Коля, 10 лет

Наследственность. По линии отца: Дед — жизнерадостный, общительный, мягкий, добрый, но несдержанный, вспыльчивый. Бабушка — энергичная, холодная, рациональная, расчетливая, жесткая, властная, категоричная, недоброжелательная. Отец — тихий, молчаливый, несамостоятельный, с крайне ограниченными контактами, вялый, безразличный к ребенку, полностью зависимый от матери, не имеет собственного мнения, с выраженными признаками психофизического инфантилизма. Когда ребенку было 4 года, по настоянию своей матери ушел от жены по настоянию своей матери. С этого времени с нисыном не встречается, хотя живет в соседнем доме, материально начал помогатьет ребенку только после решения суда.

По линии матери: Дед — спокойный, сдержанный, нелюдимый, но добрый, эмоциональный, заботливый в семье. Не работает. Является основным воспитателем ребенка. Бабушка — до 58 лет отличалась всегда приподнятым настроением, общительностью, жизнерадостностью, гостеприимностью при поверхностности контактов, легкомысленности. В последние годы настроение снижено, много плачет, жалуется на слабость, невнимание близких, чувство ненужности и безнадежности, множество неприятных ощущений в теле. Перестала встречаться с людьми, выходить на улицу, стала бездеятельной.

Мать — очень активная, подвижная, многоречивая, постоянно в приподнятом настроении. Имеет много подруг и друзей, но отношения с ними поверхностные, часто меняет привязанности. Увлекается театром, выставками, музеями, интересуется модой, ни в чем себе не отказывает. Много работает, дома бывает только вечерами, ребенком почти не занимается, стесняется проявлений его болезни, так чтпоэтому в доме совсем не бывает посторонних. Критика к болезни ребенка неполная. Многие годы отказывалась лечить ребенка. Его особенности частично объясняет неправильным воспитанием деда и бабушки, часто с ними по этому поводу ссорится.

Ребенок от первой беременности, протекавшей без осложнений. Роды срочные, самопроизвольные, без осложнений, продолжительностью 10 часов. Вес при рождении — 3 000 г, рост 56 см. Закричал сразу. Грудь взял сразу, но сосал вяло. В течение первых недель жизни был слишком тихим, вялым, засыпал во время кормления. С 1,5 мес. стал беспокойным: кричал, ночью просыпался через каждые 10—15 мин., кричал на руках и в кроватке, несмотря на то, что был сухим, и отказывался брать грудь. Кричал (без слез) почти весь день, временами крик становился таким пронзительным, непрерывным, что приходилось вызывать скорую помощь. Дважды был стационирован с подозрением на непроходимость кишечника, но этот диагноз не подтверждался. Мать уходила в другую комнату, заткнув уши ватой. Если не кричал, то все равно был беспокоен, непрерывно качал головой, появились потряхивалния кистями, будто бы стряхивал с рук воду. До года сохранялось выражение недовольства на лице, морщил лоб. С 3 мес. стал пугаться чужих людей, кричал, плакал, «весь сжимался». С 5 мес. крик прекратился, стал лучше спать ночью. С 3 мес. стал пугаться чужих людей, кричал, плакал, «весь сжимался». В 6 мес. испугался отца, когда тот пришел домой в новой шапке, плакал «до синевы». После крика становился вялым, малоподвижным, «как неживой». При приближении посторонних в испуге кричал, ни к кому, кроме матери и бабки, не шел на руки. Становился беспокойным, кричал перед кормлением, так что его нельзя было накормить. Мать была вынуждена оставлять еду в кроватке и уходить, тогда успокаивался и начинал есть. Был больше всего привязан к матери, но с ней расставался без беспокойства и плача.

Раннее развитие: сел к 1 году, пошел в 2 года, первые слова появились до года, простая фраза — к 1,5 годам, распространенная фраза — к 2 годам, но речь оставалась косноязычной. Стоять так и не научился: либо ходил, либо сидел; как только останавливался, сразу садился. Ходил на цыпочках, встряхивая кистями рук.

Был аккуратен, не разрешал трогать свои игрушки. Задавал много вопросов, пересказывал сказки, часто изменяя их по-своему, знал много стихов. Любил изображать телевизор, магнитофон, чайник, паровоз. К детям на улице не подходил, уводил мать подальше от детской площадки, при приближении детей прятался за мать. Был неласков к матери, не давал себя обнимать, целовать, не чувствовал ее самочувствия состояния, и настроения. К 2 годам перестал бояться взрослых, напротив, охотно с ними разговаривал, рассказывал сказки, читал стихи, но когда кто-то из взрослых посмеялся над его неправильным произношением, совсем на 3 недели совсем перестал говорить с посторонними, не хотел идти гулять, сопротивлялся, когда на него надевали верхнюю одежду. Стал бояться ездить в автобусе, троллейбусе, сопротивлялся, плакал при входе в метро. Дома перестал не выходилть из своей комнаты, стал елсть только в отсутствие взрослых, в своей комнате, когда оставляли еду на столе и закрывали дверь. Постепенно стал спокойнее, снова стал говорить. Дважды при попытке поместить его в детский сад упирался, рыдал, становился агрессивным к матери, а в детском саду почти непрерывно плакал, никого к себе не подпускал, прятал лицо, сидел в однообразной позе в углу, к детям не подходил и убегал от них при попытке познакомиться. Требовал другую пищу. Дома стал раздражительным, плаксивым. Через 2 недели оОба раза родители забирали его из детского сада. спустя 2 недели переставали его водить его в детский сад.

К 6 годам научился читать, считать и писать, слушал чтение книг, музыку, обладал абсолютным слухом, много пел, идеально передавая мелодию и тембр голоса певцов. Был крайне неловким, неуклюжим, так и не научился кататься даже на трехколесном велосипеде. С 5-летнего возраста обнаружилась склонность к мучению животных, убил двух хомяков: одного проткнул насквозь палкой, другого выбросил из окна. Также сСтарался сделать больно собаке, бабушке, а иногда и матери. В речи окружающих, в книжках выискивал бранные слова, с удовольствием произносил их в присутствие посторонних. С этого времени любимыми героями стали отрицательные персонажи: Снежная королева, Три толстяка, Бармалей и т.п. Проигрывал содержание книг сам с собой, что-то говорил, шептал, переиначивал содержание книг так, чтобы они кончались победой отрицательных персонажей.

В школу пошел с 7 лет. С первых же дней был беспокойным, говорил вслух, перебивал учителя, забирался под парту, на вопросы не отвечал, на детей не обращал внимания, не принимал участия в общих занятиях и играх. Через 2 мес. был переведен на индивидуальное обучение, но занимался с учительницей неохотно, убегал от нее, говорил только о своих животных, книгах, был возбужденным, многоречивым. В возрасте 7,5 лет стал мрачен, молчалив, неохотно отвечал на вопросы, подолгу лежал, стал бездеятелен, агрессивен к близким, бил мать и бабку. Появились подергивания плечами, гримасничанье. В таком состоянии был консультирован психиатром и стационирован в детскую психиатрическую больницу.

В отделение вошел с криком, стал битьл детей, персонал, бросатьл на пол посуду. Ходит на цыпочках, поза вычурная, манерен, нет содружественных движений руками. Отмечаются стереотипные движения руками (потряхивания), плечами, гримасничанье. Речь смазанная, косноязычная, монотонная, с затуханием к концу фразы, повторением последних слов или окончаний слов, изобилующая шаблонными выражениями. Иногда отмечается повторение заданного ему вопроса. Склонен к рассуждательству. Запас знаний крайне неравномерный, на многие вопросы не отвечает и оживляется только, когда речь заходит о землетрясениях, пожарах, катастрофах, гибели людей. Среди беседы вдруг вскакивает, тычет пальцем в глаза собеседника, бьет детей, бросает на пол бумаги. При этом смеется с выражением удовольствия на лице. Совсем не подходит к детям, все время держится в стороне, бездеятелен. В отделении отмечался упорный ночной и дневной энкопрез. В течение дня состояние менялось — от почти полной неподвижности с молчаливостью до эпизодов возбуждения с криком, импульсивными поступками, усилением стереотипных движений и агрессии. Выписан через 1,5 мес. с незначительным улучшением на поддерживающей психотропной терапии.

Дома родители сразу же отменили лекарства. Оставался агрессивным, нападал на родных, рвал на них одежду, а потом просил прощения. Перестал выходить из своей комнаты, объясняя это тем, что боится наброситься на близких. Перед сном был особенно возбужденным, разрывал одежду на груди у матери, мог лечь спать и успокоиться и лечь спать только после того, как его насильно ставили под холодный душ. Перестал читать книги, фантазировать, но увлекся чтением газет и просмотром программ по телевидению, хорошо ориентировался в политической жизни, знал всех телекомментаторов, читал специальную литературу по политологии. Продолжал заниматься индивидуально по программе массовой школы, успевал на «4» и «5». При этом практически на протяжении всего дня у него были связаны за спиной руки для того, чтобы предотвратить агрессию. Ел только в своей комнате, без свидетелей. Был жесток по отоноошению к матери и бабушке, требовал немедленного выполнения всех своих требований, иногда по несколько дней ни с кем из близких не разговаривал. Отказывался выходить из дома, встречался только с домашними и учительницей. С лечащим врачом разговаривал через замочную скважину, не пускал в свою комнату. При попытке постороннего войти в его комнату проявлял тревогу, беспокойство, громко повторял: «Не надо, не надо, прошу Вас!» Требовал постоянного присутствия матери дома, если ей приходилось уходить, метался, кричал, становился особенно агрессивным по отношению к бабушке. Речь оставалась косноязычной, но при настойчивой просьбе мог произнести любую фразу без единой ошибки. Выглядел значительно моложе своего возраста.

Лечение было возобновлено лишь через 2 года после помещения в стационарирования. В течение 2 мес. стал менее агрессивным, перестал рвать одежду и бить близких, так что стало возможным освободибольше не связывать ему руки. Согласился выехать на дачу, но там в основном находился в помещении, криком, страхом реагировал на приход в дом посторонних. Занят был одним и тем же — газетами, телевизионными передачами.

В данном случае на протяжении 10 лет жизни на первый план выступает аутизм — с интровертированностью, неконтактностью, активным протестом против общения с детьми, избирательностью контактов со взрослыми, невозможностью адаптации в коллективе сверстников. С раннего возраста ребенку присущи стереотипные движения, умеренное аутистическое патологическое фантазирование, к которому позже присоединяются гебоидные расстройства в виде садистических влечений и фантазий. В статике такое состояние, возможно, и могло бы быть диагностировано как ранний детский аутизм (РДА), но нельзя не обратить внимание на перенесенное в младенческом возрасте особое состояние, возникшее после короткого периода вялости и малоподвижности, характеризовавшееся тревогой, страхом, двигательным возбуждением и стереотипиями, а также необычно постоянным, необоснованным и пронзительным криком. После его завершения становятся уже совершенно очевидными признаки аутизма, ригидности с невозможностью изменений условий жизни, эмоциональной блеклостью, симбиотической привязанностью к матери и грубо диссоциированным психомоторным развитием. При высоком интеллекте и достаточном запасе знаний ребенок в отсутствие психокоррекционной помощи не может адаптироваться в детском коллективе. Следует обратить внимание на постепенную смену и усложнение психических расстройств в дошкольном возрасте, а также на возникновение кратковременных психотических состояний в ответ на психотравмирующую ситуацию, которой в данном случае является попытка его адаптации в детском саду. Начало школьного обучения явилось для ребенка провоцирующим фактором для затяжного психотического состояния, клиническая картина которого определяется массивными кататоническими (двигательными расстройствами со стереотипиями, гримасничанием, негативизмом, импульсивностью, агрессивностью, эхолалиями, чередованием обездвиженности и двигательного возбуждения, неопрятностью калом? Энкопрезом?) и тревожно-боязливыми расстройствами. Особенности приступа не оставляют сомнений в нозологической природе этого состояния. Признаки прогредиентности и нарастание специфического дефекта с углублением аутизма, сужением круга интересов и активности, стереотипизацией деятельности свидетельствуют о принадлежности этого случая к шизофрении, причем течение заболевания можно определить как приступообразно-прогредиентное (шубообразное) в связи с тем, что признаки течения заболевания отмечаются не только в приступе (с 1,5 мес. жизни до 1 года и с 7,5 лет жизни до 10 лет), но и в межприступном периоде — с 1 года до 7,5 лет. Лечение определенно эффективно, но недостаточно для адаптации ребенка в коллективе. Для этого необходимы усилия коллектива специалистов и добрая воля родителей, которые до последнего времени обращались к врачам только в крайних случаях, отказывались от систематического лечения и не допускали в дом других специалистов, способных помочь ребенку.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1. В. М. Башина. Ранняя детская шизофрения. 2-е изд. – М.: Медицина. - 1989.

2. М. Ш. Вроно. Шизофрения у детей и подростков. – М.: Медицина. - 1971.

3. В. Е. Каган. Аутизм у детей. - Л.: Медицина. - 1981.

4. К. С. Лебединская, О. Н. Никольская. Дефектологические проблемы раннего детского аутизма. Сообщение I // Дефектология. – 1987, № 6. – С. 10-16.

5. К. С. Лебединская, О. Н. Никольская. Дефектологические проблемы раннего детского аутизма. Сообщение II // Дефектология. – 1988, № 2. – С. 10-15.

6. О. С. Никольская, Е. Р. Баенская, М. М. Либлинг. Аутичный ребенок. Пути помощи. - М.: Теревинф. - 1997.

7. Особый ребенок и его окружение. Сборник докладов. - М, 1994.

8. Особый ребенок. Исследования и опыт помощи. Материалы семинара «Организация службы социально-психологической помощи детям с острой школьной дезадаптацией и их семьям». - М., 1998.

9. Руководство по психиатрии. Т. 1. / Под ред. А. В. Снежневского. - М.: Медгиз. – 1983.

10. Социальное и душевное здоровье ребенка и семьи; защита, помощь, возвращение в жизнь. – М., 1998.

11. Справочник по психологии и психиатрии детского и подросткового возраста / Под ред. С. Ю. Циркина. Изд. 2-е. – М., СПб, - Нижний Новгород - Воронеж - Ростов-на-Дону - Екатеринбург – Самара - Новосибирск – Киев - Харьков - Минск.: Питер. - 2004.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1. Башина В.М. Ранняя детская шизофрения. 2-е изд. М.: Медицина, 1989.

2. Вроно М.Ш. Шизофрения у детей и подростков. М.: Медицина, 1971.

3. Каган В.Е. Аутизм у детей. Л.: Медицина. 1981.

4. Лебединская К.С., Никольская О.Н. Дефектологические проблемы раннего детского аутизма. Сообщение I // Дефектология. 1987. № 6. С. 10—16.5?.

5. Лебединская К.С., Никольская О.Н. Дефектологические проблемы раннего детского аутизма. Сообщение II // Дефектология. 1988. № 2. С. 10—15.

6. Никольская О.С., Баенская Е.Р., Либлинг М.М. Аутичный ребенок. Пути помощи. М.: Теревинф, 1997.

7. Особый ребенок и его окружение. Сборник докладов. М, 1994.

8. Особый ребенок. Исследования и опыт помощи. Материалы семинара «Организация службы социально-психологической помощи детям с острой школьной дезадаптацией и их семьям». М., 1998.

9. Руководство по психиатрии. Т. 1 / Под ред. А.В. Снежневского. М.: Медгиз, 1983.

10. Социальное и душевное здоровье ребенка и семьи; защита, помощь, возвращение в жизнь. М., 1998.

11. Справочник по психологии и психиатрии детского и подросткового возраста / Под ред. С.Ю. Циркина. 2-е изд. М.—СПб.—Нижний Новгород—Воронеж—Ростов-на-Дону—Екатеринбург—Самара—Новосибирск—Киев—Харьков—Минск: Питер, 2004.

ВОПРОСЫ:

1. При какой психической патологии наблюдается дефицитарность общения?

Дата добавления: 2014-01-07