Международное и внутригосударственное

ПРАВА

МЕЖДУНАРОДНОГО

ПОНЯТИЕ И СИСТЕМА

А.В.Мелешников

ЛЕКЦИЯ

НИЖНИЙ НОВГОРОД 2012

Рецензенты: Богатырев В.В. доктор юридических наук, доцент

Владимирского юридического института МВД РФ

Валеев Р.М. доктор юридических наук, профессор кафедры

международного права юридического факультета Казанского

государственного университета им. В.И.Ленина, заслуженный

юрист Республики Татарстан

СОДЕРЖАНИЕ

§ 1 Понятие «международное право»

§ 2 Международное и внутригосударственное право

§ 3 Система международного права

§ 4 Исторические системы международного права

Пояснительная записка

Лекция посвящена теме, которая имеет ключевое значение для освоения учебного курса дисциплины «международное право. Основная задача, поставленная автором: концентрация внимания на тех положениях, которые либо вовсе отсутствуют, либо получили недостаточное освещение в научной и учебной литературе.

-Впервые обосновываются дефиниции, определяющие понятие международного права с точек зрения – социальной ценности международно-правовых знаний, юридической силы норм, уникальности соответствующей правовой системы.

- Впервые в научной и научно-методической литературе международное право соотносится с правом внутригосударственным по кругу субъектов, источников, способу нормообразования, характеру и способу осуществления принуждения.

-По-новому решается проблема системности международного права. Соответствующая система рассматривается с точек зрения – структурного признака, юридической силы норм, степени взаимодействия с системами внутригосударственного права.

-Обоснован новый подход к пониманию природы международного частного права.

-Впервые рассматривается и осуществляется периодизация международного права применительно к этапам становления и эволюции системообразующего принципа – неприменения силы либо угрозы ею. В научный оборот вводятся понятия «доверсальская» и «версальская» исторические правовые системы.

§ 1

Понятие «международное право»

Международное право – чрезвычайно сложное социальное явление. И, как любому такого рода явлению, ему могут соответствовать множество дефиниций, с разных сторон характеризующих его суть. Предлагаются четыре дефиниции, наиболее важные в плане уяснения специфики международного права и соответствующей дисциплины учебного курса.

В наиболее общем плане международное право определимо как особая правовая система, регулирующая в основном межгосударственные отношения.

Такая дефиниция на начальном этапе изучения учебного курса позволяет обратить внимание: студенту придется смириться с тем обстоятельством, что предстоит познать множество необычного и непривычного в сравнении с той информацией, которая освоена в рамках ранее изучавшихся юридических дисциплин. Одновременно она позволяет актуализировать основной вопрос студенческой философии: а в какой степени следует познать эту, особую правовую систему, да к тому же регулирующую межгосударственные отношения?

Наверное, для учащихся таких вузов, как Московский государственный институт международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации, Дипломатическая академия МИД России этот вопрос не актуален. Но это воистину основной вопрос учебной философии для подавляющей массы студенчества, обучающейся в вузах, которые готовят специалистов к юридической деятельности в правовой системе России. Ответу на данный вопрос посвящены другие определения.

С точки зрения социальной ценности международное право – такая особая правовая система, в которой нормативным образом обобщен совокупный опыт развития человечества. Если это так, то изучение соответствующей дисциплины – необходимый курс профилактики правового нигилизма и социального невежества.

Это исключительно важная особенность. Она объясняется уникальным свойством нормообразования, который в теории международного права получил название «согласование воль». Суть его в том, что, по общему правилу, международная норма становится обязательной только для тех субъектов, которые добровольно признали ее юридическую обязательность. В результате, если возникает международная норма, которая признается всеми или многими государствами, то в ней закрепляется результат познания объективной закономерности функционирования человеческого сообщества.

Сказанное касается не только норм, которые имеют статус основных принципов международного права, но и тех, которые регулируют такие специфические сферы общественных отношений, как, например, права человека, защита окружающей среды, противодействие терроризму, коррупции и т.д.

Именно по указанной причине Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций 21 ноября 1947 года, спустя всего два года после учреждения ООН, приняла резолюцию №176 «Преподавание международного права», которой призвала государства «принять соответствующие меры для расширения преподавания международного права во всех его отделах, включая его развитие и кодификацию, в университетах и в высших школах каждого государства, которые находятся в ведении или в известной зависимости от правительства, или начать это преподавание там, где оно еще не введено».[1]

Этой же причиной обусловлены другие согласованные решения международного сообщества государств.

Так, в 1989 году Генеральная Ассамблея объявила период с 1990 по 1999 год Десятилетием международного права ООН[2], в ходе которого поставлена цель поощрения преподавания, изучения, распространения и более широкого признания международного права»[3].

Во взаимосвязи с этим решением находится утвержденная Генеральной Ассамблеей «Программа деятельности, которая будет начата в течение второго периода (1993-1994 годы) Десятилетия международного права Организации Объединенных Наций».

Государствам было предложено «поощрять свои учебные заведения к включению курсов по международному праву для студентов, изучающих право, политические науки, общественные науки и другие соответствующие дисциплины; им следует изучить возможность включения международно-правовых тем в учебные планы начальных и средних школ … Государствам рекомендуется организовать специальную подготовку в области международного права для юристов, включая судей, и сотрудников министерства иностранных дел и других соответствующих министерств, а также военнослужащих». [4]

Наконец, сошлемся на мнение заместителя Генерального Секретаря ООН по правовым вопросам Ханса Корелла, изложенное в «Обращении к деканам юридических факультетов во всем мире» и поддержанное рядом авторитетных специалистов в области международного права: «Лишь немногие из любого данного выпуска студентов юридических факультетов посвятят свою будущую деятельность исключительно международному праву, но незнание и непонимание этой важной области права будет серьезным пробелом в образовании молодых специалистов»[5]

Таким образом, изучение международного права – это обязательный фактор формирования адекватного правосознания гражданина демократического государства, а международно-правовые знания – обязательная составляющая его общей и юридической культуры.

Третья дефиниция основывается на факторе иерархии правовых норм по их юридической силе: международное право – эта такая правовая система, нормы которой имеют высшую юридическую силу по отношению к нормам внутригосударственного права.

Указанный фактор, хотя и в разной степени, учитывается конституционным законодательством современных государств. Например, первая писаная конституция, каковой является Конституция США, в статье VI определила: «Настоящая Конституция и законы Соединенных Штатов, изданные в ее исполнение, равно как и все договоры, которые за­ключены или будут заключены Соединенными Штатами, явля­ются высшими законами страны, и суды каждого штата обязы­ваются к их исполнению, хотя бы в Конституции и законах лю­бого штата встречались противоречивые постановления».

Конституция ФРГ статьей 25 провозгласила: «Общепризнанные нормы международного права являются составной частью федерального права. Они имеют преимущество перед законами и порождают права и обязанности непосредственно для лиц, проживающих на территории Федерации».

Статья 96 Конституции Испании определила: «Международные договоры, заключенные в соответствии с установ­ленными требованиями, становятся после их публикации в Испании со­ставной частью внутреннего законодательства. Их положения могут быть отменены, изменены или приостановлены только в порядке, установлен­ном в самих договорах, или в соответствии с общепризнанными нормами международного права».

Статья 55 Конституции Франции закрепила: «Договоры или соглашения, должным обра­зом одобренные или ратифицированные, с момента их опубликования имеют силу, превышающую силу внутрен­них законов, при условии применения такого договора или соглашения другой стороной».

С учетом данной тенденции построена правовая система современной России.

Конституция РФ пунктом 4 статьи 15 определила: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Что следует из этой конституционной формулировки в практическом плане? А вот что.

Очевидно, в содержание п.4 статьи 15 включены две нормы. Первая из них включила международное право в виде общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров в национальную правовую систему. Заметим, такая правовая позиция конституционного законодателя равнозначна юридической революции, поскольку ни одна из ранее действовавших отечественных конституций не включала международное право в состав внутригосударственной правовой системы. Международное право существовало отдельно от правовой системы Отечества.

До 1993 года изучение международного права студентами, ориентирующимися на работу в правовой системе России, не имело существенного практического значения. Характеризуя такую ситуацию, известный американский профессор Д. Гинзбургс пишет: «Когда за­кон устанавливает нормативную действительность источников меж­дународного права для внутреннего применения, то проблема внут­ригосударственной реализации применимых международных норм представляется четко решенной, во всяком случае, теоретически. Без зеленого света на светофоре внутреннего права международно-правовые нормы не в состоянии преодолеть разграничительную ли­нию между двумя юрисдикционными сферами»[6].

Сейчас ситуация кардинально изменилась таким образом, что каждый юрист-внутригосударственник должен быть в определенной степени и юристом-международником. Почему?

Да потому, что каждый российский юрист должен иметь представление о нормативном массиве международного права и уметь применять международные нормы во внутригосударственной правовой системе (международное право, хотя это и часть правовой системы России, но оно функционирует по своим, внутренне свойственным международному праву, закономерностям). Если же юрист не владеет соответствующими навыками, то он будет допускать ошибки в профессиональной деятельности.

Эти ошибки будут еще более существенными, если в законодательстве России возник пробел. В таких условиях должна быть применена международная норма, если таковая имеется.

Важность этого обстоятельства иллюстрирует Постановление Конституционного Суда РФ от 26 февраля 2010 г. N 4-П «По делу о проверке конституционности части второй статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.А. Дорошка, А.Е. Кота и Е.Ю. Федотовой».

Фабула дела

Европейский Суд по правам человека признал нарушение в отношении А.Е. Кота, А.А. Дорошка и Е.Ю. Федотовой статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьи 1 Протокола N 1 к ней.

Тем не менее российскими органами судебной системы общей юрисдикции в удовлетворении заявлений А.Е. Кота и А.А. Дорошка и Е.Ю.Федотовой и о пересмотре дел по вновь открывшимся обстоятельствам было отказано со ссылкой на то, что статья 392 ГПК Российской Федерации содержит исчерпывающий перечень оснований для такого пересмотра, в число которых вынесение Европейским Судом по правам человека решение в пользу заявителя не входит.

Заявители по настоящему делу - граждане А.А. Дорошок, А.Е. Кот и Е.Ю. Федотова просили признать не соответствующей статьям 1, 2, 15 (части 1, 2 и 4), 17 (часть 1), 18, 19 (часть 1), 42, 46 (части 1 и 2), 55 (часть 2), 79 и 120 Конституции Российской Федерации, часть вторую статьи 392 ГПК Российской Федерации, поскольку она не предусматривает в числе оснований для пересмотра вступивших в законную силу судебных актов установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом общей юрисдикции конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека.

Конституционный Суд РФ рассуждал следующим образом.

Ратифицировав Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация признала ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях их предполагаемого нарушения Российской Федерацией.

В постановлении от 15 января 2009 года по делу «Бурдов против России» Европейский Суд по правам человека, опираясь на ранее выработанные им позиции, пришел к выводу, что статья 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод возлагает на государство-ответчика правовое обязательство не только произвести заинтересованным лицам выплаты, присужденные в качестве справедливой компенсации за признанное постановлением Европейского Суда по правам человека нарушение, но и принять меры общего характера, а если необходимо - и индивидуальные меры, с тем чтобы в национальной правовой практике положить конец этому нарушению и устранить, насколько возможно, его последствия, причем такие меры должны предприниматься и в отношении других лиц, оказавшихся в положении заявителя, право которого Европейский Суд по правам человека признал нарушенным.

Отсутствие в части второй статьи 392 ГПК Российской Федерации соответствующего основания для пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам приводит в судебной практике к отказу от рассмотрения заявлений, как это имело место в делах заявителей по настоящему делу, и тем самым - вопреки предписанию статьи 15 (пункт 4) Конституции Российской Федерации, согласно которой если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора, - к блокированию действия Конвенции о защите прав человека и основных свобод на территории Российской Федерации.

В судопроизводстве, осуществляемом арбитражными судами, в соответствии с международно-правовыми обязательствами Российской Федерации в качестве одного из оснований пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам предусмотрено установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд (пункт 7 статьи 311 АПК Российской Федерации).

Что касается Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, то в числе оснований для пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам установление Европейским Судом по правам человека нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении конкретного гражданского дела в суде общей юрисдикции непосредственно не называется. Однако иные перечисленные в ней основания по существу идентичны указанным в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации.

Установление различного уровня гарантий защиты прав граждан при формулировании перечня оснований для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебных актов в результате принятия Европейским Судом по правам человека постановления, констатирующего нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не может быть оправдано спецификой дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции.

Поскольку права и свободы человека и гражданина, признанные Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, - это те же по своему существу права и свободы, что закреплены в Конституции Российской Федерации, подтверждение их нарушения соответственно Европейским Судом по правам человека и Конституционным Судом Российской Федерации - в силу общей природы правового статуса этих органов и их предназначения - предполагает возможность использования в целях полного восстановления нарушенных прав единого институционального механизма исполнения принимаемых ими решений.

Часть вторая статьи 392 ГПК Российской Федерации - по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования, в том числе с учетом провозглашенного статьей 15 (пункт 4) Конституции Российской Федерации приоритета правил международного договора Российской Федерации, - не может рассматриваться как позволяющая суду общей юрисдикции отказывать в пересмотре по заявлению гражданина вынесенного им судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам в случае, если Европейским Судом по правам человека установлено нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении конкретного дела, по которому было вынесено данное судебное постановление, послужившее поводом для обращения заявителя в Европейский Суд по правам человека.

Федеральный законодатель обязан - в целях единообразного и надлежащего правового регулирования, руководствуясь Конституцией Российской Федерации и правовыми позициями, выраженными Конституционным Судом Российской Федерации, в том числе в настоящем Постановлении, - внести изменения в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, с тем чтобы гарантировать возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений в случаях установления Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом общей юрисдикции конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека.

Таким образом, только на уровне конституционного судопроизводства был установлен пробел в гражданском процессуальном законодательстве России, определен механизм применения международно-правовых норм в отечественной правовой системе. Такие ситуации вряд ли можно считать нормальными.

И законодатель, и правоприменитель должны быть в большей степени осведомлены об особенностях функционирования и реализации международного права во внутригосударственных правовых системах.

Другое, исключительно важное в практическом плане, обстоятельство: конституционный законодатель в п.4 статьи 15 использовал термин «общепризнанные принципы и нормы международного права». Немедленно возникла проблема толкования. А что это такое? Может быть, это термин-синоним по отношению к терминам «основные принципы международного права», «императивные принципы и нормы международного права», «нормы и принципы jus cogens»?

Действительно, ни в российском, ни в международном «законодательствах» нет каталога «общепризнанных принципов и норм международного права».

Попытку решить эту проблему предпринял Верховный Суд РФ в известном Постановлении от 10 октября 2003 г. N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». Однако этот правовой акт ограничился сомнительным разъяснением.

Так, в пункте 1 Постановления Верховный Суд попытался разъяснить: « Под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо.

К общепризнанным принципам международного права, в частности, относятся принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств». А пунктом 9 Верховный Суд определил: «При осуществлении правосудия суды должны иметь в виду, что по смыслу части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, статей 369, 379, части 5 статьи 415 УПК РФ, статей 330, 362-364 ГПК РФ неправильное применение судом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации может являться основанием к отмене или изменению судебного акта.

Под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного.

Содержание указанных принципов и норм международного права может раскрываться, в частности, в документах Организации Объединенных Наций и ее специализированных учреждений».

Таким образом, Пленум, вместо определения каталога общепризнанных принципов и норм международного права, переадресовал решение этой задачи «рядовым» правоприменителям.

Проблема общепризнанных принципов и норм международного права в итоге продолжает существовать и, пока она существует, правоприменителю придется в практическом плане ориентироваться на те принципы, которые закреплены Уставом ООН и официальное толкование которым дано в Декларации принципов международного права 1970 года[7].

Вторая норма не просто включила международное право с состав отечественной правовой системы, а наделила международные договоры высшей юридической силой по отношению к национальному закону («если международным договором предусмотрено иное правило, чем законом, то применяется правило международного договора»).

Но как понимать эту конституционную норму в практическом плане! Любой ли международный договор имеет высшую юридическую силу по отношению к любому российскому закону? А, быть может, международный договор имеет высшую юридическую силу не только по отношению к любому российскому закону, но и по отношению к Конституции РФ?

Конечно, юрист-международник истолковал бы данную норму ограничительно.

Во-первых, он бы заметил, что конституция государства – это юридический «светофор», определяющий практический аспект соотношения международного и внутригосударственного права: для внутригосударственного правоприменителя ни один международный договор не имеет высшую юридическую силу по отношению к конституции.

Во-вторых, он бы заметил, что конституционный законодатель в фразе «если международным договором предусмотрено иное правило, чем законом, то применяется правило международного договора», допустил правотворческую ошибку: он «забыл» перед фразой «международного договора» включить слово «ратифицированного».

Ратификация международных договоров России осуществляется в форме федерального закона. По этой причине приоритет международного договора перед федеральным законом возможен постольку, поскольку федеральный закон последующий изменяет либо отменяет действие предыдущего.

Тем не менее существовала противоречивая правоприменительная практика до принятия знаменитого Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия».

Пленум обоснованно разъяснил, что «закрепленное в Конституции Российской Федерации положение о высшей юридической силе и прямом действии Конституции означает, что все конституционные нормы имеют верховенство над законами и подзаконными актами, в силу чего суды при разбирательстве конкретных судебных дел должны руководствоваться Конституцией Российской Федерации.

Далее Пленум определил: «Суд при рассмотрении дела не вправе применять нормы закона, регулирующего возникшие правоотношения, если вступившим в силу для Российской Федерации международным договором, решение о согласии на обязательность которого для Российской Федерации было принято в форме федерального закона, установлены иные правила, чем предусмотренные законом. В этих случаях применяются правила международного договора Российской Федерации»[8].

Таким образом, на начальном этапе познания учебного курса необходимо иметь ввиду:

- в состав правовой системы России входит не все международное право, а только тот нормативный массив, который имеет статус «общепризнанных принципов и норм», а также договоры, стороной которых является Россия;

- не все международные договоры имеют высшую юридическую силу по отношению российскому федеральному закону, а только те, которые прошли процедуру ратификации.

В заключение сформулируем последнее, четвертое, определение понятия «международное право». Оно основывается на факторе уникальности данного явления: международное право – это общепланетарная, единственная такого рода правовая система на планете Земля.

§ 2

Дата добавления: 2014-01-11