Проблемы квалификации преступлений террористического характера, связанных с организованной преступностью

И здоровья населения

Общественной безопасности, общественного порядка

Тема № 5. Актуальные проблемы преступлений против

Преступления против общественной безопасности представляют собой группу общественно опасных деяний, высокая опасность которых обусловлена посягательством на нормальные условия жизни общества в целом, общественный порядок, безопасные условия при производстве различного рода работ. Ряд преступлений против общественной безопасности (террористический акт, захват заложника, пиратство, угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава и др.) относятся к конвенциональным, поскольку представляют реальную угрозу не только национальным интересам отдельного государства, но и всего человечества.

Сегодня особое беспокойство вызывают участившиеся случаи террористических актов, пиратства, рост таких преступлений, как захват заложника, нарушение правил безопасности при обращении с общественно опасными предметами, посягательство на жизнь и здоровье представителей органов государственной власти, общественных деятелей, нарушения правил противопожарной безопасности. Эти преступления влекут за собой человеческие жертвы, которые вселяют в людей чувство страха, неуверенности и беззащитности, о чем свидетельствуют события, происходившие в недавнем прошлом как в России, так и за рубежом. Примерами могут служить: уничтожение башен-близнецов Всемирного торгового центра 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке; захват заложников в театральном центре на Дубровке в Москве 22 октября 2002 г.; крушение поезда «Невский экспресс» в ноябре 2009 г.; взрывы в Московском метро в марте 2010 г. и во Владикавказе в сентябре 2010 г. и т. д.[1].

Специфика преступлений против общественной безопасности и общественного порядка заключается в том, что данные деяния имеют насильственный характер и посягают на достаточно широкий круг общественных отношений. В результате причиняется вред интересам не конкретного человека, а общественно значимым интересам, т. е. безопасным условиям жизни общества в целом. Не меньшую опасность и, соответственно, не меньшую актуальность представляют также преступления, направленные против здоровья населения. Речь идет о незаконном обороте наркотических средств и психотропных веществ.

Нормы об ответственности за преступления, посягающие на эти ценности, и являются предметом рассмотрения данной лекции.

(ст.ст. 205, 206, 208–210, 213, 222–226 УК РФ)

Террористический акт (ст.205 УК РФ) и его отграничение от диверсии (ст. 281 УК РФ) и приведения в негодность транспортных средств и путей сообщения (ст. 267 УК РФ)

Терроризм – это социальная проблема, порожденная и порождаемая самим обществом на определенном этапе своего развития. Современный терроризм многолик и многомерен. Его виды, формы проявления и последствия практически невозможно прогнозировать и, соответственно, выработать методологию эффективного противостояния ему. Он весьма чутко реагирует на изменения в обществе и, приспосабливаясь к ним, обретает такие формы, при которых очень сложно отличить его от иной организованной преступной деятельности. Такое происходит, в частности, тогда, когда, например, преступная группа с корыстной мотивацией преследует наравне с наживой и террористические цели – нарушение общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти.

Американский профессор Марта Креншо отмечает: «Ученому сообществу еще только предстоит добиться интеллектуального понимания того, почему существует терроризм…».

Террористический акт в соответствии с ч. 1 ст. 205 УК РФ – это совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях. Непосредственным объектом террористического акта выступают общественные отношения и интересы по охране и поддержанию общественной безопасности.

Объективную сторону основного состава террористического акта (ч. 1 ст. 205 УК РФ) образует совершение одного из следующих альтернативных действий:

1) совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий;

2) угроза совершения указанных действий.

Взрыв – процесс быстрого физического или химического превращения системы, сопровождающейся переходом ее потенциальной энергии в механическую работу, т. е. резкого увеличения давления в среде, окружающей место взрыва, что является непосредственной причиной его разрушительного воздействия. Взрыв может быть вызван физическими явлениями (внезапное изменение физического состояния системы, например, разрыв сосуда со сжатым воздухом, когда происходит разрыв оболочки сосуда, сообщение скорости осколкам и разрушение или повреждение окружающих объектов) или химическими процессами (быстрая экзоцентрическая химическая реакция, протекающая с образованием сильно сжатых газообразных или парообразных продуктов, нагретых за счет теплоты реакции до высокой температуры, обладающих высоким давлением, производящих механическую работу по разрушению объектов, находящихся в радиусе поражающего действия). Вещества, способные к взрывчатым превращениям, называются взрывчатыми веществами, т. е. смеси или соединения химических элементов, способные под влиянием внешних воздействий (удара, трения и т. д.) к быстрому химическому превращению с выделением значительного количества тепла (например, тротил, аммонит, пластит, порох и т. п.).

Взрывные устройства – это промышленные или изготовленные кустарным способом конструкции, объединяющие взрывчатое вещество и средство взрывания (капсюли-детонаторы, электродетонаторы, детонирующий шнур и т. д.). Судебная практика показывает, что в основном для совершения террористического акта используются различные взрывчатые вещества и взрывные устройства[2]. Незаконное приобретение, хранение, перевозка либо хищение взрывчатых веществ или взрывных устройств, предшествующие совершению террористического акта, подлежат квалификации при наличии к тому оснований по совокупности со ст.ст. 222, 226 УК РФ. Так, например, были квалифицированы по ч. 1 ст. 205 и ч. 1 ст. 222 УК РФ действия 21-летней З. Муртазалиевой. Суд установил, что подсудимая ранее проходила подготовку в одном из лагерей террористов-смертников. В сентябре 2003 г. она приехала в Москву для организации и подготовки серии терактов. В октябре 2003 г. в помещении мечети познакомилась с Д. Вороновой и А. Куликовой с целью их вербовки для совершения террористического акта, осуществляла моральную и психологическую подготовку. З. Муртазалиева была задержана 4 марта 2004 г. в Москве с 196 граммами взрывчатого вещества – пластитом 4, который в 3 раза превышает по мощности тротил. Местом предполагаемого совершения террористического акта ею был выбран эскалатор в торговом комплексе «Охотный ряд». Она тщательно выбирала место совершения преступления, одним из доказательств чего были фотографии предполагаемых мест совершения преступления, сделанные 3 января 2004 г.[3]

Поджог – совершение действий, направленных на возникновение пожара как неконтролируемого горения, причиняющего материальный ущерб, вред жизни и здоровью граждан, интересам общества и государства.

Иные действия – могут образовывать самые разнообразные действия, подобные по интенсивности разрушительно-поражающих свойств взрыву и поджогу. К таковым можно отнести, например, крушение поезда, отравление источников воды или запасов продовольствия, применение химического, биологического, бактериологического оружия, способного вызвать эпидемию или эпизоотию, и т. д.

Все указанные действия должны устрашать население и создавать реальную опасность наступления гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий.

Устрашение населения означает, что эти действия вызывают у населения панику, чувство страха, беззащитности и тревоги свою жизнь и жизнь близких людей, за сохранность имущества и т. д.

Опасность гибели человека означает наличие угрозы жизни хотя бы одного лица. Так, судебная практика опасным для жизни признает такой способ совершения деяния, который заведомо для виновного представляет опасность гибели хотя бы одного человека (например, совершение взрыва в местах скопления людей, отравление пищи, воды и т. д.)[4]

Реальная опасность причинения значительного ущерба определяется с учетом стоимости и значимости материальных ценностей.

Под иными тяжкими последствиями при совершении террористического акта следует понимать возникновение сбоев в работе промышленных и иных объектов экономики, паралич деятельности органов государственной власти и местного самоуправления, иную дестабилизацию обстановки в населенном пункте, регионе или целом государстве. Особенностью рассматриваемого преступления является то, что совершение каждого из названных в законе действий уже само по себе будет достаточным для признания преступления совершенным. В то же время лицо не совершает нового преступления, если оно последовательно осуществляет все перечисленные в законе действия, например, сначала закладывает взрывчатку, а потом поджигает, и от воздействия огня на эту взрывчатку происходит взрыв[5].

Угроза совершения указанных в ч. 1 ст. 205 УК РФ действий образует по своей сути самостоятельную форму террористического акта. Угроза должна быть реальной, т. е. способной вызвать у адресата опасения, что она будет осуществлена, а ущерб, который будет нанесен, будет значительным. Способ выражения угрозы может быть различным: устно, письменно или другим способом, в частности с использованием современных технических средств связи и т. д. При этом не имеет значения, была ли угроза высказана открыто или анонимно, широкому кругу или одному человеку, а также действительно ли лицо собиралось исполнить угрозу или нет. Обязательным является то, что угроза была высказана для достижения террористических целей, указанных в законе. При этом состав преступления в виде угрозы будет только тогда, когда лицо имело возможность ее реально осуществить, иначе при наличии к тому оснований речь может идти о заведомо ложном сообщении об акте терроризма (ст. 207 УК РФ).

Преступление считается оконченным с момента совершения взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, а также угрозы совершения указанных действий в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями. Фактического наступления смерти или других вредных последствий для признания данного преступления оконченным не требуется – состав преступления формальный.

Субъективная сторона террористического акта характеризуется виной в форме прямого умысла. Обязательным признаком является цель виновного – воздействие на принятие решения органами власти или международными организациями, состоящее в выдвижении виновным требований о совершении должностными лицами государственных органов и муниципальных образований какого-либо действия (бездействия) как в пользу самих террористов, так и в пользу третьих лиц.

Именно по целям совершения деяния следует проводить отграничение террористического акта от иных составов преступлений, а именно: умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества, совершенного при отягчающих обстоятельствах, – ч. 2 ст. 167 УК РФ, диверсии ст. 281 УК РФ.

Субъектом террористического акта является вменяемое лицо, достигшее 14 лет.

Квалифицированные виды террористического акта (ч. 2 ст. 205 УК РФ).

Пунктом «а» ч. 2 ст. 205 УК РФ предусматривается ответственность за совершение террористического акта группой лиц по предварительному сговору или организованной группой. Террористический акт признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали два или более лица, обладающих признаками субъекта преступления, заранее договорившихся о совместном совершении преступления. Совершение террористического акта организованной группой признается в случаях, когда в ней участвовала устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений (ч. 3 ст. 35 УК РФ). В отличие от группы лиц, заранее договорившихся о совместном совершении преступления, организованная группа характеризуется, в частности, устойчивостью, наличием в ее составе организатора (руководителя) и заранее разработанного плана совместной преступной деятельности, распределением функций между членами группы при подготовке к совершению преступления и осуществлении преступного умысла. Об устойчивости организованной группы могут свидетельствовать не только большой временной промежуток ее существования, неоднократность совершения преступлений членами группы, но и их техническая оснащенность, длительность и тщательность подготовки даже одного преступления.

В пункте «б» ч. 2 ст. 205 УК РФ предусматривается ответственность за совершение террористического акта, повлекшего по неосторожности смерть человека. Субъективная сторона этого квалифицированного состава преступления характеризуется двумя формами вины. Преступление считается оконченным только при наступлении смерти человека.

Пунктом «в» ч. 2 ст. 205 УК РФ предусматривается ответственность за совершение террористического акта, в результате которого причинен значительный имущественный ущерб либо наступили иные тяжкие последствия. Содержание понятий «значительный имущественный ущерб» и «иные тяжкие последствия» законодателем не раскрывается, и в качестве оценочного понятия должны трактоваться правоприменителем в каждом конкретном случае индивидуально с учетом всех обстоятельств дела.

«Значительность имущественного ущерба» определяется исходя из размера ущерба, его объема, значимости поврежденных или разрушенных объектов и т. д.

Под «иными тяжкими последствиями» следует понимать причинение вреда здоровью людей, нарушение или остановку работы органов власти и управления, предприятий, транспорта и т. д. Преступление окончено только при наступлении указанных последствий.

В ч. 3 ст. 205 УК РФ предусматривается ответственность за деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они:

а) сопряжены с посягательством на объекты использования атомной энергии либо с использованием ядерных материалов, радиоактивных веществ или источников радиоактивного излучения либо ядовитых, отравляющих, токсичных, опасных химических или биологических веществ;

б) повлекли умышленное причинение смерти человеку.

Террористический акт, сопряженный с посягательством на объекты использования атомной энергии либо с использованием ядерных материалов, радиоактивных веществ или источников радиоактивного излучения либо ядовитых, отравляющих, токсичных, опасных химических или биологических веществ, значительно повышает степень общественной опасности деяния, поскольку создается угроза наступления таких последствий, устранение которых либо вообще невозможно, либо потребует непомерные затраты не одного поколения людей.

Под объектами использования атомной энергии в соответствии со ст. 3 федерального закона от 21 ноября 1995 г. «Об использовании атомной энергии» понимаются объекты, эксплуатирующие атомную (ядерную) энергию в штатном режиме, например, атомные ледоколы, электростанции, космические аппараты, а также объекты хранения, производства, переработки радиоактивных веществ. Посягательство на объекты использования атомной энергии означает совершение действий, имеющих целью их уничтожение или выведение из строя независимо от того, достигнута эта цель или нет.

Ядерные материалы – материалы, содержащие или способные воспроизвести расщепляющиеся ядерные вещества (например, плутоний, уран-233, уран-235, цезий-137, йод-131). Совершение террористического акта с использованием ядерных материалов может означать эксплуатацию поражающих факторов ядерного взрыва при применении портативного ядерного боеприпаса малой мощности.

Радиоактивные вещества – не относящиеся к ядерным материалам вещества, испускающие ионизирующее излучение (например, полоний, прометий, радий и др.). При применении радиоактивных веществ возможны причинение смерти или вреда здоровью как одного, так и множества лиц, радиоактивное заражение местности.

Источники радиоактивного излучения – не относящиеся к ядерным установкам комплексы, установки, аппараты, оборудование и изделия, в которых содержатся радиоактивные вещества или генерируется ионизирующее излучение.

Ядовитые вещества – вещества, употребление которых оказывает тяжелое отравляющее воздействие на организм человека, способное при­чинить вред здоровью или смерть человека.

Отравляющие вещества – химические реагенты и их соединения, которые воздействуют на центральную нервную систему человека или органы дыхания и даже в незначительном количестве вызывают их поражение, но не относятся к химическому оружию.

Токсичные вещества – способные при воздействии на живые организмы приводить к их гибели и имеющие следующие характеристики в соответствии с федеральным законом от 21 июля 1997 г. (в ред. ФЗ от 30.12.2008 г) «О промышленной безопасности опасных производственных объектов»:

– средняя смертельная доза при введении в желудок – от 15 мг на 1 кг до 200 мг на 1 кг включительно;

– средняя смертельная доза при нанесении на кожу – от 50 мг на 1 кг до 400 мг на 1 кг включительно;

– средняя смертельная концентрация в воздухе – от 0,5 мг на литр до 2 мг на литр включительно[6].

Опасные химические или биологические вещества – это вещества, применение которых может причинить вред жизни и здоровью людей или окружающей среде, подлежащие обязательной государственной регистрации на основании постановления Правительства РФ «О государственной регистрации потенциально опасных химических или биологических веществ» от 12 ноября 1992 г. № 869.

Незаконное приобретение либо хищение ядерных материалов или радиоактивных веществ, предшествующие совершению террористического акта, подлежат квалификации по совокупности со ст.ст. 220, 221 УК РФ.

В пункте «б» ч. 3 ст. 205 УК РФ предусматривается ответственность за совершение террористического акта, повлекшего умышленное причинение смерти человеку (убийства). Это означает, что совершение убийства при террористическом акте теперь не образует совокупности преступлений и не требует, как ранее, дополнительной квалификации по ст. 105 УК РФ.

Представляется, что такая редакция п. «б» ч. 3 ст. 205 УК РФ является не совсем удачной в силу того, что в соответствии с правилами законодательной техники, характеризующими построение диспозиции норм, содержащих квалифицированные составы преступлений, необходимо соблюдать ряд требований логического и стилистического характера. Одним из таких требований является недопустимость изложения в одной статье двух различных составов преступлений и сопровождающих их квалифицированных составов, поскольку нарушается один из важнейших принципов уголовного права – принцип дифференциации уголовной ответственности[7]. C точки зрения авторов Комментария к Уголовному кодексу РФ, «подобное решение вопроса представляется дискуссионным с позиции учения о составе преступления, но, кроме того, данный подход законодателя, думается, не будет способствовать усилению противодействия преступлениям террористического характера хотя бы потому, что теперь наказание в виде смертной казни (хотя оно и не применяется) не включено в диспозицию ч. 3 ст. 205 УК РФ. В этой связи необходимо отметить наличие определенной парадоксальной ситуации, когда санкция статьи Особенной части УК РФ за убийство при отягчающих обстоятельствах предусматривает наказание в виде смертной казни, а за такое же убийство, имевшее место при совершении террористического акта, и плюс за сам террористический акт такое наказание не предусмотрено»[8].

Статья 205 УК РФ содержит примечание, предусматривающее возможность освобождения от уголовной ответственности лица, участвовавшего в подготовке террористического акта, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления.

Исходя из содержания примечания, можно выделить условия освобождения от уголовной ответственности:

– своевременность сообщения о готовящемся террористическом акте означает, что сообщение должно быть сделано заблаговременно, с тем, чтобы у органов власти имелось время для принятия соответствующих мер для предотвращения преступления;

– заключается в предупреждении органов власти, которое может быть сделано письменно или устно, по телефону, с использованием третьих лиц и т. д.;

– предотвращение акта терроризма, т. е. сведения, представленные лицом, участвовавшим в подготовке террористического акта, позволили не допустить совершения указанного акта. Если, несмотря на усилия этого лица, террористический акт был совершен, его поведение можно будет учитывать как обстоятельство, смягчающее наказание.

– в действиях лица не должно быть иного состава преступления.

Иное способствование предотвращению акта терроризма может быть выражено в других действиях или бездействии лица, например, передача участникам террористического акта информации о его отмене, разоружение участников террористического акта и т. п.

Проблемы квалификации захвата заложника (ст. 206 УК РФ)

Значительное распространение в судебной практике случаев захвата заложников с целью вымогательства, побега из мест лишения свободы обусловило введение в 1987 г. в УК РСФСР ст. 126¹. В российское уголовное законодательство эта норма пришла из международного права, которое на протяжении ряда лет рассматривает захват заложников в качестве разновидности международного терроризма.

Международная конвенция по борьбе с захватом заложников, одобренная 34-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН (Нью-Йорк, 18 декабря 1979 г.), была разработана специальным комитетом, учрежденным для этой цели Генеральной Ассамблеей ООН в 1976 г. Данная конвенция состоит из преамбулы и 20 статей. В статье 1 определены признаки преступления, образующие захват заложников:

«1. Любое лицо, которое захватывает или удерживает другое лицо и угрожает убить, нанести повреждение или продолжает удерживать другое лицо (здесь и далее именуемое как «заложник») для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную, межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц – совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника, совершает акт захвата заложников по смыслу настоящей Конвенции.

2. Любое лицо, которое:

а) пытается совершить акт захвата заложников или

b) принимает участие в качестве сообщника любого лица, которое совершает или пытается совершить акт захвата заложников, также совершает преступление для целей настоящей Конвенции».

Конвенция предоставляет возможность каждому государству-участнику определить вид и размер наказания за совершение акта захвата заложников (ст. 2). Оговаривается, что при всех условиях должен учитываться его тяжкий характер. В ст. 13 говорится, что она «не применяется в тех случаях, когда преступление совершено в пределах одного государства, когда заложник и предполагаемый преступник являются гражданами этого государства и когда предполагаемый преступник находится на территории этого государства». Из этого следует, что случаи захвата заложников должны рассматриваться как преступления не только международным, но и национальным законодательством. В тех случаях, когда событие преступления затрагивает интересы двух или более государств (преступник и жертва являются гражданами разных государств или же являются гражданами одного государства, но событие преступления происходит на территории другого государства, либо преступник после совершения акта захвата заложников обнаруживается на территории другого государства), то должны применяться нормы международного законодательства. Захват заложников, не затрагивающий интересы других государств (преступник и жертва являются гражданами одного государства, преступление совершено, и преступник находится на территории данного государства), должен рассматриваться как уголовное преступление, регулируемое нормами национального законодательства.

Советский Союз был в числе стран, ратифицировавших данную Конвенцию, и для выполнения своих международных обязательств должен был предусмотреть соответствующую уголовно-правовую норму во внутреннем законодательстве. Однако первоначальная редакция ст. 126¹ УК РСФСР – «Захват заложников» – предусматривала примечание, в соответствии с которым действие данной статьи не распространялось на случаи совершения такого преступления на территории СССР, когда лицо, захватившее или удерживающее заложника, находится на территории СССР, и это лицо, а также заложник, являются гражданами СССР. Наличие такой оговорки означало, что при захвате заложника-иностранца ответственность наступала по ст. 126¹ (санкция до 15 лет лишения свободы), а захват заложника-гражданина СССР рассматривался как незаконное лишение свободы (ст. 126, санкция 3 года лишения свободы). Тем самым исключалась возможность применения данной нормы в случаях захвата заложников на территории СССР, когда в качестве заложников и преступников выступали именно граждане СССР. Получалось, что однородные по сути действия получали различную правовую оценку. И только законом РФ от 18 февраля 1993 г. примечание к ст. 126¹ было исключено из УК РСФСР. Таким образом, действие состава преступления было распространено на все факты совершения этого преступления независимо от гражданства потерпевшего и преступника.

Между тем, в Конвенции под понятием «третья сторона», против которой совершается преступление, подразумевается любое физическое лицо, в то время как в ст. 206 УК России речь идет только о гражданах. Если допустить, что слово «гражданин» включает в себя как российских, так и иностранных граждан, то за пределами действия этой статьи в любом случае остаются лица без гражданства (апатриды). В последнем случае при совершении подобных действий ответственность по УК РФ должна возникать при наличии других признаков по ст. 126 «Похищение человека» или ст. 127 «Незаконное лишение свободы», санкции которых мягче, чем в статье 206 УК РФ.

Поскольку ст. 126¹ содержалась в главе 3 УК РСФСР «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности», то и родовой объект был определен как отношения, обеспечивающие свободное и нормальное существование личности, а непосредственный – как свобода личности.

Анализ объективных и субъективных признаков захвата заложника позволяет делать вывод о том, что это преступление более близко к преступлениям против общественной безопасности, и оно в первую очередь ставит под угрозу общественную безопасность. Данное преступление роднят с другими преступлениями против общественной безопасности, и в особенности терроризмом, следующие признаки:

1) многообъектность данного преступления подчеркивает то, что оно объективно вредно для неопределенно широкого круга общественных отношений (безопасность личности, целостность и неприкосновенность собственности, нормальная деятельность предприятий, организаций и других социальных институтов);

2) в качестве потерпевших может выступать неопределенно большое число членов общества, по тем или иным причинам оказавшихся на месте и во время совершения преступления;

3) социальные ценности общества (жизнь, здоровье, права и свободы личности и т. п.) нарушаются опосредованно, путем причинения вреда отношениям, регламентирующим безопасные условия существования всего общества;

4) для объективной стороны данного преступления характерен обще-опасный способ совершения преступления, то есть осуществление их совокупностью таких методов и приемов, которые ставят в опасность жизнь, здоровье многих лиц (нападение, использование оружия, взрывы, поджоги, и т. д.);

5) содержание и виды причиняемого вреда носят многовариантный характер (вред может причиняться одновременно различным интересам: жизни, здоровью, правам и свободам, собственности; происходит дезорганизация общественных институтов и др.).

Кроме того, о субъективном сходстве захвата заложников с преступлениями против общественной безопасности свидетельствует и предметный анализ содержания и направленности умысла. При захвате заложников виновные сознают, что целью их действий является не собственно захват заложников, а выполнение или невыполнение определенных действий третьей стороной. А это означает, что личность заложников интересует виновных не столько персонифицировано, сколько как средство давления на определенного адресата, которому предъявляются требования.

Способ действия виновных, потенциальная вероятность для любых членов общества оказаться в роли заложника, многовариантность возможного вреда, широкий круг вовлекаемых в события людей – все это немедленно отражается на атмосфере общественного спокойствия, порождает у граждан чувство страха, неуверенности в собственной безопасности. Этим же объективно снижается уровень безопасности, который государство и общество стремятся поддерживать и обеспечивать для своих граждан[9]. Поэтому УК РФ 1996 года поместил ст. 206 в главу 24 «Преступления против общественной безопасности», определив тем самым, что родовым объектом захвата заложников являются отношения общественной безопасности.

Часть 1 ст. 206 УК РФ определяет захват заложника как захват или удержание лица в качестве заложника, совершенный в целях понуждения государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника.

Объективная сторона преступления предполагает активные действия, выражающиеся в виде захвата или удержания. В словаре русского языка понятие «захватить» определено как «силой овладеть кем-чем-нибудь», а понятие «удержание (удержать)» – «сдержав, остановить или заставить остаться»[10]. Если указанным понятиям придать уголовно-правовой смысл, то под захватом следует понимать неправомерное физическое ограничение свободы другого человека. Словосочетание «ограничение свободы» означает, что заложнику оставлен строго ограниченный перечень действий, которые он может совершить по своему усмотрению, какие под контролем преступника, а какие действия или телодвижения нельзя совершить вообще. При этом во время захвата или удержания к жертве может непосредственно применяться физическое насилие (связывание, побои, истязания и т. д.) и психическое насилие (угроза усилить в перспективе страдания жертвы в случае невыполнения выдвигаемых преступником требований). Но может и отсутствовать непосредственное физическое воздействие на жертву. Последнее возможно в тех случаях, когда, например, заложник содержится в обычной для него обстановке (заперт в комнате, гараже, в подвальном помещении и т. д.), куда он пришел сам или был завлечен обманом. В этом случае имеют место удержание заложника и психическое насилие, адресованные, с одной стороны, к заложнику (например, угроза убийством в случае сопротивления или попытки к бегству), с другой – к третьим лицам. Во всех случаях жертва находится под непосредственным контролем преступника, и угроза его жизни и здоровью является реальной и осуществимой.

При захвате заложника его последующее возвращение к свободе ставится в прямую зависимость от выполнения требований преступника. Сами требования могут носить разнообразный характер – отказ от выполнения определенных обязательств должностными лицами, освобождение лица от занимаемой должности или, наоборот, принятие на работу, освобождение арестованного или осужденного, требование выезда за границу, обеспечить встречу с работниками средств массовой информации, предоставления транспорта, оружия, денег, наркотиков и т. п. Требования эти предъявляются открыто, нередко субъект намеренно стремится придать им широкий политический резонанс, выступив с «заявлением» через средства массовой информации, предъявив ультиматум и т. д. Содержание требований в ходе переговоров по освобождению заложника может меняться – как правило, требования смягчаются преступником.

Адресатами требований могут быть государство, международные организации, физические или юридические лица или группа лиц.

Под государством в данном случае понимаются как собственно государство, так и различные государственные органы, выступающие от имени государства (органы власти и управления, судебные органы, уголовно-исполнительные учреждения и др.). Адресат в зависимости от выдвигаемых требований может быть персонально определенным (конкретный руководитель, должностное лицо, представитель власти, общественный деятель, близкий родственник и т. д.) и неопределенным, когда эти же требования выдвигаются в адрес государства, юридического лица и т. д.

Ни характер требований, ни их адресат не имеют уголовно-правового значения для квалификации, однако они учитываются при оценке степени общественной опасности содеянного и определения меры наказания.

Состав преступления окончен с момента фактического ограничения свободы передвижения потерпевшего либо фактического воспрепятствования лицу в оставлении определенного места.

Практика применения рассматриваемой уголовно-правовой нормы идет по пути признания захвата заложника в качестве акта терроризма только в случаях, когда преступниками выдвигаются политические требования. В этих случаях содеянное квалифицируется по совокупности преступлений.

Так, военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации по делу Бугаева и других, квалифицированному судом первой инстанции наряду со ст. 205 УК РФ и по ст. 206 УК РФ, постановила: «Угроза расстрелом заложников и иные действия, совершенные в целях понуждения к выполнению какого-либо действия как условия освобождения заложника, охватываются составом преступления, предусмотренного ст. 206 УК РФ, и дополнительной квалификации по ст. 205 УК РФ не требуют». Такое решение Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации мотивировала тем, что угрозами расстрела заложников и выстрелами из автоматов в воздух Бугаев и другие пытались добиться от органов военного управления выполнения требований о предоставлении оружия и самолета, чтобы вылететь с острова Новая земля. Канистры же с бензином были занесены ими в автомобиль, а затем в салон самолета в других целях.

При таких обстоятельствах Военная коллегия пришла к выводу о том, что вышеуказанные действия Бугаева и других охватываются составом преступления, предусмотренного ст. 206 УК РФ, в совершении которого они признаны виновными, не требуют дополнительной квалификации по ст. 205 УК РФ, и исключила эту статью из обвинения как излишне вмененную^[11].

В иных, аналогичных по содержанию случаях судебные органы рассматривают захват заложника в совокупности с терроризмом. Например, в г. Москва («Норд-Ост») или в г. Беслан преступники тоже угрожали расстрелом заложников, преследуя цель понуждения к выполнению какого-либо действия как условия освобождения заложника. Но эти случаи однозначно еще до начала расследования квалифицировались как террористические акты. Таким образом, признавать ли тот или иной случай захвата заложника в качестве акта терроризма целиком, зависит от судейского усмотрения^[12]. Политический характер требований преступников в большей степени соответствует природе захвата заложников как форме проявления терроризма.

Субъективная сторона захвата заложника характеризуется прямым умыслом и специальной целью. Осуществляя свои действия, преступник осознает, что он совершает захват заложника определенным способом, ставя перед собой цель – принудить третье лицо к выполнению требований как условие освобождения заложника. Он предвидит, что в результате его действий возможно причинение вреда заложнику, иным лицам и организациям, которым адресуются требования, и желает действовать именно таким образом.

Содержание специальной цели, достижения которой добиваются виновные лица, заключается в выполнении или невыполнении третьими лицами определенных действий, которые необходимы преступнику и являются условием разрешения конфликта, непосредственно связанного с захватом заложника. Цель, достижения которой сознательно добивается преступник, является для него настолько важной, что им выбирается заведомо опасный для окружающих способ ее достижения. При этом захват заложника является первым необходимым шагом в достижении генеральной, конечной цели, и виновные осознают данное обстоятельство. Поэтому применение насилия, определенных ограничений в отношении заложника, выбор жертв и средств для осуществления захвата осознаются ими как побочные, но наиболее эффективные средства давления на адресата. Ограничение свободы конкретного заложника осознается преступником не столько как посягательство на свободу личности (объект посягательства), сколько как способ причинения вреда более широкому кругу общественных отношений – отношениям общественной безопасности. Умыслом виновных, следовательно, охватывается и предвидение виновными возможности наступления основного последствия, то есть причинения вреда интересам других, физических или юридических лиц. Сказанное означает, что содержание субъективной стороны и ее направленность при захвате заложника объективно выходят за пределы свободы личности (объект посягательства)[13].

Субъектом захвата заложника является вменяемое лицо, достигшее 14-летнего возраста.

В большинстве случаев захват заложника совершается группой лиц, в том числе организованной, с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия. В качестве заложника выступают несовершеннолетние или беременные женщины, захватываются два, три и более лица. Поэтому в ст. 206 УК РФ, в отличие от ст. 126¹ УК РСФСР, предусмотрены квалифицированные и особо квалифицированные виды захвата заложника.

Пунктом «а» ч. 2 ст. 206 УК РФ предусмотрена ответственность группы лиц, предварительно сговорившихся совершить захват заложника. Если группу образует два лица, то оба они должны быть субъектами данного преступления, то есть оба должны быть вменяемыми и достигшими соответствующего возраста.

Действия виновных квалифицируются по п. «в» ч. 2 ст. 206 УК РФ, когда захват заложника сопровождается с применением насилия в виде причинения ему легкого, средней тяжести и тяжкого вреда здоровью. При оценке степени тяжести примененного виновным насилия следует учитывать не только последствия в виде причиненного вреда здоровью потерпевшего, но и его интенсивность, продолжительность и способ применения. В случае если совершается умышленное убийство заложника, а также причинение вреда (убийство, причинение вреда здоровью и т. д.) другим лицам, например, освобождающим заложника, то действия виновного выходят за рамки данного состава преступления и подлежат дополнительной квалификации по соответствующим статьям УК. Если причинение побоев или легкого вреда здоровью является способом выражения или подкрепления угрозы убийством или причинением вреда здоровью, то такие действия охватываются составом «захват заложника». Однако если причинение такого вреда носит самостоятельный характер и не сопровождается соответствующей угрозой, например, избиение заложника за то, что он ослушался, оскорбил, ударил преступника, то содеянное должно квалифицироваться по совокупности преступлений как захват заложника и умышленное причинение вреда.

Одним из опасных способов совершения рассматриваемого преступления, значительно повышающим риск реального причинения физического вреда как самому потерпевшему, так и окружающим людям, является применение при захвате заложника оружия или других предметов, используемых в качестве оружия. Законодатель в п. «г» ч. 2 ст. 206 УК РФ подчеркнул именно применение указанных предметов, что означает их использование для преодоления сопротивления жертвы, демонстрации решимости реализовать высказываемые угрозы физической расправы над заложником. Вместе с тем, данный признак отсутствует в тех случаях, когда оружие и предметы, используемые в качестве оружия, хотя и имеются у виновных, но из-за ненадобности не применялись в ходе захвата или удержания заложника. Однако в случае, если виновные владеют оружием незаконно, то наличествует совокупность преступлений, предусмотренных ст.ст. 222 и 206 УК РФ. Рассматриваемый признак отсутствует и в тех случаях, когда виновные, говоря о наличии у них оружия, вводят в заблуждение лиц, заинтересованных в освобождении заложника.

В квалифицированных составах, указанных в п. «д» и «е» ч. 2 ст. 206 УК РФ, сознанием преступника должно охватываться еще и то обстоятельство, что он совершает захват в качестве заложника именно несовершеннолетнего или беременной женщины. Об этом прямо указано законодателем, использующим для описания объективной стороны слово «заведомо». В противном случае квалификация по данным пунктам будет ошибочной даже в том случае, когда преступник предполагает, что его жертва обладает именно такими качествами, которые указаны в законе.

В теории уголовного права возникает вопрос, как квалифицировать действия преступников, убежденных в том, что, например, осуществляют захват в заложники беременной женщины, а она на самом деле таковой не является? Аналогичный вопрос возникает на практике при квалификации убийства женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Так, желая, чтобы Л. ушел от жены и женился на ней, Ш. заявила ему, что она беременна. Опасаясь неприятностей дома и на работе, Л. убил ее. Однако вскрытие показало, что потерпевшая не была беременной. Суд квалифицировал действия виновного по п. «ж» ст. 102 УК РСФСР (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ) как оконченное преступление при отягчающих обстоятельствах.

По мнению А. А. Пионтковского, «совершение преступления при ошибочном предположении лица о наличии квалифицирующих преступление обстоятельств следует рассматривать как покушение на совершение квалифицированного преступления»[14]. Исходя из этого, действия Л. следовало бы квалифицировать как покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах. Но в данном случае, как справедливо считает С. В. Бородин, с таким решением нельзя согласиться, поскольку потерпевшей причинена смерть и налицо оконченное преступление[15].

В подобных случаях, полагал В. Ф. Кириченко, действия виновного должны квалифицироваться как оконченное преступление без отягчающих обстоятельств и по направленности умысла как покушение на аналогичное преступление при отягчающих обстоятельствах[16]. Такая квалификация позволяет наиболее полно охватить и непосредственно установить фактически совершенное привлекаемым к ответственности лицом деяние. Однако в этом случае получается, что виновный в одно и то же время в отношении одного и того же потерпевшего совершил два преступления (идеальная совокупность), хотя в действительности он совершил только одно.

В соответствии с правилами квалификации преступлений ч. 2 ст. 206 УК РФ играет роль специальной нормы по отношению к ч. 1 этой статьи, так как в ч. 2 выделяются лишь некоторые виды основного состава преступления. Значит деяния, в которых содержатся признаки, указанные в ч. 2, должны квалифицироваться именно по ч. 2, а не ч. 1, действуя по принципу – «всякий квалифицированный вид состава имеет «приоритет» перед основным составом». Основываясь на этом правиле квалификации, С. В. Бородин считает, что «меньшей неточностью будут признание убийства при указанных обстоятельствах оконченным и применение п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ». Это правило применимо только тогда, когда имеет место оконченное преступление с квалифицирующими признаками. Однако квалификация случаев ошибочного захвата в качестве заложника женщины, не оказавшейся беременной, только лишь как покушение на захват заложником заведомо беременной женщины будет означать, что виновному вообще не удалось захватить заложника, хотя на самом деле захват заложника осуществлен. И, наоборот, в случае, когда имеет место покушение на захват в заложники именно беременной женщины и преступнику это не удается, то отсутствует оконченный основной состав (ч. 1 ст. 206 УК РФ). Оценивать это как оконченный квалифицированный состав, как предлагает С. В. Бородин, тоже нельзя, так как жертва не обладает качествами, указанными в законе и преступник не смог реализовать свой умысел (захватить именно беременную женщину) по не зависящим от него обстоятельствам.

Решение данной проблемы можно найти в некоторых постановлениях Пленума Верховного Суда. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» от 27.01.1999 г. указывается на необходимость квалификации деяний, содержащих признаки, предусмотренные разными пунктами ч. 2 ст. 105 УК РФ, по всем этим пунктам. Однако наказание при таких случаях не должно назначаться по каждому пункту в отдельности, но при его назначении необходимо учитывать наличие нескольких квалифицирующих признаков. Поэтому представляются обеспечивающей большую чистоту квалификации уголовно-правовая оценка случаев захвата в заложники женщины, ошибочно принятой преступником за беременную, по ч. 1 ст. 206 и ч. 3 ст. 30, п. «е» ч. 2. ст. 206 УК.

Еще одним квалифицирующим признаком является совершение преступления в отношении двух или более лиц – п. «ж» ч. 2 ст. 206 УК РФ. Данный признак вменяется в тех случаях, когда единым умыслом виновного охватывается совершение захвата двух или более заложников. При этом не требуется, чтобы захват потерпевших проводился одновременно. В случаях возникновения умысла на захват заложника разновременно действия виновного следует квалифицировать по совокупности преступлений.

Нередки случаи, когда захватывая заложников, преступники преследуют цель вымогательства или истребования долгов, вытекающих из договорных обязательств. Случаи вымогательства, сопряженные с захватом заложника, например, выдвижение требований о выдаче какой-то суммы денег, образуют оконченный состав захвата заложника, совершенного из корыстных побуждений (п. «з» ч. 2 ст. 206 УК РФ), и дополнительной квалификации по ст. 163 УК РФ не требуется. Другое дело, когда захват заложника используется преступниками как средство для самовольного, в обход установленного законом порядка, восстановления своих нарушенных прав, вытекающих из договорных обязательств. Например, захват в заложники руководителя коммерческой организации, находящейся в договорных отношениях с другой коммерческой организацией, которая получила деньги за товары или услуги в качестве аванса или предварительной оплаты, а свои договорные обязательства не выполнила. Такие случаи нельзя рассматривать как захват заложника из корыстных побуждений, поскольку в данном случае юридическое лицо обладает реальным правом на требуемое имущество либо денежные средства. Здесь наличествует идеальная совокупность преступлений, предусмотренных ст.ст. 206 и 330 УК РФ, – «захват заложника» и «самоуправство».

Субъективная сторона основного и квалифицированных видов захвата заложника характеризуется умышленной формой вины. При этом в пунктах «д» и «е» ч. 2 ст. 206 УК РФ виновное лицо должно осознавать, что им захватываются в качестве заложника именно несовершеннолетний или беременная женщина. Закон указывает на «заведомость», подчеркивая тем самым, что качества заложника должны быть с достоверностью известны преступникам до стадии оконченного преступления. Если преступникам о качествах заложника становится известным после того, как произведен захват, то квалификация по данным пунктам не исключается, поскольку имеет место другое действие объективной стороны – удержание заложника.

Особо квалифицированные составы захвата заложника предусмотрены ч. 3 ст. 206 УК РФ. Таковым является совершение рассматриваемого преступления организованной группой либо повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего или иные тяжкие последствия.

При признании преступлений совершенными организованной группой действия всех соучастников независимо от их роли в содеянном подлежат квалификации как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ. Если лицо подстрекало другое лицо или группу лиц к созданию организованной группы для совершения конкретного преступления, но не принимало непосредственного участия в подборе ее участников, планировании и подготовке к совершению преступлений (преступления) либо в их осуществлении, его действия следует квалифицировать как соучастие в совершении организованной группой преступлений со ссылкой на ч. 4 ст. 33 УК РФ.

Причинение смерти по неосторожности возможно как в процессе захвата заложника, так и в процессе его удержания. При этом смерть может быть причинена не только самому заложнику, но и другим лицам, в том числе и тем, кто не имеет отношения к захвату заложника, случайно оказались рядом с жертвой, кто решает вопрос освобождения заложника, выполнения требований преступника и т. д.

Содержание понятия «иные тяжкие последствия» законодателем не раскрывается, и в качестве оценочного понятия должно трактоваться правоприменителем в каждом конкретном случае индивидуально с учетом всех обстоятельств дела. Однако, принимая во внимание позицию судебно-следственных органов и понимание законодателем тяжких последствий применительно к другим составам преступлений, можно определить, что иными тяжкими последствиями могут рассматриваться такие, как прерывание беременности, психическое заболевание, самоубийство заложника или его близких, причинение крупного ущерба, чаще всего связанного с освобождением заложника, и другие.

В особо квалифицированном составе ч. 3 ст. 206 УК РФ в части причинения смерти или иных тяжких последствий наличествуют двойная форма вины, умысел на захват заложника и неосторожность к последствиям. Главное условие для квалификации действий преступника по ч. 3 ст. 206 УК РФ по признакам по неосторожности причинения смерти или наступления иных тяжких последствий заключается в том, что у преступника отсутствует умысел в отношении указанных последствий, но последние находятся в непосредственной причинной связи с совершенным им преступлением.

По своим объективным и субъективным признакам рассматриваемое преступление весьма близко к похищению человека (ст. 126 УК РФ) и незаконному лишению свободы (ст. 127 УК РФ) и является их более опасной разновидностью, обладающей специфическими признаками.

Похищение человека, как правило, сопровождается изъятием лица из привычной ему микросоциальной среды, перемещением в иное место, но и захват заложника возможен при таких же обстоятельствах. И похищение человека, и захват заложника могут быть произведены в ситуации, когда потерпевший добровольно прибывает на место последующего насильственного удержания. Оба преступления могут сопровождаться дезинформацией о реальном месте нахождения жертвы. Поэтому критерии изъятия лица из социальной микросреды, афиширование или не афиширование места нахождения потерпевшего не являются достаточными для разграничения похищения человека и захвата заложника.

Главное отличие следует проводить по объекту посягательства. При захвате заложника личность потерпевшего не персонифицирована, и, соответственно, основная опасность такого деяния заключается в том, что оно наносит ущерб жизненно важным интересам всего общества, неопределенно большого круга лиц. Виновное лицо здесь не имеет личных взаимоотношений с заложником. Если же между преступником и заложником имеются личные отношения (дружбы или вражды), то захват его в качестве заложника никак не связан с этими отношениями. При похищении человека и незаконном лишении свободы объектом посягательства являются отношения, которые составляют содержание понятия свободы личности. Личность потерпевшего здесь более персонифицирована, поскольку преступников, особенно в случае похищения с корыстной мотивацией, в первую очередь интересует личность похищенного, они по тем или иным причинам заинтересованы в судьбе потерпевших.

От похищения человека захват заложников отграничивается и по объективной стороне. При захвате заложников различные требования предъявляются третьим лицам как условие освобождения заложника. Целью захвата является понуждение третьих лиц с помощью угроз убийством, причинением вреда здоровью заложника или его дальнейшим удержанием выполнить требования преступников. При похищении человека такого рода цель воздействия на третьих лиц не ставится. Это, в частности, надо иметь в виду при отграничении захвата заложников от похищения человека, совершенных из корыстных побуждений (п. «з» ч. 2 ст. 126 и п. «з» ч. 2 ст. 206 УК РФ). В первом случае преступники требуют имущество у третьих лиц, угрожая неблагоприятными последствиями для заложника, во втором – имеет место вымогательство имущества или права на имущество, принадлежащее самому похищенному или его близким родственникам[17].

Уголовный закон в примечании к ст. 206 УК РФ содержит поощряющую норму, призванную нейтрализовать возможные более тяжкие последствия содеянного. Основные признаки добровольности действий рассматривались в составе «террористический акт»[18]. Законодателем предусмотрена возможность освобождения виновного от уголовной ответственности в случае его позитивного посткриминального поведения, обусловленного либо добровольно принятым решением, либо требованиями властей. Требование властей освободить заложника может последовать сразу вслед за получением ими требований преступника и может продолжаться вплоть до непосредственного начала операции по освобождению заложника. Поэтому промежуток времени, когда преступник может воспользоваться данной поощрительной нормой, ограничен временем оконченного преступления, временем начала выполнения требований преступника или временем начала операции по освобождению заложника. Если же в этот промежуток времени виновный не выполнил требования властей и не освободил заложника, то его освобождение от уголовной ответственности на основании примечания представляется невозможным. Если же заложник был освобожден после того, как власти полностью или частично выполнили требования преступника, или же после того, как начата силовая операция по освобождению заложника, то здесь отсутствует признак добровольности, и тем более нельзя говорить о том, что виновный подчинился требованиям властей.

Проблемы квалификации незаконного вооруженного

формирования (ст. 208 УК РФ), бандитизма (ст. 209 УК РФ)

и преступного сообщества (ст. 210 УК РФ)

Проблема борьбы с незаконными вооруженными формированиями для России становится актуальной каждый раз, когда наступают экстремальные ситуации, вызванные глобальными экономическими, а чаще политическими преобразованиями.

В годы Гражданской и Второй мировой войн на территории России и СССР незаконные вооруженные формирования создавались, вооружались и финансировались внешними силами как дестабилизирующий внутреннюю жизнь страны фактор. Соответственно, и реакция власти на такие проявления была жесткой. Так, в первые годы установления Советской власти, в период иностранной военной интервенции и гражданской войны сами преступные действия в отношении предметов вооружения и их укрывательство, не говоря уже об объединении вооруженных лиц, относились к числу посягательств против Рабоче-крестьянского правительства, поскольку были связаны с совершением наиболее опасных для правящего режима преступлений. К таковым относились: контрреволюционные заговоры, мятежи, террористические акты, массовые беспорядки и особенно бандитские нападения. Кроме того, вооруженность населения представляла серьезную угрозу для закрепления новой политической власти, что и повлияло на принятие решительных мер борьбы с незаконным хранением и ношением оружия, вплоть до расстрела на месте[19].

В 1928–1935 гг. отмечалось увеличение террористических актов против представителей власти с использованием оружия. Поэтому 20 марта 1933 г. постановлением ВЦИК и СНК «Об изменении статьи 182 Уголовного кодекса» значительно повышается санкция за незаконное изготовление, ношение и сбыт огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. А 29 марта 1935 г. постановлением ВЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с хулиганством» устанавливается уголовная ответственность за подобные же незаконные действия в отношении холодного оружия[20]. Это отражало тенденцию к общему ужесточению политики в условиях готовящейся очередной волны государственного террора.

Начало первой чеченской войны показало наличие пробела в уголовном законодательстве РСФСР и необходимость его восполнения. Это было сделано принятием Закона РСФСР «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» от 28 апреля 1995 г., когда впервые и появилась уголовно-правовая норма об ответственности за организацию или участие в незаконных вооруженных формированиях (ст. 77² УК РСФСР). Состав статьи был помещен в главу II «Иные государственные преступления». Диспозиция ст. 77² УК предусматривала ответственность за организацию вооруженных объединений, отрядов, дружин и участие в них. Действия по руководству таким формированием, в отличие от УК РФ, не предусматривались. В ч.ч. 2 и 3 ст. 77² УК предусматривалась ответственность за умышленные действия, совершенные в составе такого формирования, сопряженные с массовым насилием над людьми, причинением тяжких последствий или повлекшие гибель людей.

Практически все существующие террористические организации по сути своей являются незаконными вооруженными формированиями. Но таковыми они признаются только тогда, когда бывает невозможным установление у них террористических целей. Истинную цель создания незаконного вооруженного формирования может знать только его организатор, каковым, как правило, является политическая фигура. Кроме того, идея использования вооруженного формирования в террористических целях может возникнуть у организатора позднее.

Наиболее распространенными и особенно опасными видами незаконных вооруженных формирований считаются террористические организации и вооруженные формирования партизанского типа, борьбу с которыми ведут как подразделения МВД, так и армейские подразделения и спецслужбы. Независимо от практической задачи, которую призвано решить незаконное вооруженное формирование, оно всегда угрожает в первую очередь общественной безопасности, то есть безопасности неопределенно большого числа членов общества.

Объективную сторону ч. 1 ст. 208 УК РФ образуют следующие действия:

1) создание вооруженного формирования (объединения, отряда, дружины или иной группы), не предусмотренного федеральным законом;

2) руководство таким формированием или его финансирование.

Часть 5 ст. 13 Конституции России запрещает создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности России, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни. Часть 9 ст. 1 федерального закона «Об обороне» от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ (в ред. ФЗ от 05.05.2010 г. № 75-ФЗ)^[21] говорит о том, что запрещается и преследуется по закону создание и существование формирований, имеющих военную организацию и военную технику, либо в которых предусматривается прохождение военной службы, положение которых не урегулировано федеральными законами.

Поэтому центральным вопросом содержания объективной стороны данного преступления является определение самого понятия «незаконное вооруженное формирование».

Незаконность вооруженного формирования определяет то, что оно создается без соответствующего законного основания. Все вооруженные формирования России созданы и действуют на основании федеральных законов, в частности законов «О полиции», «О вооруженных силах Российской Федерации», «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации», «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» и т. д.

Следовательно, процессу создания вооруженного формирования должны предшествовать принятие соответствующего закона Государственной Думой РФ, его одобрение Советом Федерации и утверждение Президентом Российской Федерации. И лишь после принятия соответствующего закона, регламентирующего деятельность вооруженного формирования, можно приступать к его формированию. Поэтому любое вооруженное формирование, не прошедшее вышеназванную процедуру, следует рассматривать как незаконное, даже если оно создано и функционирует, основываясь на решениях органов власти и управления субъектов Российской Федерации или даже федеральных органов власти и управления. Иногда и законные вооруженные формирования в процессе своей деятельности могут выходить за рамки своей компетенции, присваивая себе функции, не предусмотренные законом, регулирующим их деятельность. В этом случае незаконность должна рассматриваться как несоответствие основной деятельности функциям и полномочиям, возложенным на вооруженное формирование законом.

Вместе с тем, не любое незаконное вооруженное формирование можно рассматривать как таковое в уголовно-правовом смысле. Оно должно обладать некоторым набором признаков, свойственных воинским подразделениям:

а) наличие внутренней структуры, имеющей управление, основанное на подчиненности и распределении обязанностей;

б) относительная устойчивость;

в) дисциплина и профессиональная подготовленность воинскому ремеслу.

Применительно к рассматриваемому составу преступления под формированием, объединением, отрядом, дружиной следует понимать вновь организованные воинскую часть, организацию (общество), специальную воинскую группу, ополченскую воинскую часть[22]. Законодатель в диспозиции ст. 208 УК РФ перечисляет несколько возможных форм организации вооруженного формирования – объединение, отряд, дружина или иная группа, то есть, используя понятие «формирование», законодатель обобщает всевозможные варианты объединения вооруженных лиц.

Законом не оговаривается количественный состав незаконного вооруженного формирования. Есть точка зрения, согласно которой (при наличии других признаков) и 3–4 человека во главе с командиром могут образовать данный состав преступления[23]. Такое минимальное количество участников вооруженного формирования вряд ли можно во всех случаях рассматривать как таковое в смысле ст. 208 УК РФ. При установлении целей, указанных в диспозиции ст. 209 УК РФ, такого количества участников достаточно, чтобы образовалась банда. Устанавливая количественный признак вооруженного формирования, помимо численности участников, необходимо учитывать и вооружение, которым они обладают. 3–4 человека могут образовать незаконное вооруженное формирование, если они объединены как экипаж бронетехники, как расчет для запуска боевой ракеты или управления артиллерийской установкой и т. д. Число участников формирования, вооруженного стрелковым оружием, должно соответствовать хотя бы самому малому первичному звену воинской части (отделение – 10 человек). В противном случае такие понятия, как «вооруженная группа лиц» и «незаконное вооруженное формирование», потеряют свою уголовно-правовую особенность. Более правильной представляется точка зрения В. Мальцева, рассматривающего «формирование» и «иную группу» как воинскую часть или близкую к ней по своим основным параметрам (количеству членов, вооруженности, дисциплине, подготовленности к ведению боевых действий) вооруженную организацию[24].

Признак вооруженности формирования означает, что оно обладает боевым оружием, находящимся на вооружении законных вооруженных формирований России, служебным или гражданским оружием отечественного или иностранного производства. Незаконные вооруженные формирования могут быть оснащены и оружием, запрещенным к применению международным и национальным законодательством, в частности химическим, бактериологическим, ядерным и др. Вместе с тем, признак вооруженности будет отсутствовать, если формирование вооружено холодным (ножи, кастеты, нунчаки и т. д.), газовым (ствольным или бесствольным), пневматическим оружием в ограниченном количестве. Например, 10 человек, вооруженные 3–4 ножами или газовыми пистолетами, вряд ли будут образовывать признак вооруженности. Но если большинство участников, например, 8–9 человек из 10, вооружены холодным, метательным,

Дата добавления: 2014-01-07