - противниками Фрейда были его собственные ученики, склонные, как и он сам. к психиатрическим диагнозам. Например, С. Ференци, которого Джонс прямо зачисляет в психотики, еще до разрыва с Фрейдом писал в своем "Клиническом дневнике", что у Фрейда в бессознательном присутствует сильней-' ший страх, вызывающая невротическую тревогу идея, "будто отец должен умереть, когда сын вырастет, что и объясняет его страх по поводу независимости любого из его сыновей". Ференци добавляет к этому, что Фрейд "играет лишь одну роль-кастрирующего бога. игнорирующего травматический момент своей собственной кастрации в детстве; поэтому он - единственный, кого не нужно подвергать анализу". CM.: Ferenzi S. The Clinical Diary of Sandor Ferenzi. Ed. J. Dupont, Cambridge Mass., Harvard Univ. Pr" 1988, p. 185, 188. Несколько глав работы Фромма "Миссия Зиг-мунда Фрейда" (М" "Весь мир", 1996) посвящены его в,заимоотношениям с друзьями, коллегами и учениками.

Движение и расколы_______________________________________________257

в беспрекословном подчинении и буквально натравливали Фрейда на несогласных. "Ортодоксы" отмечают не столько идейные расхождения, сколько бессознательное сопротивление Адлера и Юнга теме сексуальности, их "борьбу с отцом", а то и желание захватить власть в движении, "обокрасть" Фрейда (это чаще говорится об Адлере), либо склонность к антинаучному мистицизму и даже антисемитизм (эти ярлыки прочно пристали к Юнгу). В беседе с Бинсвангером и Хэберлином Фрейд просто заявил: "Они тоже хотели стать папами!" Примером подобного подхода к оппонентам может служить биография Э. Джонса, в которой вообще отрицается какое бы то ни было теоретическое расхождение. Отход Адлера и Юнга объясняется бессознательной динамикой, внезапно нахлынувшей волной сопротивления, которая принудила отступников потерять то понимание Истины, которое у них прежде было. Отсюда их "псевдонаучные объяснения", которые затем были удостоены звания "новых теорий" теми, кто увидел в них возможность опровергнуть сексуальную теорию Фрейда, "потревожившую сон мира". Источник этих теорий пребывает, в бессознательном сопротивлении Истине, а потому "полемика на чисто сознательном уровне заранее обречена на неудачу"'. Тем самым воззрения раскольников полностью нейтрализуются, они оказываются следствиями личной ограниченности, а то и непорядочности Адлера, Штекеля и Юнга. У них обнаруживаются далекие от всякой науки и совсем не лучшие мотивы, тогда как Фрейд предстает как преданный поиску истины ученый с необычайной чистотой помыслов. Джонс сразу отметает всякие возможные подозрения по поводу Учителя: "Обвинять Фрейда в деспотизме и нетерпимости в связи с тем, что произошло, значит выказывать слишком прозрачные мотивы, чтобы их можно было принимать всерьез"^ Главный мотив отщепенцев обнаруживается в стремлении возглавить если не все "движение", то хоть какую-нибудь секту. Подобного рода обвинения обычны для ортодоксов всех доктрин. Как писал в свое время против еретиков Тертуллиан: "Нигде люди так быстро не повышаются в чинах, как в скопищах мятежников, где мятеж считается заслугой"^.

В столь удобную теорию не помещается, например, то, что Юнг был провозглашен "кронпринцем" самим Фрейдом, являлся пер-' Jones Е.Ор. cit., р. 396. 2 [bid., р. 401.

^ Цит. по: Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. - М., "Республика", 1990, с. 227. 9 Зак. 6419.

258______________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

вым президентом Международной психоаналитической ассоциации и главным редактором ее официального журнала. Иногда возникает впечатление, что посредственные, хоть и верные, ученики, мечтавшие лишь о продвижении в новоявленной иерархии, судили об отступниках по собственным меркам. Но дело даже не в том, какие цели преследовали еретики - "процессы" против них начали готовить еще до того, как они выступили со своими раскольническими идеями.

Тот же Джонс приводит отрывки из переписки Фрейда с Фе-ренци, которые показывают, что он со времени Нюрнбергского конгресса в 1910 году постоянно размышлял, как бы ему избавиться от Адлера и Штекеля, а по переписке с Абрахамом и тем же Фе-ренци можно проследить, как подготавливался разрыв с Юнгом и остальными швейцарцами. Скажем, "тайный комитет" Фрейд начал составлять (по совету Джонса и Ференци) еще летом 1912 года, когда его отношения с Юнгом были практически безоблачными, чего никак нельзя сказать об отношениях Юнга с венцами. Личные отношения с Фрейдом начали разлаживаться после поездки Юнга в США осенью этого года, но члены "тайного комитета" уже размышляли о том, как убрать его с поста президента психоаналитической ассоциации, да и в переписке не случайно звучало, что комитет должен быть образован "независимо от Юнга и от выбранных президентов". Тайные и зловещие замыслы приписывались Юнгу и всем швейцарцам, которые никаких "комитетов" не создавали. На конгрессе в сентябре 1913 года члены "комитета" сделали всевозможное для того, чтобы Юнга не переизбрали (издавна не терпевший Юнга Абрахам написал ряд циркулярных писем), но из 87 человек с правом голоса они контролировали только 22 голоса (при выборах они воздержались). Комитет был тайным именно потому, что в возникшем психоаналитическом движении венские аналитики уже составляли меньшинство. Даже когда Юнг стал отказываться от постов - сначала главного редактора "Jahrbuch", затем президента ассоциации - в этом Фрейд и его окружение поначалу увидели некую особую хитрость, какой-то зловещий план, поскольку им в голову не могла прийти мысль, что созданная ими самими атмосфера стала совершенно невозможной для швейцарцев.

"Тайный комитет" был образован вскоре после изгнания из ассоциации Адлера и Штекеля с их сторонниками. Предложение исходило от Ференци, поддержано сначала Абрахамом и Ранком, а затем и са-Движение и расколы_______________________________________________259

мим Фрейдом, подчеркнувшим, что такой комитет должен действовать "совершенно секретно". Помимо указанных выше лиц, в этот комитет вошли Джонс и Закс, а чуть позже и Эйтингон. В золотые кольца, подаренные Фрейдом каждому из членов комитета, были вставлены античные геммы. Реально борьба комитета с инакомыслием длилась не так уж долго, тем более, что Ференци и Ранк впоследствии сами "вышли из доверия", так как проявили склонность к диссидентству. Важно то, что психоаналитическое сообщество изначально не признавало обычных для научных обществ форм организации. Отлучение "еретиков", цензура, подавление инакомыслия сразу сделались характерными чертами движения. Как верно замечает Фромм, "форма, которую приобрели эти расколы и схизмы, была результатом не только личного характера Фрейда и его оппонентов, но и самой структуры движения. В иерархически организованном движении, руководствующемся идеалом завоевания мира, такого сорта методы логичны. Они те же, что и в любом другом агрессивном религиозном или политическом движении, в центре которого стоит догмат и обожествление своего вождя"'. Это показал уже первый процесс против Адлера и Штекеля.

Адлер и Штекель входили в число первых четырех последователей Фрейда, которые в 1902 году образовали кружок, собиравшийся по средам в доме Фрейда, причем начали они это делать по совету Штекеля^. Фрейд шел на разрыв отношений с "первозванными" апостолами новой веры. Если конфликт со Штекелем во многом имел личный характер (позже он вернулся обратно и был вновь изгнан уже без всяких "идейных" причин), то Адлер должен был покинуть движение именно за ересь.

В начале 191 1 года Адлер делает два доклада (4 января и 1 февраля), на которые Фрейд отвечает разгромной критикой, противопоставляя открытые им "факты" спекуляциям Адлера, угрожающим научности психоанализа. Все новое у Адлера, по мнению Фрейда, тривиально, а все верное - взято у него, Фрейда, без ссылок на автора, своровано. Свидетели этих заседаний вспоминали, что они напоминали "судилище", "экскоммуникацию". Глава церкви изгонял Адлера и его последователей из своей обители.

Фрейд расценил доктрину Адлера не иначе, как предательство, он потребовал, чтобы члены ассоциации прекратили и всякие лич-' Фромм Э. Миссия Зигмунда Фрейда. - М., "Весь мир", 1996, с. 91-92. 2 CM.: Jones, p. 312.

260_____________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

ные контакты с отступниками. Условия выбора были поставлены жестко: или остаететесь со мною, или уходите, третьего не дано. Стоит сказать, что среди покинувших Учителя были не столько сторонники Адлера, сколько те, кто считал, что подобные "разборки" нарушают свободу научного поиска. Пожалуй, первым, кто сравнил психоанализ с церковью, был Макс Граф, отец знаменитого пациента "маленького Ганса". Он писал, что собрания тех лет напоминали своей атмосферой общение основателя новой религии с апостолами. Поскольку вместе с ростом числа членов Фрейд потребовал абсолютной лояльности, а всякое высказанное несогласие с ним рассматривал как мятеж или предательство, то Граф писал, что за несколько лет целиком пережил церковную историю. Можно было бы сравнить тогдашнее психоаналитическое движение и с политической партией, поскольку Фрейд постоянно пользовался военной терминологией: "фронт", "атака", "ряды", "баррикады". "Ученики Фрейда только ухудшили эту ситуацию. Они нуждались в сильном авторитете, а потому превратили в закон всякое пожелание Фрейда. Искушением для них было - стать более правоверными, чем сам учитель, более фрейдистами, чем Фрейд"'.

Фрейд отдавал себе отчет в том, что большинство верных его последователей в лучшем случае посредственны, сами по себе ничего не представляют; он называл их даже "бандой"^. Они нуждались в твердой руке и авторитете, они постоянно "ябедничали" Фрейду на злостные умыслы "раскольников", но они же могли в любой момент покинуть "вождя", если появится другой. Одним словом, переход от анархии первого периода психоанализа к монархии (или даже теократии) был необходим и Фрейду, и большинству его последователей. Всякое несогласие с новой догмати-кой воспринималось как "предательство", всякое сомнение на полном серьезе разбиралось в психоаналитических терминах как симптом невроза. Но это подталкивало к бунту тех, кто никак не желал истолковывать свои критические размышления как "комплексы". Характерна в этом смысле переписка Фрейда с Юнгом. Последний прямо обвинил Фрейда в том, что тот злоупотребляет психоанализом для борьбы за власть: всякий самостоятельно мыслящий объявляется невротиком, в ход идут разного рода инсинуа-' Roazen P. Freud and His Followers. - N.Y.. 1975, p. 194. ^ Или даже еще хлеще. На вопрос Хэберлина, почему среди его учеников так много авантюристов, Фрейд отвечал: "Я всегда считал, что мое учение привлекает прежде всего свиней и спекулянтов".

Движение и расколы_______________________________________________261

ции на медицинском жаргоне. История психоанализа полил таких "диагнозов", поставленных своему оппоненту.

Акция против Адлера была спланированной заранее: в письмах 1910 года Фрейд несколько раз высказывался о том, что он мечтает избавиться от Адлера любыми средствами. Сразу после изгнания последнего Фрейд замечает в письмах, что Адлера необходимо было отлучить, поскольку тот отходит от теории либидо, сводит все к агрессивному влечению; более того, он находит в самой оппозиции Адлера "параноидальные черты". Основатель психоанализа был хорошим организатором и умелым "вождем" для тех, кто нуждался в авторитете. Новому движению требовалась жесткая дисциплина: широкая свобода мнений угрожала будущему психоанализа, поскольку идеи Фрейда могли бы затеряться среди множества "спекуляций", а отсутствие единоначалия привело бы к анархии. У психоанализа и так множество внешних противников, и для успешной борьбы с ними потребно единство, "партийная линия". Когда психоанализ станет массовым движением с тысячами сторонников, эта дисциплина несколько ослабнет, свобода мнений станет большей, но пока он формируется всякое инакомыслие опасно, ибо психоанализ может раствориться в теориях и техниках, которые не имеют с ним ничего общего. В написанном вскоре после раскола "Очерке истории психоанализа" (1914) Фрейд писал: "Может быть, явится опасение, что это отпадение будет более роковым для судьбы психоанализа, чем какое-либо другое, так как оно исходит от лиц, которые играли такую большую роль в движении и в столь значительной степени способствовали его развитию. Я не разделяю этого опасения. Люди сильны, пока защищают великую идею; они становятся бессильными, когда идут против нее"'. Теории, которые извращают принципы психоанализа, не должны носить этого имени и хоть как то ассоциироваться с фрей-довским движением.

К спорам с отступниками примешивался совершенно внешний для него вопрос о приоритете. Для Фрейда такого рода разбирательства вообще были чрезвычайно характерны: он обвинял в плагиате даже тех, кто высказал свои идеи в публикациях, предшествовавших его собственным, а потому поспособствовал утверждению той версии, что первые отступники от психоанализа "обокрали" своего учителя и из наворованного слепили какие то свои систем-' Фрейд 3. Очерк истории психоанализа//"Я" и "Оно". Труды разных лет. - Тбилиси, "Мерани". 1991, кн.1, с. 69-70.

262________________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

ки. Эти обвинения затем постоянно повторялись его учениками. Адлера в этом обвиняли чаще, Юнга реже, так как отличия учения последнего бросаются в глаза (его чаще обвиняли в оккультизме). Стоит сказать, что Адлер отвечал весьма схожими обвинениями. Он прямо говорил о борьбе "за место под солнцем", что он не хочет "ходить в тени" Фрейда. Нелепо было бы сегодня обвинять только одну из сторон конфликта, поскольку неуживчивостью и нетерпимостью к чужим мнениям отличались все его участники.

Вообще говоря, пока речь идет о глубинной психологии, трудно говорить о первенстве в открытиях. Даже в естественных науках иногда нелегко решить-кому принадлежит приоритет, но там все же имеются определенные критерии, поскольку проведенный первооткрывателем эксперимент может затем быть воспроизведен любым членом научного сообщества. В гуманитарных науках открытия редки. Конечно, если археолог откапывает доселе неизвестную цивилизацию, или лингвист расшифровывает древний язык (египтян, хеттов, майя), то мы можем говорить об открытиях в сходном с естествознанием смысле. Но что можно открыть нового в политической истории Афин или Рима, когда все известные нам источники уже установлены? Речь тут может идти, скорее, о новой интерпретации. Но и в этих дисциплинах имеются факты, которые относительно независимы от истолкования. Экономист или социолог могут по-разному интерпретировать биржевой крах 1929 года, но само это явление признается любым толкователем. Вопрос для историка заключается в отборе фактов в бесконечном ряду лиц и событий, и без такого рода независимых фактических данных нет ни одной гуманитарной дисциплины. В психоанализе ситуация является совершенно иной. Каждый факт обнаруживается только через призму интерпретации, он практически невоспроизводим для другого аналитика, даже если он придерживается той же самой понятийной системы. Если же они пользуются разными категориями, то и факты предстают в совершенно ином свете. Психоаналитик делает связным, интеллигибельным, понятным то, что казалось совершенно иррациональным, в том числе и для самого пациента. Но интеллигибельность еще не является критерием истины, поскольку астрономия Птолемея давала связную картину небесных явлений, а астрология дает связный рассказ о причинах того' или иного поведения индивида. Какой-нибудь нынешний "колдун" говорит не о бессознательных влечениях, а о "порче", одержимости бесами, и это выступает как связное истолкование тех же, что

Движение и расколы_____________________________________________263

и у психоаналитика, "фактов". К этим вопросам нам еще придется вернуться, говоря о научном статусе психоанализа. Пока же следует сказать, что спор между Фрейдом и первыми отступниками был не вполне корректным как раз потому, что его участники совершенно не учитывали этих особенностей психоаналитического познания. Все они получили медицинскую подготовку, придерживались естественнонаучных критериев "открытия" и считали свои "факты" некой окончательной истиной. Это относится прежде всего к Фрейду, который обвинял своих оппонентов в "ан-тинаучности". Более искушенный в философии Юнг отчасти учитывал относительность фактического базиса глубинной психологии, но именно поэтому он в этом споре отстаивал релятивистский, по существу скептический, тезис, согласно которому каждый аналитик обнаруживает те "факты", которые соответствуют его собственной психической организации. В таком случае вообще никакой плодотворный диалог невозможен, а глубинная психология вообще не имеет ничего общего с наукой,

В этих спорах было вообще немало далеких от всякой научной дискуссии страстей и обвинений. Фрейд сам сделал Юнга президентом Международного психоаналитического общества и главным редактором центрального печатного органа, а Адлера - президентом Венского психоаналитического общества и редактором другого психоаналитического журнала. Иначе говоря, он незадолго до конфликта и раскола очень высоко ценил этих будущих соперников. Разумеется, у него были личные мотивы для недовольства ими, которые, судя по всему, подогревались некоторыми его ближайшими сотрудниками. Достаточно упомянуть тот факт, что первыми резкими письмами Фрейд и Юнг обменялись после того, как Фрейду "донесли" о содержании лекций, прочитанных Юнгом в США, в которых тот, якобы, утверждал, что фрейдовская теория может быть вообще отброшена, как устарелая, а будущее психоанализа за собственными идеями Юнга. Это не соответствовало действительности, но кто-то из окружения Фрейда очень умело сыграл на самолюбии Фрейда. Известно, что некоторые аналитики (например, Абрахам) еще ранее пытались дискредитировать Юнга в глазах Фрейда. Легенда об "антисемитизме" Юнга возникла не в 30-е годы, а еще в то время, когда он был "кронпринцем" движения, что очень многим не нравилось. Иначе говоря, в этих конфликтах немалую роль играли "верные" ученики Фрейда, подталкивавшие к разрыву. Формирование ортодоксии никогда не про-264________________ПСИХОАНАЛИЗ. Истоки и первые этапы развития

исходит усилиями одного основателя церкви, хотя, разумеется, известную роль тут сыграли и личные особенности Фрейда.

Тем не менее, не следует с порога отрицать и слова учеников Фрейда о его личной скромности, стремлении к истине, а не к мирской славе первооткрывателя. Он не считал, что окончательная истина открыта, и всему человечеству только остается принять его учение. Сделав свои открытия в одиночестве в 90-е годы прошлого века, Фрейд развивал те идеи, которые к тому времени у него сформировались, сознательно воздерживаясь от изучения взглядов близких ему по духу мыслителей (например, Ницше). Можно поверить его словам о том, что ему доставляет наслаждение самому делать открытия, а не выискивать что-то в трудах предшественников. Безусловно, Адлер выдвинул идею агрессивного влечения еще в 1908 году, а затем ее основательно разрабатывала ученица Юнга С. Шпильрайн. Фрейд даже резко обрушивался на Адлера за эту идею, но затем, принял ее и представил как свою собственную (сам Адлер от этой идеи к тому времени успел отказаться). Но Фрейд не лукавил, считая эту концепцию своей, поскольку она выросла из его собственных размышлений, была изложена иначе, чем она была высказана Адлером. На него, действительно, мало кто влиял, если понимать под влиянием принятие каких-то уже оформившихся идей. Фрейд настолько сросся со своими собственными идеями, что любая критика оказывалась ударом не по абстрактным идеям, а по нему, Фрейду. Поэтому несогласие "язычников" и их вражду он воспринимал спокойно и даже радостно: чем больше врагов, тем больше внимания к психоанализу - равнодушное замалчивание много хуже. Зато те, кто примкнул к нему, узрел свет истины, уже не могли расходиться с ним ни в чем.

Как заметил Г. Зиммель: "Массы влечет к ненависти и моральному осуждению еретиков, конечно, не различие в догматическом содержании учений, которые они в большинстве случаев не способны понять, но факт оппозиции индивидов совокупности. Источник преследования еретиков и диссидентов - инстинкт необходимого единства группы"'. "Еретик" вообще всегда хуже "язычника", поскольку второй вообще не имеет представления о символе веры и судит извне, тогда как первый иначе его истолковывает, нанося удар по самому святому. В этом причина яростных споров среди членов

' Зиммель Г. Избранное, т. 1, Философия культуры. - М., "Юрист", 1995, с. 630.

Движение и расколы_______________________________________________265

\ одной конфессии, отсюда бешенство светских идеологов, выискивающих "правых" или "левых" ревизионистов и следующих лозунгу: "Бей по своим, чтобы чужие боялись".

Известно противопоставление Галилея и Бруно, пусть не совсем лестное для Галилея и вряд ли исторически достоверное. Но один отрекается, говоря: "А все-таки она вертится!" Другой идет на костер, ибо для него речь идет не об абстрактной научной истине, которая никак не умалится от того, что одетые в рясы невежды ее не принимают. Если ради истины готовы идти на костер, принимать чашу с ядом - то это уже не истина, как соответствие суждения и предмета, но экзистенциальная истина, некое ядро личности, без которого она не может существовать. Для Фрейда описанные в его трудах наукообразным языком факты психической жизни сделались чем-то священным. Это хорошо видел чуткий к нуминозным явлениям Юнг, понимавший Фрейда, как человека, одержимого своими идеями. Не менее тонким психологом был У. Джеймс, который после двухчасовой беседы с Фрей-дом писал об одержимости последнего своими теориями. Конечно, психиатрические ярлыки тут мало что дают: "мономаниаком" Фрейд не был, да и вообще "одержимость идеей" есть нечто совсем иное, чем бред параноика. К сожалению, психоаналитики слишком.часто злоупотребляли подобными ярлыками, объясняя тем самым критику по своему адресу. В современной философии науки такая защита от критики иногда называется "стратегией иммунизации": прививка от критики осуществляется за счет того, что оппонент "разобъясняется" в терминах иммунизируемой теории. В прошлом такую аргументацию просто называли ad. hominern: "он бранит меня, поскольку сам он такой", "он не согласен со мною, так как глуп (подл, преступен и т. д.)". Начало такому хулению оппонентов положил сам Фрейд, поскольку для него несогласие с уже имеющейся истиной, которую знает ересиарх, которая была ему щедро открыта, может объясняться только дурными наклонностями, интригами, либо, наконец, психической неполноценностью. Адлера он неоднократно аттестует в своих письмах как параноика, а Юнг оказывается то лицемерным святошей, то антисемитом, то обладателем вытесненных гомосексуальных склонностей. Как отмечал даже безмерно хваливший Фрейда Джонс, "...люди делились для него на хороших и плохих - или, еще точнее, на тех, кто ему нравился или не нравился - между этими двумя полюсами мало кому оставалось место. Время от

Дата добавления: 2014-01-07