Современный монетаризм

В последнюю треть XX в. экономическая теория стала полем битвы между последователями Кейнса и так называемыми монета­ристами — экономистами Чикагской школы. Лидер этой школы Милтон Фридмен (р. 1912) приобрел мировую известность, выступая не только как теоретик, но и как автор практических программ преобразования экономики, реализованных с большей или меньшей полнотой в Чили, Израиле и других странах.

Монетаристы — безусловные сторонники свободного рыночного хозяйства. Они доказывают, что государственное вмешательство по кейнсианским рецептам способно дать лишь кратковременный эффект, в долгосрочной же перспективе оно бесплодно и даже вредно, ибо блокирует действие рыночных регуляторов. В этом отношении приверженцы современного монетаризма не отлича­ются от других экономических либералов. Но в трактовку рыноч­ного механизма и способов воздействия на него они вносят новые моменты.

Ученые Чикагской школы перемещают центр тяжести анализа на деньги. М. Фридмен и его последователи разделяют количествен­ную теорию денег. Известный сборник работ Фридмена так и называется «Исследования по количественной теории денег». По Фридмену, эта теория - теория спроса на деньги.

Вопрос о величине необходимой денежной массы издавна под­нимался в экономической литературе. В начале XX в. американ­ский экономист И. Фишер сформулировал «уравнение обмена»: MV = PY. В этом уравнении денежная масса (М) прямо пропорци­ональна объему годового реального продукта (Y) и уровню цен (Р) и обратно пропорциональна скорости оборота денежных еди­ниц (V). Несколько позже английским экономистом А. Пигу была предложена иная формула (она получила впоследствии его имя):

M = kPY,

где k – коэффициент, отражающий соотношение суммы денежных сбережений и ценового выражения произведенного об­щественного продукта.

Развивая количественную теорию денег, М. Фридмен дает более глубокую трактовку спроса на деньги. Он подчер­кивает, что деньги — не только сред­ства обращения, платежа, сбережения. Деньги — одна из форм богатства, и в этом качестве они — источник дохода. Поэтому спрос на деньги имеет двоякое происхождение: для домохозяйств деньги — форма хранения богатства, а для предпринимателей — источник производст­венных услуг.

М. Фридмен отвергает постулат Кейнса об относительном сни­жении склонности к потреблению, т. е. о непропорциональном, опережающем росте сбережений при увеличении дохода (см. гл. 17). Он утверждает: если доходы растут, люди будут увеличивать свои потребительские расходы, сохраняя на прежнем уровне объем сбере­жений. Именно этим объясняется, что при инфляции цены растут быстрее, чем увеличивается денежная масса. Допустим, из дохода в 1000 денежных единиц человек на покупки тратил 800, а 200 сберегал. Если доход номинально возрастает до 2000, человек, воспринимая это как рост реального дохода, увеличит потреби­тельский спрос до 1800, по-прежнему выделив на сбережение 200. В результате при увеличении денежной массы в 2 раза спрос и со­ответственно (при неизменности товарной массы) цены повысятся в 2,25 раза.

Тезис о растущей по мере роста доходов склонности к сбереже­ниям в кейнсианстве служил объяснению несоответствия спроса и производственных возможностей. Объявляя этот тезис ошибочным, экономисты Чикагской школы тем самым отвергают и кейнсианские модели роста, и вытекающие из них рецепты борьбы с кризисами сбыта путем искусственной компенсации недостаточного спроса. Отрица­ние чикагскими монетаристами категории предельной склонности к потреблению по существу означало отрицание мультипликатора важнейшего элемента концепции Кейнса.

Спрос на деньги со стороны предпринимателей зависит от пре­дельной доходности денег, сопоставляемой с предельной доход­ностью других форм богатства. Соотношение различных форм бо­гатства в обществе более или менее стабильно, что служит базисом относительной устойчивости совокупного спроса на деньги.

Согласно предложенной Фридменом функции спроса, при дан­ном уровне цен спрос на деньги зависит от номинального уровня совокупного дохода, ожидаемой доходности вложений в различ­ные формы богатства, а также вкусов и предпочтений участников рынка. Во фридменовской формуле функции спроса фигурируют в качестве переменных: уровень цен; доходы от акций; доходы от облигаций; соотношение доходов от «нечеловеческого» и челове­ческого капитала; уровень инфляции; совокупное богатство (запас благ как источник доходов); предпочтение денег другим формам богатства. Что касается предпочтений, то они меняются во времени не только под воздействием объективных, реальных факторов (на­пример, военных обстоятельств, миграционных процессов и т. п.), но и вследствие изменения ожиданий людей, и в первую очередь инфляционных ожиданий.

В равновесном хозяйстве спрос на деньги изменяется со време­нем пропорционально изменению валового национального про­дукта и обусловленному им изменению общественного богатства. Скорость обо­рота денег при этом существенно не меняется, проявляя слабую тенденцию к снижению. Соотношение доходности различных активов тоже не подвержено серьезным сдвигам. Поэтому в равновесном хозяйстве спрос на деньги устойчив, а такая устойчивость — залог устойчи­вости цен, необходимое условие устойчивости платежеспособного спроса на товары.

М. Фридмен считает эмпирически доказанной гипотезу, что спрос на деньги в высшей степени стабилен. Под стабильностью он понимает не сохранение одной и той же величины спроса, а сохранение вида функции, связывающей требующееся количество денег с определяющими его переменными. В экономике, где равно­весие нарушено, значения переменных, определяющих спрос на деньги, могут стремительно меняться. Например, чем выше темпы гипер­инфляции, тем привлекательнее неденежные активы и тем ниже величина спроса на деньги. Но сама функциональная зависимость между доходностью различных активов и спросом на деньги этим никак не опровергается, а, наоборот, подтверждается.

Если спрос на деньги определяется эндогенными, внутренними для рынка факторами, то предложение денег диктуется факторами экзогенными, внешними — политикой правительства, решениями центрального банка и т.п. Их действия зачастую отражают не ко­ренные, долговременные потребности экономики, а конъюнктур­ные нужды, или вообще продиктованы внеэкономическими сооб­ражениями. Как следствие в экономике ощущается то избыток, то недостаток денег, что порождает депрессию или ажиотажный бум. В полном соответствии с установками количественной теории денег современные монетаристы рассматривают инфляцию как чисто денежный феномен. В работах М. Фридмена и его соратников признается только инфляция спроса. Инфляция издержек как эконо­мическая категория отрицается: то, что принимается за инфляцию издержек, на самом деле есть проявления денежной экспансии и вызванного ею номинального роста спроса. Фридмен пишет, что к каждому бизнесмену в отдельности инфляция спроса приходит прежде всего в форме выросших цен на используемые им мате­риалы и каждый бизнесмен считает себя вправе поднять цены на свой товар в соответствии с ростом издержек.

В концепции современных монетаристов деньги играют решающую роль в цикле деловой активности.

В деньгах выражаются цены, а механизм цен — это, по образ­ному определению Фридмена, нервная система рыночной эконо­мики. Лидер Чикагской школы подчеркивает, что цены служат не только соизмерению благ в процессе обмена. Цены выполняют три взаимосвязанные функции — информационную, стимулирующую и распределительную. Те, кто видит лишь информационную функ­цию, по сути, уподобляют деньги термометру. Но если термометр разбить, в помещении от этого не станет ни жарче, ни холоднее. Если же деформируется механизм цен, разлаживается весь эконо­мический организм.

Согласно монетаристской теории, деньги являются сильнейшим орудием воздействия на экономику. Поэтому решающее значение придается рациональной денежной политике. Но Фридмен и его сторонники не считают такую политику всесильной. Изменение количества денег, проводимое государством, может усиливать или ослаблять те или иные рыночные тенденции и явления. Разумная денежная политика способна воспрепятствовать чрезмерному «ра­зогреву» экономики, чреватому крахом; она может не допустить затяжной депрессии. Однако она не в силах — и такая задача не должна ставиться - устранить циклический характер рыночного хозяйства.

Острая полемика между монетаристами и кейнсианцами развер­нулась по вопросу о взаимосвязи инфляции и безработицы. Еще вконце 50-х гг. английский экономист Олбан Филлипс (1914—1975) на статистических данных почти за 100 лет построил график изменения уровней заработной платы и безработицы. Связь между этими экономическими показателями оказалась обратно пропор­циональной. Кривая, отражающая эту связь, вошла в науку как кривая Филлипса. Впоследствии такая же обратная пропорциональ­ность была выявлена между изменениями инфляции и безрабо­тицы, и в настоящее время кривая Филлипса интерпретируется, как правило, именно так. Последователи Кейнса в кривой Фил­липса увидели сильный аргумент в пользу эффективности бюд­жетной накачки спроса. Хотя рост государственных заказов может привести к инфляции для покрытия возникающего бюджетного де­фицита, для экономики это не страшно, ибо инфляция влечет за собой сокращение безработицы. Нужно только контролировать инфляцию, не позволить ей стать нерегулируемой, галопирующей. М.Фридмен посвятил несколько работ критике этих взглядов. Связь между инфляцией и занятостью, утверждает он, существует лишь в краткосрочном периоде. Сопровождающее инфляцию по­вышение номинальной заработной платы люди принимают за ре­альное ее повышение, и это служит стимулом к увеличению пред­ложения труда. В первое время вызванный повышением денежной заработной платы рост спроса на потребительские товары вводит в заблуждение и предпринимателей, подталкивая их к расширению производства. Безработица падает ниже естественного уровня. Но иллюзии быстро рассеиваются, люди меняют свои ожидания, адап­тируясь к инфляции и ее последствиям. Естественный уровень безработицы и прежний объем производства в соответствии с ре­альной величиной спроса восстанавливаются при более высоком уровне инфляции, т. е. при абсолютно возросших ценах и номи­нально выросших ставках оплаты груда.

Таким образом, в долгосрочном периоде обратная зависимость между безработицей и инфляцией отсутствует. При этом не важно, высок или низок уровень инфляции. Если он постоянный — рынок адаптируется к нему, и на графике кривая Филлипса становится вертикальной линией, отражая стабильность занятости. Если же Уровень инфляции растет, причем растет скачкообразно, неожиданно. Для хозяйствующих субъектов, адаптационные свойства рынка ослабляются, соотношения цен на различные товары нарушаются. Цены в этих условиях плохо выполняют свои информационные, стимулирующие и распределительные функции. Следствием не­ожидаемой инфляции становится не снижение безработицы по сравнению с естественным ее уровнем, а повышение этого уровня Фридмен предвидит в условиях скачкообразно увеличивающейся инфляции широкое использование иностранной валюты и бартера.

Сторонники Чикагской школы счи­тают, что инфляция деструктивна не только экономически, но и социально. При этом решающее значение имеет не высота инфляции, а характер ее раз­вития. Последствия высокой, но стабильной инфляции могут быть если не полностью нейтрализова­ны, то демпфированы, смягчены индексацией доходов, особенно предварительной индексацией. Предварительная индексация, ори­ентированная на предсказуемую инфляцию, будь она официальной (проводимой государственными органами) или неофициальной (осуществляемой, например, по договоренности работников и ра­ботодателей), позволяет сохранить рынок труда, избежать чрезмер­ного перераспределения доходов, сопровождающегося обнищани­ем значительной части населения. Иное дело — инфляция скачко­образная, не поддающаяся предвидению. В своей нобелевской лек­ции М. Фридмен заявил, что такое развитие событий может привести к гиперинфляции и политическим потрясениям.

В концепции Чикагской школы существенную роль играют лаги. Анализируя данные об экономической конъюнктуре, Фридмен, в частности, показал, что последствия государственных мер в кре­дитной сфере проявляются через 12-16 месяцев. Величина лага зависит от фазы экономического цикла. Одна из важнейших проблем стабилизационной политики — проблема синхронизации воздействий различных принимаемых мер. Сами меры воздействия на экономи­ческую ситуацию не вырабатываются и не дают результата мгно­венно. Фридмен ввел в научный оборот понятия лага наблюдения, лага решения и лага эффекта.

Фридмен исходит из того, что просчитать отдаленные послед­ствия мер, принимаемых для текущего, сегодняшнего выигрыша, практически невозможно и потому от них лучше вообще отказаться. Наилучшим вариантом было бы сохранение постоянства денеж­ной массы, но это практически нереально. Поскольку спрос на деньги возрастает пропорционально объему выпуска продукции, эмиссия денег должна соответствовать долгосрочной тенденции изменения валового внутреннего продукта с поправкой на тенден­цию замедления скорости оборота денег. Условием экономической стабильности является систематическое, постепенное, а главное — не подстраивающееся под конъюнктуру увеличение денежной массы в обращении (так называемое «денежное правило Фридмена»). Точная величина темпа прироста денежной массы не столь важна, как привычка эконо­мических субъектов к постоянному и заранее известному темпу. По оценкам Фридмена, в США примерное постоянство цен конечных продуктов может быть обеспечено ежегодным приростом наличности и всех ком­мерческих депозитов в 3-5%.

Для Чикагской школы характерна ориентация на анализ эмпи­рических данных. Такой анализ играет двоякую роль: на его осно­вании делаются новые теоретические выводы и подтверждаются или опровергаются выдвинутые ранее положения.

Из монетаристской теории вытекают практические рекоменда­ции Чикагской школы. Целью правительственной политики долж­на быть не экономически бессмысленная инфляционная накачка спроса, а борьба с инфляцией. Регулирующую экономику деятель­ность государства надлежит в основном ограничить сферой денеж­ного обращения. Финансовым органам следует контролировать только те параметры, на которые они реально могут воздейство­вать. Объем денежной массы — наилучший критерий монетарной политики. При проведении денежной политики нужно избегать рез­ких скачков.

В наши дни монетаристская концепция явно оттеснила кейнсианскую на задний план. Идеи Чикагской школы лежат в основе экономической политики Международного валютного фонда и Организации экономического сотрудничества и развития. Ими ру­ководствовались правительства ряда восточно-европейских стран при переводе хозяйства на рельсы рыночной экономики.

Дата добавления: 2014-01-07