Элементарное мышление человекообразных и низших обезьян

Рассмотренные выше вопросы касались уровня элементарной рас­судочной деятельности у животных разного уровня организации моз­га — рыб, рептилий, птиц и млекопитающих. Наибольшего развития элементарное мышление достигает у приматов. Исследования психи­ческих функций этих животных многочисленны и разносторонни. В то же время и среди представителей этого отряда выделяются человеко­образные обезьяны, весь спектр когнитивных способностей которых значительно выше, чем у всех остальных представителей животного мира, в том числе и других приматов.

В какой же степени уровень развития мышления человекообраз­ных обезьян приближается к человеческому? Этот вопрос всегда был предметом ожесточенных дискуссий. Необходимость подчеркивать на­личие качественных различий между психикой человека и его бли­жайших родственников, человекообразных обезьян, составляла один из краеугольных камней и зоопсихологии, и биологии в целом. Такие же соображения заставляли многих авторов отрицать глубокие разли­чия между антропоидами и остальными приматами.

Рассмотренные нами исследования последней трети XX века вне­сли коррективы в эти представления. Они свидетельствуют о глубоких различиях когнитивных способностей высших и низших приматов, ко­торые прослеживаются на всех изученных в настоящее время уровнях:

* все виды антропоидов достоверно отличаются от остальных ви­дов приматов по скорости формирования установки на обуче­ние (см. рис. 8.1);

* ни у одного вида низших узконосых обезьян не отмечено спон­танного использования орудий при содержании в лабораторных

полусвободных условиях (Фирсов, 1973; 1993), тогда как ант­ропоиды (и в природе, и в лаборатории) прибегают к ним постоянно и в самых разнообразных формах (Келер В., 1925;

Ладыгина-Коте, 1959; Гудолл, 1992 и др.);

• Для человекообразных обезьян характерно целенаправленное применение орудий в соответствии с «мысленным планом» и предвидение результата своих действий, тогда как у низших обезьян преобладает случайное манипулирование ими (Ладыги­на-Коте, 1959; Фирсов, 1973; Visalberghi et al., 1995);

• шимпанзе превосходят низших узконосых обезьян по способ­ности к формированию довербальных понятий (Фирсов, 1972;

1987; 1993; Малюкова и др., 1990; 1992), а также к усвоению и использованию символов (Savage -Rumbaugh, et al., 1993).

•» шимпанзе способны к самоузнаванию, к оценке и пониманию знаний и намерений других особей (и человека) и могут ис­пользовать эти свойства в своих социальных контактах, в том числе для воздействия на других членов сообщества («социаль­ное манипулирование» и «обман»). У низших обезьян все пере­численные элементы практически отсутствуют (Povinelli et al., 1991; 1992;1993; 1994; Tomasello, Call, 1998; см. гл. 7).

Таким образом, согласно современным данным, можно с уверен­ностью утверждать, что по всем наиболее сложным проявлениям выс­ших когнитивных способностей антропоиды принципиально превос­ходят других приматов.

Столь же заметные изменения произошли в представлениях о том, в какой степени психика антропоидов приближается к человеческой. Способность шимпанзе к образованию довербальных понятий (гл. 5), а также к использованию символов (гл. 6) позволяет им усваивать простейшие языки для общения с человеком. Присущие знаковым системам, которые они усваивают, свойства перемещаемости и про­дуктивности (см. гл. 6) свидетельствуют о том, что в основе употребле­ния символов лежат не образные, а отвлеченные представления. Шим­панзе и другие антропоиды овладевают словарем в несколько сотен «слов», из которых они строят грамматически правильные предложе­ния, а при соответствующем режиме воспитания, введенном не позд­нее 10-месячного возраста, могут научиться с первого же раза пони­мать адресованные им самые разнообразные устные фразы и выпол­нять заключенные в них указания экспериментатора.

Они делают это не за счет «зазубривания» определенных ко­манд, а подобно детям: усваивают значения слов независимо от контекста и связывают их не с конкретным предметом или дей­ствием, а с отвлеченным представлением о любых вариантах дан­ного стимула или действия.

Все это свидетельствует о том, что даже высшая форма психики человека — речь, основанная на абстрактно-логическом мышлении имеет биологические предпосылки, и ее зачатки в определенной сте­пени представлены у современных антропоидов.

Принципиальное значение имеет также тот факт, что и способ­ность узнавать себя в зеркале, и «осмысленное» применение орудий и умение предвидеть действия партнера формируются у шимпанзе в возрасте 4—4,5 лет. Именно в этот период достигает своего максималь­ного развития и овладение языками-посредниками.

Элементарное мышление антропоидов (как и более прими­тивных животных) — это системная функция мозга, которая оп­ределяется уровнем его организации и проявляется в разных функ­циональных сферах и при выполнении различных операций.

Самостоятельный интерес представляет характеристика высших когнитивных функций других высокоорганизованных позвоночных, прежде всего дельфинов. Их поведение и психика сделались объектом внимания психологов и физиологов гораздо позднее, чем большин­ства лабораторных животных, да и работа с ними требует особых ма­териальных и технических затрат. Тем не менее полученные к настоя­щему времени данные уверенно позволяют оценить рассудочную дея­тельность этих животных как одну из самых высоких по степени развития. То же самое (хотя и в меньшей степени), можно сказать и о птицах — врановых и попугаях. Исследований на них пока очень мало, но можно уверенно утверждать, что по уровню развития рассудочной деятельности эти птицы существенно превосходит хищных млекопи­тающих и достигают уровня низших узконосых обезьян. Опыты И. Пеп-перберг по обучению попугая общению с человеком, а также исполь­зование воронами цифр для маркировки множеств в работе Зориной и Смирновой (2000) позволяют с известной осторожностью предпо­ложить, что по способности к простейшей символизации эти птицы приближаются к антропоидам.

Дата добавления: 2014-01-07