Криминологический анализ социальной среды разного уровня

Когда речь идет о преступности, тем более организо­ванной, криминолог обязан объяснить причины осознан­ного выбора значительной частью населения криминаль­ного пути решения возникающих у него проблем, то, поче­му именно преступный путь соответствующими лицами оценивается как наиболее предпочтительный и результа­тивный с точки зрения поставленных целей.

Другими словами, идя от преступления, преступности, криминолог стремится к обнаружению тех характеристик социальной среды, которые служат причиной подобного пред­почтения.

И здесь необходимо учитывать сложные механизмы про­дуцирования преступности социальной средой: в одном и том же обществе формируются разные типы личности с раз­ными типами поведения, в том числе преступным и резко противостоящим преступному, либо люди в обществе по-раз­ному решают свои проблемы, неоднозначно реагируют на со­циальные изменения. Наблюдается и иное: характеристики социальной среды изменились, а поведение людей продол­жает определяться прежним ее состоянием. Или это поведе­ние ориентировано на будущее, желаемое или ожидаемое состояние социальной среды.

Социальная среда изучается в криминологии:

во-пер­вых, во взаимодействии с характеристиками личности, разных ее типов;

во-вторых, в разрезе разных ее уровней;

в-третьих, в динамике;

в-четвертых, с учетом дифференциа­ции разных сфер жизнедеятельности;

в-пятых, с использо­ванием такого методического приема, как условное выделе­ние преступности в качестве относительно самостоятельно­го, целостного явления.

При криминологическом изучении социальной среды разграничивается социальная среда разного уровня, т. е. кон­кретное своеобразие комплекса общественных отношений: метасреды, макросреды, среды среднего уровня (региональ­ной, социально-групповой), микросреды.

Метасреда — конкретное своеобразие комплекса общест­венных отношений на данном этапе существования человече­ского общества в целом. Это социальная среда на Земле в един­стве ее материальных и духовных компонентов, во взаимодей­ствии социальной среды разных государств, народов, рас с ма­териальными условиями их существования и культурой.

Не случайно в работах криминологов 60—80-х годов от­мечался такой фактор в числе коренных причин преступно­сти, как наличие в мире двух систем: социалистической и капиталистической, их конфронтация. Гонка вооружений изматывала государства, в конечном счете привела на опре­деленном этапе к поражению более экономически слабой со­циалистической системы, которую точнее в последнее время называли реальным социализмом.

Конфронтация отражалась на разных сторонах жизни общества, в том числе и на преступности. Наиболее очевидно это проявлялось в фактах шпионажа, измены Родине, дру­гих особо опасных государственных преступлениях, делах так называемых врагов народа в 30—50-х годах, диссиден­тов в 60—70-х годах. Но рассматриваемое обстоятельство отражалось и на состоянии иных преступлений: в России, например, не развивалась в должной мере, не модернизиро­валась промышленность, обеспечивавшая мирные нужды населения. Следствием был дефицит нужных, высококаче­ственных товаров, их "доставание" любым путем, в том чис­ле за счет преступных махинаций, выпуска недоброкачест­венных товаров, спекуляции.

В результате перестройки и реформ в России положе­ние дел в мире изменилось: рухнул "железный занавес". Но практически Россия стала государством без надлежащим образом защищенных государственных и таможенных гра­ниц. Новое состояние метасреды во взаимодействии с дан­ным фактором не могло не сказаться на преступности: по­лучают все большее распространение контрабанда, наруше­ние таможенных правил, валютные преступные махинации. Россия стала огромным полем отмывания преступных дохо­дов, включая так называемые наркодоллары. С другой сто­роны, организованные преступники из России вышли на меж­дународную арену.

Метасреда находится постоянно в развитии, в ней про­исходят сложные процессы, и это отражается на преступно­сти. Криминологические исследования, таким образом, долж­ны выходить на эти процессы и их учитывать.

События в одной стране сказываются на положении дел в других и в мире в целом. Это — аксиома. И не случайно с открытием границ и рывком к рынку многих бывших стран социалистического лагеря все более остро ставится вопрос о транснациональной преступности. Тем более что сотрудниче­ство организованного преступного мира происходит динамич­нее и успешнее, чем той части человечества, которая опирает­ся на систему ценностей цивилизации или общечеловеческих.

Что касается макросреды, то раньше о ней говорили как о совокупности конкретных общественных отношений в рамках существования определенной общественно-эко­номической формации. Теперь говорят о развитых или цивилизованных странах, развивающихся и т. п..

Особую группу в конце 80—90-х годах представляют общества переходного типа, переходного от так называе­мого реального социализма к рыночной экономике, а мо­жет быть, и к так называемой "смешанной". В зарубежных капиталистических странах — развитых странах принято говорить именно о смешанной экономике либо социально ориентированной рыночной экономике.

Выделение группы стран указанной переходной эконо­мики необходимо сочетать с учетом специфики каждой из них. До перестройки и реформ в таких странах заметно раз­личались экономическая, социальная, политическая и духов­ная ситуации.

Общим для стран бывшего социалистического лагеря было безраздельное господство государственной собственности или, иначе, как говорилось в Конституции СССР, общенародной; признание личного труда как единственного источника лич­ных доходов взрослых трудоспособных лиц; удовлетворение многих важных нужд населения за счет общественных фон­дов (например, медицинское обслуживание, образование, до­школьное воспитание и содержание детей, потребность в жилище). Это являлось основой провозглашения примата общественного, государственного интереса над интересом личности, а также практически тотального государственно­го, общественного контроля за разными сферами жизнедея­тельности и поведения личности.

Для капиталистического общества характерно господство частной собственности; ставка на свободное частное пред­принимательство, конкуренцию. Благосостояние личности в нем связано почти полностью с этими моментами. Отсюда провозглашение высшей ценностью интересов личности, ее прав и свобод, ограничение вмешательства государства в сферу частной деятельности, подконтрольность власти той части населения, которая владеет внушительной собствен­ностью.

Фактически речь шла о двух линиях развития цивили­зации. Не дело криминолога оценивать, какая из двух линий лучше в широком историческом и социальном аспектах.

Однако теперь уже история показала, что в социалисти­ческих странах зарегистрированная преступность была на­много ниже, чем в капиталистических или странах со сме­шанной, рыночной экономикой.

Изложенное можно проиллюстрировать данными пер­вой половины 80-х годов — дореформенного периода в стра­нах социализма. Он характерен, во-первых, более высоким уровнем преступности, чем ранее, ибо это так называемый застойный период или период кризиса социалистической системы, во-вторых, время, когда еще не начались процессы перестройки и реформ (табл. 3).

Таблица 3

Коэффициенты преступности в разных странах (К_ф на 100 тыс. всего населения)

Страна

1980 г. 1985 г.

СССР
в том числе РСФСР
НРБ
ПНР
ВНР
ЧССР
ГДР
ФРГ
Франция
Англия и Уэльс
Япония

Только в Японии коэффициенты преступности были близ­ки аналогичным коэффициентам в бывших странах социа­листического лагеря. Этот феномен изучался, и, в частности, японский криминолог Кан Уэда специально анализировал причины более благополучной криминальной ситуации в стра­не по сравнению с другими капиталистическими странами.

Можно было бы, конечно, указать на то, что в странах рыночной экономики полнее регистрируют преступность. В частности, на этом настаивали германские криминологи из западных земель, выступая на одном из семинаров по про­блемам борьбы с преступностью. Однако в области точного отражения статистикой реальной преступности везде сущест­вуют серьезные проблемы. Например, американский крими­нолог В. Фокс пишет: "Общеизвестно, что полицейские органы, имеющие относительно высокий профессиональный уровень, добросовестно сообщают в ФБР точные сведения о преступности, в то время как полицейские органы, имеющие относитель­но низкий профессиональный уровень, обычно существенно занижают данные или, быть может, реже "обнаруживают преступления". Поэтому различия интенсивности преступно­сти в 9—10 раз это не объясняет. К тому же они образуются в основном за счет только имущественных преступлений.

Здесь надо учитывать особенности сути общества. В со­циалистическом обществе при отсутствии официально при­знаваемой и существующей оппозиции меньше возможности разоблачения преступлений власть предержащих и их нака­зания в уголовном порядке. Подавление оппозиции в исто­рии социализма было связано с массовыми политическими внесудебными репрессиями, и такого рода по сути преступ­ные действия представителей власти фактически не регист­рировались. Такого размаха массовых репрессий не знало общество рыночной экономики.

Необходимо помнить и о том, что социалистическое об­щество в его реальном воплощении далеко не соответствова­ло тем высоким идеалам, во имя которых оно создавалось. Обобществив все средства производства, идеологи социали­стической революции не решили практически проблему эф­фективного управления этой собственностью, особенно в ус­ловиях нарастания ее объемов. Государство объявлялось только управляющим общенародной собственностью, но оп­тимального решения вопроса о том, какими же должны были быть отношения правительства, министерств и конкретных государственных предприятий, взаимоотношения разных го­сударственных предприятий, так и не было найдено.

Заметим, что достаточного опыта управления гигантским хозяйством ранее не было. Командно-административные ме­тоды, которые казались наиболее быстро дающими резуль­таты, оправдывавшие себя в экстремальных ситуациях (вой­на), в стратегическом плане оказались неэффективными. Новых решений найдено не было, и начались застойные яв­ления: социалистическая система в экономическом отноше­нии стала все очевиднее проигрывать рыночной.

Социалистическая собственность не имела надлежащего учета и контроля, руководители предприятий, министерств, страны, разваливавшие экономику, не несли никакой мате­риальной или иной ответственности.

Существенно и другое: был провозглашен принцип "от каждого — по способности, каждому — по труду". Но как оце­нивать труд? До сих пор оптимальных методик, кроме его ры­ночной оценки, в мире не существует. Со временем при со­циализме появилась оплата на основе государственной оценки труда (нормировщики и т. п.) и так называемой рыночной (ша­башники).

Обобществление средств производства, общественный характер труда сочетались с личной формой присвоения. Это отражалось на реальной системе приоритетов людей: обес­печении личного благосостояния за счет общественных фон­дов, государственной и общественной собственности, нару­шения законов. Особенно в условиях должностных злоупот­реблений тех, кто управлял этой собственностью, установле­ния ими для себя особого режима материального благополу­чия и доступа к социальным благам.

Существовала основа для сохранения социального типа личности, ориентированного на свободную конкуренцию, дос­тижения личного благополучия любым путем.

Введение "потолков" фонда зарплаты сочеталось с фак­тическим неравенством физических, интеллектуальных и других возможностей людей, их положения. Все это служи­ло предпосылкой расширения теневой экономики, или па­раллельной. Последняя же практически все больше размывала официальные социалистические отношения. Усилива­лась дифференциация населения по уровню реальных дохо­дов, расширялись социальные слои, которым становилось тесно в рамках социалистических отношений.

Такое преимущество социализма, как сильные социаль­ные программы, более низкая преступность, в противостоя­нии с рыночным обществом не оказалось решающим. Основ­ным оставался экономический фактор. Ослабление экономи­ческого потенциала начинало сказываться на всех сферах жизни общества, в том числе и на преступности, которая характеризовалась последовательным ростом.

С другой стороны, и общество рыночной экономики, гос­подство капитала это совсем не "рай" в криминологическом отношении. Оно характеризуется резкими экономическими контрастами, психологией крайнего индивидуализма. Это общество господства частной собственности, идей свободной конкуренции. А преступность, по образному выражению Ф.Энгельса, "лишь последовательное осуществление прин­ципа, заложенного уже в свободной конкуренции". Для тако­го общества характерны внушительные размеры бедности, безработицы и бездомности.

То, что рыночное общество обладает сильным крими­нальным потенциалом, высокой криминогенностью, убедитель­но показывают многие зарубежные криминологи, изучая это общество изнутри.

Бывший министр юстиции США Рамсей Кларк, напри­мер, пишет: "В условиях массового общества, где все зави­сят друг от друга, государственное вспомоществование — существенно важное условие, позволяющее выжить; однако действующая в США система социального обеспечения лишь увеличивает неспособность этих людей покончить с бедно­стью и часто подавляет инициативу, столь необходимую для того, чтобы это сделать".

Американский социолог Эдвин М. Шур, говоря о том, что американское общество преступно, отмечал, что оно пре­ступно, поскольку является обществом неравноправных и здесь в первую очередь важны проблемы нищеты и отсутст­вия благоприятных экономических возможностей. Далее, оно участвует в массовых насилиях за рубежом; в американ­ских культурных ценностях есть порождающие преступность элементы. Шур пишет в связи с этим: "У нас высоко ценят­ся динамизм, индивидуализм, конкуренция и личный успех (он чаще всего проявляется в материальном достатке), кото­рые помогают вырабатывать общий характер американской жизни. Как мы увидим, чрезмерная приверженность к таким ценностям, превращение их в доминирующие в сочетании с некоторыми структурными характеристиками нашего обще­ства могут создать определенные стимулы, толкающие ин­дивидов на преступление". Шур отмечает еще два момента, характеризующие американское общество, по его мнению, как преступное: оно "создало" дополнительные преступ­ления в результате чрезмерной регламентации; руководст­вуется "нереальными и недейственными принципами при подходе к проблеме преступности": недооцениваются программы борьбы с нищетой, улучшения расовых взаимо­отношений, на первом плане оказываются методы при­нуждения.

Не вдаваясь в вопрос о том, по какому пути должны идти реформы — выбирать ли России рыночную, плановую, смешанную экономику, отметим только: рынок, свободная конкуренция, частная собственность с ее господством орга­нически связаны с преступностью. В капиталистических государствах длительное время отрабатывались способы противостояния высокой преступности, недопущения ее роста, смягчения социально-экономических контрастов. Но при проведении реформ в России последние обстоятельст­ва практически или не учитывались, или учитывались край­не слабо.

Как известно определяющим фактором экономической преступности является соотношение потребностей людей и реально обеспеченных легальных возможностей удовлетворения этих потребностей. Уменьшения уровня преступности можно добиться как путем увеличения легальных возможностей, так и путем уменьшения (не увеличения) уровня потребностей. Однако буржуазная рыночная экономика, в которой превалируют интересы производителей, интенсивно формирует и повышает уровень потребностей, формирует новые потребности, зачастую социально-вредные. И это по определению должно обеспечить возрастание уровня преступности.

Общество переходного типа имеет свои специфические проблемы, не существующие ни при реальном социализме, ни при развитой экономике. В частности, на быстрый рост преступности влияет, как показывают криминологические исследования, несистемный характер преобразований. Напри­мер, с 1992 года в России "открытие шлюзов" для развития предпринимательства, приватизация проходили одновременно с обесценением трудовых сбережений граждан в Сберега­тельном банке. Затем рост безработицы взаимодействовал с резким повышением уровня жизни и падением объемов про­изводства, отсутствием действенной социальной поддержки молодежи. Завышенный уровень налогообложения загнал производителей в теневую сферу, что явилось единственным средством его выживания. В 1999 году уровень налогового гнета производителей в России (64%) оказался самым высоким среди стран соизмеримых с нашей страной по размеру ВВП на душу населения. В этих условиях заработали преступные капита­лы и практически криминальный путь решения проблем стал реальным ориентиром для многих граждан. Причем резкий рост безработицы, снижение внутреннего валового продукта и ряд других крайне негативных изменений отмечался во всех бывших социалистических странах Восточной Европы и России.

Все эти криминологически значимые особенности мак­росреды разного типа важно учитывать при анализе причин преступности.

Социально-государственная среда — особый феномен, зависящий и от состояния метамакросреды, и исторических особенностей развития данного государства, его экономики, политики, духовной основы, даже его геополитического по­ложения.

Процессы перестройки и реформ, например, имели осо­бенности в разных государствах. Так, в новых восточных зем­лях Германии (бывшей ГДР) процессы приватизации проис­ходили иначе, чем в России, были приняты радикальные меры по борьбе с легализацией преступных доходов. В Рос­сии же за пять лет реформ такие меры практически не при­нимались.

В результате реально проводившейся политики Россия стала быстро обгонять государства рыночного типа по диф­ференциации материальной обеспеченности населения, про­паганде идей крайнего эгоизма и оправдания любой ценой сверхдоходов. Последние, пожалуй, больше учитывали опыт социалистических государств, чем наоборот. Страны рыноч­ной экономики воспринимали (разумеется, в допустимых для них пределах) социальные программы предупреждения пре­ступности в условиях социализма, а власти России в период реформ практически полностью от них отказались. Там раз­вивали институты участия населения в борьбе с преступно­стью, а граждане России все больше отчуждались от сотруд­ничества с государством, в том числе в области борьбы с преступностью, и из-за того, что многие из них были броше­ны на произвол судьбы в период перехода к рынку, лишены трудовых многолетних накоплений, и из-за своей незащи­щенности от мести преступников, и из-за боязни коррумпи­рованности сотрудников правоохранительных органов, и из-за низкой оценки профессиональных качеств государствен­ных служащих, и из-за других причин.

Сотрудники Института социально-политических иссле­дований в 1994 году писали, что "динамику материального расслоения населения можно считать беспрецедентной. Со­гласно официальным данным, 10% самых богатых русских присваивают объем совокупных денежных доходов. В 20 раз превышающий объем доходов 10% самых бедных. Социальная дифференциация населе­ния России подошла к черте, за которой в верхних и ниж­них слоях общества начинают формироваться взаимоисклю­чающие интересы. Практически полное отсутствие смысло­вого целеполагания и системного подхода к социальной по­литике привело к тому, что деградация уровня и качества жизни, социальная поляризация уже создали предпосылки тотального социального конфликта в российском обществе".

Среда среднего уровня. Это может быть региональная среда, т. е. социальная среда определенной территории со своеобразием комплекса ее экономических, политических, со­циальных и духовных характеристик.

Наиболее обширное криминологическое изучение тер­риториальных различий преступности в России и их причин было проведено в 1984—1985 годах на базе семи регионов: Тувы, Башкирии, Московской, Ленинградской, Курской, Рос­товской, Свердловской областей.

В преступности этих регионов общими были тенденции преступности: увеличение ее распространенности, превыше­ние удельного веса корыстной преступности над насильствен­ной, определение общих характеристик зарегистрированной об­щеуголовной преступности, высокая латентность хозяйствен­но-корыстной (экономической) преступности и ряд других.

Различия преступности на протяжении 15 лет, данные о которых исследовались, носили устойчивый характер при одной и той же иерархии коэффициентов преступности, вы­строенной на основе коэффициентов по фактам и лицам. Эта иерархия сохранялась и при сравнении регионов по сопоста­вимому массиву преступлений. Оказалось, что различия в регистрируемой картине преступности в основном происходили за счет преступлений, вероятность совершения кото­рых могла быть, в принципе, равной.

Выявилось и влияние географического фактора на пре­ступность, но он проявляется во взаимодействии с социаль­ными условиями жизни людей и особенностями управления экономикой региона. Так, в России в 1985 году выделилось два криминологических типа региона:

1) так называемый северный тип с особо неблагоприят­ными характеристиками общеуголовной преступности, суще­ствовавшей на фоне явного и острого рассогласования эконо­мического и социального развития регионов, трудовой не­достаточности, высокой "криминальной зараженности" на­селения, значительной доли в нем деморализованного кон­тингента, распространения традиций злоупотребления спирт­ными напитками;

2) южный тип, выделяющийся неблагоприятными харак­теристиками хозяйственно-корыстной или экономической преступности и той части общеуголовной корыстной преступ­ности, в основе которой лежит стяжательство. Он существо­вал на фоне получения частью населения доходов в резуль­тате деятельности вне сферы общественного производства, превращения личного подсобного хозяйства в товарное, не­обеспеченности новых потребностей населения в развитии инфраструктуры стихийно складывающегося широкого рынка товаров и услуг, решения проблем несбалансированного пла­нирования, просчетов в социальном управлении за счет взя­ток и поборов с использованием преступных и иных теневых доходов, усиления различий в материальной обеспеченно­сти разных социальных групп населения, расширения ори­ентации населения на частнопредпринимательскую деятель­ность, усиления частнособственнических настроений.

Существенно то, что указанные выше процессы каса­лись не южных регионов в целом, а отдельных контингентов проживающего там населения. В результате именно там была более ощутима напряженность во взаимоотношениях между группами, живущими исключительно на доходы, получен­ные на основе закона, и деятелями теневой экономики. Характерно, что именно в южных регионах начали получать распространение акции бандитизма, вымогательства, совер­шавшиеся в отношении владельцев крупных теневых, в том числе криминальных, капиталов. То есть уже тогда началось криминальное перераспределение криминальных доходов.

Чем более централизовано управление государством, тем больше криминальная ситуация в регионах определяется центром и тем менее разнообразны ее региональные харак­теристики. Так, в годы реформ усиливались федеративные начала в России и расширялась область принятия регионами самостоятельных решений. Различия в коэффициентах пре­ступности также усиливались. Если в 1985 году по числу за­регистрированных преступлений на 100 000 жителей регио­ны различались более чем в четыре раза, то в 1995 году — более чем в семь раз.

Существует и более дробная классификация регионов: город и сельская местность, разные районы городов: "цен­тральные", служащие местом совершения многих преступлений, "спальные", где проживают лица, совершающие пре­ступления, промежуточные.

Среда среднего уровня — это и социально-групповая среда. Представители разных социальных групп характе­ризуются различной криминальной активностью. Беспре­цедентно высока она среди лиц без определенных занятий (доходов) и места жительства.

Социально-классовые, социально-групповые различия, ос­нованные на социально-экономических критериях, всегда были важны для криминологов. При криминологической классифи­кации регионов выделяли регионы повышенной делинквентности, которые оказывались районами бедности и нищеты. Там были распространены общеуголовные преступления или "обычные", по классификации некоторых зарубежных криминологов.

Однако это не означало меньшей криминогенности особо обеспеченных слоев, получивших доступ к власти. Для них, по замечанию все большего числа авторов, характерно со­вершение должностных преступлений, экологических, тако­го масштаба экономических преступных махинаций, разо­блачение и наказание которых не обеспечивается общест­вом, в котором получают власть эти лица.

"Беловоротничковой" преступностью Э. Сатерленд на­звал преступления лиц, занимающих высокое общественное положение и совершающих их в процессе своей профессио­нальной деятельности. Э. Шур пишет: "Бизнес как бизнес, без сомнения, скрывает в себе широчайший спектр укоре­нившихся "беловоротничковых" преступлений".

В отечественной криминологии исследовались социаль­но-демографические аспекты преступности. Наиболее глубокое криминологическое ис­следование социально-группового фактора было предприня­то В. П. Мурашовым. Этот автор выделяет так называемые криминогенные группы, которые, по его мнению, относятся к условным социальным группам подобно, например, группе мигрантов и других лиц, между которыми нет непосредст­венных взаимосвязей. Эти группы выделяются по опреде­ленной направленности их деятельности, уже допущенным нарушениям закона и грубым нарушениям моральных норм. Криминогенные группы не совпадают с группами, выделяе­мыми на основании социально-экономических, социально-демографических и других критериев.

Криминальная и аморальная среда могут представлять собой специфическую социально-групповую среду, в кото­рой существуют свои нормы, стандарты поведения, идеалы и т. п.

Лиц, принадлежащих к этой среде, нельзя отнести к какой-то из традиционно выделяемых экономистами и социо­логами социально-экономической, иной социальной группе.

Речь идет о таком продукте функционирования общест­ва, при котором оно порождает негативные социальные от­клонения и в процессе движения к продуцированию преступ­ности или преступности в более опасных проявлениях воз­никают специфические социальные группы. Их иногда назы­вают маргинальными.

Криминологически значима и этническая среда, не сов­падающая с региональной. Например, это может быть русская, армянская, татарская, чеченская, еврейская и дру­гие диаспоры. Отказ от реализации идеи культурно-нацио­нальной автономии и признание территориально-националь­ной автономии находились в русле решения вопроса, что считать первичным в конкуренции территории и этноса, наро­да, нации.

Часть преступности как раз бывает связана с нерешен­ностью проблем учета характеристик населения, состояще­го из представителей разной национальности, но находяще­гося в условиях одного региона с его социально-экономиче­скими и политическими условиями.

Взаимодействия социально-групповой среды и региональ­ной среды бывают весьма сложными. Например, социальная среда Чечни как субъекта Федерации с ее многонациональ­ным населением и социальная среда чеченцев, многие из ко­торых живут вне пределов Чечни. На примере Киргизии, Тувы можно было видеть грубые просчеты в оценках процессов взаимодействия этих двух типов социальной среды. Они при­водили к росту числа очень серьезных преступлений, обост­ряли криминальную ситуацию в регионе.

Значительно большее внимание этническому фактору традиционно уделяли зарубежные криминологи. В частно­сти, они исследовали влияние на преступность расы, нацио­нальности. И почти всегда приходили к выводу, что такое влияние опосредуется другими, социально-экономическими, факторами. Например, бедностью, миграцией.

Японский криминолог Кан Уэда среди факторов сдер­живания роста преступности в Японии выделяет так назы­ваемый естественный фактор: преимущественно однород­ную социальную структуру населения, островное положение государства и единство языка, недопущение в политических и экономических целях в течение длительного времени сис­тематического притока представителей других народов. Он пишет: "В США и странах Западной Европы иммигранты, приезжающие на заработки, составляют дискриминируемые низшие слои общества. В каждой из указанных стран высо­кий уровень преступности среди этих слоев влияет на повы­шение коэффициента преступности в целом. Кроме того, само по себе наличие на одной территории представителей раз­личных национальностей создает конфликты культур, ослаб­ляет возможности социального контроля над преступностью и увеличивает ее в обществе".

Действительно, усиление миграции связано с повыше­нием преступности, так как у мигрантов возникает немало социально-экономических, социально-психологических, ор­ганизационных проблем, связанных с интеграцией в новую для них общность. Нельзя при этом игнорировать возможный конфликт традиций, ценностей национально-культур­ной и социально-государственной среды. Кровная месть при­знается среди отдельных народов, но преследуется в уголов­ном порядке законами государства. Известен также конфликт между законом и обычаями многоженства, выкупа за невес­ту. В этих случаях, разумеется, существует проблема такого законодательства, которое бы не преследовало без достаточ­ных оснований то, что укоренялось в традициях народа ве­ками.

Микросреда человека опосредует влияние более широкой социальной среды. Поведение личности, ее формирование весьма зависимы от семьи, среды ее непосредственного общения — друзей, товарищей, знакомых, соседей и т.п.

Изучение микросреды — это вовсе не реализация неко­торой изолированной теории микросреды и отрицание кри­минологического изучения макроуровневого характера. Мик­росреда рассматривается во взаимосвязи с другими уровня­ми среды. Она может изолировать личность от влияния со­циально-государственной среды, может своеобразно ретранс­лировать исходящую от нее информацию, может быть весь­ма противоречивой (семья требует одно, друзья — другое, сослуживцы — третье). Или бывает так, что пребывание в школе требует одного уровня доходов, семья имеет другой, более скромный, а подруги вообще ориентируют на расходы, обеспечиваемые только сверхдоходами.

Все это значимо не только в плане выявления причин индивидуального преступного поведения, но и преступности. Досуговые группировки, в том числе криминогенные, "гэн-ги", по терминологии американских авторов, "галери", по терминологии венгерских авторов, а также банды, преступ­ные организации, преступные сообщества — это тоже вари­анты своеобразной микросреды со своей экономикой, соци­альной, духовной сферами. Какие типы микросреды распространены, как они взаимодействуют с другими — важные вопросы, влияющие на состояние преступности.

Утрата семьей положительного влияния на несовершен­нолетнего, неудачи в школе и его сближение с отрицатель­ной досуговой группой могут иметь различную последова­тельность, но почти во всех случаях наблюдается взаимо­действие этих трех моментов.

Характеристики социальной среды разного уровня диа­лектически взаимосвязаны и применительно к отдельным социальным группам и типам личности представляют такое сочетание, которое требует в каждом случае конкретного кри­минологического изучения и конкретного дифференцирован­ного подхода к предупреждению преступного поведения.

Соответственно ни одна страна не может автоматически заимствовать у другой систему борьбы с преступностью. Та­кая система не может оставаться неизменной в условиях со­циальных реформ и катаклизмов.

Дата добавления: 2014-01-07