Тема 15. Политогенез на Востоке и на Западе

Государства Запада в новейшее время

Европейские государства в эпоху средних веков и нового времени

Европейская государственность в эпоху античности

Россия между Востоком и Западом

Исламский мир

Индо – буддийская цивилизация

Китайско – конфуцианский Дальний Восток

Политогенез на Востоке и на Западе

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

Сравнительная политика

Л.Н.СЕМЁНОВА

Часть 2

Минск, 2011

Раздел 3. Политическая динамика Востока и Запада

1. Генезис социальных связей и возникновение государства.

2. Феномен власти – собственности на Востоке.

3. Западная рыночно – частнособственническая традиция.

1. Конфуцианский этический порядок.

2. Имперская политическая организация.

3. Цикличность политического развития.

1. Кастовая система.

2. Религиозно – мифические практики – «бегство от мира».

3. Слабость государства.

1. Монотеистические принципы ислама.

2. Мусульманский порядок единства «таухид».

3. Исламская политическая и экономическая концепция.

1. Геополитическая динамика России.

2. Черты национальной и политической культуры.

3. Самодержавный имперский порядок.

1. Полисная организация Древней Греции.

2. Империя Александра Македонского.

3. Римская империя.

1. Средневековые феодальные государства.

2. Государства Запада в новое время.

1. Тоталитарная альтернатива демократии.

2. Современное социальное государство.

3. Государственный суверенитет в условиях глобализации.

Раздел 3. Политическая динамика Востока и Запада

Политогенез – это важнейший концепт политологии, обозначающий процесс становления и эволюции политической организации и государственности в человеческом обществе. Первоначалом и основой этого процесса выступает кратогенез – происхождение властных отношений, власти. Критерием их разделения является формирование государственности. Именно с образованием протогосударственных институтов долгий и бесконечный кратогенез, имманентно присущий социуму, превращается в политогенез. Изучением этих реалий занимаются многие гуманитарные науки: история, этнология, политология, государствоведение и т.д. Конечно же, сформировались специальные научные отрасли: потестарная (от лат. potestas – власть) или потестарно – политическая этнография и политическая антропология. Широкую известность в этих субдисциплинах приобрели работы зарубежных специалистов: Э.Эванса – Причарда «Нуэры», «Политическая организация ануаков Англо – Египетского Судана», коллективный труд под его редакцией «Африканские политические системы»; Ж.Баландье «Политическая антропология»; российских ученых Л.Е.Куббеля «Очерки потестарно – политической этнографии», Н.Н. Крадина «Вождество: современное состояние и проблемы изучения», «Политическая антропология», Л.С.Васильева «История Востока» и др. На основе современных научных достижений кратко представим обобщенный алгоритм процесса политогенеза.

Генезис социальных связей и возникновение государства. Человеческое общество выделялось из породившей его живой природы, противопоставляя природным инстинктам социальные связи и культуру, т.е. систему определенных норм, символов и связей. Это был процесс сапиентации (развития разумности) человека – Homo Sapiens (человека разумного). По мнению известного французского антрополога К. Леви – Стросса, первоосновой социокультурного начала была сексуальная реформа – запрет инцеста, что привело к системе упорядоченных коммуникаций, основанных на принципах эквивалентного взаимообмена. Так постепенно первобытное стадо стало преобразовываться в родовые общности. Главной формой взаимодействия в них был обмен. Обмен женщинами приводил к установлению брачных связей; обмен пищей и предметами обихода – к установлению социальных связей; обмен знаками – символами, словами – к установлению норм общения и т.д. Демографическое неравенство между полами - мужчинами и женщинами, взрослыми и детьми является социобиологической основой властных отношений. Взрослые мужчины были физически сильнее, выносливее, агрессивнее женщин и детей, что давало им возможность проявлять свою власть. Сегодня в науке признается позиция, что в первобытной истории человечества не было отдельного периода матриархата, да еще и предшествующего патриархату. Следует говорить лишь об обществах, где господствуют принципы матрилинейности и матрилокальности, причем эти общества ничуть не древнее и не примитивнее патриархальных, просто они иные, функционируют в иных социально – семейных формах. В тех условиях власть понималась как способность вторгаться в течение социальных событий, прежде всего обменных отношений, с использованием определенных ресурсов. Так, в родовых обществах намечается кратогенез. Носители власти устанавливают контроль над территорией и ее ресурсами. Появляется понимание своего и чужого, чему способствует система знаков. Начинается обуздание природной агрессии, ориентация ее на защиту жизни, пространства, борьбу с чужаками. Благодаря власти развиваются обменные отношения.

Экономический аспект генерального принципа системы эквивалентного обмена, основанный на уравнительности, антропологи обозначают термином реципрокность (от лат. reciproco - двигать туда – сюда, возвращать обратно). Суть реципрокного взаимообмена сводилась к тому, что каждый вносил в общий котел, сколько мог, и черпал из него, сколько ему полагалось. Разница между отданным и полученным измерялась в терминах социальных ценностей и выражалась в форме престижа и связанных с ним привилегий. Удачливый охотник приносил в общину больше добычи и приобретал высокий престиж, укреплявший его авторитет в группе, благодаря чему он мог стать лидером. Община понимала, что ей необходим лидер и мирилась с его привилегиями.

Со временем в общине начинает появляться избыточный продукт. Обеспечившие его члены общины приобретали престиж, который сопровождался привилегиями, что в свою очередь приводило к установлению принципа меритократии, т.е. власти заслуженных. Оставался лишь шаг до социального неравенства. Он был сделан, когда на смену общинам охотников и собирателей, пришли семейно – клановые группы производителей пищи – земледельцев и скотоводов, первоначально оседло - земледельческие общества, а впоследствии и кочевые скотоводческие.

Ранние формы неравенства сопровождались переходом от системы реципрокности к редистрибуции. Редистрибуция (перераспределение, от англ. distribute – распределять, раздавать) как важнейший экономический принцип возникает с того момента, когда средства коллектива и тем более его избыточный продукт оказываются в распоряжении главы группы. Посредством щедрых демонстративных раздач лидер общины повышает свой престиж и укрепляет власть. Французский антрополог М. Мосс на примере многочисленных первобытных обществ детально обосновал вывод о том, что дарение возвышает, а принятие дара принижает. Так постепенно формировался институт главы, старейшины, лидера общины, на которого возлагалась важнейшая функция верховного редистрибутора. На начальных этапах эта должность была в большей степени связана с расходами, нежели с доходами. Скуповатый лидер не мог долго удержаться у власти, ему постоянно необходимо было поддерживать свой престиж щедрыми раздачами, так как никаких средств принуждения он пока не имел. Со временем лидер общины за свою работу тоже стал получать подарки, постепенно становившиеся нормой и регулировавшиеся обычаем. Это были пища, зерно, земельные угодья. Их накапливалось все больше, и глава общины превращался из верховного распорядителя в «хозяина» земли, раздававшего ее как бы от своего имени и за это имевшего право на своеобразный налог, которым был волен распоряжаться по своему усмотрению. Это приводило к тому, что объективная потребность разраставшегося коллектива в управлении и редистрибуции избыточного продукта вела к появлению должностных лиц вокруг лидера, обладавших престижем, авторитетом, привилегиями и облеченных властью. Это уже была настоящая администрация земледельческой общины.

Затем происходят процессы интеграции общин и формирования надобщинных политических структур. Импульсом к интеграции общин становился комплекс самых разнообразных условий. Прежде всего, это оптимальная экологическая среда, или социально – экологическая ниша. Неслучайно Л.Н.Гумилев – создатель оригинальной теории этногенеза, придавал географическим факторам, ландшафту главнейшее значение в формировании и развитии этносов. Экологический оптимум, необходимый для интеграции общин, лучше всего проявлялся в долинах великих рек, расположенных в мягком и теплом климате, с плодородными почвами и регулярными разливами (реки – прародительницы древнейших цивилизаций: Нил, Тигр, Евфрат, Инд, Ганг, Янцзы, Хуанхэ). Вторым важнейшим фактором становился определенный уровень производства, кооперация труда, налаживание регулярного обмена с соседями, что обусловливало устойчивое производство все возраставшего избыточного продукта. Третьим фактором был необходимый демографический оптимум, т.е. определенная плотность населения. Благодаря удачному стечению указанных факторов возникало первичное протогосударство, вождество (англ. чифдом (chiefdom)). Как правило, это группа общинных поселений, административно подчиненных центральному поселению, городского типа, где находилась резиденция вождя и его окружения. Вождь создает систему администрации для оптимальной организации производства и получения максимума избыточного продукта, а также для ведения войн.

Появившаяся в ХIХ в. теория насилия придавала решающее значение в процессе генезиса государства войнам. Сильное племя захватывало слабое и для его подчинения создавало государственный аппарат. Но эта теория не могла дать ответа на вопрос, почему появлялись столь сильные племена, и самое главное, почему именно у них складывались мощные армии, способные вести войны. Согласно современным теориям, войны и завоевания являются не причиной, а следствием возникновения надобщинных, протогосударственных образований. Сегодня ученые отвергают универсальность такого догосударственного института, как «военная демократия», значение которого было явно преувеличено в ХIХ в. Войны вели только протогосударства, явно недемократические по своему устройству. Более того, современная наука все более склонна считать следствием развития государственных образований и такую общность как племя.

Важно подчеркнуть, что в интеграции общин и в образовании надобщинных политических структур существенную роль играла угроза извне. Очевидно любая угроза: природные катаклизмы, враждебные соседи и т.д. Дж. Стрэйер пишет по этому поводу: «Временные коалиции групп, разделяющих общие интересы, вряд ли станут основой для возникновения государства, если угроза, вызвавшая их к жизни, не длится так долго или не повторяется так часто, что коалиция в итоге становится постоянной. Даже регулярные собрания и возобновляемые союзы групп, признающих единое происхождение, недостаточны для создания государства».

Следующим шагом в процессе происхождения государства становится формирование зон первичного урбанизма и трибализация. Активнее и результативнее процесс эволюции первичных протогосударственных образований шел там, где возникали условия для становления городской культуры (урбанизация от лат. urb – город). Это происходило на рубеже IV - Ш тысячелетий до н.э. первоначально всего в двух районах Земли: в Шумере и Египте.

Центральное из группы соседних поселений, где обычно жил правитель – первосвященник, начинало выделяться среди остальных пышностью своих строений, особенно храмов, дворцов правителя и его ближайшего окружения. Такие поселения городского типа, обнесенные стенами или нет, становятся местами притяжения, центрами урбанизма. В Шумере урбанистические центры достаточно долго соперничали и даже воевали друг с другом, в Египте они довольно быстро оказались под властью верховного правителя. В том и другом случае урбанизм способствовал экономическому и политическому развитию протогосударственных образований, получивших возможность использовать все новые и новые ресурсы, включая металл.

Общности, проживавшие в зонах урбанизма, быстро превращались в племена с определенной структурой и возглавлявшими их вождями. Этот процесс называется трибализацией (от англ. tribe – племя). Трибализация соседей, как правило, шла по эстафете, по законам цепной реакции. Появлялись племена, сильные и слабые, вступавшие в активное соперничество и войны друг с другом и с урбанистическими центрами. В результате миграций шел сложный процесс перекрещивающихся взаимовлияний между различными урбанистическими центрами, вступавшими с ними во взаимодействие племенами и доплеменными обществами, превращавшимися в племена, земледельческие и неземледельческие.

Развитые зоны урбанизма представляли собой протогосударства, имевшие иерархическую внутреннюю структуру, знакомые с определенным количеством оторванных от сельскохозяйственного производства групп администраторов, воинов, жрецов и обслуживающего верхи персонала (слуги, рабы, ремесленники). Важной прослойкой в протогосударстве всегда были жрецы. Глава протогосударства, как правило, был верховным жрецом – первосвященником. Почему это происходило?

Власть в протогосударстве, как и в общине, была выборной. Иных форм ее замещения общество вначале не знало. Но достигший высшей власти вождь, сполна вкусивший сладость этой власти, пользующийся всеми благами и привилегиями, стремился закрепить ее за собой. Здесь и приходил на помощь институт сакрализации власти. Вождь должен был выступать как носитель божественной благодати, как посредник между миром живых и сверхъестественных сил, включая и ранее умерших вождей. Формирование ранних религиозных систем во многом было связано с сакрализацией личности и должности вождя. Власть вождя становилась наследственной. При этом личность вождя признавалась священной вне зависимости от его индивидуальных качеств. Все это приводило к стабилизации структуры протогосударства, во главе которого стоял уже наследственный вождь, как субъект сакрализованной власти и владелец и распорядитель собственности. В протогосударстве существует социальное и имущественное неравенство, разделение труда, обмен продуктами труда. Протогосударство выполняет важные социальные функции: экономическую, административную, военную, судебную, интегрирующую и т.д. Именно в рамках этой переходной политической структуры ее вождь из вчерашнего слуги общества, старавшегося завоевать общественный авторитет и с его помощью трудиться на благо коллектива, начинает возвышаться над обществом, стремится подчинить общество себе и стать его господином.

Феномен власти – собственности на Востоке. Рассмотренный выше процесс генезиса протогосударства универсален, хотя, конечно же, имеет массу вариаций и модификаций. Именно так развивались протогосударства Шумера, Египта, Индии, Китая, гомеровской доантичной Греции и т.д. Но в формировании более развитых социально – политических структур, уже не прото-, а полноценного государства, наметились кардинальные расхождения между Востоком и Западом, представленным античными обществами Греции и Рима. В гомеровской Греции произошла революционная трансформация, вызвавшая к жизни уникальную систему, нигде и никогда более не повторившуюся. Магистральный путь развития перешедших грань примитивности протогосударств наметился на Востоке. Что же там происходило?

В идеологизированных схемах советского обществоведения, называвших себя марксистскими, утверждалось, что на смену первобытной общине приходили институты классово – антагонистического общества, основанного на частной собственности и делении населения на классы по принципу отношения к собственности. За первобытностью следовали рабовладельческие общества с антагонистическими классами рабовладельцев и рабов. Сам К. Маркс не имел к этой схеме никакого отношения. На Востоке он видел «азиатский» способ производства, отличавшийся от рабовладельческого тем, что в восточных структурах не было частной собственности и классов, а противовесом обществу было государство в лице организованного аппарата власти. По Марксу первоосновой цивилизованных обществ являлась собственность, на Востоке такой первоосновой была соответственно верховная собственность государства. На Востоке не было речи о собственности европейского типа, на Востоке отдельный человек «никогда не становится собственником, а является только владельцем», потому что он, по словам К.Маркса, «раб того, в ком олицетворено единое начало общины». Отсутствие частной собственности – «ключ к восточному небу».

Гегель же считал первоосновой восточных обществ власть, причем в ее наиболее жесткой из известных человечеству до ХХ в. форм восточной деспотии. Гегель обратил внимание на то, что существенной характеристикой восточного общества является «поголовное рабство». Так что же все – таки первично: власть или собственность?

Во всех протогосударствах не было понятия собственности, тем более частной. Не случайно для характеристики тех обществ используются понятия «коллективная», «общинная», «племенная» собственность. Вождь, ставший символом коллектива, получил неоспоримое, освященное право распоряжаться общественным достоянием. Так в обществе, реально владеющим ресурсами и имуществом, рождается представление о том, что все эти достояния являются собственностью правителя – символа, которое трансформируется в понятие о верховной собственности государства и государя. Вполне логично, что именно власть (владение) рождает понятие и представление о собственности, собственность рождается как функция власти и владения. Власть и собственность неразделимы. Это и есть феномен власти – собственности.

Власть – собственность является альтернативой европейской античной, феодальной и капиталистической частной собственности. При феномене власти – собственности первична власть, функции собственника опосредованы причастностью к власти, т.е. к должности.

Появление феномена власти – собственности стало важным моментом на пути институционализации восточного общества и государства. Прежняя свободная община теряла свои исключительные права владения землей и всеми продуктами. Если раньше общинники добровольно отдавали часть своего продукта старейшине общины за его труд, то теперь передача части продукта вождю и его администрации стала прямой обязанностью общины. Налог стал рассматриваться в качестве высшего права государства. Верховный вождь – администратор передавал часть своих прав региональным вождям, главам общин, так как формировалась сложная иерархическая лестница управления. Возникал феномен перекрывающих друг друга владельческих прав: одна и та же земля (а точнее, право на продукт с нее) принадлежит и обрабатывающему ее крестьянину, и общине в целом, от лица которой распределяет угодья старейшина, и региональному администратору, и верховному собственнику. Эта множественность прав, столь нелепая в обществе с юридически оформленной частной собственностью, на Востоке является вполне органичной. Коль скоро земля не является частной собственностью и принадлежит всем, то логично, что каждый получает свою долю дохода в строгом соответствии с долей владения ею, т.е. власти, которой он располагает.

Постепенно политическая интеграция общества приводит к формированию раннего государства, более сложноорганизованного и крупного, чем протогосударство. Для раннего государства характерна этническая гетерогенность, потому что оно, как правило, возникает за счет завоевания соседних племен. Расширяясь и включая в свой состав десятки и сотни тысяч людей, раннее государство оказывалось перед необходимостью усложнить администрацию. Иерархическая лестница управления оказывалась по меньшей мере трехступенчатой; возникали три уровня: высший общегосударственный, средний региональный и местный.

Непременным условием развития ранних государств являлась урбанизация. Активно сооружались монументальные городские и иные сооружения (дамбы, каналы, дороги). Строительство осуществлялось не рабами, как принято было считать раньше, а крестьянами, привлекавшимися к общественным работам в свободное от сельскохозяйственных забот время. Такого рода общественные работы не являлись подневольными отработками, крестьяне осознавали, что возводят сооружения, имеющие важный духовный смысл и общественное значение. Общественные работы были хорошо организованы. Согласно новейшим археологическим данным крестьян неплохо кормили, предоставляли им сносные жилища.

Практика сакрализации вождя в раннем государстве достигала своего апогея: государь провозглашался сыном бога или даже живым божеством, а вся система богов, имевших теперь внушительные монументальные храмы, способствовала укреплению представлений о могуществе божественных и государственных сил, и тем самым обеспечивала надлежащий духовно – идеологический комфорт. Американский антрополог Э.Сервис писал в этой связи: «Как приятно сознавать, что боги нашей общности – величайшие в мире, что их представители на земле священны и что тем самым мы избранный народ! И сколь очевидно удобны такие представления для правящей группы!».

Раннее государство медленно эволюционирует к развитому. Для развитого государства в отличие от раннего характерны: появление системы принуждения, закона и развитие частнособственнических отношений, как результат тенденции к приватизации, начавшейся с закрепления престижного потребления. На фоне накопления излишков материального производства возникают товарные рынки и деньги в качестве всеобщего эквивалента. На товарных рынках за деньги можно купить самые разнообразные вещи, сырье, услуги, в том числе частных домашних рабов. Казалось бы, частнособственническая стихия, разрастаясь, может смести со своего пути все ранее сложившиеся институты и обычаи. Но на Востоке эту стихию встречала давно сложившаяся и принципиально враждебная рыночно – частнособственническим отношениям иная структура. Ее принято называть командно – административно – распорядительная структура. Она и является основой неевропейского государства, восточной деспотии по Гегелю, «азиатского» или государственного способа производства по Марксу.

В этой структуре первоначалом была власть. Отношения собственности, необходимые для регулирования хозяйства, были производными от власти, второстепенными, не защищенными от произвола власти. Власть, команда, администрирование, т.е. государство, абсолютно довлели над обществом. Государство становилось элементом экономики и субъектом производственных отношений.

Командно – административно – распорядительная структура опирается на принцип власти – собственности и генетически восходит к практике реципрокного взаимообмена и централизованной редистрибуции. Эта структура стала мощной оборонительной системой, противостоявшей всему новому, что могло разрушить веками создававшийся и сохранявшийся баланс, наработанные традиции. Именно в этом – ключ к пониманию традиционных восточных обществ, как древних, так и современных.

Западная рыночно – частнособственническая традиция. На Западе, в античной Греции, как уже отмечалось, при переходе от раннего к развитому государству произошла революционная трансформация восточной социально – экономической структуры. Быстро развивавшиеся товарно – денежные отношения не встретили барьеров на своем пути и привели к становлению западной структуры с господством частнособственнических, рыночных отношений, опиравшихся на частное право, гражданское общество, республиканско – демократические формы правления, индивидуальные свободы.

Принципиальное отличие восточного и западного развитых государств отнюдь не сводится к большей или меньшей степени произвола власти или беззакония. И произвола, и беззакония, и деспотизма в Древней Греции и Риме было более чем достаточно. По степени жестокости и насилия едва ли не любой из римских императоров – цезарей, особенно, например, Нерон, могут сравниться с восточными владыками, а то и оставить многих из них далеко позади. Разница заключается в другом, в том, на что опирается власть, на какую социально – экономическую структуру. Античная рыночно – частнособственническая структура принципиально отлична от восточной командно – административно – распорядительной. Если в системе рыночно – частнособственнических отношений в хозяйстве тон задает рынок, господствует частная собственность, правовые нормы направлены на обеспечение наибольшего благоприятствования рынку и собственнику, то в системе административно – распределительных отношений тон задают администрация и команда сверху. Режим наибольшего благоприятствования создается для правящих верхов. Рынок и собственники находятся в подчиненном администрации положении. Если в западном обществе рынок и частная собственность являются свободными, существует гарантия индивидуальных прав и интересов собственника, то на востоке – нет.

Почему же так разошлись пути Востока и Запада, представленного тогда буквально двумя античными обществами: греческим и римским? Один из вариантов ответа можно найти в логике социоестественной (СЕИ) или экологической истории. Протогосударства, первые цивилизации формируются на Востоке, в долинах великих рек, где появляются большие массивы пахотной земли. Для ее содержания нужны ирригационные системы, строить и обслуживать которые могут лишь хорошо организованные сообщества, управляемые государственной властью. Давно доказано, что ирригация на востоке способствовала появлению сильных деспотических государств, считавших себя верховными собственниками всего и вся. На Балканском и Апеннинском полуостровах были совершенно другие условия, более умеренный климат, дающий возможность маленьким коллективам, отдельным семьям успешно заниматься сельским хозяйством без великих рек и мощных ирригационных систем. Такие индивиды – труженики чувствовали себя более свободно и независимо, устанавливая с верховной государственной властью вполне деловые отношения. Как тут не вспомнить рассуждения Т.Гоббса о сильном государстве, появившемся в результате заключенного обессилевшим от войн обществом договора, и идеи Дж.Локка о процветающем обществе, по – деловому создающим демократический государственный аппарат с выгодой для себя.

Сколько бы вариантов ответов не существовало на этот вопрос, все равно он будет вечной тайной, волнующей исследователей Запада и Востока. Но ясно одно, что именно в процессе политогенеза пути Востока и Запада разошлись. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись», – как говорил Р.Киплинг. Восток вступил на путь медленного традиционного развития, а Западу суждено было после затишья средневековья, вспомнить многие античные достижения и выйти на новую дорогу капиталистического развития, совершить «Европейское чудо», чтобы преобразовать себя и мир.

Итак, социально - экономическая структура общества Востока действительно способствовала сохранению стабильности, медленному традиционному развитию. Главной целью своего существования восточные общества всегда считали сохранение социальной гармонии, устоявшегося общественного порядка. Исходя из соображений социальной стабильности, консервативные восточные общества часто жертвовали технологическими нововведениями. В истории Востока практически невозможно выделить сущностные периоды развития. В учебниках на Восток просто переносится европейская периодизация: страны Азии и Африки в древнее время, в эпоху средневековья, новое время и т.д., хотя восточные страны в своей глубинной структурной сущности оставались неизменными. Многие современные исследователи считают, что вплоть до ХVI в. восточный путь развития можно считать более успешным, поскольку он предоставлял более высокий уровень благосостояния на фоне значительной плотности населения. Однако, с началом капиталистического развития в Европе, положение изменилось. Европа стала вырываться вперед, более того она начала покорять и колонизовывать Восток. Ученые доказывают, что с середины ХIХ в. развитие западного типа по индустриальному пути стало приносить более высокий уровень эволюционного успеха. Именно с этого времени Л.С.Васильев видит начало реальных трансформаций, кардинальную ломку существующей структуры на Востоке, который находился под колониальным господством. Колониализм на ранних этапах, начиная с ХVI в., выражался в территориальных захватах, торговой экспансии (причем в результате этой торговли золото и серебро текли с Запада на Восток, а не в обратном направлении), деформации хозяйства отдельных стран. Такой, по сути торговый колониализм, не приводил к серьезным преобразованиям. Другое дело, индустриальный колониализм, который, с одной стороны, распространился вширь по всему земному шару, а с другой стороны, проник вглубь восточной структуры, разбалансировал ее, вывел из равновесия и поставил перед необходимостью модернизации.

Именно на материале Запада разработана теория постиндустриализма, согласно которой человеческие общества в своем развитии проходят периоды традиционного, индустриального и постиндустриального общества. Очень важным в истории является переход от традиционного общества к индустриальному. Историки величают его эпохой Перехода или модернизацией. Запад вступил в полосу модернизации в конце средневековья, начале нового времени, Восток – с середины ХIХ в.

Исходя из вышеизложенной концепции, западная динамика государственности будет излагаться по историческим периодам, стадиально. Именно на протяжении периодов происходили существенные изменения всех общественных структур. Западный путь развития – это чередование исторических периодов (древний, средневековый, новый) и их структурных модификаций (античная, феодальная, капиталистическая), при которых частнособственническая активность, хотя и в период средневековья отступала, в конечном счете, была ведущей и структурообразующей. Азиатский путь развития за небольшим исключением, в основном стабилен и только в последнее время входит в зону структурных преобразований. Поэтому восточная политическая динамика будет рассматриваться в рамках цивилизационного подхода. Из числа развитых, активно функционирующих в наши дни и во многом определявших культурные традиции на протяжении многих веков, необходимо назвать китайско – конфуцианскую, индо – буддийскую, исламскую цивилизации. Весьма сложно и дискуссионно определяется цивилизационная принадлежность России. Запад, безусловно, является самостоятельной цивилизацией.

Для изучения цивилизаций воспользуемся категорией «идейно – институциональная основа», активно популяризируемой Л.С.Васильевым. Рассуждая о важности культуры, он подчеркивает, что культура – это величайший в истории человечества феномен – плод разума и нацеленного им, разумом, труда людей. Это все то, что не является дикой природой. Совокупность разумных идей, их слаженная система порождает институты, в рамках которых находят свое место позитивные идеи, которые закрепляются и воплощаются. Вот они идеи и институты, идейно – институциональная основа. Л.С.Васильев пишет: «Идейно – институциональная основа – именно и только она, а не что - либо иное, становится с течением времени фундаментом, определяющим образ жизни и конкретные формы существования любых человеческих общностей во всем их невообразимом многообразии». Идейно – институциональная основа определяет тип жизнеустройства, тип цивилизации.

Идейно – институциональные основы цивилизаций постараемся рассматривать по единой схеме: картина мироздания (Бог, естественный порядок вещей, космос, пространство, время); человек (антропологическая модель); социальная философия (семья, общество, тип власти и государства, право, экономика), формы государственности.

Дата добавления: 2014-01-07