Природа патологии как социальное явление (по Э. Дюркгейму)

Основные вопросы

Патология права

1. Природа патологии как социальное явление (по Э. Дюркгейму).

2. Патология права.

3. Патология права и правонарушение.

Всякое социологическое явление способно, оставаясь, в сущности, тем же самым, принимать различные формы в зависимости от обстоятельств. Эти формы бывают двух родов. Одни распространены на всём пространстве общества (или, по крайней мере, у большинства его членов). Другие формы, наоборот, носят исключительный характер; они не только встречаются у меньшинства, но и не продолжаются в течение всей жизни индивида. Иными словами, перед нами две разновидности явлений, которые должны обозначаться различными терминами. В данном случае мы будем называть нормальными факты, которые в наибольшей степени распространены и патологическими – другие, менее распространённые и болезненные.

Более того, практический ум настолько привык одним махом решать сложные вопросы, привык определять, с помощью силлогизмов и поверхностных наблюдений, нормален или нет данный социальный факт, что проблему описания понятия патологии права, может счесть излишней сложностью.

Между тем, очевидно, проблема патологии права – это тот случай, когда важно определиться в таких сложных категориях, как патология и норма, изначально. Действительно, можно ли говорить о понятии «патология права» без учёта признаков общего понятия патологии?

Для понимания и объяснения патологии общественных, в том числе правовых явлений, мы прибегнем к наследию известного французского учёного, классика социологии Э. Дюркгейма. Таких же взглядов придерживались и его последователи – П.А. Сорокин и американский учёный Н. Смелзер.

Анализируя понятия «норма» и «патология» Э. Дюркгейм исходил из того, что условия болезни или здоровья не могут быть определены in abstracto и абсолютно. Факт может быть оценен в качестве патологического только по отношению к определённому типу социальных фактов и в его рамках. Это первое.

Во-вторых, нужно отказаться от ещё весьма распространённого стремления судить об институте, обычае, нравственном правиле так, будто они были дурны или хороши сами по себе и благодаря самим себе для всех видов социальных типов без различия [2,445]. И так как масштаб, с помощью которого можно судить о состоянии здоровья или болезни, изменяется вместе с видами, то он может изменяться даже для одного и того же типа при изменении условий коллективного существования [2,457; 3,71].

Поскольку это правило носит общий характер, то в применении к праву можно отметить следующее: оценивать в качестве нормы или патологии можно то право, которое действует в данных условиях.

Справедливость подобного утверждения достаточно очевидна. Однако, это утверждение уместно дополнить рассуждениями о том, что нередко один и тот же социальный факт может получить принципиально различные оценки даже в рамках данного временного отрезка и данной организации социальной среды.

«Право, – пишет Ю.И Гревцов, – как социальный факт являет собой достаточно сложный пример, более того, – загадочный. В рамках одного и того же временного периода, но применительно к разным регионам земли, реакции и оценки этого явления разительно расходятся. Такое может иметь место, впрочем, и в рамках одной страны» [1,245].

Это высказывание Ю.И. Гревцова позволяет пролить достаточно яркий свет на общую формулу «условия коллективного существования». Как известно, в своих рассуждениях о норме и патологии Дюркгейм данному понятию придавал большое значение, при этом выделяя в нём самый основной момент – «коллективные чувства». В частности, он писал: «…невозможно оспаривать того, что право и нравственность изменяются не только от одного социального типа к другому, но и для одного и того же типа при изменении условий коллективного существования. Но для того, чтобы эти преобразования были действительно возможны, необходимо, чтобы коллективные чувства, лежащие в основе нравственности, не сопротивлялись изменениям, т.е. обладали умеренной энергией» [2,467].

Таким образом, согласно Дюркгейму, нормальным является тот социальный факт, который чаще всего встречается в данный момент его развития: «Социальный факт нормален для определённого социального типа, рассматриваемого в определённой фазе его развития, когда он имеет место в большинстве принадлежащих к этому виду обществ, рассматриваемых в соответствующей фазе их эволюции» [2,461]. При этом социальное явление своим существованием и действием не должно влиять на коллективное чувство возмущающим образом.

Э. Дюркгейм ввёл такие признаки нормального, как распространённость и повторяемость того или иного явления в обычной для данного общества среде. Распространённость и повторяемость того или иного социального явления, по мысли учёного, означает участие этого явления в воспроизводстве той или иной области жизнедеятельности.

Всё, что не воспроизводит жизнедеятельность общества (условия его существования в целом или отдельных его институтов), причём в достаточно стабильном режиме, является патологическим. Данное правило можно считать методологическим требованием для стремящегося определить явление в качестве нормы или патологии.

Опираясь на позицию Дюркгейма, можно попытаться вывести два общих момента применительно к праву.

Во-первых, там, где имеет место низкий уровень правового развития, там, где к праву относятся без уважения и где оно как социальный факт, скорее, эпизодично, нежели распространено, и воспроизводится в устойчивом режиме, – там попытка пренебречь правом и уклониться от следования закону будет выглядеть вполне нормальным социальным фактом. Стремление же в такой социальной среде строить свою жизнь строго по закону, напротив, будет выглядеть как нечто ненормальное, патологическое.

Таким образом, пытаясь понять нормальность или патологичность современного российского права как социального факта особого рода, не стоит обращаться к прошлым эпохам. Право тех эпох определялось, по большей части, совершенно иными условиями существования людей, в особенности коллективными чувствами. Однако, это правило всё же следует считать относительным.

Конечно, патология или нормальность состояния сегодняшнего права не могут определяться факторами, которые действовали несколько веков назад, но в то же время некоторые из таких факторов имеют достаточно длительную историю в том смысле, что сохраняют в той или иной степени свою силу и сегодня. Такое может произойти тогда, когда тот или иной социальный фактор играет определённую роль в социальной среде, отстоящей от периода возникновения данного факта на несколько столетий. Ю.И. Гревцов приводит такой пример, как запрещение перехода крестьян с места на место и прикрепление их к земле в 1592 году: «Этот фактор «наплодил» достаточно много родственных факторов, действие которых ощущаем сегодня и мы, жители начала третьего тысячелетия» [1,246].

Во-вторых, другой социальный фактор, надолго принявший форму устойчивой закономерности и определивший патологию российского права, – коллективистские начала жизнедеятельности, в которых смешались кровнородственные, общинные и личностные начала, а с определённого времени даже с преобладанием коллективистского. В основе коллективистского начала можно обнаружить уже знакомые очертания организации социальной среды: прикрепление к земле, приписывание больших масс людей к проблеме, ведомству и др. Такая социализация во многом была крепостнической с элементами рабства, построенного, правда, большей частью так, чтобы можно было использовать механизмы управления, которыми обычно пользуется глава семьи.

Можно выделить и ещё один фактор – это фактор идеологического порядка, который действовал почти весь XX век, – пропагандистское обоснование «пороков» права с одновременно жёстким обеспечением соответствующего отношения к нему на всех уровнях общественной структуры, включая общественные чувства.

Дата добавления: 2014-01-07