Введение в теорию

Это первый в истории России, а может быть, и не только России курс лекций по теории государственного управления, общей мето­дологической ее части. Многим покажется это странным: как же так, скажут, ведь, судя только по письменным источникам, государ­ственность существует 6 тысяч лет, и что, так никто и не думал о го­сударственном управлении? Но ничего странного и необъяснимого здесь нет.

В аграрный период истории человечества главной целью было овладеть властью и удержать ее. Отсюда бесконечные конфликты и войны, интриги, заговоры, перевороты. Начиная с Платона го­сударство традиционно рассматривалось в качестве организации насилия, обеспечивающей господство одних и угнетение других. Соответственно и государственное управление было знанием о способах удержания или овладения властью, подавления сопер­ников и взыскивания средств на ее содержание. В этом ключе и написаны произведения практически всех видных государствоведов и политологов (в современном определении отраслей научно­го знания).

Только инициированный промышленной революцией переход к индустриальному обществу привел к становлению того знания, которое сегодня обозначается понятием «управление». Не случай­но к числу пионеров науки управления относят Г. Форда, Ф. Тей­лора, А. Файоля, Г. Эмерсона и других организаторов производ­ства, сумевших впервые соединить знания, технику и человека в сложную динамическую систему. Фактически весь менеджмент вырос в рамках экономических и производственных процессов. Следует отметить, что длительное время сами закономерности ка­питализма как свободного предпринимательства тормозили приме­нение теоретических и практических достижений менеджмента в сфере государственного управления. Многие даже противопостав­ляли эти два вида управления друг другу.

Глубокий перелом в осознании государственного управления, обусловивший становление его как актуального системного обще­ственного явления, наступил под влиянием событий первой миро­вой войны, революций, «великой» экономической депрессии (1929—1933), тоталитарных экспериментов, второй мировой войны и вызванных ими последствий. На развертывании государственно­го управления, соединяющего государственную власть с управлен­ческим знанием, сказалось не столько советское огосударствление, не давшее ожидаемого и устойчивого исторически экономического роста, сколько «новый курс» Ф.Д. Рузвельта, способствовавший поиску и использованию гибких механизмов взаимодействия госу­дарства и рыночной экономики, правового регулирования и сво­бодной жизнедеятельности людей. Большую роль сыграли в субъ­ективном плане идеи правового государства, социального государ­ства (благосостояния для всех), национального самоопределения, прав и свобод человека и гражданина, а в объективном — «холод­ная» война, обострение экологической ситуации, ядерная угроза человечеству, демографический «взрыв», становление взаимозави­симого мира (глобализация) и другие обстоятельства, требующие специального анализа.

Человечество в конце XX века вступило в качественно новый пе­риод своего развития, когда взгляд в прошлое мало что дает, даже если это прошлое кому-то импонирует. Как писал основатель и пер­вый президент Римского клуба А. Печчеи, при решении любых проблем человеку теперь всегда придется считаться с «внешними пределами» планеты, «внутренними пределами» самого человека, полученным им культурным наследием, которое он обязан пере­дать тем, кто придет после него, мировым сообществом, которое он должен построить, экосредой, которую он должен защитить любой ценой, и, наконец, со сложной и комплексной производственной системой, к реорганизации которой ему пора приступить⁶. Объек­тивные условия, в которых придется действовать человеку в XXI ве­ке, диктуют новые формы мышления, поведения и сотрудничества людей. Соответственно по-новому должен быть подготовлен и орга­низован субъективный фактор. Все, что предстоит сделать, реально возможно лишь при развитом государственном управлении внутри каждого государства и равноправной координации деятельности государств на международной арене⁷. А это логично требует основа­тельного исследования и практического освоения тех обществен­ных источников и факторов, которые предопределяют современ­ную сущность государственного управления. Иными словами, нужна теория государственного управления в виде комплексного научного знания, «схватывающего» как общемировые, универ­сальные закономерности и формы государственного управления, так и сугубо национальные, самобытные для той или иной страны. Причем знания развивающегося и адаптационного, способного воспринимать вызовы жизни и давать на них ответы.

* * *

Теорию писать очень сложно, и ошибок здесь бывает много. Не случайно и ученые, и литераторы предпочитают больше обращать­ся к истории, к прошлому, в котором что-то уже состоялось, сложи­лось, приобрело устойчивость и дало какие-то результаты. В нем лучше просматриваются решения, действия и их последствия. Но теория, как бы ни относиться скептически к ее практическим воз­можностям, тоже связана с историей. В идеале, которого, разуме­ется, нет, теория — это представленная в понятиях история, логи­ка прошедшей и нынешней жизни людей. Она плохо поддается по­стижению, к тому же и изрядно дискредитирована всякими сентенциями. Нельзя забывать и о том, что в российской традиции под теорией почему-то нередко понимают лишь знания и суждения о чем-то возвышенном, далеком от жизни. Между тем, если исто­рия есть знание поучающее (назидающее), то теория — знание практически действующее, включенное в мысли, поведение и дея­тельность людей. Конечно, речь идет о научной теории в том ее смысле, как понимал К. Ясперс, писавший, что «науке присущи три необходимых признака: познавательные методы, достовер­ность и общезначимость»⁸.

Знание приобретает свойство теории тогда, когда оно системати­зировано на доказательных основаниях, подвержено массовой и свободной выверке (сравнению) фактами, событиями и явлениями жизни, звучит убедительно для многих и испытывается ими при решении проблем, сохраняет ценность своих положений и выводов в течение длительного времени, освещает поиск новых форм и под­ходов в ведении тех или иных дел. Бывший генеральный директор ЮНЕСКО Ф.М. Сарагоса в одной из своих робот писал: “Исследо­вать — значит видеть то, что видят все, по думать иначе, чем другие (курсив мой. — ГЛ.). Исследовать — значит соизмерять во­ображение, логику, объективную оценку открытий, но вместе с тем привносить свой талант, нетерпение, неповторимость, жажду но­вых подходов, новых соотношений”⁹.

Теория, конечно, есть субъективный, концептуальный взгляд ав­тора на исследуемую реальность. И как бы он ни стремился быть объективным, холодно-рассудочным, в каждом его слове все равно просматривается пламя сто души, муки его мыслей, страдания его сердца. Необходимо поэтому понимание и доброжелательное отно­шение к тому, что высказывается и обосновывается. Суть не в том, что автор что-то не знает или не так, как кому-то кажется, рассмат­ривает тот или иной вопрос (нам всем свойственно заблуждаться), а в его искренности и честности перед читателем.

Автор берется в курсе лекции размышлять теоретически и строит разговор с тем, кто его будет читать и изучать, на равных, в форме диалога людей, уважающих друг друга. Как бы ни была сложна теория государственного управления, думается, что почти каждый при должном внимании и усердии, при обращении к дополнитель­ной литературе, при обсуждении ее постулатов и допущений с друзьями и коллегами, т.е. при познании, способен усваивать и оценивать все, что будет сказано, следовательно, понимать и разде­лять смысл и язык теории.

***

Книга написана в России и для России и завершена в 1995 г. По­этому автор считает своим долгом во введении в теорию государ­ственного управления высказаться, хотя бы самым общим образом, о современном состоянии нашего общества и возможных его пер­спективах. Так будет дана ориентация относительно тех суждений, которые пронизывают рассматриваемые темы и их конкретные сю­жеты.

XX век для России, под которой автор здесь подразумевает земли и народы одной шестой части земной суши, был трагичен. Его начало вошло в историческую память драмой Порт-Артура и Цусимы, а конец ознаменован разрушением СССР и становлением на его месте 15 государств, межнациональными конфликтами экономическим обвалом, в результате которого в 1995 г почти стопятидесятимиллионная Российская Федерация имела объем валового внутреннего продукта меньший, чем маленькая Южная Корея. А между началом и кондом века - две мировые и несколько локальных войн, три революции и гражданская война, огромнейшие затраты природных, материальных и чело­веческих ресурсов. Необычный социальный эксперимент, вели­чайшая победа, титаническое напряжение сил (ракетно-ядерное оружие, космос), перманентная борьба всех со всеми — и в ито­ге ни одной решенной проблемы: продовольственной, жилищ­ной, коммуникационной и т.д. Горько, тяжело и больно все это сознавать.

Но даже из самого трудного положения всегда имеется по край­ней мере несколько выходов. Самый простой и легкий — смирить­ся с судьбой, опустить руки, ждать милостыни или уповать на волю Божию. И выход для сильных и мужественных людей: посмотреть опасности прямо в лицо, оценить ее, реально взвесить свои ресур­сы, проанализировать допущенные ошибки и заблуждения, обога­тить себя знаниями, засучить рукава, в поте лица своего трудиться и переломить жизнь к лучшему. Все упирается в выбор. Книга эта написана для людей смелых, решительных, трудолюбивых, напо­ристых, готовых к созиданию России XXI века. Именно к ним об­ращены мои чувства и мысли.

Хорошо известно, что любой поступок начинается с желания что-то сделать. Вместе с тем так же хорошо известно, что мало хотеть — надо знать, мало знать — надо уметь, мало уметь — надо мочь (владеть силой, ресурсами), мало мочь — надо реально делать, воплощать в жизнь желаемое. В России, несмотря на роковые ис­пытания, сохранились природные ресурсы, производственная ин­фраструктура, человеческий потенциал, интеллектуальные дости­жения. Значит, предпосылки, причем достаточно прочные, надеж­ные, есть. Проблема упирается в их использование, приведение в действие, следовательно, в управление, а среди его видов и в госу­дарственное управление.

Кстати, предпосылки всегда были, и до революции, и после рево­люции, и в последние десятилетия. Однако они не становились действительностью по ряду причин. Естественно, все их рассмот­реть нет возможности, да это и не относится к предмету данного курса лекций. Однако некоторые суждения, выводящие на государ­ственное управление, все-таки хотелось бы высказать. Ибо что-то, наверное, все же нам мешает успешно решать те проблемы, кото­рые давно волнуют наши народы, что-то же тормозит наше разви­тие и держит нас в состоянии отстающих или догоняющих. И это что-то находится, скорее всего, не в объективных основаниях (при всей их сложности), а в нашем субъективном факторе, в каких-то свойствах нашего сознания, в нашей деятельности, организации, но больше всего в сознании, которое является исходным для всего и во всем, что делается человеком. В отличие от «традиционных» российских «кто виноват?» и «что делать?» автора основательно беспокоит вопрос «почему?». Ведь только ответы на вопросы «поче­му?» постепенно приближают нас к пониманию общественных про­цессов и прояснению хотя бы незначительной истины.

Первое, о чем в контексте поставленной задачи хотелось бы ска­зать, связано с отношением к истории. У нас сложилось предель­но избирательное, «вкусовое» восприятие того, что имело место в прошлом и стало историей. Его могут и не замечать, отрицать, и беспричинно восхвалять, и столь же безосновательно критиковать. Но главное, почему-то забывается, что, образно говоря, история — это большая река, которая испокон веку впитывает в себя, содер­жит в себе, перемалывает и усваивает все, что привносится живши­ми и живущими поколениями. В ней каждое поколение получает определенное наследство от предшественников, пользуется им, обогащает или утрачивает его и передает потомкам. Очевидно так­же, что каждое поколение действовало в складывавшихся в его вре­мя обстоятельствах и в рамках имевшейся в его распоряжении со­циальной информации, из чего-то исходило, чем-то руководствова­лось и к чему-то стремилось. Отсюда проистекает необходимость уважения к предкам, даже тогда, когда мы пересматриваем их взгляды и ценности, переделываем свершенное ими. Любое поколение, которое не знает, не понимает и не ценит своей истории, не может формировать в своей среде отношения достоинства и чести.

Освоение истории особо актуально в переломные периоды, по­скольку при выборе направлений и путей движения в будущее, но­вых форм и механизмов жизнедеятельности крайне важно не оши­биться в том «фундаменте», том исходном начале, той опорной точ­ке, из которых и на которых предполагается вести дальнейшее созидание. Ведь за иллюзии и заблуждения, обман всегда прихо­дится платить если не одним, так другим.

Второй момент, заслуживающий внимания, — это взаимосвязи человека и общества. Когда-то философ, богослов, эмигрант В.В. Зеньковский, оценивая итоги поисков и размышлений около 120 русских философов на протяжении XVIII—XX веков, писал: «Если уж нужно давать какие-либо общие характеристики русской философии... то я бы на первый план выдвинул антропоцентризм русских философских исканий. Русская философия не теоцентрична (хотя в значительной части своих представителей глубоко и су­щественно религиозна), не космоцентрична (хотя вопросы натур­философии очень рано привлекали к себе внимание русских фило­софов) — она больше всего занята темой о человеке, его судьбе и путях, о смысле и целях истории. Прежде всего это сказывается в том, насколько всюду доминирует (даже в отвлеченных пробле­мах) моральная установка»¹⁰.

Действительно, трудно сыскать в сознании других народов столь­ко размышлений о сущности человека и его месте во Вселенной, как у россиян¹¹. Но одновременно нельзя не видеть, что поиски «опорных точек» в мышлении, поведении и деятельности человека велись в большинстве случаев только в нем самом, преимуществен­но в его совести. Вопросы же о том, что делало человека тем или иным, отчего в нем не всегда присутствовала совесть, что побужда­ло человека совершать, и довольно часто, неблаговидные поступки, ставились и обсуждались редко. И это в то время, когда именно об­щественные связи, которые заставал человек при рождении, которые сопровождали его всю жизнь и принуждали «вписываться» в них, накладывали решающий отпечаток на его личность, форми­ровали его мировоззрение, разум и душу. Такие общественные ин­ституты, как семья, собственность, мораль, право и государство, имеющие определяющее значение для человека, у нос почти нико­гда не пользовались авторитетом, идущим не от силы, а изнутри — из понимания. Они традиционно отчуждались от человека и проти­вопоставлялись его свободе, индивидуальному «я».

Эти общественные институты были чуть ли не сведены на нет в со­ветский период: семья была заменена на «обескоренение» и классо­вую солидорность, собственность — на котомку «пролетария», мо­раль — но «веру» в коммунизм, право — па революционную целе­сообразность, государство — на силовой механизм реализации партийного руководство. Были дискредитированы и подкрепляю­щие общественные институты: традиции, обычаи, нормы, стиму­лы, санкции и т.д. Последствия подобного состояния обществен­ных связей очевидны, кок и предвидел И.А. Ильин: «Сама русская душа в этих муках и унижениях менялась: слабое разлагалось, сильное закалялось, доброе гибло, злое ожесточалось; в души изли­вался яд соблазна — страха, пресмыкания, предательства, демора­лизации и самого бесстыдного революционного карьеризма»¹².

Поэтому когда автор пишет о государственном управлении и воз­лагает на него большие надежды, то не забывает и не умаляет дру­гие общественные институты; наоборот, само государство рассмат­ривает в тесной связи с ними и считает, что без серьезных преобра­зований в семье, собственности, морали и праве и соответственно в традициях, обычаях, нормах (правилах) поведения, ценностях, идеалах и пр. демократическое, правовое государство не может со­стояться. В том-то и заключается комплексность и системность ис­следования, что при освещении какого-либо одного явления (в дан­ном случае государственного управления) оно предполагает и учитывает множество общественных связей, определяющих в ко­нечном счете его сущность.

Третий момент, сказывающийся на историческом развитии и влияющий на многие процессы сегодня, усматривается в особен­ностях российского сознания, как общественного, так и индивидуального. Представляется, что оно в высшей степени ирреально, во многом оторвано от процессов жизни, существует как бы само по се6е я полнено обширными иллюзорными стереотипами. К тому же по каким-то неясным основаниям наше сознание несамостоятельно, очень податливо к различным подражаниям „ влияниям. Трудно перечислить, кому только в истории нашего сознания у нас т кланялись: мистицизму, шеллингнанству, гегельянству мате­риализму, радикализму, позитивизму, неокантианству, марксиз­му, неомарксизму, либерализму, консерватизму, монархизму христианскому демократизму и т.д. „ т.п. И это в то же самое вре­мя, когда ноши народы являли миру уникальные дарования в жи­вописи, музыке, поэзии, театре и кино, науке, художественной прозе, полководческом искусстве, политической мысли, современ­ной технологии — буквально в каждом виде человеческой деятель­ности! Многие научные работники уехали за границу и там обрели себе славу первоклассных ученых. И еще один момент: при заим­ствованиях и копировании у лас часто оригинал интерпретировали и трансформировали таким образом, что от него мало что остава­лось. Ощутимо желание все сделать непременно самобытным, от­личным от других. Нередко единичные экземпляры технических или технологических новаций свидетельствовали о большом та­ланте, но оказывались неприменимыми в массовом производстве. Иными словами, сознание состоит из глубоких противоречий, па­радоксов, обильных “шумов”, что в конечном счете отрицательно влияет на социальную практику и, конкретно, на решение общест­венных проблем.

Справедливым будет, наверное, и критическое отношение к со­стоянию и исторической роли научного общественного сознания. Многие, возможно, согласятся с тем, что наблюдается сужение, ис­кусственное ограничение круга интеллектуальных источников, ис­пользуемых в научных размышлениях. Распространено создание одних книг из других, следование одних авторов в рамках постула­тов других (принцип приверженности кому-то и чему-то). Выверки же того, как те или иные мысли, идеи, разработки, концепции, программы реализуются в жизни, что они дают для нее, какие при­носят объективные результаты, почти не проводятся. Если что-то подобное происходит, то как правило, для того, чтобы одни мысли и идеи резко отвергнуть и на их место тут же выдвинуть другие. Серьезных исследований эффективности духовного производства не сыскать. Ориентация идет в основном на источники европейской культуры, да и то избирательно. Богатство мыслей Востока и Юга (по отношению к России) служит в лучшем случае достоянием не­значительного круга специалистов и слабо вводится в общий интел­лектуальный процесс. Получается, что российская научная обще­ственная мысль развивается на базе не синтеза мировой культуры, а освоения лишь отдельных ее фрагментов и их искусственной “прививки” на национальной почве.

Является также ограниченным использование собственных (рос­сийских) творческих приобретений. Пресловутое деление на рели­гиозный и светский подходы, на классовые и сословные позиции, на «преданность» известной идеологии и т.д. постоянно приводило и приводит к тому, что многие авторы творят в строго очерченном пространстве и в опоре на отвечающие только им источники (или предшественников). Формирование целостности творческого про­цесса России при всей его противоречивости, внутреннем напряжении и борьбе суждений, а также связанности и дополнительности всего спектра интеллектуальных поисков, от крайне «правых» до крайне «левых», никак не начинается.

Заметно, далее, настойчивое стремление тех, кто связан с науч­ной общественной мыслью, к назойливому постулированию своих выводов, оценок, предложений, рекомендаций и прочих мысли­тельных «изобретений», Чуть ли не каждый, кто хоть что-то знает, уверен в непогрешимости своих взглядов и уже глаголет истины, и к тому же в последней инстанции. Когда-то И.А. Ильин, раскры­вая различные способы мышления, писал, что «дедукция знает все заранее: она строит систему произвольных понятий, провозглаша­ет «законы», владеющие этими понятиями, и пытается навязать эти понятия, «законы» и формы — живому человеку и Божьему миру»¹³. Кажется, жизнь основательно учила, но и сегодня дедук­тивный метод очень популярен: вместо самостоятельного и ответ­ственного осмысления своей истории, своего наследства и нынеш­него состояния непрерывно провозглашаются все новые и новые концепции, программы, модели, идеи. Ничего, что они не реализуются, ведь на их место выдвигаются другие и создается таким образом видимость “бурления” научной мысли.

Порой обеднение общественных наук и их созидательных возможностей происходит и по той причине, что выдвижение оригинальной идеи, логическое обоснование постулата, формулировке определенной концепции, создание иного интеллектуального продукта считается в большинстве самодостаточным и как бы завер­шающим соответствующий процесс. Вроде тога, что слово сказано я тем самым, мол, и дело сделано. Не из-за этого ли у нас так любят обсуждать программы, проекты, планы, намечать грандиозные це­ля, обещать колоссальные преобразования и т.н. и совсем избегают анализа того, а что же из этого получается и каков конечный ре­зультат свершенного?

Имеет место также обширная фетишизация слова, понятия, тер­мина, которые, будучи «сконструированы», становятся самодовле­ющими, выдаются за реалии и воспринимаются как бы осущест­вленными в жизни. Это относится и к прошлому, и к настоящему, и, вероятно, к будущему. Возникла и поддерживается власть сло­ва, которую обозначают понятием «логократия». Ее смысл М. Мамардашвили раскрывает следующим образом: «...В рамках этой власти все происходит лишь для сообщения о происшедших собы­тиях. И наоборот: происходит только то, о чем можно соответству­ющим образом сообщить. Что можно изобразить и что уже заранее имеет нужное изображение. Только совпадающее с этим готовым изображением имеет право на существование: и дела, и чувства, и мысли... Это фантастическая идеократическая власть! Ибо власть ее над реальностью и над умами фантастична во всех смыслах»¹⁴. Трудно сказать ярче о трагизме общества, в котором господствует слово и вокруг интерпретации слов и поиска новых сосредоточено столько интеллектуальных сил, да к тому же и средств массовой

информации.

Разумеется, можно поднимать и много других пластов нашей об­щественной и частной жизни и пытаться их анализировать. Но Цель автора более скромна и заключается лишь в констатации того, что историческая опора у нас весьма противоречива, неустойчива, многозначна, содержит в себе различные возможности. В ней есть все, что бывает в тысячелетней истории больших народов. Она не лучше, но и не хуже той исторической опоры, которую имели ко­гда-то или имеют сегодня другие народы. Слова Н.А. Некрасова: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, ма­тушка Русь!» — и теперь достоверно характеризуют наше положе­ние. Автор не принимает те суждения, в которых одни призывают “посыпать голову пеплом”, каяться, уничижаться, представлять себя бедными и отсталыми, а другие, столь же малодоказательно, кричат о нашем величии и уверяют в быстроте решения всех про­блем.

Полученное от прошлого наследство открывает нам много воз­можностей. Но ни одну из них оно не гарантирует, ибо результат и качество любого дела зависят от того, кто и как его делает. Важен правильный выбор из возможностей.

* * *

Прежде всего представляется, что надо бы задуматься над тем, почему в нашей истории практически постоянно победа соседству­ет с поражением, успех сопровождается неудачами, взлет таланта тонет в пучине безразличия, нравственный порыв не трогает серд­ца обывателей, великие цели гибнут из-за массовой инертности, проповеди христианских добродетелей не влекут за собой реаль­ных поступков, выстроенное что-то в одном месте непременно низ­водится на нет разрушением в другом и т.д. Без познания и раскры­тия (честно, мужественно и правдиво) действительной, сущей (а не мнимой, должной) диалектики жизни нам не выйти на устойчи­вый, созидательный путь развития.

Поневоле всплывают в памяти слова, написанные почти 100 лот назад и по-прежнему актуальные сегодня: «Если русское общество действительно еще живо и жизнеспособно, если оно таит в себе семена будущего, то эта жизнеспособность должна проявиться преж­де всего и больше всего в готовности и способности учиться у исто­рии”¹⁵. Раньше не учились, чаще всего вообще отрицали закономер­ности и уроки истории. Каждое поколение полагало, что именно oно и только «но творит историю, что все ему по плечу и все подвла­стно. Может бить, хоть теперь начнем учиться?

И здесь (в аспекте отношения к истории) следовало бы осознать две зависимости. Каждый исторический период, и даже миг, олицетворяет собой всего лишь звено между прошлым и будущим. Именно звено, а не разрыв, не пустоту, не провал. А звено не может рассоединять временные отрезки общего исторического потока 0»„ их сцепляет! Сцепляет во всем: в хорошем и плохом, в достой­ном и негативном. Послеоктябрьские дела творили то, кто сформи­ровался в дооктябрьский период. И использовали они дооктябрь­ское наследие. В свою очередь август 1991 г. и все связанное с ним сделали воспитанники «коммунистического» режима, опираясь на то, что создано этим режимом.

Любой переход из одного общественного состояния в другое есть не просто сбрасывание, забвение прошлого, отжившего и неоправдавшего себя, но одновременно и впитывание, использование того, что носило общечеловеческий характер (было универсальным, ти­пичным), отличалось рациональностью и эффективностью, способ­но и дальше служить обществу. В истории в конце концов всегда действовали люди, и они не могли не создавать что-то нужное, цен­ное, полезное для самих себя и потомков. Разумеется, понять и освоить полученное историческое наследие гораздо труднее и хлопот­нее, чем его просто отбросить или разрушить. К сожалению, и в ны­нешние дни, когда вроде бы не на словах, а на деле начали преобра­зовывать экономическую и политическую системы, формировать демократическое, правовое государство, возрождать духовную культуру, устанавливать новые взаимоотношения с мировым сооб­ществом, все еще нельзя сказать, что мы выработали обоснованное и справедливое отношение. Вновь “до основанья мы разрушим, а затем....”, вместо того, чтобы все лучшее, что было создано умом и руками наших предков и нас самих, взять в будущее. Постоянно приводимые СМИ факты на эту тему просто удручают.

В общество “вброшены” и сохраняются опасные для него идеи о ненужности управления в обновленческих процессах. Умышленно или по незнанию сеются иллюзии, что современные преобразования чуть ли не автоматически, как бы сами собой(в силу их внутренней логики) приведут наши народы к благополучной и высококультурной жизни. Идет активная ориентация на Запад, но при этом как-то упускается из виду, что Запад, начиная с эпохи Воз­рождения, шел к сегодняшнему состоянию почти пять веков и что на Западе давно выше всего ценится управление — умение органи­зовать труд и взаимодействие многих людей.

Между тем человечество (и мы в нем) вступило в новое, третье ты­сячелетие, в котором любые решаемые проблемы не могут быть претворены в жизнь без управления, помимо управления, вопреки управлению. Это проблемы по своему характеру комплексные, сис­темно организованные, масштабные, «подъемные» только объеди­ненными, скоординированными усилиями миллионов людей,

Некоторые из них хотелось бы назвать, ибо все, что сказано в тео­рии государственного управления, кок раз и направлено на совер­шенствование структур и механизмов решения актуальных про­блем обновления России, да и других стран, находящихся в таком же положении, как и она.

Прежде всего — это преодоление иллюзорных, ложных стереоти­пов, а также всего того наносного, извращенного, отрицательного, что было характерно для предыдущих периодов исторического раз­вития. Разумеется, необходимо покончить с диктатом “государ­ственного”, административным произволом, казенным отношени­ем к правам и нуждам людей, формализмом, безответственностью «верхушки», громоздкостью аппарата, злоупотреблением властью и всем иным, что столь длительное время отличало нашу общест­венную жизнь. Пора по-иному взглянуть на такие явления, как на­циональное богатство и производительность труда. При продолже­нии расточительного отношения к природным ресурсам, матери­альному и духовному достоянию мы вряд ли когда-нибудь выйдем на уровень европейских народов. Как и мало что хорошего полу­чится, если у нас и дальше будут игнорировать источники и факто­ры повышения производительности труда. Трудно будет развивать­ся, если не преодолеть раскольного сознания, сохраняющегося у нас со времен церковной реформы патриарха Никона.

Нам просто нельзя не идти к пониманию того, что между разли­чием и противопоставлением, между естественным многообразием взглядов, вкусов и позиций и их обязательной борьбой между собой пролегает дистанция большого масштаба, которую воспитанные люди и не пытаются преодолевать. Различие и многообразие представляют собой условие и источник богатства, целостности и динамики жизни. Но нельзя их превращать в перманентные столкновения и в итоге в истощение общества.

Российскому обществу предстоит по-настоящему заняться про­блемами восстановления престижа семьи, рода, генеалогии- развер­тывания и укрепления собственности, с тем чтобы каждый человек почувствовал ее смысл и значение в своей жизни; возвращения и модернизации моральных ориентиров и ценностей; становления права и его воплощения в законе и законности; превращения госу­дарства в форму общества и механизм общественного самоуправле­ния.

Ключевая проблема России, от решения которой зависит все ее будущее, — освоение современных высоких технологии. Здесь на­копилось больше всего «болевых» точек: это низкий уровень гармо­низации общественных явлений, отношений и процессов, что не позволяет в оптимальном варианте использовать наличные ресур­сы; рассогласованность в развитии областей человеческой деятель­ности, что ведет к удорожанию решения многих общественных проблем, мешает концентрации для этого усилий и средств; несба­лансированность между специализированными видами человече­ской деятельности, что растягивает сроки получения социальной отдачи даже от тех направлений, где продвижение несомненно и создавало надежный продуктивный задел; чрезмерно узкая специ­ализация производства, рождающая монопольно-жесткую коопе­рацию с бюрократическим регламентированием ресурсов и действий; утрата многих положительных качеств, традиций и цен­ностей, которые были присущи рабочим, крестьянам и интелли­генции даже в дореволюционный период.

Современные технологии представляют собой системы: цели — процедуры (правила) - технические средства - операции (действия) - мотивы (стимулы). Суть их можно выразить так:

- неуклонное обязательное и систематическое осуществление установленных процедур и действий, в результате которых всегда должен возникать искомый (запланированный) объективный ре­зультат (продукт изделие) в заданных параметрах;

- массовое, масштабное и повсеместное применение наиболее рациональных и эффективных процедур и операции по производству определенных продуктов и социальных услуг (потребительских ценностей);

- использование тех процедур и операций, технических средств и форм поведения, которые относятся к новейшим достижениям, со­ответствуют мировому уровню и приносят максимальный социаль­ный эффект.

Поэтому, когда речь идет о современных технологиях, не стоит оглядываться назад, ориентироваться на прошлое, даже если оно в свое время было и неплохим, или сравнивать их с тем, что дела­лось когда-то, скажем, в начале XX века; подход может быть толь­ко один: смотреть вокруг себя и вперед. Мир давно вышел на уро­вень технологической, информационной революции, и важно по­нять, осознать и использовать новые возможности. В частности, исходя из сказанного необходимо переосмыслить ряд сложивших­ся подходов.

Во-первых, это касается изменения отношения к научному зна­нию. Известно, что в России практически по всему “фронту” науч­ных изысканий совершались прорывы мирового значения, откры­вавшие благоприятные горизонты экономического и общественно­го развития. Но это, к сожалению, не мешает России до сих пор находиться в состоянии отстающей и догоняющей. Причина оче­видна: в большинстве своем действия предпринимаются не в соот­ветствии с научным замыслом, теоретическим обоснованием, а по волеусмотрению властей предержащих. И если разрыв между на­учным знанием и общественной практикой сохранится, то трудно надеяться на улучшение ситуации в стране.

Изменение может наступить лишь в случае нового подхода к управ­лению. Именно управление, как это произошло в других странах, может сыграть опережающую роль и начать тянуть в интеллекту­альном смысле общество за собой. В свою очередь управление спо­собно стать реальной движущей силой общественного развития при условии, что в обществе накопится достаточно научного знания о са­мом управлении и это знание получит должное уважение и станет практически использоваться. Вовлечение научного знания в процессы управления возможно только тогда, когда общество поймет, что им управлять имеют право исключительно компетентные, нрав­ственные и подготовленные в управленческом смысле люди.

Во-вторых, речь идет о выборе технологий для построения буду­щей России. Конечно, технологии не должны отрываться от уровня развития и возможностей общества, в том числе и от качества чело­веческого потенциала. Но, с другой стороны, они обязательно должны быть стимулирующими, продвигающими общественное развитие. Вряд ли приемлемы те технологии, которые консервиру­ют отсталость, представляют собой пройденный этап для других стран. Так можно никогда и не прорваться на уровень передовых народов.

Сейчас научной мыслью предложено понятие «информационное общество», которое, как мне кажется, может служить ориентирую­щей моделью для технологических и организационных преобразо­ваний. В научной литературе проявления информационного обще­ства характеризуются по следующим критериям:

- технологический — ключевой фактор — информационная тех­нология, которая широко применяется в производстве, учреждени­ях, системе образования и в быту;

- социальный — информация выступает как важный стимулятор
изменения качества жизни, формируется и утверждается «инфор­мационное сознание» при широком доступе к информации;

- экономический — информация составляет ключевой фактор
в экономике в качестве ресурса, услуг, товара, источника добавлен­ной стоимости и занятости;

- политический — свобода информации, ведущая к политическо­му процессу, который отличается растущим участием и консенсу­сом между различными классами и социальными слоями населе­ния;

- культурный — признание культурной ценности информации посредством содействия утверждению информационных ценностей в интересах развития отдельного индивида и общества в целом¹⁶.

Значит, надо не просто совершать те или иные преобразования, а вести их в том направлении и таким образом, чтобы они реально продвигали российское общество к информационному обществу XXI века.

В-третьих, в связи с вышесказанным на особое место выдвигает­ся вопрос об освоении мирового производственного и управленческого опыта. Здесь актуальна тонкая интеллектуальная работа. Конечно, существует много общего, универсального почти во всех сферах человеческой деятельности, особенно в том, что относится к производственным технологиям. Вместе с тем это универсальное настолько сочленено и переплетено с национальным, что его подчас трудно отделить от последнего и перенести в иную «почву». Вспом­ним германское, японское «чудо», экономический взлет молодых азиатских «тигров», подъем Турции, Пакистана и т.д. И, разумеет­ся, непрерывное и динамичное развитие США. Можно упомянуть также Великобританию, Францию, Италию, Испанию последних лет и другие страны. Везде вроде бы общие принципы, подходы, методы, структуры и прочее использовались не вообще, а конкрет­но, применительно к особенностям не только каждой страны, но даже каждого региона, отдельной местности, специфической груп­пы людей. Следует учиться и научиться пользоваться мировым тео­ретическим и практическим достоянием.

Особенно нужен мировой опыт по проблемам управления, ибо не будет надлежащего управления — вновь наши современные замыс­лы и возможности так и останутся пустыми мечтаниями. Важно прежде всего добиться повышения мощности и уровня управления всех его видов, его способностей реально (на деле!) влиять на обще­ственные процессы, сознание, поведение и деятельность людей. Для этого в качестве элементарной предпосылки стоит хотя бы осознать, понять, что же оно собой представляет, из каких элементов и в ка­ких структурах состоит, как формируется и реализуется, в чем за­ключаются его рациональность и эффективность и многое другое.

Еще одна проблема, в известной мере «оборотная сторона» только что названной (освоение современных технологий), может быть обозначена как возвращение, восстановление и сохранение всего того, что составляет самобытность, уникальность российского, а в нем русского начала, российской сущности общественной и лич­ной жизнедеятельности. Отнюдь не восторгаясь, как можно понять из уже сказанного, «отеческими» корнями, нашими стереотипами и нашим менталитетом, не разделяя по этому поводу взглядов и по­зиций многих доморощенных «патриотов», автор все же считает, что каждое общество может нормально развиваться на базе только собственной культуры, своих традиций и обычаев, взглядов и установок, идеалов и ценностей. Они могут удручать, вызывать психо­логическое неприятие или нравственное осуждение, но в управле­нии нельзя с ними не считаться. Как и с другими их элементами, которые справедливо вызывают гордость, самоуважение, чувство принадлежности к талантливому и оригинальному народу.

Пересматривая сделанное предками и пытаясь выстроить новый «дом», изучая и используя мировой опыт, открывая «двери» миру и идя навстречу ему, следует все же помнить, что мы способны быть только тем, чем являемся на самом деле, — только и исклю­чительно россиянами, со своей неповторимой историей и культу­рой, со своим генетическим кодом и мироощущением, со своими сказками и технологическими навыками. Поэтому стоило бы глуб­же постигать самих себя, проникновеннее и честнее смотреть на свои мысли и дела, критичнее, но уважительнее оценивать свои возможности и на результатах такой аналитической работы актив­нее строить жизнь и лучше управлять ею. Близкое, родное всегда понятнее и сподручнее для созидания. Ведь выстроить-то мы долж­ны не американский или немецкий, не японский или китайский, а свой российский «дом», именно такой, какой нам нужен, каким мы его себе представляем, который нам удобен, приятен и удовле­творяет наши жизненные потребности и эстетические чувства.

И, наконец, несмотря на затянувшееся введение в теорию, долж­ны сказать еще об одной проблеме, которая исторически лова, но для грядущего страны имеет определяющее значение. Это, в узком смысле, становление экологического равновесия, а в широком — гармонизация системы воспроизводства человека — общества — природы. Пора очнуться и понять, что ситуация в отношениях че­ловека с природой достигла критического предела.

Новая ситуация требует новых понятий. Нельзя уже говорить об окружающей среде, считая себя центром мироздания. Правильнее вести речь о среде обитания, ибо деградирует она — и ничто во Все­ленной не спасет человеческую цивилизацию. Все более очевидно, что пределы человеческой деятельности, накладываемые приро­дой, носят абсолютный характер, за их границами все, что бы ни делалось, теряет общественный смысл. Причем природа бессильна под напором человека и создаваемых им технических и технологи­ческих средств. Разрешение дилеммы содержится в человеке.

Экология природы (как и экология культуры) формирует сегодня систему максим, которые обязаны лечь в основу сознания, поведе­ния и деятельности людей и пронизывать соответственно все управ­ленческие процессы. Но в управлении, главным образом государ­ственном, таких максим до сих пор не выработано. Между тем как раз управленческие решения наносят самый большой ущерб среде обитания. Инертно ведется формирование экологического созна­ния, слабо организованы экологические экспертизы, не ведется со­циальная оценка элементов среды обитания, редко и в мизерных объемах осуществляются природоохранительные меры, включая меры законодательного порядка. В результате отношения между человеком, обществом и природой разбалансированы, идут во вред друг другу.

Обо всем этом можно говорить много, но даже из кратко сказан­ного напрашивается вывод о том, что на первый план в государ­ственном управлении выдвигается комплексный подход, предпо­лагающий охват всего многообразия взаимодействий человека, об­щества и среды обитания. Он невероятно сложен, но иного подхода, способного исправить положение, просто не существует.

Комплексный подход в управлении — не игра слов, а определен­ное мировоззрение, определенная философия и методология, исхо­дящие из того, что нет изолированных, самодовлеющих явлений, отношений, процессов и в мире существует целостность разнообра­зия, в котором каждое уникальное имеет свой смысл только пото­му, что ему корреспондирует столь же уникальное другое. Конеч­но, в целях анализа и описания различных составных целостности их приходится расчленять, выделять, рассматривать самостоя­тельно, находить в них сущность и т.д. и т.п., но это всего лишь ло­гические операции, которые не отменяют онтологической связи всего сущего. Путь к воспроизводству нашей жизни, ее обогаще­нию и улучшению включает в себя скоординированное сохранение и развитие человека, общества и природы.

В качестве итога сказанного выше и вместе с тем предисловия к дальнейшим размышлениям можно отметить следующее.

1. Россия завершила XX век с большим грузом тяжелых проблем, которые для своего разрешения потребуют длительного времени и огромного труда.

2. Россия в течение XX века приобрела уникальный социальный опыт, перенесла глубокие страдания и, видимо, многое поняла, что создает предпосылки для ее возрождения и сотрудничества на рав­ных в мировом сообществе.

3. Россия обладает большими природными ресурсами, производ­ственным и человеческим потенциалом, что обеспечивает масштаб­ный простор для ее социально-экономического и духовного разви­тия.

Исторически слабое место России — власть и управление, но се­годня имеются знания, опыт и талант для того, чтобы улучшить си­туацию, демократизировать власть и научиться управлять рацио­нально и эффективно.

***

Предлагаемый курс лекций по теории государственного управле­ния — плод наблюдений, размышлений и поисков в течение много­летней научно-исследовательской и практической деятельности. Многое из высказанного в нем уже было предложено обществу в книгах и публикациях, лекциях и беседах. Здесь же автор поста­рался привести все в определенную систему, чтобы было удобнее и легче изучать и усваивать довольно сложные вопросы теории госу­дарственного управления. К сожалению, аргументы и доказатель­ства в пользу тех или иных суждений и выводов остались за преде­лами данного издания, и за ними надо обращаться к иным публи­кациям автора, список которых дан в приложении.

Надеюсь, что курс лекций и изложенная в нем концепция вызо­вут интерес у людей, связанных с управлением, особенно с государ­ственным, и помогут поднять уровень управления общественными процессами в России, а также, может быть, и в других странах, имеющих те же самые трудности и проблемы.

РАЗДЕЛ I. ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ - СИСТЕМНОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ

Дата добавления: 2014-01-07