Лекция десятая. Что чудесного сделал Промысл в пользу христианства

Обозрение наше мы разделим на три части: сначала покажем, что чудес­ного сделано Промыслом для христианства прежде его появления; затем — что сделано при его появлении; наконец — что после его появления.

1.

Прежде нежели родился Иисус Христос, Промысл уже делал чудеса в пользу христианства — чудеса разительные: я разумею чудеса народа Иудей­ского и его священных книг, в которых содержатся пророчества, прямо отно­сящиеся к христианской религии. Не будем касаться пророчеств порознь, ибо каждое из них может быть подвержено бесчисленным спорам. Положим в основание то, чего никто опровергнуть не может. Бесспорно, что за пятьсот лет до Рождества Христова книги еврейские существовали; для нашей цели этого основания уже и довольно. Значит, за пятьсот лет до Рождества Христо­ва было в народе Иудейском ожидание необыкновенного человека, который должен будет произвести значительные перемены в целой нации. Спрашива­ется: кто мог дать такое предсказание? Оно состояло не в общих только выра­жениях, дающих разуметь, что придет Мессия, но в определении некоторых частных подробностей, относящихся к лицу ожидаемого Мессии. Таким об­разом, — смотря с этой точки зрения на все собрание священных книг еврейских, то есть, находя в них предсказания о пришествии Мессии, и из истории Иудейского народа видя, что он постоянно верил сему предсказанию, — нельзя не прийти к той мысли, что его приготовление, весьма полезное для христиан­ской религии, могло быть сделано только Богом. И в этом общем виде доказа­тельство Божественности христианской религии, заимствуемое из пророчеств древних, всегда удержит свою силу.

2.

Что сделал Промысл в пользу христианства при его явлении? — Обра­тимся к делам Иисуса Христа и апостолов.

Иисусу Христу усвояются в Евангелии многие чудеса и пророчества. Нач­нем с последних.

1) Важнейшее пророчество Иисуса Христа состоит в предсказании о судьбе Своей Церкви. Во время земной Своей жизни Иисус Христос был беден, терпел отовсюду гонения, и, однако ж, предсказал, что Церковь, Им устроенная, рас­пространится по всему миру и будет продолжать свое существование до кон­ца мира. Не сбудься сие пророчество, Его почли бы необдуманным самохва­лом. Но с одной стороны опыт, постоянно оправдывающий сие пророчество, с другой — характер Иисуса Христа заставляют признать в нем такое предска­зание, которое проистекло из полной уверенности, что оно сбудется. Откуда же эта уверенность? Кто открыл Иисусу Христу, что религия, Им преподан­ная, и Церковь, Им основанная, — в начале своем не более, как горчичное семя, — возрастет впоследствии в многоветвистое древо и покроет всю зем­лю сенью своею? (Мф.13; 31-32). Если поставить себя мысленно в те обстоя­тельства, когда Иисус Христос говорил сие ученикам Своим, то иначе нельзя изъяснить такого предсказания, как из Дара Божественного предведения.

2) Второе предсказание Иисуса Христа, которое также нельзя изъяснить иначе, как из Дара Божественного предведения, есть предсказание Его о судь­бе народа Иудейского и Иерусалима. Оно содержится в главе 24 Евангелия от Матфея. Это предсказание смешано и как бы переплетено с другими: с пред­сказанием о кончине мира, о будущем, Втором пришествии Иисуса Христа. Чтобы лучше понять оное, надобно вспомнить повод, по которому оно было произнесено.

Иисус Христос в последний раз беседовал во храме и беседу Свою окон­чил обличением фарисеев и книжников в лицемерии, что они, украшая гроб­ницы пророков древних, теперь сами готовятся пролить кровь Его; Он угро­жал им за сие наказанием, предсказывая, что самый храм их запустеет, и нако­нец заключил: вы «не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благосло­вен Грядый во имя Господне» (Мф.23; 39), то есть, пока не признаете Меня Мессиею"... Беседа сия на учеников сильно подействовала. Когда они выходи­ли из храма, то обратились посмотреть на него; его великолепие и прочность, позолота, столпы поразили их взоры; им жаль стало храма. Вот один из них подходит к Иисусу и говорит: «Учитель! посмотри, какие камни и какие зда­ния». (Мк. 13; 1). Ты — Мессия; ужели попустишь, чтобы все это было истреб­лено?" Иисус Сам посмотрел на предметы, которым особенно удивлялись уче­ники Его, и сказал: «Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне» (Мф.24; 2; сн.: Мк.13; 2. Лк.21; 6). Пророчество решительное! Оно должно было крайне обеспокоить учеников. Все верили, что перед пришествием Мес­сии будут самые тяжелые времена; возникнут войны; будут жестокие крово­пролития, и что Мессия явится, как спаситель. Но чтобы разрушен был храм — об этом никто и не думал. Пройдя несколько, Иисус Христос сел отдохнуть на Масличной горе, с которой открывался прекрасный вид на Иерусалим. Здесь четыре ученика (Мк. 13; 3) приступили к Нему наедине и спросили: «когда» же «это будет», что Ты сказал нам о храме, и какое знамение «Твоего пришествия и кончины века!» (Мф.24; 3). Все сии происшествия Иудеи не разделяли по вре­мени. Иисус Христос, отвечает на эти вопросы: когда будет разрушен храм, — определенно и решительно; на два последние, когда придет Мессия и когда будет кончина века, — неопределенно. Одно только сказал Он на последние вопросы определенно, что Его Второе пришествие не будет вместе с разруше­нием Иерусалима, но долго спустя, и присовокупил к тому наставление, что поскольку вы, так же, как и Я теперь, не знаете того дня, то всегда должны быть бдительны.

Посмотрим на первое пророчество — о разрушении Иерусалима: мы уви­дим здесь определенность и точность удивительную. Снося Иосифа Флавия, который может служить самым лучшим к сему месту комментарием, мы не можем не поразиться сходством самых событий с предсказанием1.

Мф. 24; 4: «И отвещав Иисус, рече им: блюдите, да никтоже вас прельстит». Первая опасность, которой могли подвергнуться ученики, состоя­ла в появлении лжехристов, которые могли совратить христиан. Иисус Хри­стос говорит: "берегитесь их".

Мф. 24: 5: «...многи прельстят». Так и было: многие тогда выдавали себя за спасителя отечества.

Мф. 24; 6: «Услышати же имате брани и слышания бранем. Зрите, не ужасайтеся, подобает бо всем (сим) быти: но не тогда есть кончина». Иудеи верили, что перед пришествием Мессии будет много браней. Иисус Христос говорит ученикам, что хотя вы услышите о войнах и военных слухах, впрочем это не будет решительным признаком конечной погибели Иерусалима (значит, тогда еще не нужно бежать из Палестины).

Мф. 24; 7: «Востанет бо язык на язык, и царство на царство: и будут глади и пагубы и труси по местом». Надобно заметить, что Иисус Христос в этом пророчестве употребляет язык более или менее возвышенный, так что иногда события точь-в-точь и не соответствуют оному; например, здесь гово­рится: «востанет язык на язык». В событии это не что иное, как междоусобия между Иудеями и язычниками, жившими с ними в одних городах; именно та­кие междоусобия происходили в Кесарии, Скифополе, Аскалоне, Птолемаиде и Тире, также в Александрии и в Дамаске.

Мф. 24; 9: «Тогда предадят вы в скорби иубиют вы: и будете ненавидими всеми языки имене Моего ради». Тогда вам особенно надобно обратить внима­ние на свое положение: будут большие междоусобия и раздоры, но все будут согласны в том, чтобы гнать вас.

Мф. 24; 14: «И проповестся сие Евангелие Царствия по всей вселенней, во свидетельство всем языком». "Несмотря на все это, Мое Евангелие будет рас­пространяться успешным образом". И действительно, апостолы, особенно Павел, пронесли Евангельское учение почти до концов тогда известного мира.

Мф. 24; 15-17: «Егда убо узрите мерзость запустения, реченную Дани­илом пророком, стоящу на месте святе: иже чтет, да разумеет: тогда сущий во Иудеи да бежат на горы: (и) иже на крове, да не сходит взяти яже в дому его». "Всех войн не опасайтесь; но когда увидите мерзость запустения на свя­том месте, тогда бегите из Иерусалима". Что значит «мерзость запустения»? Иудеи вообще считали мерзостью язычников и их идолов. Когда римские вой­ска стали на полях святых, окружающих Иерусалим, и водрузили там орлов своих, тогда всякий иерусалимлянин, смотря на все это, мог сказать: вот стоит мерзость запустения на святом месте!

Мф. 24; 23: «Тогда аще кто речет вам: се, зде Христос, или оиде: не имите веры». Так действительно сикарии беспрестанно и твердили.

Мф. 24; 27: «Якоже бо молния исходит от восток и является до запад, тако будет и пришествие Сына Человеческого». "Мое пришествие подобно будет молнии — везде и нигде, видимо и невидимо; будет для всех ощутитель­но некоторым особенным образом".

Мф. 24; 28: «Идеже бо аще будет труп, тамо соберутся орлы». Но где оно выразится? Выразится там, где нужно. Иерусалим созрел для погибели; туда и слетятся орлы римские, чтобы терзать его.

Мф. 24; 29-31. «Абие же, по скорби дний тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с небесе, и силы небесныя подвигнутся: и тогда явится знамение Сына Человеческого на небеси: и тогда восплачутся вся колена земная и узрят Сына Человеческого грядуща на облацех небесных с силою и славою многою: и послет Ангелы Своя с трубным гласом велиим, и соберут избранныя Его от четырех ветр, от конец небес до конец их». В сих стихах говорится о Втором, славном пришествии Иисуса Христа и кончине мира. Неудивительно, что здесь как бы переплетены оба происшествия. Бесе­да, без сомнения, была прерываема вопросами учеников и направляема то в ту, то в другую сторону. Вопросы сии у Евангелиста опущены и оставлены одни ответы. Посему, «абие же по скорби дний тех», нет никакой нужды соеди­нять с предыдущими происшествиями, как это делают некоторые новейшие толкователи, которые всю главу 24 хотят изъяснить о конечном разрушении Иерусалима, и потому в стихах 29-31 видят не более, как поэтическое описа­ние этого разрушения'. Но перед стихом 29 надобно дать место событиям, означенным у евангелиста Луки (Лк. 21; 21-24; сн.: Рим. 11; 25-32.). Далее опять говорится о разрушении Иерусалима.

Мф. 24; 34: «Аминь глаголю вам, не мимоидет род сей, дондеже вся сия будут», то есть, "поколение настоящее не окончится, как все сказанное Мною о разрушении Иерусалима сбудется".

Назначается время события. Поскольку некоторые проживают до семи­десяти и восьмидесяти лет, а другие умирают на первом и втором году, то вре­мя, определяемое продолжением поколения, составит с лишком тридцать лет. И действительно, в это время был разрушен Иерусалим. Многие, как Иоанн, дожили до сего события.

Далее, от стиха 36, следует пророчество о кончине мира.

Итак, вот пророчество о падении Иерусалима! Спрашивается: как можно было дать такое предсказание? Немудрено было предвидеть, что Иудейский народ не удержит своей национальности; но предсказать решительно, что че­рез тридцать лет с небольшим Иерусалим будет разрушен, что от храма не останется камня на камне, — без дара Божественного предведения, по одним человеческим соображениям, невозможно.

Не могу не заметить в этих предсказаниях Иисуса Христа особен­но резкой черты. Ученики почитали Иисуса Христа Мессиею, чем-то выше человека.

Вследствие такого высокого понятия, они ожидали, что Он непременно должен знать время Своего Второго пришествия. Но после решительного на­значения времени для разрушения Иерусалима (Мф. 24; 34), вдруг следует скромное признание (Мф. 24; 36): «о дни же том и часе», то есть, о времени Его Второго пришествия, «никтоже весть, ни Ангели небеснии, ни Сын» (Мк. 13; 32), «токмо Отец Мой един». Какая неожиданность! И если бы не водила Его языком одна истина, мог ли Он сказать о Себе так скромно? В это время дей­ствительно Ему, по человечеству Его, не был еще открыт день кончины мира. По воскресении, когда так же ученики спрашивали Его о Втором пришествии, Он отвечает им уже иначе: «несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти» (Деян.1; 7); тогда уже знал, ибо Ему последовало откровение (Откр.1; 1).

Подобные предсказания, касающиеся событий частных, суть:

3) Предсказание о Своей судьбе, в котором Он определил и род смерти, имеющей Его постигнуть (Мк. 10; 33-34. Мф. 20; 18-19).

4) Предсказание об отречении Петра, именно: что он отречется три раза, и притом до пения петухов (Мф. 26; 34. Мк. 14; 30. Лк. 22; 34).

5) Предсказание о предательстве Иуды. В частности оно также удиви­тельно. По окончании Тайной вечери, за которой находился Иуда, Иисус ска­зал ему: «еже твориши, сотвори скоро» (Ин. 13; 27). Как бы так сказал: "Испол­няй свой адский замысел без отлагательства, иначе не будешь иметь времени". Откуда знал Иисус Христос, что Иуда сговорился с Иудеями продать Его в Пасхальный вечер? Ученикам Иуда открыть этого не мог, тем менее Самому Иисусу Христу.

6) Предсказание о Сошествии Святаго Духа «не по мнозех... днех» (Деян. 1; 5).

Итак, вот некоторые опыты предведения Иисуса Христа! Слух о этих пред­сказаниях дошел и до нехристиан, особенно о предсказаниях касательно судь­бы Иерусалима. Иосиф Флавий, описывая падение сего города, предваритель­но замечает, что секта сикариев, ожидая помощи от Бога и не получая ее, сде­лалась богохульной и однажды в самом храме произвела кровопролитие. Иудеи, — прибавляет он, — сделались хуже самых язычников, и явно, что при­шло время исполниться над ними пророчеству, давно носившемуся в народе, что тогда падет Иерусалим и храм, когда сей последний будет осквернен са­мими Иудеями. Может быть, в народе так протолкована была «мерзость запу­стения, стоящая на месте святее».

Мы рассматривали в лице Иисуса Христа пророка, который мог предви­деть будущую судьбу как Свою собственную, так и учеников Своих, судьбу народа Иудейского и Иерусалима, судьбу Своей Церкви и конца мира. Теперь посмотрим на Иисуса Христа, как на чудотворца. Он не любил и не одобрял в Своих современниках чрезмерного пристрастия к чудесам (ибо и действи­тельно оно худо) и не раз упрекал Иудеев, что они, ходят за Ним не для того, чтобы слушать Его учение, но чтобы выманить у Него какое-либо чудесное событие и полюбопытствовать (Мф. 12; 39. Ин. 6; 26). Однако ж заключать из этого, что Иисус Христос не хотел употреблять и действительно не употреб­лял чудес в доказательство Своего Божественного посольства, противно бу­дет и Евангельской истории (Мф. 9; 6-7. Ин. 11,41 -44) и ясным по сему пред­мету словам Самого Иисуса Христа (Ин. 5; 36. 10; 25). Чудеса и по намере­нию Иисуса Христа должны были служить доказательством Его Божественного посольства, тем более, что Он не мог и явиться без них в качестве Мессии. Потому не мог, что Он был незнатного состояния, а между тем, все Свое дело должен был совершить не более, как в три года с половиной, в такое короткое время без чудес Он не успел бы обратить на Себя и должного внимания. Кро­ме того, понять внутреннее превосходство преподаваемого Им учения совре­менники Его были неспособны. Далее, у Иудеев была вера не напрасная, но вера, основанная на пророчествах, что Мессия будет творить чудеса. Не сде­лай же Иисус Христос чудес, Иудеи имели бы полное право не признать Его Мессией. Еще, Он пришел для преобразования религии Иудейской, пришел заменить частное законоположение Моисеево законоположением общим, объемлющим все племена и народы. Законоположение Моисеево введено по­средством чудес: теперь заменить оное новой религией можно было не иначе, как с помощью чудес же. Таким образом, без чудес нельзя было действовать Основателю христианства в пользу Своей религии; и чудеса должны быть почитаемы по всей справедливости за доказательства Его Божественного по­сольства. Обратимся к подробностям.

Все чудесное в жизни Иисуса Христа сводится к двум главным видам: а) к чудесному, совершенному Промыслом для Него; б) к чудесному, совер­шенному через Него.

А. Некоторые чудеса совершены для Него. Это, во-первых, все чудеса, коими ознаменовано было Его рождение, и из коих особенно замечательны — славословие Ангелов, свидетелями явления коих были пастыри, и явление чу­десной звезды. И, во-вторых, если обратим внимание на Его общественное служение, то здесь увидим, что для Него совершены четыре чуда:

а) то, коим начинается Его общественное служение — Крещение;

б) то, коим служение Его как бы пресекается — Преображение;

в) чудо Воскресения;

г) то, коим оканчивается земное Его служение роду человеческому — Вознесение.

Эти чудеса соответствуют ли своей цели? Столько ли они важны, чтобы, на основании их. Лицо, для Которого они совершены, должно быть признано за Божественное? — Действительно, они таковы.

Возьмем Крещение. Оно было не что иное, как посвящение Иисуса Хри­ста на великое служение искупления. Здесь явилась вся Троица: глас Бога Отца свидетельствовал и явление Духа Святаго показало, что Крещаемый есть Сын Божий. Могло ли что быть величественнее и поучительнее сего явления? Представьте живо это действие: среди великой пустыни, на берегу Иордана, под скалой стоят два человека, Иоанн и Иисус — люди, коих более не было на земле. Но физического величия вовсе не видно в них; их возвы­шало пред Богом одно глубокое смирение и чистейшая любовь к человеку. Вдруг отверзается над ними небо, нисходит глас, является голубь в необык­новенном сиянии. Явление необыкновенное! Достаточно ли оно было (упо­требим это выражение) для убеждения Иисуса Христа в том, что настает час идти Ему на служение искупления? Очевидно, достаточно. Достаточно ли для Иоанна? Совершенно достаточно и для него, ибо ему заранее еще было предсказано, что над Мессией он увидит Духа сходящего (Ин. 1; 33) так, как здесь случилось.

Другое чудо, совершенное посреди великого поприща Иисуса Христа, для подкрепления Его в чрезвычайном служении роду человеческому и для увере­ния в Его Божественности некоторых апостолов, было Преображение. Опять чрезвычайно величественное зрелище (даже в эстетическом отношении)! Пред­ставьте высокую гору, ночной мрак; ученики спят; Иисус Христос удаляется на самый верх горы; и вдруг на сей высоте, среди глубочайшего мрака, лицо Его делается светло, как солнце, и одежды белы, как снег, опять слышен тот же глас из облака, который свидетельствовал о.Нем на Иордане; и два человека, замечательнейшие во всей истории Иудейской, беседуют с Ним о предстоя­щей Ему смерти. Если бы кто увидел такое зрелище, могло ли бы в том оста­ваться какое-либо сомнение в Божественном посольстве Преображаемого? Я сказал, что это чудо совершилось с Иисусом Христом для Его подкрепления на великом поприще всемирного служения, и для уверения нас, что Он принял «страдание вольное», и что Он есть «воистинну Отчее сияние» (могли быть и дру­гие, нам неизвестные, цели Преображения; но, кажется, показанные нами — главнейшие). В самом деле, труднее сего поприща не было: позади одни огор­чения, впереди Голгофа с Крестом! Надлежало, чтобы два мужа из другого мира ободрили и укрепили Его.

Важнейшее чудо, и вместе пророчество, есть Воскресение Иисуса Хри­ста. Обстоятельства его известны. Силу его относительно к доказательству Божественности христианской религии может чувствовать каждый. Апостол Павел недаром заметил, что Иисус Христос через Воскресение из мертвых во всей силе открылся Сыном Божиим (Рим. 1; 4): это значит, что Воскресение Иисуса Христа положило печать Божественности на Его религию. Что Иисус Христос воскрес действительно, на это Сам Он дал много доказательств, яв­ляясь женам, неоднократно Своим апостолам, однажды пятистам братиям, и напоследок апостолу Павлу.

Спрашивают: почему Иисус Христос не явился по Воскресении врагам Своим — Иудеям? Этот вопрос задают некоторые Иудейские писатели. "И мы бы признали Иисуса Христа за Бога", — говорят они; — но почему Он не явился нашим отцам? Они Его распяли; но ежели бы Он явился им по смерти, дело приняло бы другой оборот: они бы покаялись и уверовали. Почему же Он, воскресши, устранялся от них?" На это можно отвечать таким образом.

а) Нельзя отрицать, что явление Иисуса Христа Иудеям по Воскресении могло бы произвести сильное действие в Иерусалиме; но всего менее — в от­ношении к первосвященникам и фарисеям. Услышав весть о Воскресении Иисуса Христа, что они делают? Они распускают слух, что Он украден учени­ками, подкупившими стражу. Следовательно, и теперь они могли бы сказать, например, что Он не умирал совершенно, а очнулся от сильного обморока. Ведь нынешние изъяснители предполагают же это!!!

б) С другой стороны, для уверения их в действительности Воскресения нужны были чудеса. Но чудеса производимы были и прежде; они им не вери­ли. Почему же бы они теперь им поверили?

в) Кроме того, Он явился врагу — Павлу: это лицо могло представлять всех, ибо питало непримиримейшую ненависть к христианской религии. Па­вел испрашивает позволения у синедриона идти в Дамаск для изыскания и истребления учеников Иисуса: идет и — после, возвратившись в Иерусалим, свидетельствует всем, что он видел Иисуса Христа. Однако же ему не повери­ли. — "Почему же Иисус Христос не явился и всем прочим, как явился Пав­лу?" Различие большое! Павел должен был соделаться «сосудом Богу избран­ным», ибо имел чистое сердце! Он по неведению ревновал о вере отцов своих, а те по злобной зависти — о своей собственной славе.

г) Притом, со смертью Иисуса Христа кончилось Его отношение к Иуде­ям: по воскресении Он не был более Иудейским Мессией, но соделался Мес­сией всемирным.

д) По воскресении Он являлся и Сам ученикам Своим больше по необхо­димости, чтобы вразумить их тайнам Царствия Небесного, ибо надлежало Ему действовать в кругу высшем, в мире другом.

е) Пожалуй, можно еще представить чудесное Его явление в Иерусалиме, похожее на то, когда Он придет судить живых и мертвых, на облаках, окру­женный великой славою. Но враги и этому бы не поверили; а сказали бы, что это — очарование, особенно если бы явление было продолжительно. Да оно и неуместно: это значило бы веру брать силой.

Важнейшее и неоспоримое доказательство Воскресения Иисуса Христа суть сами апостолы; его одного достаточно. До Воскресения мы видели в апо­столах людей самых робких, кои все рассеялись при Его смерти. Если б Он не воскрес и не явился им, они, конечно, не решились бы сами по себе продол­жать дело Его. Ожидать, чтобы они собрались и решились кончить дело, нача­тое их Учителем и так несчастно для Него Самого кончившееся, совершенно нельзя. Но, с другой стороны, после праздника Пятидесятницы мы видим их совсем иными: они оказали себя людьми твердыми, решившимися отказаться от всего мирского для блага проповедуемой ими религии. Воодушевить их таким образом могло одно Воскресение...

Вот чудеса, совершенные Промыслом для Иисуса Христа! Правда, в не­котором отношении и все было для Него; но эти чудеса непосредственно име­ли целью прославление Божественного Его Лица.

Б. Чудеса, совершенные через Иисуса Христа, можно разделить на три вида: Его власть и могущество простирались на здешний мир вообще и, в частности, на природу физическую неодушевленную и на людей. Притом некоторые чудеса показали, что Его могущество не ограничивалось здешним миром, но покоряло себе и другой, духовный мир.

Чудеса Иисуса Христа над природой неодушевленной: укрощение бури, превращение воды в вино, хождение по водам и многие другие (Ин. 21; 25).

Чудеса над людьми — исцеление различных болезней. Некоторые из них особенно примечательны по свойствам исцеленных болезней, и по тому, что подвергались от врагов Иисуса Христа строжайшему исследованию (чудо над слепорожденным, Ин. 9; 1-41).

Под чудесами, коих действия простираются на другой мир, я разумею воскрешение мертвых. Сии чудеса суть уже верх могущества. Коснемся подробностей.

С какой целью Иисус Христос совершал чудеса? Цель Его чудес была высокая и благотворная, именно: доставить людям блага физические и по­средством сего, или через оказание им временного благодеяния, расположить их к принятию благодеяния вечного, то есть, к принятию Его учения. Эта цель постоянно видна в каждом чуде.

Каким образом совершаемы были чудеса? Со всем приличием, достой­ным посланника, или еще более — Сына Божия. И прежде всего, нет места подозрению, что Он употреблял какие-нибудь тайные средства к произведе­нию чудесных действий. Приготовлений вовсе не видим; является больной, и Иисус Христос или возлагает на него руку, или только произносит слово, и — больной исцеляется. Раз употреблено Им некоторое постороннее средство над слепорожденным; но средство такое, которое употребляйте сто раз, и — оно не окажет такого действия, именно: Он помазал брением очи слепорожденно­му и приказал умыться в купели Силоамской (Ин. 9; 6-7). Для чего же было Им употреблено это средство, причины решительной сказать нельзя; конеч­но, она заключалась в Его мудрой прозорливости, с коей Он самые маловаж­ные обстоятельства употреблял для важнейших целей. Так, говорю, приготов­лений нигде не видим. Не видим ни двусмысленности, ни решительности, про­исходящей обыкновенно от каких-нибудь расчетов. Как Он действует? В совершенном убеждении, что Он ни захочет, может сделать. Из такого-то убеж­дения и проистекала в некоторых случаях медленность Его в действовании, чтобы опасность дошла до крайней степени (Ин. 11; 6). Самый образ соверше­ния чудес употребляем был такой, какого лучше желать нельзя от чудотворца. Он творит их, как бы они ничего для Него не значили, и притом вовсе не выка­зывает расположенности выставлять свои дела более, нежели каковы они в самом деле. Вследствие совершенного чуда не слышим от Него никакого особенного требования; большая часть чудес оканчивается советом — не гре­шить. Такое самоотвержение могло происходить только из чувства, что сила чудотворения есть для Него как бы сила естественная. Не видим также ника­кого намерения искать для чудес Своих собственного круга зрителей. Лю­дям, обладающим какими-нибудь тайными познаниями, свойственно искать для своих редкостей круга блистательнейшего; в Иисусе Христе этого со­всем нет — Он готов совершать чудеса и в пустыне. С другой стороны, не видим в Нем и уклонения от множества свидетелей, и расположенности со­вершать чудеса втайне. Словом, совершение чудес вовсе не зависело у Него от обстоятельств: где Он хотел, когда и как хотел, так Он и поступал.-Одно только полагало препятствие Его чудотворной силе — это неверие: «и не можаше», — говорят о Нем евангелисты, — «ту» (то есть, в отечественном горо­де своем) «ни едины силы сотворити, за неверство их» (Мк. 6; 5. Мф. 13; 58). Признание евангелистов показывает, что они писали справедливо; между тем, причина, приведенная в пояснение того, почему иногда Иисус Христос не мог творить чудес, показана не физическая, но нравственная, и судя по свой­ству и цели чудес — производить посредством их веру, самая достаточная со стороны чудотворца. В Иисусе Христе выразилось именно то, как соединя­ется в Нем могущество с любовью.

Какие цели достигнуты чудесами? Цели достигнуты самые высокие, так что каждый согласится, что Божество в этот краткий период времени не на­прасно сделало как бы уклонение от обыкновенных законов природы, ибо чудеса произвели веру во многих, особенно в апостолах; следовательно, они главным образом содействовали тому, чтобы христианство вошло в мир; зна­чит и все блага, кои христианство принесло в мир, первоначально зависели от чудес.

В образе действования Иисуса Христа и апостолов Промысл на краткое время показал, как бы миру надлежало быть во всякое время. По идее разума, мир физический должен быть подчинен миру нравственному; но на опыте ви­дим наоборот: по большей части мир духовный подчинен физическому, — и отселе всякое зло физическое. Однако же разум верит, что когда-нибудь вос­последует гармония между обоими мирами; и сей-то период времени показал, что такое ожидание разума не напрасно.

Таким образом, посредством чудес и пророчеств Иисус Христос совер­шенно доказал Божественность Своего посольства для Своих современников. Имеет ли силу это доказательство для нас? Имеет, по той же самой причине, по коей имело и для современников; только действует иначе. На современни­ков чудеса действовали чувственно и через сие самое могли производить на них сильное действие в ту же минуту: ныне нужно еще предварительно убе­диться в исторической их достоверности, в чем тогда не было никакой нужды. Но зато доказательство, делаясь тоньше, бывает сильнее. Каким же это обра­зом? Современники иногда принуждены были ограничиться одним каким-либо чудом: мы ныне видим все чудеса вместе; притом видим их цели, образ совер­шения и все, чего современники не видели; следовательно, ныне сила доказа­тельств от чудес становится гораздо убедительнее.

Обратимся теперь к ученикам Иисуса Христа; взглянем, на чем утвержда­ется Божественность их посланничества. Взгляд этот делают необходимым особенно нынешние времена, когда так сильно стараются подрыть основания, на которых утверждается Божественность христианской религии. Еще у неко­торых возникло и то мнение, будто апостолы не поняли Иисуса Христа и пере­дали религию не с той точностью, с какой получили ее. Что апостолы не по­грешили, передавая религию Своего Учителя, доказать это нетрудно; по мое­му мнению, достаточно и одного доказательства — веры, что Иисус Христос пришел от Бога. Если Он от Бога, то Промысл должен был ближайшим обра­зом содействовать и тем, кого Он избрал участниками Своей проповеди; иначе Промысл не достиг бы Своей цели.

В частности, чтобы увериться, что апостолы поняли Иисуса Христа, на­добно обратиться: а) к наставлению, какое они получили от Иисуса Христа; б) к просвещению их свыше — от Духа Божия; в) наконец, к чудесам, какие они производили в доказательство Божественности своего учения.

А. Наставление апостолов от Иисуса Христа было двоякое: одно — пре­жде, другое — после Его Воскресения. Если бы Он заметил, что наставление, данное Им ученикам Своим, недостаточно, то Он не преминул бы восполнить оное, отложив Свое Вознесение, или другим каким-либо образом, например, ниспосланием на них Духа Божия (как это действительно и сделал). Иисус Христос много занимался выбором учеников Своих, ибо считал это крайне важным делом. Всю ту ночь, которая предшествовала избранию двенадцати апостолов, Он провел в молитве (Лк. 6; 12). Естественно, сия молитва должна произвести великие действия. Мог ли Промысл не услышать такой молитвы? Самая цель избрания апостолов — быть всегдашними свидетелями Его жиз­ни, проповедниками Его учения, особенными чудотворцами (Мк. 3; 14-15) — показывает, что это было сделано с крайним благоразумием. Какой умный философ захочет передать свою систему людям вовсе к тому не способным?

Из Евангельской истории мы знаем, что Иисус Христос наставлял Своих учеников с великим рачением: Он учил при них народ; чего они не понимали, то изъяснял им особо. Мы имеем немного отрывков бесед Его с учениками; впрочем, и из тех образцов, какие сохранили нам Матфей и Марк, видно, что Он об одном и том же предмете говорил несколько раз (например, Мф. 24; 36. 25; 13), чтобы только тверже напечатлеть его в умах Своих учеников. Кроме того, когда Он наставил их уже довольно, то послал сделать опыт проповеди (Мф.10; 5. Лк. 9; 2. Мк.6; 7). Данное в этом случае особенное наставление ученикам показывает, как Он дорожил этим делом и как хотел образовать их. Он сказывает им, как поступать и как вести себя во время проповеди, и нисхо­дит даже до малейших подробностей (Мф. 10; 5-16). Еще до Воскресения Иису­са Христа апостолы были уже наставлены в своей должности довольно ус­пешно. Это показывает известная Его молитва, в коей Он благодарил Отца, что избранные Им апостолы оправдали Его ожидание (Лк. 10; 21). По Воскре­сении Своем Он опять наставлял их в тайнах Царствия, ввел их в разумение тайн пророческих, кои изъяснял с величайшей подробностью, именно: «начен от Моисеа и от всех пророк, сказаше има от всех писаний, яже о Нем» (Лк. 24; 45, 27). Может быть, Он открыл им тайны чрезвычайные, какие нужно было знать им, но которых они нам не передали: недаром апостол Павел намекал, что он много знает, но не может говорить (2 Кор. 12; 14).

Коснемся теперь некоторых возражений касательно чудес и способов изъяснения оных, придуманных вольнодумцами.

Спрашивают: если было столько чудес, то почему Иудеи не уверовали в Иисуса Христа? На сей вопрос ответим также вопросом: но если не было чу­дес, то почему же многие из них уверовали в Него? Кто не верил? "Люди, — как ответил Флавий в истории соотечественников своих, — худые, разврат­ные; а веровали люди нравственные, добрые". Теперь сравним сторону веру­ющих со стороною неверующих; верно, перевес останется на последней. Но обратимся к вопросу: почему Иудеи не верили? История представляет доволь­но причин к изъяснению сего печального явления.

а) Иисус Христос по Своему состоянию, так мало согласовавшемуся с гордыми ожиданиями угнетенного народа, противен был Иудеям. Время, в которое они ожидали Мессию, наступило; уже они не имели в руках своих ни обладания, ни власти, ни правительства; римляне присвоили себе над ними право живота и смерти. Утесненный и недовольный народ имел надежду только на Мессию, Которого ожидали с часу на час: он был уверен, что Мес­сия возвратит ему прежнее могущество, низложит Рим и на развалинах оно­го обоснует всемирную монархию, в коей последний из Иудеев будет благо­денствовать лучше всякого языческого царя. На этом Иудеи основывали все свои надежды; к этому клонили и самые пророчества, толкуя их по чувствам и нуждам своим, а не по истинному их смыслу. Иисус Христос является на земле, но совсем в противоположном виде: Он — сын незнатных родителей, человек без состояния; Он не обещает и последователям Своим ни знатно­сти, ни богатства; Его учение свято и Божественно, но оно строго и тягостно; Его деяния превосходны, но не сопровождаются никакой славой, громом; Его обещания велики, но отлагаются до будущей жизни. Для гордого и грубого народа ничего более и не нужно было к тому, чтобы отвергнуть Его учение и — Его Самого.

б) После того распространилось мрачное мнение, что чудеса Иисуса Хри­ста совершаются не Божественными, но темными силами; и если фарисеи могли иметь эту мысль (а некоторые из них вправду так думали — Мф. 9; 34. 12; 24. Лк. 11; 15, то кольми паче простой, грубый и суеверный народ. В подкрепле­ние сей мысли шло, что Иисус Христос выставляем был противником закона Моисеева. Без сомнения, очень немногие могли думать, что Мессия будет иметь право преобразовать закон Моисеев так, что может отменить всю обрядовую часть оного. Объясним времена временами: пусть в наше время явится какой-либо чудотворец, который преподавал бы учение само в себе благотворное, и между тем не соблюдал бы некоторых церковных обрядов, — простой народ поверит ли ему?

Также спрашивают: почему ныне чудес нет? Этот вопрос еще бессильнее предыдущего. Чудеса совершаются для целей высших, коих ныне нет. Впро­чем, и ныне есть чудеса, хотя не в таком обилии, как при начале христианства, которых не видят только невнимательность и неверие.

Не должно скрывать, что дух вольнодумства придумал несколько спосо­бов изъяснения чудес Иисусовых. Перечислим их.

1) Образ изъяснения чудес нравственный, аллегорический. Один из англичан, именно Вестон, вздумал утверждать, что "Евангельские сказания о чудесах Иисуса Христа напрасно считают сказаниями историческими; они суть не что иное, как аллегория". Гипотеза странная! Еще страннее, что Вестон выдумал ее, как ему казалось, к чести религии, дабы защитить Евангельские чудеса от нарекания вольнодумцев, и, кроме того, уверял, что следует в том святым отцам. Но он принял некоторые приноровления святых отцов за изъяс­нения; например, для получения назидания из сказания о чудесном воскресе­нии Лазаря, некоторые отцы сравнивали со смердящим трупом Лазаря душу, исполненную грехов, и тому подобное. Эта гипотеза при первом появлении своем была оставлена.

2) Образ изъяснения чудес естественный, выдуманный также будто бы к чести религии. "Вольнодумцы, — говорят защитники оного, — соблазняют­ся чудесами; но напрасно. Чудеса Библейские суть не что иное, как случаи необыкновенные; и поскольку они необыкновенны, то и почтены чудесами. Например, Иисус Христос укрощает бурю (Мк. 4; 36-41): это событие было естественное. Озеро Геннисаретское невелико, пересечено крутыми, утеси­стыми берегами; на таких озерах всего чаще встречаются штормы, то есть та­кие порывы бури, которые сами собою скоро утихают. Так здесь и было: Иисус Христос видел, что это не более, будто бы, как мгновенный напор вихря; ска­зал буре: «молчи, престани!» — она и действительно умолкла, но только сама собою. Еще примеры — воскресение мертвых. Воскрешенные Иисусом Хри­стом были такие люди, кои не умирали совершенно, только их почитали мерт­выми; в них еще оставалась искра жизни. Иисус Христос видел это и делал не более, как возбуждал их от сильного обморока". Естественно ли такое изъяс­нение? Если бы стечением обстоятельств объяснить одно, два, три чуда: это было бы еще вероятно. Но такие необыкновенные обстоятельства встречают­ся беспрестанно в жизни Иисуса Христа, а) Если изъяснить так все чудеса Его: то сие самое стечение обстоятельств надлежало бы почтить непостижи­мым чудом, б) Если бы чудеса Иисуса Христа всегда зависели от обстоятельств, то Он наверное никогда не мог бы обещать чуда. Пользоваться обстоятель­ствами можно, но предвидеть оные так, чтобы на основании их сделать реши­тельные обращения, — не всегда, в) К тому же Иисус Христос, как Лицо са­мое нравственное (чего никто не отрицает), никак не стал бы выдавать собы­тия естественные за сверхъестественные. И сия гипотеза брошена.

3) Третий образ изъяснения чудес психологический. "Требовалась, — говорят, — прежде, например, чудесного исцеления, — вера; но вера сильная и живая иногда может производить чудесные, необыкновенные действия: так для чего искать трудного источника для изъяснения чудес вне духовной силы? В помощь же этой духовной силе присовокупляют мнение, что болезни боль­шей частью происходят от обладания демонами. Демонов будто бы вовсе не было; а больные думали, что есть; притом верили, что Мессия должен иметь власть над ними. Иисус Христос, пользуясь такими мнениями, обыкновенно приказывал выйти, будто, обитавшим в них демонам — и больные, мнимобеснующиеся, исцелялись". Эта гипотеза еще беднее предыдущей и к некоторым случаям вовсе не идет; например, море Геннисаретское, без сомнения, не име­ло веры, когда Иисус Христос утишил его волнение. Притом Иисус Христос производил чудеса над больными и в отдалении; показывал следы могуще­ства над мертвыми и над такими больными, которые находились без чувств. Какая же тут могла быть вера? Притом же и этот образ изъяснения чудес Еван­гельских унижает нравственный характер Иисуса Христа, представляя, будто Он пользовался невежеством и суеверием народа для возбуждения к Себе веры. По сим причинам и эта гипотеза оставлена.

4) Последний образ изъяснения чудес Евангельских физический — по­средством животного магнетизма. Недавно некто Кизер написал теорию о маг­нетизме. Теория сия довольно пространна и в подробностях своих ни хуже, ни лучше баснословия древних гностиков (еретиков). Сущность оной, в отноше­нии к чудесам Иисуса Христа, состоит в том, что некоторые из них (Кизер не берется всех изъяснять) сходны с явлениями магнетизма. В чем же сходство? В следующем, а) Требовалась от больных вера, в чем обнаруживалось дей­ствие симпатии нравственной; б) Иисус Христос совершал исцеления через возложение рук; в) неверие, безнравственная жизнь полагали препятствие Его чудесам. Но таковы ли эти пункты, чтобы на основании их, чудеса Иисуса Христа и действия магнетизма принять за явления совершенно одинаковые? Очевидно, сходство самое незначительное. Иисус Христос совершал исцеле­ния и без возложения рук; притом Его могущество не ограничивалось миром нравственным, но простиралось и на природу физическую; наконец, все явле­ния магнетизма, взятые вместе, не могут равняться и одному чуду Евангельско­му, например, воскрешению Лазаря. Не говорим уже о том, что таковой спо­соб изъяснения чудес противоречит нравственному характеру Иисуса Христа.

Вот все материальные способы изъяснения чудес! Видя их неоснователь­ность, некоторые из вольнодумцев обратились к способам герменевтическим. Эти способы также различны:

5) Способ филологический. Защитники его говорят, что "многие места Евангельской истории разумеют о чудесах, не понимая хорошо смысла оных; например (Мф. 14; 25): «в четвертую же стражу нощи иде к ним Иисус, ходя по морю» (επι της υαλασσην). Но επι значит и при; почему надобно перево­дить: "в четвертую же стражу ночи шел к ним Иисус подле моря", то есть по берегу моря. Другой пример (Мф. 17; 27): собиратели подаяний на храм про­сили через Петра у Иисуса Христа дидрахмы. Иисус Христос говорит Петру: «шед на море, верзи удицу, и, юже прежде имеши рыбу, возми: и отверз уста ей» (ανοιξας το στομα αυτου), обрящеши статир: той взем даждъ им за Мя и за ся. Обыкновенно полагают так, что Петр должен найти статир в устах рыбы; но а) ιχθυς можно (?) принимать собирательно; б) ανοιξας у некоторых грече­ских писателей встречается (будто бы?) в значении выпотрошить. Поэтому слова Иисуса Христа надобно разуметь так: "поди на море с удою, налови рыбы, выпотроши ее, (разумеется) продай, и добудешь статир; взяв его, отдай за Меня и за себя". Что ж, — скажете, — заставлять умных людей прибегать к таким странным толкованиям? Не иное что, как предрассудки. Бакон остроум­но сравнивает их с божками, которым и умные и невежды кланяются. Обык­новенно полагают какую-нибудь теорию; доколе эта теория в голове, она бла­говидна; некоторые даже Библейские места изъясняются по ней нехудо, но ослепленный ею какой-нибудь полубогослов начинает и к делу и не к делу прилагать ее во всех случаях, — и выходит нелепость.

б) Способ мифоисторический, направленный ближайшим образом про­тив авторитета священных писателей. Он состоит в следующем: а) историче­ская сторона: "было какое-нибудь происшествие удивительное, впрочем, ни­сколько не удаляющееся от природы вещей; между тем, когда оное описывали, то под пером историков оно получило уже вид необыкновенный, неестествен­ный, например насыщение пяти тысяч пятью хлебами (Мф. 14; 15-21. Мк. 6; 35-44). Случай в самом деле был разительный. За Иисусом Христом следует несколько тысяч человек в пустыню. День вечереет; приходит время есть пищу, но ее нет; ученики подходят к Иисусу Христу и просят отпустить народ, дабы он мог идти в селения и купить пищи; Иисус Христос не соглашается. Он хочет напитать народ; как же? видел Он, что многие из богатых, которые за Ним следовали, имели с собою довольно хлеба. Вот Он спрашивает Своих учеников: сколько у них хлебов? Они отвечают: пять, и две рыбы. Тогда Он велел рассадить всех по местам на траве; взял пять хлебов и две рыбы, и начал раздавать народу. Богатые, тронутые тем, что Он и последнего Своего запаса не жалел для бедных, начали, по Его примеру, раздавать, что принесли с со­бою. Таким образом, ели все и насытились". Разумеется, такие образы изъяс­нения возможны; но что поручится за них? Изъяснять таким образом, значит подделывать (как это и делают в так называемых исторических романах): но разум не позволяет такого насилия, особенно в вещах важных, б) Мифическая сторона: "носились, — говорят, — некоторые сказания между Иудеями, на ос­новании пророчеств, или, лучше, народной веры, что то и то должно быть с Мессией. Эти сказания, поскольку основывались на неправильном разумении пророчеств, не осуществлялись; но поскольку народ верил, что они осуще­ствятся, то священные историки так и писали, сообразуясь с этой верою". Та­ким образом силятся изъяснить большую часть событий первых и последних дней Иисуса Христа; но такой образ изъяснения не имеет никакого основания, кроме основания — не хочется видеть чуда.

Наконец, для изъяснения чудес Евангельских употребляются все спосо­бы вместе, с такой стороны, с какой удобнее приходится. Чтобы показать при­мер этого, обратим внимание на историю воскресения Лазарева, которое объяс­няют таким образом. Изъяснение это есть верх совершенства, до коего могли довести свою теорию неологи; но увидим, как оно слабо...

Мы видели, что Иисус Христос прилагал, говоря человечески, все стара­ние, чтобы ученики Его вошли надлежащим образом в дух Его учения и верно могли передать оное роду человеческому. Но то же Евангелие представляет ясные доказательства, что ученики и по Воскресении Его вдруг всего, что нужно было им знать, еще не разумели и требовали просвещения. Вследствие этого Иисус Христос, при прощании с ними, заповедал им от Иерусалима не отлу­чаться, проповедью не заниматься, но ждать, пока исполнится над ними обе­тование Отца о просвещении свыше (Деян. 1; 4). Из этого даже признания священных дееписателей видно, как вся Евангельская история беспристрастна: ученики представляются до самого сошествия на них Святаго Духа не по­нимающими, так сказать, своего Учителя. С первого взгляда это может пока­заться уничижительным и для них самих, и еще более для их Учителя; но так было и так нам передано.

Б. Чтобы апостолы могли сделаться совершенно способными к отправле­нию Своего апостольского служения, надлежало совершиться такому чуду, каково было Сошествие Святаго Духа...

В. Чудеса, которые производили апостолы, полагают видимую печать Бо­жественности на их учение. Нельзя думать, чтобы Бог стал способствовать распространению заблуждений. Притом, Иисус Христос на том условии и обе­щал Своим апостолам дар чудотворения, чтобы они обращали оный к Его сла­ве; и этого не могло бы быть, если бы они проповедывали учение ложное. Какие же совершены ими чудеса? Все, какие совершал и Сам Иисус Христос. Они так же, как Он, исцеляли больных, воскрешали мертвых и тому подобное. Надобно даже предположить, что они совершали и еще важнейшие чудеса, нежели их Учитель. Он сказал в последней Своей беседе: «аминь, аминь глаго­лю вам: веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит и болша сих сотво­Рит» (Ин. 14; 12). Если над кем должно было исполниться сие предсказание, то, без сомнения, прежде всего над апостолами. И в самом деле, апостолы совершали чрезвычайные чудеса; например, даже тень апостола Петра исце­ляла больных (Деян. 5; 15).

Таким образом, в апостолах всякий христианин должен признавать учи­телей непогрешимых. Иисус Христос заповедал слушать их так же, как и Его Самого (Лк. 10; 16). Значит, для нас их учение должно составлять то же, что и учение Самого Иисуса Христа; и мысль, что они не поняли своего Учителя, — совершенно неосновательна.

Впрочем, к этому же убеждению мы можем дойти и другим путем, имен­но: сличением Посланий апостольских с Евангелием, предположив, как и дол­жно, что в Евангелии сохранены слова Иисуса Христа. Если извлечь догмати­ческие места из Евангелия и Посланий апостольских, то мы не найдем между ними никакого различия, кроме того, что в Евангелии догматы изложены с меньшей полнотой и подробностью, нежели в Посланиях. Коснемся, напри­мер, этого свода с тех сторон, с коих представляют его наименее согласным.

1) Говорят, апостолы в своих Посланиях представили Иисуса Христа Бо­гом, между тем как в Евангелии Иисус Христос не называет Себя Богом. Правда, учение о Божестве Иисуса Христа яснее раскрыто в Посланиях апостольских, нежели в Евангелии: впрочем, слова, кои во многих местах евангелист Иоанн влагает в уста своему Учителю, довольно ясно дают разуметь, что Он — Бог (см.: Ин. 5; 17,23. 11; 25-26. 14; 10 и другие).

2) Апостолы представили смерть Иисуса Христа в виде искупления рода человеческого: эту же мысль имел и Спаситель, когда на Вечери сказал: «сия есть Кровь Моя Нового Завета, за многи изливаема» (Мк.14; 24. Мф.26; 28).

3) Апостолы представляют род человеческий в состоянии повреждения, бывшего следствием падения наших прародителей: то же дает разуметь и Иисус Христос в беседе с Никодимом, когда говорит: «рожденное от плоти есть плоть» (Ин. 3; 6).

4) Апостолы учили, что настоящий мир прейдет: этому же учил Иисус Христос в беседе, которую Он имел с учениками на горе Масличной (см.: Мф.24. Мк.13).

3.

Теперь посмотрим на то, что Промысл сделал в пользу христианства по­сле его появления. Он продолжал изливать на него особенные благодеяния. История христианства представляет множество следов особенным образом бдящего над ним Промысла даже до наших времен. Заметим из них важней­шие и ближайшие.

В первых веках христианства Промысл победоносным образом явил себя на его стороне двумя способами: а) в победе христианства над иудей­ством; б) и в победе его над язычеством.

А. Торжество Евангелия над иудейством представляется с двух сторон: политической и нравственной.

а) С политической. Здесь разумеется падение Иудейского государства, взятие Иерусалима, разрушение Иерусалимского храма. Промысл обнаружил себя в этом деле так ясно, что Иудеи и язычники признали здесь мстительный перст Божий. Прочтите Иудейскую историю Иосифа Флавия; описывая Иудей­скую войну, он несколько раз кладет свое перо и удивляется — почему сия война прекратилась. Так много было причин к ее прекращению! Всякий раз он обращается к Богу и все изъясняет себе предопределением свыше.

Кто за сорок лет открыл Иисусу Христу о падении Иудеи? Он предска­зал оное.

С разрушением храма Иерусалимского Иудеи все потеряли в Палестине; потеряли силу вредить христианству, которое теперь решительно отделилось от иудейства и приобрело много силы.

Признали в сем событии руку Промысла и язычники, и, во-первых, завое­ватель Тит: когда увидел он близость падения Иерусалима, то созвал на совет все воинские чины и строжайшим образом приказал беречь храм. Когда во­круг храма все пылало, один воин берет головню с пожара и, несмотря на предварительные угрозы, бросает ее в окно храма; храм объяло пламенем; осаждающие воины, оставив ставку, бросаются тушить огонь; он превозмог их усилия — и это огромнейшее здание превратилось в груду пепла. Видите, какая близкая опасность угрожала пророчеству Иисуса Христа касательно раз­рушения храма Иерусалимского; но однако же оно исполнилось. Тит на дру­гой день, пришедши на дымящиеся развалины, поражен был изумлением и воскликнул: "Нет! Не я, Сам Бог наказал так Иудею!" Таким образом, это со­бытие всеми признано было за особенное действие Промысла. Это — види­мая победа христианства над иудейством.

б) С нравственной. Другая, невидимая, нравственная победа совершена над законом обрядов. Для нее нужен был Павел — и Промысл чудесным обра­зом воздвиг сего мужа.

Б. Промысл оказал свою особенную помощь христианству в победе над язычеством. Воображение изумляется, когда представишь себе сию победу. Представьте себе Римскую империю с ее могуществом, богатством, учено­стью; а с другой стороны — несколько бедных, незнатных, слабых! И эта сла­бейшая сторона вознамерилась сразиться смертельной битвой с той необык­новенно сильной стороной. Победа слабейшей стороны над сильной должна состоять в том, чтобы передать роду человеческому новую религию и заста­вить весь мир признать Богом Того Иудеянина, Которого Римский прокура­тор, по доносу самих Иудеев, осудил на смерть, как злодея, и распял на Кре­сте... И однако ж не пришло и одного века, как христианство распространи­лось уже по всей Римской империи. Это уже одно неравенство борьбы, как скоро она кончилась в пользу слабейшей стороны, заставляет предполагать особенное действие Промысла на стороне христианской религии. Оно было и выражалось во всем, но в некоторых событиях — особенно, так что весь мир мог видеть поборающую десницу Всевышнего. Какие же это события?

а) Во втором веке — событие с громоносным легионом. Во время похода Марка Аврелия против квадов, вандалов, сарматов и германцев, когда Рим­ское войско, будучи окружено неприятелями, пять дней томилось жаждой, вдруг явилось громовое облако, которое освежило Римлян дождем, а неприятелей рассеяло громом. Это рассказывают языческие историки: Дион Кассий, Юлий Капитолии, Лампридий и Клавдиан. Христианские писатели: Тертуллиан, Евсевий, Иероним в дополнение говорят, что это случилось вследствие молитв некоторого отделения воинов, кои были христиане. Сомневаться в этом нет никакой причины. Тертуллиан через тридцать лет после сего случая, в своей апологии, говорит о сем вслух всему свету и самим врагам христианства. И поступки Марка Аврелия доказывают, что христиане оказали ему в чем-то важную услугу, ибо вскоре он издал указ, которым за донос в христианстве назначена была казнь сожжения. — Языческие писатели изъясняют появле­ние облака несколько иначе: они приписывают оное благости своих богов, пре­клоненных на милость благочестием императора и молитвами всего войска. Правда, нельзя отрицать, что молились все в такой крайности — и языческие воины; но сущность в том — чьи молитвы были услышаны?

б) В четвертом веке — обращение императора Константина. Решитель­ным побуждением к принятию Константином христианства почитают явле­ние сверхъестественных знамений, и особенно видение Креста на небе, спа­сение из цирка и прибытие к одру умирающего отца, где получил правб на престол. Как ни стараются скептики исторические избегнуть здесь чудес, но они — неизбежны; и, не отступая от правил исторической критики, нельзя не предполагать их.

в) В том же веке — покушение Юлиана восстановить Иерусалимский храм. Событие самое замечательное: кесарь, враг христианства, в посрамление, как он говорил, Бога-Назорея решил восстановить храм иерусалимский. Вообра­жая, что ничто не может воспротивиться его воле, он уговаривает Иудеев во­зобновить храм их, обещая им со своей стороны вспомоществовать всеми си­лами. Иудеи, ободрены будучи таковым сильным покровительством, стекают­ся со всех сторон в Иерусалим, не щадят ни иждивения, ни приготовлений, и начинают вырывать старый фундамент, чтобы заложить новый. Но едва лишь они положили первые каменья, как земля извергает их из своих недр и рассе­ивает работников. Алипий, епарх Иерусалимский, приняв смотрение над вос­становителями, поощряет их с новой ревностью приступить к предприятию. Иудеи опять стекаются; начинают готовить ров для основания камней; энту­зиазм их доходит до того, что женщины принимаются копать землю своими руками; вдруг шары огненные вырываются из земли и начинают жечь работ­ников, истреблять инструменты и материалы. Дело остановилось. Кто дерзал возвращаться к работе, тот столько же раз был опаляем и подвергался опасно­сти от извергавшихся камней, сколько раз приближался к месту основания. Маркеллин, языческий писатель, очевидный свидетель сего человеческого без-силия и силы Божией уверяет, что пламя, горящий песок и камни сделали ме­сто сие неприступным1. Итак, в истине сего события не может быть никакого сомнения. Не явно ли здесь открылась победоносная сила Божия? И сие чу­десное содействие Промысла было необходимо: Юлиан был умный и хитрый государь; он мог бы соблазнить многих, если бы успел в предприятии.

Других чудесных событий я не касаюсь. Таковы чудеса, совершенные не­которыми из благочестивых христиан, о которых упоминают Тертуллиан, Ориген, Киприан Карфагенский, Августин и другие, в продолжение первых четы­рех веков. Не говорю о многих чудесных событиях, коими нередко сопрово­ждались мученичества христиан; например, они угашали огонь, на них не действовали орудия мучений и тому подобное. Не касаюсь смерти гонителей, кои на смертном одре, в жесточайших муках, признавались, что терпят это за гонение христиан; так, например, умерли: Галерий, Максимин. Вообще в пер­вых веках Промысл решительно показал, что христианство возрастает под Его чудесным содействием.

В средних веках Промысл явил самое великое чудо в пользу христиан­ства в том, что через эту религию укротил и образовал беспорядочные толпы грубых варваров, кои из недр Азии вторглись в пределы Европы, и сделал из них людей, способных к общественной жизни. Действительно, если будем сле­дить до первых причин нынешнего цветущего состояния Европы, то увидим, что без христианства не было бы тех прекрасных форм, в коих выказывалась нравственная жизнь ее обитателей. Естественно, начало преобразования, про­изведенного христианской религией, не могло быть без чудесных событий. Историки прежних веков много передают нам оных. Правда, есть между их сказаниями и ложные, но, по всей вероятности, многое, что они передают нам, и истинно. Особенно истиннейшей частью я почитаю сказания об обстоятель­ствах, сопутствовавших введению христианства у каждого из диких народов. Тут должны были повторяться первые века христианства: без чудес и делать было нечего с грубыми народами.

Наконец, и новейшие времена для наблюдателя, напитанного духом бла­гочестия, представляют разительные чудеса в пользу христианства — только гораздо тончайшие, какие и идут к нашему веку. Укажем на одно, почти нам современное, — на волнение, произведенное французской революцией, на весь ряд событий, начиная с 1789 года почти до наших времен. Революция шла против престолов царей и, вместе, против христианства. Первым определени­ем французского национального конвента было уничтожение всякой рели­гии. Наполеон, между прочими честолюбивыми замыслами, имел в виду и эту мысль. Таковой антихристианский дух одушевлял почти всю Европу до 1812 года и производил самые пагубные возмущения. Но все это волнение кончилось, наконец, к славе христианской религии. Победа христианства об­народована везде и самыми царями, кои торжественно перед целым светом обязались полагать в основание своей политики закон Иисуса Христа. Теперь припомните объяснение этих обстоятельств, как все события с самого начала направляемы были против христианства, и как все кончилось к его славе: на­добно быть слепым, чтобы здесь не видеть следов Промысла, поборающего по религии Иисуса Христа. Кроме этого великого чуда, можно указать и на другие, меньшие. Таковы обращения некоторых неверующих к христианству; например, обращение Лагарпа, и в наше время — некоторых германских бо­гословов. Укажем на одного Эвальда; он пишет о себе в одном сочинении: "Я прежде сомневался в Божественности христианской религии и писал много против оной; наконец Бог вразумил меня, я оставил преследовать ее. Теперь мои простые проповеди, которые писаны по духу религии Иисуса Христа, производят такие чудеса, каких я не ожидал".

Теперь остается каждому увериться собственным опытом в Божествен­ности христианской религии. Сей опыт есть, вместе, и наша обязанность. Хри­стианская религия не посрамит себя — докажет сердцу, что она Божественна. Кто хоть раз испытал ее благотворное действие на душу, расположенную к доброму и святому, тот не может более сомневаться о ее происхождении свы­ше. И сего-то опыта мы должны желать друг другу.

Дата добавления: 2014-01-07