Развитие, особенности реализма в литературе Серебряного века

Лекция №5)

Рассмотрим творчество Ивана Алексеевича Бунина.

Еще на первой лекции мы говорили о том, что культура рубежа веков – это модернистская культура, но это вовсе не означало, что реализм совершенно исчез, он продолжал существовать, но приобретал какие-то новые черты.

Наиболее интересно реалистический метод трансформировался в творчестве И.А. Бунина.

И.А. Бунин родился в 1870, умер в 1953 году.

Даты его жизни и место рождения и смерти они уже говорят о драматичности его судьбы. Родился он в сердце России, на хуторе недалеко от Воронежа, долгие годы жил под Ельцом (т.е. в самом сердце России, где такие благодатные места, которые являются родиной многих русских писателей), а умер в эмиграции, в Грассе, во Франции. И 33 года его жизни прошли за границей. Т.е. история ХХ века и отечественная история ХХ века – они очень сильно, жестко, драматично отразилась эта история на события, которые с нами происходили, на судьбе этого замечательного писателя.

Бунин один из немногих русских писателей, который при жизни был удостоен высочайших литературных наград: лауреат премии Пушкина (премия РАН (очень почетная), которая присуждалась за безупречное стилистическое мастерство). Т.е. Бунин сохранил и привнес еще даже в русскую словесность это поразительное мастерство словесное, любовь к русскому слову. Безупречный стиль характеризует его творчество. Поэтому эта премия как раз очень достойная и это многое говорит о творчестве Бунина.

Кроме того, Бунин является первым русским лауреатом Нобелевской премии (она была учреждена еще тогда, когда жил Толстой, Антон Павлович Чехов, но первым русским писателем – лауреатом Нобелевской премии был Иван Бунин). Он ее получил в 1933 году за с формулировкой такой, поводом как бы таким непосредственным, была публикацию его великого романа «Жизнь Арсеньева» (именно в 33-м году это роман был опубликован), но шведская академия учитывала все творчество Бунина, и в формулировке шведской академии значилось, что эта премия ему присуждается «за строгий артистический талант в создании образа России». Т.е. “строгий артистический – даже шведская академия оценила это особое мастерство бунинское, культуру высочайшую его литературного слова. Но при этом мы должны с вами отметить, что не только после того, как Бунин покинул Россию, а покинул Бунин Россию в 1920 году, и как оказалось навсегда. И это для него было очень тяжелым, тяжелый был отъезд. И этот отъезд был означен его замечательной книгой, страшной книгой (замечательной, потому что она очень искренняя, потому что она очень такая страстная, очень человеческая) – это книга «Окаянные дни». Это книга, жанр которой трудно определить – это дневник в общем-то, потому что там хронометрированы записи. Т.е. он пишет, что каждый день вот с ним происходит, и как он воспринимает «разверзшийся ад». Он воспринимал революцию как разверзшийся ад, как ужас, который снизошел на любимую его землю. Поэтому эта книга особая такая очень действительно страстная, грешная, потому что она не беспристрастная. Он не мог беспристрастно смотреть не события. Вот Блок, мы с вами говорили, он попытался создать образ России, какая она есть. А Бунин ругал, клял, проклинал, но все это свидетельствовало о том, что у него очень болело сердце. Просто душа его разрывалась от того, что вокруг происходило.

В вот в 1920 году он покидает Россию и это оказывается навсегда. И в 1948 году, после мировой войны он очень хотел вернуться в Россию, и даже писал Николаю Телешеву, своему приятелю еще по началу века ХХ, писал ему, что он мечтает, и Телешев начал какие-то там движения по возвращению Бунина в Россию. Конечно, это возвращение уже не состоялось. Не только потому, что Бунин был уже человеком почти 80-летним, т.е. глубоким стариком. Но и кроме того, конечно, его возвращение было бы для него абсолютной трагедией, потому что он бы не примирился ни с тем, что вокруг него было, да и власть тоже, даже если и позволила бы ему вернуться, она бы не простила Бунину этого неприятия советской страны. Поэтому его жизнь и судьба трагичны. Умер он на чужбине. Живя 33 года во Франции, Бунин не говорил – он не хотел! – по-французски. Т.е. он оставался русским человеком. И мне кажется, что здесь была подсознательная. Но не только сознательный вызов (“я не хочу растворяться в этой французской действительности, у меня есть родина – великая родина”, которую он очень любил, так он полагал, конечно же), но он не говорил еще по-французски, я думаю, потому, во-многом (это наверное не было осознано) – он хранил в себе русское слово, русскую речь. Он был настолько писателем слова русского слова. Не зря у него есть великолепное стихотворение «Слово», где он говорит о том, что такое русское слово. Он эту речь, как художник, он хотел ее слышать всегда, она для него была импульсом к творчеству.

Бунин – писатель, который оставил колоссальное литературное наследие, очень разноплановое. Это крупный писатель ХХ века. Он начал со стихов. И его книга «Листопад» 1900 года (вот когда он уже был опубликован) была заметной книгой в литературном процессе того времени, а мы с вами знаем, что это было богатое литературное время литературными событиями. Т.е. он начал как поэт. Но стихи он очень скоро оставил, и правильно сделал, конечно, потому что он не был поэтом, он был рожден прозаиком.

И как прозаик он проявил себя в очень разных жанрах, хотя нужно сказать, что его слух поэтический он тоже ему помог стать замечательным переводчиком. Кстати, перу Бунина принадлежит перевод знаменитого памятника индейской литературы (Северо-Американских индейцев) «Песнь о Гайавате». Бунин был лучшим переводчиком и до сих пор, по-моему, таким считается, этого уникального памятника индейской словесности. Он даже премию получил тоже за это перевод в свое время (в начале ХХ века). Но в прозе, конечно, он очень много сказал. И он создал совершенно особый бунинский рассказ, совершенно новую форму рассказа, новой проблематики, новых композиционных средств, но об этом позже.

Он создал образец (я считаю, что это просто ОБРАЗЕЦ) повести – и этой повестью была его удивительная повесть «Деревня». Ну, я вас просила ее читать, вы должны ее прочитать. Я не думаю, что вы будете ее читать с восторгом, что она доставит вам удовольствие читательское. Это трудное чтение, но это великий текст, который не для услады читать нужно, не для отдыха, не для развлечения. Это очень серьезное произведение и очень глубокое. Понимаете, ведь в литературе прежде всего нас захватывает, поражает, потрясает глубина проникновения художника, когда он видит какие-то явления не на поверхности, а вот самую суть захватывается – вот тогда мы откликаемся по-настоящему. Тогда рождается великая литература. Поверьте на слово, (потом сегодня я постараюсь об этом более подробно рассказать) что «Деревня» - это выдающееся произведение русской словесности. И когда она появилась эта повесть (в 1909 г.), она имела очень большой резонанс, очень. Это было политизированное время, это была реакция после первой русской революции. И поэтому эта повесть как бы ну она говорила о развале русской жизни, о страшном положении русской деревни. Поэтому ее оценили как бы с т.з. такой как бы социальной критики левые, и в частности Горький усиленно хвалил Бунина за эту повесть, считая, что он блестяще показал и правильно, конечно, расслоение русской деревни, крушение единого патриархального Мира (как Толстой его понимал). Т.е. мира как крестьянской общины, мира, как того ядра на самом деле – ярда русской жизни Вообще, по представлению людей патриархального сознания, какими были и Толстой и Иван Бунин.

Но в этой повести есть (и сегодня, я надеюсь, мы это с вами увидим) не только это. Есть что-то более даже важное и глубокое. Такое глубокое понимание русской жизни, которое вряд ли у кого-нибудь из современников Бунина в этот момент было.

Он создал роман, который Ходасевич считал одним из трех лучших романов мировой литературы – это роман “ Жизнь Арсеньева ”. Это действительно совершенно загадочный роман, магический роман, который многие исследователи называют феноменологическим романом (это есть такое течение в философии; Бунин создает такой особый роман). Но роман этот действительно уникальный совершенно, потому что в нем рассказывается, это роман, который можно назвать автобиографическим романом, потому что во-многом герой Алексей Арсеньев, как бы в его судьбе, в его взглядах, в его формировании, росте, есть многое от того, что происходило с самим Иваном Буниным. Но вот это на самом деле Ходасевич тоже точно очень сказал, он сказал, что это как бы «вымышленная биография». Это роман о вымышленной биографии. И это поразительно точно, потому что это роман, который, вот вы понимаете, у нас есть в русской литературе замечательный жанр автобиографического романа, или повести, или удивительное например (я очень люблю) “Детские годы Багрова-внука”, где такая фактура (Сергей Аксаков), где такая фактура дворянской жизни – эта рыбная ловля, охота, обеды, завтраки, походы в поле, в лес – такая эмпирика, вот понимаете, просто эмпирически воссозданный цикл жизни, дворянской жизни, который удивительно совпадает с природным циклом, и создается такое ощущение – целостности, гармоничности существования человека. Есть блистательная автобиографическая трилогия Льва Николаевича Толстого, едва ли не лучшее, что Толстой написал “Детство”, “Отрочество”, “Юность”, в которой в центре у него будет не просто вот жизнь как она есть в ее эмпирических наблюдениях, ее развитии – а это формирование личности дворянского человека, это вот образ русского интеллигента, дворянина (Николеньки Иртеньева), который удивительно ранимый, рефлексирующая личность и т.д. Это тип дворянского интеллигента (у Толстого). Есть блистательная трилогия Горького. Уж если что Горького читать, то у Горького нет ничего лучше повести “Детство”. Это блестящая повесть совершенно. Ну уже “В людях” послабее, “Мои университеты” еще слабей. Но “Детство” – это великая просто проза, очень глубокая. Т.е. у нас много автобиографических, но Бунин создает такую, которую Ходасевич ставит в ряд с романом Пруста “В поисках утраченного времени”. Он создает совершенно новый роман, в котором как бы есть внешняя жизнь, которую герой наблюдает, но это не жизнь внешне, (как у Аксакова, хотя там тоже герой смотрит в окно, как отец идет на охоту – казалось бы тоже есть детали дворянского быта и нравов) но на самом деле Бунина интересует жизнь сознания и дискретность этого сознания, сложность. Не прямая жизнь сознания, а очень сложный, емкий и очень многое в себя вбирающий внутренний мир. Не просто мир души, а вот мир каких-то странных ассоциативных связей из которых рождается, формируется человеческая индивидуальность. Особая. Особого мира такого. Поэтому это как бы и биография, но она в каком-то смысле вымышленная. Потому что это не цепочка жизненных событий и историй, а это цепочка ощущений, проникновений, озарений и осознаний. Вот это такой роман.

Наконец, Бунин создал очень интересный жанр литературного портрета. Тогда многие писали литературные портреты (и Максим Горький, и художник Юрий Анненков писал литературные портреты, и Бунин писал). Портреты своих современников. Время требовало – такие были яркие люди и это время так стремительно уходило из-под ног, что многие хотели зафиксировать как бы лики своих современников, потому что понимали, что в этих лицах запечатлено время, а не только этот человек. И Бунин написал блистательные литературные портреты. Хотя бы один прочитайте, вот “Третий Толстой” об Алексее Николаевиче Толстом.

И Бунин написал замечательный трактат – «Освобождение Толстого», уже Льва Николаевича. Для Бунина самой главной фигурой в русской литературе и в русском сознании был Лев Николаевич Толстой. Т.е. он для Бунина был идеалом: идеалом мыслителя, человека, художника.

Толстой действительно был в каком-то смысле учителем в этой эпохе, вот в начале века, он был учителем, у него было в полном смысле этого слова, у него была масса последователей (т.н. “толстовцев”), он был человеком, который влиял на умы. И в сферу этого влияния, одним из его последователей мировоззренческих (не художественных) стал Иван Бунин. В этом своем знаменитом трактате “Освобождение Толстого” он и показал, ЧТО в Толстом его привлекает, ЧТО в Толстом кажется ему самым главным, а отсюда мы можем и понять, что для Бунина является вообще ценным в жизни и в искусстве. В “Толстом” он это так сформулировал (видите, как он называет – “Освобождение Толстого”): «освобождение» от чего? От того, что есть внутри, от того несоответствия ядра своей личности тому образу жизни, мысли, поведения, которое нас в жизни сопровождает.

Т.е. Бунин очень хорошо понимал, что в Толстом самое главное, как он сам сформулировал, Бунин, – безмерное расширение личности. Такая удивительно странная, небунинская (потому что бунинское слово всегда прозрачно), а это как бы почти толстовская формулировка “безмерное расширение личности”, потому что она не вполне понятна. Что это означает? Бунин считал, что в Толстом есть очень важное качество, которого он не видел ни в каких других писателях-современниках и мыслителях-современниках – Толстой способен преодолевать себя, т.е. отказываться от какой-то позиции (жизненной, мировоззренческой или художественной) которую он завоевал, которая ему принесла какую-то славу, известность и идти дальше – безмерное расширение личности, вплоть до того, когда он (Толстой, по Бунину) принимает точку зрения противоположную как бы самому себе. Т.е. принимает точку зрения простонародного человека, человека из простонародья, простого человека. Т.е. Бунин приветствовал в Толстом вот эту идею опрощения. Т.е. человека из высшего слоя, который преодолевает множество жизненных преград, ошибок, заблуждений, искушений и приходит на позицию другого, причем этой другой – вот принципиально другой, т.е.: не аристократ, а простолюдин. И эта позиция его наполняет, она не искусственна для него, она для него жизненна. Он хочет быть таким. Просто Человеком. И уход Толстого из Ясной поляны – это как раз и есть это решение стать ТЕМ человеком, Всечеловеком, просто Человеком: без груза культуры, без груза известности, без груза материального достатка, без груза даже каких-то отношений и ответственности семейной – вот просто человек с тем, что есть внутри него.

У Толстого есть (и Бунин это пишет в этом трактате об этом, вот это он принимает у Толстого прежде всего и поэтому для него Толстой высочайший классик, классик настоящий, писатель первого ряда, к которому нужно стремиться и у которого нужно учиться) гениальное произведение (одно из последних) – рассказ «Отец Сергий». В этом рассказе Толстой показывает как он встает на позицию другого. Потому что его герой (как во многом автобиографически) человек аристократ, князь Сергей Касацкий, который жил этим светским интересом, придворными движениями, флюидами. Он жил этим, это наполняло его – военная карьера, место при дворе, невеста из высшего слоя, равная ему – это наполняло его жизнь. Ему казалось, что это и есть его жизнь, это и есть суть ради чего он родился. И вдруг его невеста, которая испытывает удивительное счастье от того, что государь обратил на него свою благосклонность. И для князя Касацкого это кажется крушением неба просто, что его невеста, его избранница, она счастлива от благосклонности царя, в то время как она невеста князя Касацкого. И это потрясение дает ему импульс к переоценки всего – и он отказывается от этой своей суетности, светской, карьерной жизни и уходит вообще из Мира, уходит в церковь, в монастырь. И там нарастает его духовная мощь, он становится старцем, отцом Сергием, он живет в скиту, ему поклоняются, он считается чуть ли не святым и человеком, который может принести отдохновение, спасение, к нему идут за советом. И он как бы снова наполняется (так же как князь Касацкий по сути дела) любовью к себе – какой-то сытостью (хотя это аскетическая жизнь монаха), но тем не менее она тоже наполнена вот этим себялюбием. И какой-то миг, пройдя через искушения в этом скиту, он вдруг осознает, что это фальшь, ложь, опять та же самая суета, только одетая в другие одежды – в одежды аскезы и как бы ухода от мира. И он бежит из скита, он сбрасывает с себя эту ношу святого старца и приходит к своей кузине Пашеньке, которая живет очень скромно – она живет заботой о своей дочери и ее детях, нуждается материально. И когда она его видит (о нем слава по всей России разошлась), она трепещет, хочет пасть на колени перед ним, а он ее спрашивает – как ты живешь? Потому что ему хочется понять а как жить? Он был князем – он бросил эту жизнь. Он стал старцем – он понял, что она неистинная, эта жизнь. И он хочет понять, чем живет Пашенька. И он ее спрашивает, часто ли ты ходишь в церковь. Она кается и говорит, что редко, потому что нет платья достойного, и вот занята она, грешна, суетой, вот, детьми, работами, помогает, как может, дочери. И когда он слышит эту ее такую поразительную скромность, это не уничижение, а вот просто понимание своего малого места на этой земле (Пашенька считает, что у нее очень малое место, и она даже не достойна говорить с отцом Сергием) то тогда он берет ее руку и целует ее и говорит «Бог в тебе». Это вот и есть та эволюция Толстого, когда он понимает, что Бог в том, кто мал и о себе совсем не полагает, что в нем есть что-то значительное.

Для Бунина это был такой эталон, вектор, которым он хотел бы жить.

И еще одно в Толстом его привлекало, это то, что Толстой был человеком, который считал, что для России самое важное, нужное и единственное – это патриархально-родовое устройство, уклад. И Бунин тоже как писатель считал, что идеально для России – патриархально-родовой дворянско-крестьянский уклад. И в одном из интервью он так и говорил, что между дворянской и крестьянской жизнью нет никакой разницы, кроме материального достатка. Т.е. понимаете, он как бы материальный достаток выносил за скобку, полагая, что это так мало в человеческом существовании. Что главное – единство, целостность. Он считал, что поместные дворяне живут совершенно так же как крестьяне, их жизнь так же связана со сменой времен года, с исполнением праздников, с обрядами, связанными с циклами природной жизни и они живут (дворяне поместные) в необыкновенной тесноте связи с крестьянским миром. И это идеальное устройство. Вы сразу видите, что здесь обнаруживается удивительное противоречие мировоззрений Бунина, потому что его собственная жизнь, судьба уже демонстрировали разрушение этого патриархального уклада. Ибо сам Бунин, принадлежащий к очень родовой семье дворянской, в общем-то жил в нищете, и родители не могли его даже выучить в елецкой гимназии, потому что им не на что было его содержать. Он всего несколько лет проучился. А дальнейшее его образование восполнял благодаря огромной работе, которую с ним проделал его брат Юлий Алексеевич. Старший брат, который его очень многому научил. И кстати, одна из тоже драматичных деталей – эмиграция Бунина также болью отразилась в нем не только тем, что он потерял родину, но и тем, например, что Юлий остался в России, и он узнав о том, что он умер, он очень тяжело переживал, что не проводил его, что он не стоял над его могилой, что он не простился с ним. Т.е. он был глубоко православным человеком, человеком этого уклада. Но он не хотел увидеть (как и Толстой, впрочем), что этого уклада в России практически нет, что этот уклад погибает. Он не хотел себе в этом признаться, но в повести «Деревня» он это прекрасно показал, но признаваться не хотел.

Где еще одна особенность мировоззрения Бунина проявляется?

Бунин вообще не признавал идею прогресса. Она казалась ему величайшим заблуждением человечества. Он в одном из журнальных выступлений в начале ХХ века говорил о том, что он считает, что есть только 3 вещи: болезнь, любовь и смерть. Они вечны, неизменны и их надо признавать. А всякая поступательность, эволюция, тем более прогресс – это всё чушь, этого просто нет в жизни. Вот только эти 3 опоры человеческого существования, на которые он собственно уповал и которые он ценил в жизни, и на которые он реагировал. Болезнь, любовь и смерть.

Бунин поэтому очень резко отрицательно (он был человеком консервативного мышления) относился ко всему модернистскому искусству. Он абсолютно не признавал. Белого он вообще считал юродивым, Блока не терпел агрессивно, потому что считал, что Блок, в нем есть такое вот стремление драматизировать, такая экзальтация в восприятии Бунина в Блоке, которую он терпеть не мог. Он вообще считал, что это искусство необычайно нервозно. Это правильно. Модернистское искусство – искусство не гармонии, а деформации. Конечно оно нервозно, конечно оно отражает эпоху катастроф. Бунину это искусство было глубоко чуждо. В своих устремлениях он хотел остаться в том золотом 19 веке и в смысле устройства жизни и в смысле искусства.

Поэтому конечно творчество Бунина принято делить на 3 периода.

1. 1900-е годы. Начиная с книги «Листопад» (1900 г.) и заканчивая повестью «Деревня» 1909 г. Основная тема этого периода бунинского творчества – тема России.

Все, что он писал, абсолютно все практически, было связано с темой Россией. Т.е. он хотел высказаться. И как всегда у больших художников мы здесь в этом высказывании противоречие между мировоззрением и творчеством. Потому что он хотел воспеть Россию патриархальную, а показал, что эта патриархальная Россия ушла, уходит или уже ушла; показал драму конца. Т.е. говоря о том, что многие писатели эпохи модернизма они привержены эсхатологической тематике (эсхатология – учение о конце света), т.е. конца, они говорят о конце, о конце света, о последних днях, на самом деле он в своем творчестве тоже во многом сказал о том, что последние дни как бы не за горами. Я хочу проанализировать (сначала назову два других периода, потом будет говорить о первом)

2. 1910-е годы. Очень плодотворный период творчества Бунина, и в центре этого периода две книги рассказов, названные по рассказам, которые раскрывают идейное содержание обоих этих сборников: это книга рассказов «Господин из Сан-Франциско» (1914 г.) и книга рассказов «Чаша жизни» (1915 г.). Вот здесь и создается особый тип бунинского рассказа. Рассказа необычайно психологизированного, очень емкого, лаконичного, исключительно посвященного онтологическим проблемам, т.е. бытийным проблемам, философским, проблемам судьбы, смерти, рока, любви, вечности. Вот проблематика рассказов Бунина этого периода. И этот период заканчивается вот его этой парадоксальной, очень такой напряженной книгой «Окаянные дни» (хотя бы фрагменты которой вы должны посмотреть).

3. Эмигрантский период. Он, конечно, очень сложный и неоднозначный период. И внутри он тоже делится на два периода:

- потому что до 1933 года – это такое восхождение Бунина. Вершина этого периода – роман «Жизнь Арсеньева». В 1925 он написал один из своих шедевров – рассказ «Солнечный удар»; и много рассказов таких небольших, очень емких и глубоких.

- А последний вот как бы эмигрантский такой финал его творчества – это цикл рассказов «Темные аллеи» - эти рассказы то последнее, что Бунин написал, уже будучи в общем старым человеком. Это рассказы о любви. Он писал их с 1940 по 1948 годы. Это рассказы, в которых, как и в других, впрочем, рассказах Бунина о любви, очень силен эротический момент, но если в других ранних рассказах он не является доминирующим, то в рассказах "Темных аллей" он является доминирующим, очень назойливым, я бы сказала. Там есть самоповторение. Но лично я не считаю эти рассказы этого цикла какими-то высокого уровня художественности – здесь, мне кажется, уж происходит угасание творчества Бунина. Хотя, конечно, например такой рассказ как «Чистый понедельник» – он во многом созвучен лучшим рассказам Бунина 10-20-х годов. Но в принципе, хотя у читательской аудитории именно этот цикл пользуется наибольшим интересом, "Темные аллеи", это не является вершиной творчества Бунина не только по моему мнению, но и многие исследователи Бунина тоже так считали.

Вот это как бы периодизация творчества Бунина.

Ну еще раз хочу сказать, что в Советском Союзе Бунина, конечно, не издавали, поскольку он был эмигрантом и человеком, который был настрое антисоветски. Что прорыв произошел в 1960-е годы, когда усилиями и здоровьем Александра Трифоновича Твардовского был издан 9-томник Бунина (коричневый) это был подарок для людей 60-х годов, подписаться или получить этот девятитомник. Это казалось просто как будто ты избранник Бога, вот такое ощущение было у тех, кто владел этим девятитомником. Потому что это действительно было совершенно уникальное подготовленное издание и Твардовский получил инфаркт из-за этого 9-томника, потому что когда 9-й том он получил, то он увидел, как пощипала его цензура, страшно совершенно. Для него это было оскорбительно. Он очень любил Бунина и высоко ценил его. Он написал хорошую очень статью к этому собранию сочинений. В общем, мы обязаны Твардовскому тем, что Бунин как бы снова в таком объеме огромном, хотя и очень пощипанный, вошел снова в наш круг чтения. Но теперь всё восстановлено и вы можете увидеть те произведения, которые в 9-м томе девятитомника были с купюрами, теперь уже изданы полным текстом.

Итак, обращается к первому периоду

Тема России – главная тема. В этом периоде уже создается тот тип рассказа и те особенности стиля, которые отличают творчество Бунина и создают его творческий портрет. Я хочу вам предложить анализ одного из ключевых для этого периода произведений, такого (я намеренно не называю жанр, а буду говорить вот так: "повествование") – повествования «Антоновские яблоки». Потому что на мой взгляд "Антоновские яблоки" – это удивительный синтез лирического и эпического, это лиро-эпическая проза. Потому что в этом, не случайно это повествование оно делится на главки, вот как будто как классический эпос, но при этом рассказ о жизни русской деревни, русского помещика и крестьянина, вот как бы о жизни России – он пронизан субъективным очень, намеренно подчеркивается субъективность, очень личным взглядом самого рассказчика. Т.е. как бы рассказ о деревне, в которую он приезжает и где живет его тетка – он пронизан вот этим личным ощущением – вот это и создает стык лирического и эпического – это одна из характернейших особенностей творчества Бунина периода – соединение лирического и эпического.

И еще одна вещь здесь себя обнаруживает, которая и в позднем творчестве Бунина, и во все периоды его творчества, является наиважнейшей – это особый повествовательный ракурс – ракурс памяти. Почти во всех произведениях Бунина события нам передаются не вот сейчас происходящим, а вспоминаемым. Т.е. память у Бунина как бы является эстетической категорией, призмой, сквозь которую он смотрит на события. Почти все произведения Бунина – это воспоминания. Он такой эпический писатель. Эпическое произведение повествовательное это обычно: "сегодня в город N приехал…", как Чехов начинает свои рассказы любые. Вот сейчас событие происходит. У Бунина всегда сквозь призму воспоминаний. А что это дает? Ведь вспоминаем-то не мы все и не какой-то объективный повествователь. А вспоминает один человек, и поэтому его память – она избирательна, она вот и дает этот лирический ракурс. Потому что память моя она захватывает то, что мне дорого. Мы не помним все, что было, а мы помним какую-то деталь. И вот например есть у Бунина такой рассказ более поздний, очень важный – рассказ «Холодная осень». Это рассказ-воспоминание. Рассказ женщины довольно тяжелой судьбы, по этой судьбе прошлась как бы история. Т.е. она как и многие потеряла любимого человека на войне, потом она скиталась во время революции, потом она вышла замуж, и потом она воспитывала чужого ребенка, потом она оказалась в эмиграции – т.е. очень большая жизнь, но для этой героини, она не хочет вспоминать эту жизнь, она о ней говорит как бы совсем прямо походя, как о том, что было как будто бы не с ней. А с ней по ее ощущению было на самом деле только одно – один вечер холодной осенью, когда она провожала на фронт своего жениха. И этот вечер был ТАК наполнен этим чувством, он был ТАК наполнен любовью, он был так наполнен ощущением катастрофы, трагедии, предчувствием, что ее любимый никогда не вернется. И действительно через несколько месяцев, как потом говорится, она получила известие о том, что он погиб. Вся ее огромная жизнь, длинная, наполненная событиями, людьми, всякими отношениями – она ничто, по сравнению с этим холодным вечером холодной осени. Вот для Бунина – это абсолютно Бунинский взгляд на жизнь и бунинский тип повествования: в каждой человеческой жизни может быть великое счастье одного мига, или одного дня, или одного мгновения, или одного часа, или одного озарения – полноты бытия. И вот это мгновение, этот час, день, неважно, (для кого как) – это и есть вся твоя жизнь. Все остальное не важно. Т.е. Бунин – художник, который видит в человеческом существовании только то есть, что действительно тебя чем-то напомнило, а всё остальное – его как бы и не было. Поэтому вот память она выхватывает то, что действительно было твоим.

И вот рассказ, это повествование "Антоновские яблоки" – оно тоже всё строится на воспоминании. И вот уникальность этого повествования заключается в том, что здесь субъективное, личностное, только его воспоминание, оно вплетается в контекст общей жизни. И эту жизнь как бы, вот, России, окрашивает совершенно особым светом. Бунина поэтому и вот в связи с таким способом повествования и таким ракурсом повествования, называют писателем импрессионистического стиля, потому что он выбирает мгновения. И кроме того импрессионистичность его еще связана с тем, что для него очень важны всегда являются чувственные ощущения. Т.е. бытие предстает не через событие, не через столкновение людей, а через чувственные ощущения: через цвет, звук, запах, обоняние – через какие-то, вот наполненность этими чувственными ощущениями, создают пространство жизни. Поэтому его еще и по этому называют писателем-импрессионистом, потому что для него очень важно вот это чувственное начало. И вот посмотрите как мастерски строится повествование в "Антоновских яблоках". Оно так и начинается с многоточия.

"...Вспоминается мне ранняя погожая осень. (Вспоминается! – И.С. – т.е. ему вспоминается, чем-то зацепила его эта ранняя осень погожая; а дальше – удивительное) Август был с теплыми дождиками, как будто нарочно выпадавшими для сева, с дождиками в самую пору, в середине месяца, около праздника св. Лаврентия."… Вот здесь поразительный стык того, что ему памятно (например, погожая осень какая-то и теплый дождик) и опыта крестьянского сознания (когда он использует, и даже в кавычки заключает, он заключает это, во-первых, праздник, а дальше говорит). А "осень и зима хороши живут, коли на Лаврентия вода тиха и дождик".

Примета крестьянская, понимаете?! Какое ему дело барину? И он даже использует, обратите внимание, не "в середине августа", а старославянскую форму – "в средине августа", т.е. так уже не говорили в России "в средине" – говорили "в середине". Но ему эта важна форма. Потому что он как бы нас включает вот в ну самую структуру русской жизни через ее корневое начало. Вот когда жизнь связана с природным циклом, когда он включает нас в проблематику полезного, насущного, а не праздного. Вот ему вся культура ХХ века, Серебряного века так называемого, казалась праздным развлечением, а не полезным. Он был за полезную культуру, за необходимое, а не суетно-праздное. И дальше он продолжает:

Потом бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак: "Много тенетника на бабье лето – осень ядреная"...

Опять какая-то примета. Понимаете? И дальше:

Помню раннее, свежее, тихое утро... Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и – запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег.

Т. е. в этом первом своем воспоминании он создает некий гармонический мир, наполненный чистотой, воздухом, запахом меда, яблок антоновских, вот этой свежестью, какой-то первозданностью. И он говорит о сборе антоновских яблок как о ритуале и обряде. Это не урожай собирают, а вот это как бы всем миром собираются. Т.е. Яблоко – оно как бы демонстрирует вот эту гармонию бытия, целостность мира, как всякий круг, как всякий шар. А дальше Бунин говорит о том, что вот как бы эта полнота бытия, данная им через ощущения, через чувственные ощущения, она вполне соответствует укладу жизни. Он говорит, что… в деревне было не принято, что сыновья жили вместе с родителями под одной вязью, под одной крышей, вот дома все стояли под одной связкой; что в этом селе очень любили и ценили стариков, и за ними ухаживали. Но дальше он говорит:

“Ядреная антоновка – к веселому году”. Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит" и хлеб уродился... Вспоминается мне урожайный год.

И вот как бы эта полнота бытия, а потом вдруг говорит о том, что… дает нам удивительный пейзаж. Здесь мы сталкиваемся с одной особенностью бунинского повествования и его рассказа, которая как раз и говорит о том, что он все-таки писатель ХХ века, когда он дает пейзаж как некий (ну в данном случае – иногда это другая будет деталь) символический образ, т.е. он тоже прибегает к некой эмблематике, к неким смыслам таким обобщенным, а не просто к конкретно-историческим и правдиво воспроизведенным деталям действительности. Он пишет, дает вот такую картинку:

Склад средней дворянской жизни еще и на моей памяти, – очень недавно, – имел много общего со складом богатой мужицкой жизни по своей домовитости и сельскому старосветскому благополучию. И дальше он рассказывает об охоте:

Пока, бывало, доедешь до этой усадьбы, уже совсем обедняется. С собаками на сворах ехать приходится шагом, да и спешить не хочется, – так весело в открытом поле в солнечный и прохладный день! И дальше очень внимательно послушайте:

Местность ровная, видно далеко. Небо легкое и такое просторное и глубокое. Солнце сверкает сбоку, и дорога, укатанная после дождей телегами, замаслилась и блестит, как рельсы.

Это потрясающий пейзаж, в котором Бунин совершенно точно расставляет систему координат. Посмотрите, какие он эпитеты избирает: «Местность ровная – видно далеко». Это что означает? Что такая бесконечная горизонталь открывается. Это горизонтальная система координат. Т.е. человек ощущает себя свободно на земле, у него нет преград. Он видит далеко и он как бы владеет этой землей, он ее хозяин земли, т.е. он владеет вот этим материальным миром, который ему Богом дан. А дальше смотрите:

«Небо легкое и такое просторное, и глубокое». А это что за координаты? Это вертикаль, и она тоже бесконечная, просторная и глубокая. А в центре этой системы координат – человек. Т.е. человек – он герой лирический этого повествования, он чувствует себя хозяином земли и неба, т.е. он абсолютно гармонизирован, он владеет и духовным и материальным. Он в ладу с небом и чувствует себя хозяином на земле. Вот это удивительный, конечно, несомненно имеющий символический смысл пейзаж, который говорит о том, что человек патриархального мира он живет в согласии и с духом и с материей. А дальше Бунин говорит что – у него запах антоновских яблок, он как бы распространяется. Он дает такую маленькую картинку:

Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах... Причем он говорит, что этот запах “Во всех комнатах – в лакейской, в зале, в гостиной –” – вот он как бы подчеркивает, что это вот и есть тот единый мир и нет никакой разницы между лакеем и господином. Потому что их всех объединяет что-то, что больше, чем их социальное неравенство – вот эта общая жизнь на земле, и эта свобода во владении небом и землей.

А дальше он опять говорит, “Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие”. Вот понимаете, Бунину не надо говорить, что происходят там какие-то реформы, и что-то еще. А он говорит, что запах антоновских яблок, как символ вот этой гармонии всепроникающей, он исчезает, причем это было ТАК недавно, вот на его памяти было, а между тем кажется, что прошло уже целое столетие, потому что ТАК кардинально изменилась жизнь. И в конце этого рассказа (повествования – еще раз хочу сказать) он снова дает описание очень интересное, которое тоже имеет символический смысл. Вот там местность ровная и видно далеко, а небо высокое и глубокое и просторное – была свобода человека. А вот теперь что он говорит: Зазимок, первый снег! Борзых нет, охотиться в ноябре не с чем; но наступает зима, начинается "работа" с гончими”. Борзых нет, потому что обеднели помещики, борзовая охота дорогая и содержать борзых тоже.

И вот опять, как в прежние времена, съезжаются мелкопоместные друг к другу, пьют на последние деньги, по целым дням пропадают в снежных полях. А вечером на каком-нибудь глухом хуторе далеко светятся в темноте зимней ночи окна флигеля. Там, в этом маленьком флигеле, плавают клубы дыма, тускло горят сальные свечи, настраивается гитара... На сумерки буен ветер загулял, Широки мои ворота растворял, -- начинает кто-нибудь грудным тенором. И прочие нескладно, прикидываясь, что они шутят, подхватывают с грустной, безнадежной удалью: Широки мои ворота растворял, Белым снегом путь-дорогу заметал...

Вот вы заметили, что удел человека теперь, в бунинском повествовании – маленький флигель, маленький домик, темные окна, сальная свеча – вот такая вот скученность, и вот какая-то неловкость существования. Не простор и запах антоновских яблок, а неловкость. В этом маленьком флигеле, плавают клубы дыма, тускло горят сальные свечи, настраивается гитара..., поют нескладно, прикидываясь, что шутят. А самое главное ­– какая песня: На сумерки буен ветер загулял, Широки мои ворота растворял. “Ворота раскрывал” – вот какое-то разорение, а дороги-то нет, пути нет – Белым снегом путь-дорогу заметал....

Т.е. Бунин, который был консерватором, который уповал на царя и на дворянство, но в своем художественном произведении он показывал, что Россия переживает глубочайший кризис этой самой патриархальной жизни, патриархального уклада. Причем в этом рассказе, который весь проникнут такой импрессионистичностью, вот этим воспоминанием, субъективностью, тем не менее есть такие обобщающие детали – или пейзажи, или вот это последнее описание, или вот этот мотив антоновских яблок, запах антоновских яблок – которые нам открывают эту, страшную в общем-то, такую ну можно сказать даже деградацию русской жизни.

И тем более очень остро он показал это в повести «Деревня». Вот я надеюсь, что вы ее читаете, и дочитаете до конца. Я хотела бы обратить ваше внимание на удивительную емкость этого повествования и очень большой подтекст, который есть в этой повести. Вы знаете, что в этой повести рассказывается о судьбе двух братьев – Тихона и Кузьмы Красовых, которые в условиях новой этой жизни каждый идут своим путем. Один выбирает путь материального благополучия, Тихон Ильич – он становится очень богатым человеком, он покупает деревню, в которой когда-то крепостными были его предки. Он в общем действительно состоятельный человек, но удивительно несчастливый человек. И он это осознает и ощущает. И он не просто такой кулак-захватчик, а у него есть еще рефлексы – он думает, зачем он живет. И это как бы Божий перст над ним довлеет, потому что у него нет наследника. Он женился по расчету, на женщине старше его, и она рожает мертвеньких. И как бы вот такой тупик он вдруг ощущает, т неизвестно куда ему идти. А Кузьма стал поэтом-самоучкой. Кузьма хочет понять народную душу, хочет помочь человеку из народа. Они вновь соединяются (они когда-то разошлись), а теперь они вместе. И вот Бунин собственно показывает нам жизнь этой их родной деревни в момент удивительного ее распада, действительно страшной деградации.
Но интересно вот что: интересна экспозиция, потому что Бунин удивительным образом начинает рассказ о сегодняшних днях до этого (странствующих, здравствующих?) двух братьев Красовых историей их рода. И в начале повести есть 3 абзаца, и вот обратите внимание на потрясающее мастерство Бунина, который в 3 абзацах не только рассказал о сути этого рода, но он в 3-х абзацах как бы поставил на самом деле главную проблему этой повести, которая говорит не только о социальном расслоении русской деревни, о рождении класса кулака и вот такого люмпенизированного крестьянства, но он говорит и о русском национальном характере, и о природе русской жизни. И говорит не самые высокие слова, потому что он в этой природе русской жизни и в русском характере видит такие страшные черты и такие противоречия, которые как-то заставляют очень в себя вглядеться и задуматься, так ли мы живем. Обратите внимание, первый абзац, сразу обратите внимание на абсолютную лаконичность и такую емкость очень повествования, и как много он умеет сказать. Прадеда Красовых, прозванного на дворне Цыганом, затравил борзыми барин Дурново. И никаких комментариев, никаких эмоций, никакой оценки! Обыденность такая – затравил борзыми барин Дурново. Цыган отбил у него, у своего господина, любовницу. Дурново приказал вывести Цыгана в поле, за Дурновку, и посадить на бугре. Сам же выехал со сворой и крикнул: "Ату его!" Цыган, сидевший в оцепенении, кинулся бежать. А бегать от борзых не следует. И никакой оценки. И никаких эмоций. Разорвали цыгана борзые. Дальше: Деду Красовых удалось получить вольную. Удалось! получить вольную. Он ушел с семьей в город - и скоро прославился: стал знаменитым вором. Нанял в Черной Слободе хибарку для жены, посадил ее плести на продажу кружево, а сам, с каким-то мещанином Белокопытовым (одна эта фамилия – потрясающая находка), поехал по губернии грабить церкви. Когда его поймали, он вел себя так, что им долго восхищались по всему уезду: стоит себе будто бы в плисовом кафтане и в козловых сапожках, нахально играет скулами, глазами и почтительнейше сознается даже в самом малейшем из своих несметных дел: - Так точно-с. Так точно-с. А родитель Красовых был мелким шибаем. Ездил по уезду, жил одно время в родной Дурновке, завел было там лавочку, но прогорел, запил, воротился в город и помер. Послужив по лавкам, торгашили и сыновья его, Тихон и Кузьма. Вот вы представляете, как Бунин рассказал всю историю русской жизни. Обратите внимание – Прадеда затравил собаками барин Дурново. Здесь не только, конечно, камень в крепостнический строй, в жестокость и т.д. Но смотрите – Цыган-то был (по прозвищу “Цыган”), т.е. он был незаурядный человек, наверное, волю любивший, не побоявшийся у барина любовницу отнять, дерзкий человек – и такая страшная гибель. Вот это вот удивительный узел русской жизни, когда самые яркие люди, самые вот незаурядные люди, как-то страшно, бесславно, чудовищно кончают свою жизнь. И в этом есть какой-то рок.

Дальше – дед. Ведь он огромными усилиями получил вольную. УДАЛОСЬ получить вольную, наверное он был на оброке, зарабатывал, наверное был незаурядный человек. Но когда получил вольную, как он этой вольной распорядился – он стал грабить церкви. Т.е. для того ли надо было вольную получать? И почему он грабил церкви? Почему? Это просто безумие какое-то, будучи православным, крещеным человеком – грабить церкви. Конечно в этом был вызов, мука, может быть месть за эту страшную смерть отца. И вообще вот за всю муку русской жизни, за эти неразрешимые какие-то ее противоречия. Вот в таком нелепом, дерзком, абсолютно немотивированном поведении. Почему если ты вор, ты должен церкви грабить? Не грабь церкви – грабь господ. Значит в этом был какой-то вызов. И дальше – отец. А отец – вообще уже мелкий шибарь – вот как мельчает порода. И посмотрите, как Бунин это передает. Он просто дает цепочку однородных глаголов:

… завел было там лавчонку … ну взял да и завел лавчонку, а мог бы и не заводить лавчонку – какая-то бессмысленность существования. И дальше посмотрите… прогорел (через запятую), запил, воротился в город и помер. Вот она такая жуткая обыденность. Вообще целая человеческая жизнь – она как-то прошла, как будто ее и не было. Этим зачином, этой экспозицией, историей рода, Бунин не только социальные проблемы ставит (вот порок крепостничества) но и заглядывает в русский характер, в русскую душу. И не случайно это не повисает. Потому что когда Тихон Ильич нам показан как кулак, как приобретает, как он вообще на все идет ради денег. И вдруг этот самый Тихон Ильич, поехавший на ярмарку торговать лошадей. Закончилась ярмарка, а Тихон Ильич не уезжает, сидит на солнцепеке и Бунин говорит о нем: Пыльный, истолченный ногами, колесами и копытами, засоренный и унавоженный выгон уже пустел… – вот такая картина нашей, я бы сказала, такая вечная картина русской действительности., ярмарка разъезжалась. Но Тихон Ильич, точно назло кому-то, все держал и держал на жаре и в пыли непроданных лошадей, все сидел на телеге. Его внутренний монолог: “Господи боже, что за край! Чернозем на полтора аршина, да какой! А пяти лет не проходит без голода. Город на всю Россию славен хлебной торговлей, - ест же этот хлеб досыта сто человек во всем городе. А ярмарка? Нищих, дурачков, слепых и калек, - да все таких, что смотреть страшно и тошно, - прямо полк целый!” Вам это ничего не напоминает? Безумное богатство наше сегодняшнее и абсолютная неустроенность нашей жизни за пределами Москвы. Москва устроена как бы, хотя, тоже бомжей, нищих, калек, убогих, которых не должно быть при таком богатстве, которое у нас есть и при такой сердечности, которой несомненно обладает русский человек.

Т. е. Бунин пишет повесть не только о социальном расслоении русской деревни, но и о каких-то корневых качествах русской жизни, о русском характере, и о тяжелых противоречиях и неустроенности какой-то, которая в этом характере есть.

И Кузьма в свою очередь тоже думает «почему мы так живем»? И он в разговоре с Тихоном говорит: Самое что ни на есть любимое наше, самая погибельная наша черта: слово - одно, а дело - другое! Русская, брат, музыка: жить по-свинячьи скверно, а все-таки живу и буду жить по-свинячьи! Кузьма тоже говорит «слово одно, а дело другое». В Слове русский человек щедр и готов на всё, а в деле он не спешит благоустроить свою душу и свою жизнь. Т. е. эта повесть очень непростая и сложная.
Я бы хотела обратить ваше внимание на финал повести. Дело в том, что Бунин не только не любил Блока и современных ему писателей. Он не принимал и Достоевского (для него идеалом был Толстой – с его покоем, размеренностью, опрощением и т. д.) – он казался ему художником смятения, художником тревоги, экзальтации, и он его абсолютно не принимал, и кроме того он не принимал вообще позицию Достоевского, которые принимает в человеке порок, который может вот так Настасью Филипповну (создать такой ее образ), который в человеке многое видит и принимает и прощает и видит в нем вот эту бездну. Он не принимал такое отношение к человеку и к России. Он был резким, характер у него был чудовищный. Он был желчным, вообще – неприятный был человек как личность.

Но в финале повести «Деревня» он абсолютно смыкается с Достоевским в понимании русской жизни и в приобщении к этой русской жизни. В финале этой повести происходит свадьба удивительной женщины, красавицы, которую зовут Молодая и пьяницы Дениски. И вот эта свадьба – это очередная такая иллюстрация безобразия русской жизни. Потому что это чудная женщина, природой ей дана красота, кротость. Но жизнь ее почти пропащая, потому что у нее был тяжелый брак, вообще много всего у нее было, ее сделал своей сожительницей Тихон Ильич в надежде, что она подарит ему наследника. В общем очень тяжелая у этой Молодой жизнь. И предательство и странная смерть ее мужа (многие полагали, что она ее его отравила, потому что узнав о том, что она была сожительницей против ее воли Тихона Ильича бил ее смертным боем). И вот теперь она выходит замуж. Тихон Ильич дает ей приданное, ну чтобы как-то загладить свою вину (его мучает совесть и он ее пристраивает; ему кажется, что он ее пристраивает), но это пристраивание будет мраком очередным ее жизни, потому что тот мужчина, за которого она выходит замуж, он – пьяница Дениска (тоже без царя в голове). И никакие деньги Тихона Ильича не сделают этот брак счастливым. И Кузьма против этого брака. И вот финал – это свадьба – поразительная сцена, просто как будто из Достоевского. Опять распахнулась дверь, опять понесло паром и холодом - вошла, расталкивая народ, Однодворка с фольговой иконкой, а за ней невеста, в голубом платье с баской, и все ахнули: так была она бледна, спокойна и красива. Васька наотмашь дал затрещину в лоб широкоплечему, головастому мальчишке на кривых, как у таксы, ногах - и кинул на солому посреди избы чей-то старый полушубок. На него стали жених и невеста. Кузьма, не поднимая головы, взял икону из рук Однодворки - и стало так тихо, что слышно было свистящее дыхание любопытного головастого мальчишки. Жених и невеста разом упали на колени и поклонилась в ноги Кузьме. Поднялись и опять упали. Кузьма взглянул на невесту, и в глазах их, встретившихся на мгновение, мелькнул ужас. Кузьма побледнел и с ужасом подумал! "Сейчас брошу образ на пол..." Но руки его невольно сделали иконой крест в воздухе - и Молодая, чуть приложившись к ней, поймала губами его руку. Он сунул икону кому-то в сторону, схватил голову Молодой с отцовской болью и нежностью и, целуя новый пахучий платок, горько заплакал. Потом, ничего не видя от слез, повернулся и, расталкивая народ, шагнул в сени. Снежный ветер ударил ему в лицо. Занесенный порог белел в темноте, крыша гудела. А за порогом несла непроглядная вьюга, и свет, падавший из окошечек, из толщи снежной завалинки, стоял дымными столбами...

На мой взгляд это просто гениальный фрагмент. Потому что здесь всё – это в голубом прекрасная Молодая, даже эти люди пьяные, жаждущие скандала, они понимают, что она прекрасна. И вот какая-то удивительная тишина, и вот это действительно какая-то сакральность этого момента. И самое-то главное, что Кузьма (по Достоевскому что здесь?), что человек неоднозначен (Достоевский нам сказал). Кузьма понимает, что это ужасно. И у них в глазах мелькнул ужас. И обратите внимание, что у него даже стиль здесь как у Достоевского. Вы знаете, что Достоевского всегда критиковали, что у него часто однокоренные слова рядом стоят. Посмотрите: в глазах их, мелькнул ужас и дальше он тут же говорит: Кузьма побледнел и с ужасом подумал. Т.е. у него здесь стилистическая как бы небрежность, но она такая вот – как у Достоевского небрежность, когда НЕЛЬЗЯ по-другому сказать, когда за этим стыком однокоренных слов стоит то смятение, которое испытывает Кузьма и та неоднозначность ситуации. Этот брак ужасный, но он не может не состояться, потому что Молодая устала мыть полы в чужих домах, потому что она хочет иметь свой дом, потому что она будет несчастна – но она будет несчастна Так. Вот эта такая неоднозначность и то, что Кузьма, который такой правильный в общем человек, такой по-некрасовски правильный, очень прямолинейный в чем-то, он принимает эту однозначность. И дальше такой совершенно мистический финал, когда гудит вот этот снег, когда толщи снежной завалинки – как бы всё смятение русской жизни.

Посмотреть главу в книге Льва Семеновича Выготского «Психология искусства», 4-я глава – «Композиция рассказа Бунина «Легкое дыхание» - это великолепная глава, которая вам откроет ключик к бунинскому рассказу.

Дата добавления: 2014-01-15