Лекция № 4 Процесс управления в таможенных органах

Таким образом, основная примета литературной жизни первой половины 20-х годов – наличие относительной свободы слова и печати, культурный плюрализм, т.е. многообразие школ, стилей и направлений.

Важным событием литературной жизни предтоталитарного периода стал выход резолюции ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы» (1925). Определяя отношение партии к трем основным группам писателей – пролетарским, крестьянским и т.н. «попутчикам» – резолюция интегрировала в себе наиболее умеренные литературно-эстетические идеи большевистского руководства данного периода, такие, в частности, как мысль Ленина о пролетарской культуре как закономерном развитии культуры предшествующих эпох, положение Троцкого о мирном сотрудничестве классов в сфере культуры, утверждение Луначарского о недопустимости командных методов управления искусством со стороны партии и государства, наконец, идея Бухарина о свободной творческой конкуренции различных художественных школ, стилей и направлений как организационно-правовой основе литературного процесса. Таким образом, резолюция явилась своего рода итогом коллективных усилий большевистского руководства, осуществленных в политико-идеологической атмосфере ленинского периода советской истории.

Решительный поворот во внутренней политике намечается к 1927 году. Именно в этом году в своем выступлении на ХV партсъезде Сталин заявил о том, что период «мирного сожительства» отходит в прошлое. Это был решительный отход от ленинского курса, согласно которому НЭП задумывался как политика «всерьез и надолго».

1929 год вошел в историю страны как год «великого» сталинского перелома. Таковым его можно считать и в истории советской литературы, о чем красноречиво свидетельствуют конкретные исторические факты.

Выход постановления ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» (1932) фактически дезавуировал положения резолюции 1925 года и ознаменовал начало нового, собственно тоталитарного, периода в истории советского государства и его культуры.

Таким образом, основная линия литературного движения предтоталитарной эпохи – от относительной свободы и культурного плюрализма первой половины 20-х годов к государственной культурной монополии и культурному единообразию конца 20-х – первой половины 30-х годов.

Если литература первых послеоктябрьских лет – 1917 – 1921 годов – представлена, главным образом, поэзией и публицистикой – теми наиболее мобильными жанрами, которые беспромедлительно реагируют на наиболее острые и злободневные темы и проблемы, то главное место в литературном процессе 20-х годов принадлежит прозе. Именно в ней в этот период наиболее ярко отразились поиски литературой новых путей. В прозе 20-х годов обнаруживают себя романтические тенденции, натуралистические тенденции, но главным, основным принципом изображения является реализм.

Главной темой, к которой обращаются прозаики 20-х годов, является тема революции и гражданской войны. Внутри этой темы решаются такие проблемы, как стихийное и сознательное начала в революции и гражданской войне, роль руководителя и массы, их соотношение, интеллигенция и революция и проблема поисков нового героя.

Одним из первых, кто обратился к теме революции и гражданской войны, был Владимир Яковлевич Зазубрин (наст. фам. Зубцов), репрессированный в 1938 году.

В 1921 году появилась его книга «Два мира» (о колчаковщине, о расправе колчаковцев над красными партизанами в Сибири), которую Ленин назвал очень страшной, жуткой книгой, но важной, нужной. В ней проявилась натуралистическая тенденция в изображении событий гражданской войны.

Параллельно, но по-своему разрабатывает тему гражданской войны и Александр Георгиевич Малышкин. Показательна в этом отношении его повесть «Падение Даира»(1921), написанная в романтических традициях.

Здесь мы видим две изображение двух противоборствующих сил, их поединка. Главный герой повести – «красная лава», «ощетинившийся красный поток». На другом полюсе – «последние», «бывшие».

Несомненной заслугой автора явилось то, что впервые в этом произведении изображается масса как главный герой истории. В этом Малышкин выступает как новатор.

С другой стороны, слишком мало внимания уделяется руководству, командованию. В повести мы видим безымянного командарма, который не играет практически никакой роли в происходящих событиях.

В этой повести нашел отражение поиск нового героя в литературе. Малышкин подошел к пониманию ведущей роли масс в историческом процессе и отразил эту роль в своем произведении.

Большой вклад в разработку темы революции и гражданской войны внес Всеволод Вячеславович Иванов. В 1922 году был написан его цикл о гражданской войне в Сибири «Партизанские повести», в который вошли такие произведения, как «Цветные ветры», «Партизаны» и «Бронепоезд 14-69». Книга ознаменовала собой новый этап в развитии темы. Здесь уже писатель обращается к созданию образов руководителей (командиры Селезнёв («Партизаны») и Вершинин («Бронепоезд 14-69»). Но самостоятельной роли руководитель еще не играет, Иванов подчеркивает его зависимость от массы: «Вершинин – туча: куда ветер – туда и она с дождем, куда партизаны – туда и Вершинин».

Иванов отдал дань формирующемуся в литературе о революции и гражданской войне стереотипу «кожаная куртка» (Архип Иванович Архипов в романе Б.Пильняка «Голый год»). Руководитель у него – человек с незаурядными физическими данными.

На гребне темы оказались такие произведения, как «Железный поток» А. Серафимовича (1924) и «Чапаев» Д. Фурманова (1923). Это произведения, в основу которых положены действительные, реальные события. Если Серафимович свою задачу видел в том, чтобы показать процесс преобразования стихийной массы в организованную силу – «железный поток» (параллельно мы видим и формирование из Кожуха настоящего руководителя), то Фурманов поставил задачу показать процесс формирования Чапаева, процесс воспитания руководителя. Таким образом, в центре внимания Серафимовича оказывается масса, массовый герой, Фурманов концентрирует свое внимание на единичном герое, на образе руководителя.

Это произведения, отразившие реалистические тенденции в литературе о революции и гражданской войне (хотя присутствует и натуралистическое, и романтическое начало), написанные с позиций сторонника, защитника революции.

Отдали дань этой теме и писатели, которые не во всем разделяли официальную точку зрения, чьи произведения вызывали споры, дискуссии. Среди них Исаак Эммануилович Бабель и его роман в новеллах «Конармия» (1926). В нем писатель обращается к такой странице гражданской войны, как польская кампания. Сегодня исследователи говорят, что Бабель оказался в числе первых, кто почувствовал «горькую изнанку мифа о «сладкой революции»».

Важнейшее произведение темы – роман Александра Александровича Фадеева (1901-1956) «Разгром» (1926), произведение во многом полемическое.

Тема революции и гражданской войны на Дону представлена в творчестве М.А. Шолохова (1905–1984), который вошел в литературу в 20-е годы. В 1926 году, в издательстве «Новая Москва» вышел сборник его ранних произведений «Донские рассказы». Позднее еще один сборник рассказов – «Лазоревая степь», который представлял собой расширенный вариант первого сборника.

Тема интеллигенции и революции, судеб интеллигенции в новом времени находит свое отражение в таких произведениях, как роман Константина Федина «Города и годы» (1924), роман М. Булгакова «Белая гвардия» (1924), его пьеса «Дни Турбинных» (1926), повести «Собачье сердце» (1924) и «Роковые яйца» (1925), повесть Ю. Олеши «Зависть» (1927) и др. Особенностью прозы 20-х годов, посвященной теме интеллигенции и революции, является то, что она не дает однозначного ответа на вопрос, каким путем и как идет интеллигенция в революцию; в основном в ней созданы образы интеллигентов, не нашедших пути в революцию. Пожалуй, положительно решена эта тема только в трилогии А. Толстого «Хождение по мукам» («Сестры» (1921), «18 год» (1928) «Хмурое утро» (1941)).

В прозе 20-х годов рождается новая тема – тема труда. Эстетическую ценность этой темы литература стала осознавать только в 20-е годы. Одной из первых М.Шагинян призвала писателей «слушать музыку труда».

У истоков темы стоял Федор Гладков и его роман «Цемент» (1925). Пропагандистом и защитником темы труда выступил Горький, горячо поддержавший писателя. Горький отмечал, что до Гладкова никто не коснулся с такой силой темы труда, а роман «Цемент» назвал «очень значительной, очень хорошей книгой».

Важное место в литературе 20-х годов занимает сатира.

В 20-е годы разворачивается дискуссия о сатире (нужна ли сатира советскому обществу?) и одновременно формируется новая сатира.

В 1926 году в Доме печати состоялся диспут о сатире. Участники диспута пришли к выводу, что сатира умерла 7 ноября 1917 года. РАПП выступила с лозунгом: «Пролетариату смеяться еще рано».

Лагерь тех, кто считал, что сатира необходима, возглавил Луначарский. В 1930 году он даже написал статью «О сатире». Он полагал, что закрывать глаза на недостатки нельзя.

Известно, что сатиру поддержал Ленин. В 1922 году он положительно отозвался о ярком антибюрократическом стихотворении Маяковского «Прозаседавшиеся».

В 20-е годы издается целый ряд сатирических журналов. Среди них «Крокодил», «Смехач», «Чудак», «Красный перец» и другие.

Объектами сатирического изображения являлись: международная жизнь (критика буржуазного мира) и внутренняя жизнь (в первую очередь, мещанство и бюрократизм).

Сатира проявила себя в разных жанрах: поэтических, драматургических и прозаических.

Судьбы сатириков оказались трудными.

Одним из наиболее ярких примеров может служить судьба известного журналиста, фельетониста Михаила Ефимовича Кольцова (1898-1942), который начинал свой путь в качестве корреспондента «Правды», а впоследствии стал главным редактором журнала «Крокодил». В своем творчестве он критиковал буржуазный мир и его политических деятелей. Внутренняя тематика – борьба с бюрократизмом – нашла наиболее интересное выражение в его сатирическом цикле «Иван Владимирович – человек «на уровне»», где создан образ бюрократа, который показан в разные моменты своей деятельности, в различных жизненных ситуациях. Его основные качества – корысть и карьеризм, он постоянно боится «чистки».

Кольцов был репрессирован и расстрелян.

Одним из наиболее популярных сатириков 20-х годов был участник группы «Серапионовы братья» Михаил Михайлович Зощенко (1894-1958).

С 1922 года сборники сатирических рассказов Зощенко выходят почти ежегодно:

1-ый сборник – «Рассказы господина Синебрюхова» – 1922 год.

«Аристократка», «Веселая жизнь» – 1924.

«Уважаемые граждане» – 1926.

«Нервные люди» – 1927.

«Над кем смеетесь» – 1928.

Зощенко вошел в литературу как автор произведений малого сатирического жанра. Были и писатели, которые разрабатывали более крупный жанр. Среди них А. Толстой («Похождения графа Невзорова или Ибикус»), И. Эренбург (сатирические повести), В. Катаев (повесть «Растратчики»), М. Булгаков и др.

В конце 20-х – начале 30-х годов создаются и лучшие сатирические романы не только того времени, но, пожалуй, и всего советского периода – «Двенадцать стульев» (1928) и «Золотой теленок» (1931) И.Ильфа и Е.Петрова.

Романный жанр представлен в и романом-антиутопией Е. Замятина «Мы» (1920) опубликованным в 20-е годы за рубежом, а в СССР впервые появившимся в период перестройки – в 1988 году в журнале «Знамя».

Интересную страницу в истории русской литературы предтоталитарного периода представляет и драматургия, которая проходит путь от увлечения массово-агитационным театром в первые послеоктябрьские годы до возвращения к традициям реалистического театра во второй половине 20-х годов. Идею революции в области театра (программу театрального Октября) предложил крупнейший реформатор театра той поры – знаменитый режиссер Всеволод Мейерхольд. Против традиционного реалистического театра выступил и В. Маяковский. Отдавая дань массово-агитационному театру, он создал одну из первых и наиболее значительных пьес данного направления – пьесу «Мистерия-буфф», написанную к годовщине Октября, в 1918 году, – «героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи».

Основные особенности массово-агитационного театра указаны в самом его названии – это массовость и агитационная направленность. Массовые инсценировки происходили прямо на улицах, являвшихся для них естественными декорациями. В постановках принимали участие огромные массы людей («К мировой коммуне» – 4 тысячи человек; «Взятие Зимнего» – 6 тысяч и т.п.).

Массово-агитационный театр пользовался в первые послеоктябрьские годы необычайной популярностью. Об этом свидетельствует, например, такой факт, что спектакль «Свержение самодержавия» ставился в Петрограде 250 раз. Большое место в постановках занимала импровизация. Зрители вмешивались в ход событий, помогали красногвардейцам одержать победу. Тексты рождались по ходу постановки. Не случайно сохранилось мало подобных материалов.

В массово-агитационном театре растворение человека в массе доведено до предела: индивидуализированных героев нет, здесь действуют герои-обобщения – солдаты, матросы, беднота, богатые, крестьянство, женщины и т.п. Герои даже говорят хором.

Одним из первых попытался создать иной революционный театр А.В. Луначарский, который еще до Октября проявил себя как драматург. После революции, в 1919 – 1920 годах, он создает несколько исторических пьес романтического характера, из которых наиболее известной стала пьеса «Оливер Кромвель» (1919).

Против массово-агитационного и романтического театра, за театр реалистический выступает театральный режиссер К.С. Станиславский («Революцию необходимо изображать не через толпы людей, идущих с флагами, а через душу человека»).

В 1923 году Луначарский выдвигает лозунг: «Назад, к Островскому!» Начинается возвращение к реалистическим традициям.

Переходным этапом от массово-агитационного к реалистическому театру стала пьеса Владимира Билль-Белоцерковского «Шторм». С одной стороны, мы видим здесь отсутствие ярко выделенных героев, имен, а, с другой, в ней показана конкретная история революционных будней маленького провинциального городка.

С 1926 года открывается новая страница в истории советской драматургии. Темой большинства реалистических пьес этого периода, как и пьес массово-агитационного театра, является тема революции и гражданской войны. Часто драматурги обращаются к такому ее аспекту, как интеллигенция и революция. К этому ряду можно отнести такие произведения, как пьеса Константина Тренёва «Любовь Яровая» (1926), Бориса Лавренёва «Разлом» (1927), Бориса Романова «Огненный мост» (1928) и, конечно, Михаила Булгакова «Дни Турбинных» (1926).

Литература собственно тоталитарного периода (1934 – 1956 гг.)

В ней можно выделить три этапа:

— литература 30-х годов;

— литература периода Великой Отечественной войны;

— литература «позднего сталинизма» (1945 – 1956 гг.), или литература первого послевоенного десятилетия.

30-е годы с точки зрения истории нельзя охарактеризовать однозначно. Илья Эренбург заметил, что годы эти выкрашены в розовый и черный цвета. По-видимому, здесь нельзя выводить среднее арифметическое, искать истину посередине. Розовый – возобладавшее оптимистическое мировоззрение, трудовой энтузиазм, активное социалистическое строительство, развитие индустрии. Черный – большая трагедия: раскулачивание крестьян, голод 1933-го года, массовые репрессии…

Все это отразилось и в литературном процессе, представляющем в этот период сложную, многообразную картину. Процесс создания объективной научной истории русской литературы 30-х годов еще не завершен.

30-е годы с их страшной кульминацией массовых репрессий 1937 года вошли в историю как эпоха тотального попрания демократических идеалов и общечеловеческих ценностей. В этот период в стране окончательно утверждается командно-административная система, укрепляется репрессивно-бюрократический аппарат, окончательно складывается культ личности Сталина.

В 30-е годы до предела сгущается и международная обстановка. 1939 год войдет в мировую историю как год начала второй мировой войны. И это тоже черный цвет того времени.

Конечно, 30-е годы начались не в 1930-м году, а несколько раньше – в 1927 / 1929 гг. Именно в 1927 году на ХV съезде партии Сталин поставил окончательный и бесповоротный крест на ленинском НЭПе. В том же 1927 году был устранен с политической арены Л.Троцкий, претендовавший на лидерство в партии и государстве после смерти Ленина. В 1928 – 29 гг. со сцены был устранен и Н. Бухарин – главный теоретик партии, приверженец НЭПа. Таким образом, Сталин избавился от своих главных соперников на посту вождя партии и государства и приступил к строительству собственной модели социализма – казарменно-бюрократического, тоталитарного. 1929 год был объявлен им годом «великого перелома», и действительно, страна, круто развернутая на 180 градусов, начала движение вспять – от ленинского НЭПа с его многоукладным хозяйством и культурным плюрализмом к государственно-монополистическому социализму и всевластию новой, советской, бюрократии.

Произошедший в 1929 году фактический «перелом» вскоре был закреплен и формально. 23 апреля 1932 года в «Правде» публикуется постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций». Выдержанный в духе полувоенного приказа, этот документ гласил о роспуске всех без исключения литературно-художественных организаций, в том числе и правоверной РАПП, которая претендовала на ведущую роль в литературе, объявляла многих лучших писателей буржуазными, использовала «дубинку» вместо критики, наклеивала ярлыки, приносила несомненный вред, явно тормозя развитие литературы. Но постановление ликвидировало не только РАПП. Оно подвело черту под временем литературного плюрализма.

С 1932 года начинается организационная работа по созданию союза советских писателей.

В мае 1934 года в газете «Правда» публикуется проект устава Союза советских писателей, а накануне проведения съезда начинается выдача первых членских билетов.

С большой помпой съезд открылся 17 августа 1934 года (работал до 1 сентября, было проведено 26 пленарных заседаний!)

Главное положительное значение съезда – это ставший возможным благодаря ему творческий обмен, творческое обогащение литератур.

Главным событием съезда стало принятие устава Союза писателей, объявившего социалистический реализм «основным», а по существу единственным и общеобязательным художественным методом советской литературы. Вот какое определение давалось в уставе этому методу: «Социалистический реализм, являясь основным методом советской художественной литературы и литературной критики, требует от художника правдивого, исторически-конкретного изображения действительности в ее революционном развитии. При этом правдивость и историческая конкретность художественного изображения действительности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся в духе социализма».

Таким образом, допускался только один творческий метод, одна, общая для всех идеология. Создание единого союза писателей должно было привести к творческому единству. Создается искусство строго нормированное, подчиняющееся единому канону.

Литература 30-х годов развивается под знаком социалистического реализма. В то же время наряду с произведениями соцреализма создаются произведения, не укладывающиеся в его узкие рамки (А. Платонов, М. Булгаков, А. Ахматова…) и представляющие собой оппозиционную, альтернативную литературу. Но такая литература не печатается.

Обратимся к литературной практике 30-х годов.

Еще в 1929 году М.Шагинян призвала писателей слушать музыку социалистического строительства. Горький в своем докладе на первом съезде советских писателей заявил: «Основным героем наших книг мы должны избрать труд, т.е. человека, организуемого процессами труда…» И главной темой литературы 30-х годов становится тема труда. А основной проблемой, решаемой внутри этой темы, – соотношение человека и его труда, человека и его дела, человека и процесса производства.

В 30-е годы появляется даже термин «производственный роман». Им обозначаются произведения, в которых изображение процесса производства занимает центральное место.

Так, в 1930-м году появляется повесть Дмитриева «К вопросу об индустриализации в СССР», в которой подробно описывается весь технологический процесс создания колеса.

Главным героем поэмы И. Сельвинского «Электрозаводская газета» становится электрическая лампочка, вернее, процесс ее создания.

Образ человека в литературе о труде занял ведущее место только начиная со второй половины 30-х годов.

Среди лучших произведений темы следует назвать написанный в 1930 году роман Л.М. Леонова «Соть», повествующий о том, как под влиянием строительства изменяется лик земли.

К числу лучших произведений относится и повесть В.П. Катаева «Время, вперед!», рассказывающая о строительстве Магнитогорска, – очень своеобразное, интересное произведение. В «Траве забвения» Катаев вспоминал, что название повести было подарено ему Маяковским.

В начале 30-х годов Ф. Гладков пишет роман «Энергия» (о строительстве Днепрогэс). Следует обратить внимание на двойной смысл названия: 1) электроэнергия как ресурс; 2) энергия человека, человеческих сил. Главный тезис романа: строя электростанции, общество одновременно строит и новые человеческие отношения.

В 1938 году А.Г. Малышкин публикует роман «Люди из захолустья», открывающий собой новый этап в освоении темы труда: на первое место здесь поставлены люди.

В том же 1938 году появляется и повесть Ю. Крымова «Танкер Дербент» – произведение о том, как возрождается человек, когда он хорошо делает свое дело.

Исследователи обращают внимание на жанровое многообразие произведений о труде, написанных в 30-е годы. Очевидно, на первое место следует поставить так называемый «производственный» роман, в котором доминирующим является производственное начало, рядом – роман о человеке и его деле. Еще одной жанровой разновидностью является роман о воспитании, где труд изображается как важнейший, необходимый, определяющий фактор воспитания. К этому типу относятся роман Н. Островского «Как закалялась сталь», публикация которого началась в 1932 году в журнале «Молодая гвардия» (1935 год – массовый тираж – 150000 экземпляров), и написанная в 1936 году «Педагогическая поэма» А.С. Макаренко, публикация которой начинается с 1937 года.

Литература периода Великой Отечественной войны представляет особую страницу в истории русской литературы тоталитарного периода.

Главным свойством литературы периода Великой Отечественной войны становится оперативность. Главными жанрами – поэзия и публицистика. Хотя в годы войны были созданы и произведения других жанровых форм, даже романной (Вас. Гроссман «Народ бессмертен»).

Литература стремится к близости, к единению с воюющим народом.

Главными темами в литературе периода Великой Отечественной войны становятся тема Родины и тема подвига, героизма на войне. Большое место образ Родины занимает в поэзии. Образ этот чрезвычайно многообразен.

Так, например, М. Исаковский создает произведения высокого, торжественного стиля. Его «Слово о России» – образец высокой лирической патетики: Ты выше всякой славы,

Достойней всех похвал.

К. Симонов обращается к лирическому аспекту образа Родины. Центральным образом в его стихотворении «Родина» становятся три березки.

Подобное находим и в творчестве Александра Прокофьева. В его поэме «Россия» используется традиционный фольклорный параллелизм: Россия – русская природа – березка.

В стихотворении К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…» в качестве символа Родины, России используются образы русских дорог и русских женщин.

В годы Великой Отечественной войны в поэзии проявилась идея единства братских народов. Русский поэт М. Исаковский пишет стихотворение «Украина моя, Украина», Е. Долматовский – стихотворения с названиями «Украине моей», «Песня о Днепре». Узбекский поэт Гафур Гулям создает поэму о ленинградских и белорусских детях, которых многодетные узбекские семьи приняли к себе, и называет ее «Ты не сирота».

В поэзии широко представлен героический аспект, поэты, прежде всего, воспевают мужество. Ярким примером может служить стихотворение «Мужество» А. Ахматовой.

Следует отметить многожанровость поэзии периода Великой Отечественной войны.

Широкое распространение получили песни.

Жанр героической песни представлен в творчестве М. Исаковского («Ой туманы мои, растуманы», «В прифронтовом лесу»).

Примером балладных песен может служить песня Ал-дра Жарова «Заветный камень».

Примером еще одной жанровой разновидности – лирической песни – «Соловьи» Алексея Фатьянова.

К жанру баллады обращаются в эти годы К. Симонов («Сын артиллериста»), А. Сурков.

Широко представлена в творчестве целого ряда поэтов лирическая поэзия, любовная лирика (К.Симонов «Жди меня», цикл «С тобой и без тебя», в т.ч. и стихи шуточные; С.Щипачев и мн.др.)

Особое место в литературе военных лет принадлежит жанру поэмы. Вершиной жанра является поэма А. Твардовского «Василий Теркин».

Можно выделить такую жанровую разновидность, как поэмы о героях, написанные на документальном материале. Они характеризуются глубокой сопричастностью:

Может, я затем жива осталась,

Чтобы ты в стихах не умерла…

(М. Алигер. «Зоя»)

Не сын тебе, а ты ему наследник,

Вы поменялись местом – он и ты.

(П. Антокольский. «Сын»)

В этой сопричастности сила поэзии военных лет.

Сопричастностью характеризуются и поэмы о Ленинграде:«Киров с нами» Николая Тихонова, «Февральский дневник» Ольги Берггольц (1942), «Пулковский меридиан» Веры Инбер и др.

Глубокий патриотизм, гуманизм, интернационализм – основные черты поэзии военного времени – высокий пафос, высокая нравственность.

Проза периода Великой Отечественной войны представлена, в первую очередь, публицистикой. К ней обращаются самые разные писатели. Среди них А. Толстой (его публицистический цикл включает около 60 произведений), М. Шолохов («Наука ненависти»), Л. Леонов (и в публицистике сохраняет свой особый «леоновский» стиль: «Утро победы», «Полдень победы», «Имя радости» – очерки о победе, «Ярость» и «Расправа» – очерки о Харькове, написанные под впечатлением процесса в Харькове в 1943 году), И.Эренбург (за годы войны им написано более 1000 публицистических статей, одна из первых – «Человечество с нами» – напечатана 23 июня 1941 года в «Известиях»).

Литература «позднего сталинизма» или первого послевоенного десятилетия (1945 – 1956 гг.)

Еще не так давно разговор на эту тему следовало бы начать привычным утверждением о том, что непосредственным следствием поражения германского фашизма было ослабление всей империалистической системы, от которой после второй мировой войны отпало 11 государств с населением более 700 млн. человек (и это правда). Или процитировать такие, например, строки из Программы КПСС: «Историческая победа советского народа над фашизмом подтвердила, что в мире нет сил, которые могли бы остановить поступательное развитие социалистического общества, явилась яркой демонстрацией величия человека, взращенного новым строем». Сегодня это уже больно режет слух современника

Увы, надежды общества на потепление, на большее доверие государства к своему народу – герою-победителю и мученику, на оттаивание и идеологической, и духовно-нравственной атмосферы, одним словом, на гуманизацию всех сфер жизни оказались иллюзией. Более того: послевоенная страна стояла на пороге новых репрессий.

Началом новой, послевоенной, волны разоблачений и преследований в сфере литературы стал выход летом 1946 года постановления ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград». У этого постановления было два коллективных и два персональных героя – ленинградские литературно-художественные журналы «Звезда» и «Ленинград» и ленинградские же литераторы – поэт Анна Ахматова и писатель-сатирик Михаил Зощенко.

Крупнейший сатирик, читаемый всей страной, Мих.Зощенко обвинялся в «злостно-хулиганском» изображении действительности, в «проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание». То же говорилось и о стихах Анны Ахматовой – «наносят вред делу воспитания нашей молодежи», а посему «не могут быть терпимы в советской литературе».

В результате выхода данного постановления журнал «Ленинград» был целиком ликвидирован, а Зощенко и Ахматова исключены из Союза писателей. Их перестали печатать, лишив заработка и средств существования.

Главная цель предпринятых в 1946 году мер – покончить с теми интеллигентскими «вольностями», на которые Сталин вынужденно пошел в трудный час войны. В этом отношении Ахматова, Зощенко, Ленинград были олицетворением этих смертельно опасных для сталинского режима вольностей.

Вслед за литературой аналогичные меры были предприняты в отношении кино (на примере фильмов «Большая жизнь» и второй серии «Ивана Грозного»), музыки (опера «Великая дружба»), театра (постановление ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров»).

Прямым следствием этих мероприятий стало утверждение в литературе, кино и других видах искусства так называемой «теории бесконфликтности», согласно которой в советском обществе будто бы отсутствуют острые противоречия, а конфликты возможны только между хорошим и лучшим. В результате в литературе и искусстве послевоенной поры получило широкое распространение стремление к парадности и приукрашиванию, «лакировке» действительности. Эта пагубная тенденция закрепилась в самих названиях произведений тех лет: «Свет над землей», «Земля в цвету», «Счастье», «Голубые огни», «Счастливый день», «Крылатые люди», «Звезда счастья», «Дорога к счастью», «Заре навстречу», «Счастливым путем»… Как видим, чаще всего в названиях произведений повторяется слово «счастье». Счастье это, однако, было надуманным и эфемерным.

Под влиянием этой ложной теории многие писатели изменили подлинной жизненной правде. В своих произведениях о современности они избегали глубокого проникновения в сложные, противоречивые процессы послевоенной действительности с ее подчас необычайно острыми конфликтами и драматизмом, предпочитая всему этому схемы и шаблоны. Производственный роман – один из главных, принципиальных жанров в системе послевоенной прозы. Кого здесь только нет: рыболовы («Плавучая станица» В.Закруткина), металлурги («Сталь и шлак» В. Попова), мелиораторы («Живая вода» А. Кожевникова), доменщики («Высота» Е.Воробьева). А дальше уж и не нужно говорить, о ком это: «Шахтеры» В. Игишева, «Металлисты» А. Былинова, «Матросы» А. Первенцева, «Водители» А. Рыбакова, «Конструкторы» Н. Павлова, «Инженеры» М. Слонимского, «Студенты» Ю. Трифонова, «Колхозники» И. Котенко… Тут и «Товарищ агроном», и «Секретарь партбюро», и «Секретарь обкома», и «Младший советник юстиции», и просто «Высокая должность».

Фабульно романы эти похожи друг на друга, как близнецы-братья.

Конечно, не следует делать вывод, что творческая мысль вообще остановилась. Именно в это время Б. Пастернак работал над «книгой жизни» – романом «Доктор Живаго», Анна Ахматова создавала свое художественное завещание, свой нерукотворный памятник – поэму «Реквием», а А. Солженицын уже вынашивал в творческом сознании потрясшие современников уровнем своей правды повесть «Один день Ивана Денисовича» и рассказ «Матренин двор», оформившиеся в начале 60-х годов, – произведения, спасшие честь великой русской литературы в период послевоенного сталинского безвременья!

В целом же литература «позднего сталинизма» читается сегодня с точностью до наоборот: то, что шельмовалось, достойно уважения и внимания, а то, что всерьез утверждалось и помпезно награждалось сталинскими премиями, вызывает только смех, досаду и горечь.

Литература посттоталитарного периода (1956 – 1991 гг.)

В феврале 1956 года состоялся ХХ съезд партии. Он явился событием, ознаменовавшим начало нового, посттоталитарного, периода в истории советского общества. Именно на этом, первом после смерти Сталина, съезде во многом благодаря личной инициативе Н.С. Хрущева были подвергнуты принципиальной критике методы партийного и государственного руководства, сложившиеся в период культа личности Сталина. 30 июня 1956 года ЦК КПСС принял постановление «О преодолении культа личности и его последствий».

Съезд оказал большое влияние на все сферы жизни советского общества, в том числе и на развитие литературы. Отметим в связи с этим лишь некоторые, наиболее значительные факты. Прежде всего, следует вспомнить восстановление в литературе доброго имени таких известных писателей, как С. Есенин, И. Бунин, А. Платонов, М. Цветаева, О. Мандельштам, М. Булгаков, И. Бабель, М. Зощенко, А. Ахматова и др. Произведения этих писателей заняли свое место в истории русской литературы. К сожалению, реабилитация их творчества носила лишь частичный, идеологически тенденциозный характер. Так, среди опубликованных в те годы произведений А. Платонова не оказалось его главных работ – романа «Чевенгур» (1929) и повести «Котлован» (1930).

Сразу после ХХ съезда партии начинают выходить новые, ныне широко известные и популярные журналы – «Нева», «Юность», «Иностранная литература», «Вопросы литературы», «Дон» и некоторые другие.

Осенью 1956 года были восстановлены Ленинские премии за наиболее выдающиеся достижения в области науки, техники, литературы и искусства (аналогичные сталинские премии были понижены в статусе и переименованы в государственные). С 1957 года они стали ежегодно присуждаться ко дню рождения Ленина. (Первые Ленинские премии в области литературы были присуждены Л. Леонову за роман «Русский лес», Н. Погодину за драматургическую трилогию «Человек с ружьем», «Кремлевские куранты» и «Третья, патетическая», М. Шолохову за роман «Поднятая целина», А. Твардовскому за поэму «За далью – даль», К. Чуковскому за книгу «Мастерство Некрасова», С. Маршаку за книгу стихов «Избранная лирика» и книги для детей. В разные годы лауреатами Ленинской премии стали писатели и поэты, представители национальных литератур: татарин Муса Джалиль (посмертно), украинские литераторы А. Довженко, М. Рыльский, М. Стельмах, О. Гончар, казах М. Ауэзов, белорус П. Бровка, прибалтиец Э. Межелайтис, киргиз Ч. Айтматов, аварец Р. Гамзатов и др.)

После 20-летнего перерыва возобновляют работу съезды писателей. В 1954 году состоялся второй съезд советских писателей. Именно в это время в свет выходит большое количество сборников литературно-критических статей, создаются обобщающие труды по истории русской литературы и литератур братских народов.

Наконец, именно благодаря ХХ съезду в литературу приходит новое поколение писателей, которое позже назовут «шестидесятниками». Г. Бакланов, характеризуя писателей того поколения, которое входило в литературу в середине 50-х годов, писал: «Все они и каждый в отдельности (а я тоже отношусь к этому поколению) неотделимы от времени. Определяющим рубежом был ХХ съезд партии… В обществе под действием многих причин возникла потребность ответить на определенные вопросы, осмыслить события и время. Именно общественная потребность и выдвинула людей, для которых она стала личной потребностью».

Можно было бы привести и другие свидетельства подобного рода. Важно другое: в оздоровившейся духовной атмосфере того времени активно формировались отличительные черты не только литературы рассматриваемого нами периода, но и литературы позднейшей: стремление к постановке важных вопросов современности, усиление внимания к проблемам нравственности и морали, сознание необходимости искать новые художественные формы.

К сожалению, «оттепельная» политика Хрущева, взятый им курс на демократизацию и гласность носили противоречивый, непоследовательный, по существу волюнтаристский характер, о чем красноречиво свидетельствуют следующие факты литературно-исторического процесса конца 50-х – начала 60-х годов:

— кампания общественной травли Б.Л. Пастернака, напомнившая советской общественности аналогичные кампании 30-х годов;

— встреча в марте 1963 года Н.С. Хрущева с молодыми деятелями литературы и искусства, на которой советский лидер разговаривал с писателями и поэтами, широко используя ненормативную лексику;

— наконец, возобновление арестов и судов над видными деятелями литературы, посмевшими бороться за свободу слова и право на творческую индивидуальность, такими как Иосиф Бродский, Андрей Синявский, Юлий Даниэль и др.

Именно 1964 год и стал поворотным от политики «общественной оттепели» к политике «общественного застоя». С 1964 года, когда в результате государственного переворота с государственной и политической арены был устранен Хрущев, начался исторический спуск, драматически завершившийся в 1969 – 1970 годах, откуда и начинают свой отсчет годы, именуемые ныне «застойными».

В литературе начало нового, «застойного», периода ознаменовалось кампанией борьбы против журнала «Новый мир», главным редактором которого был в те годы А.Т. Твардовский. «Новый мир» Твардовского на протяжении всех 60-х годов продолжал развивать идеи ХХ съезда, говоря правду, борясь за демократизацию и гласность. Именно на страницах этого журнала впервые были опубликованы первые произведения А. Солженицына – повесть «Один день Ивана Денисовича» и рассказ «Матренин двор», открывшие народу правду о лагерной жизни и колхозной действительности.

Весной 1969 года Твардовскому не дали опубликовать на страницах собственного журнала антисталинскую поэму «По праву памяти», а в июле того же года в журнале «Огонек» было опубликовано открытое письмо 11-ти членов Союза писателей, озаглавленного так: «Против чего выступает «Новый мир»?» В письме журнал и его главного редактора обвиняли в «кощунственном» отношении к прошлому, в «глумлении» над настоящим, в «очернительстве» и «космополитизме». К февралю 1970 года цель была достигнута: Твардовский был отстранен от редактирования «Нового мира».

И все же период общественной оттепели дал мощный стимул литературному процессу всего посттоталитарного периода. После литературы «оттепели» многое для советского писателя и поэта стало нравственно невозможным – например, романтизация ненависти и насилия, попытки сконструировать идеального героя или желание «высокохудожественно» реализовать пресловутую «теорию бесконфликтности» с ее постулатом о том, что в советском обществе может иметь место только один конфликт – между «хорошим» и «лучшим».

Литература 1985 – 1991 годов

2-ая половина 80-х годов вошла в историю литературы как период ее расцвета, «гребень», 90-е годы, о которых мы будем говорить чуть позже, – упадок, «ложбина».

На «гребне» отмечается повышенное внимание к общественным проблемам. Это социальная литература, литература оптимистическая, литература надежд. Это период, когда писатели становятся «властителями дум».

«Ложбина» характеризуется утратой веры в будущее, обращением к проблемам философии, истории и религии. Литературу занимают главным образом не общие социальные проблемы, а мир отдельной личности. Писатель в этот период является выразителем настроений читателей.

Вторая половина 80-х годов вошла в историю как время бурных перемен, период «перестройки» и «гласности». Изменения охватили все сферы общественной жизни, в том числе культуру и литературу. Литература этого периода характеризуется расцветом, подъемом на некий качественно новый уровень.

Исследователи Н.Л. Лейдерман и М.Н. Липовецкий отмечают, что уже первые шаги по пути демократических реформ и в первую очередь – «гласность», а затем и полная отмена политической цензуры привели к резкой активизации литературной жизни в конце 80-х – начале 90-х годов. Главным фактором литературного подъема стал масштабный процесс возвращения литературы, находившейся под цензурным запретом. «Возвращенная» литература была очень неоднородной, исследователи выделяют в ней такие составляющие:

– произведения классиков ХХ века, по тем или иным политическим причинам запрещенные советским режимом. Это религиозная философия начала ХХ века, поэзия Н.Гумилева, «Окаянные дни» И. Бунина, «Несвоевременные мысли» М.Горького, «Мы» Е. Замятина, «Собачье сердце» и «Роковые яйца» М. Булгакова, «Самоубийца» и «Мандат» Н. Эрдмана, «Котлован» и «Чевенгур» А. Платонова, «Реквием» А. Ахматовой, многие стихи О. Мандельштама, «Доктор Живаго» Б. Пастернака и т.п.;

– произведения периода «оттепели», вышедшие за пределы «оттепельного» либерализма и не опубликованные в свое время: «Жизнь и судьба» и «Все течет» В. Гроссмана, «По праву памяти» А. Твардовского, мемуары Н.Я. Мандельштам и Л.К. Чуковской, «фантастические повести» А. Синявского и Ю. Даниэля. К этому ряду примыкают и произведения, начатые в период «оттепели» (или вдохновленные «оттепельными» надеждами), но завершенные уже тогда, когда, когда публикация произведений о сталинщине или же просто антитоталитарных по своему пафосу была невозможна по политическим причинам. Это «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Белые одежды» В. Дудинцева, «Новое назначение» А. Бека, «Факультет ненужных вещей» Ю. Домбровского, «Крутой маршрут» Е. Гинзбург, «исторические» новеллы В. Тендрякова, «Московская улица» Б. Ямпольского, «Исчезновение» Ю. Трифонова, поэзия А. Галича и В. Высоцкого, полный текст «Сандро из Чегема» и «Кролики и удавы» Ф. Искандера, «Пушкинский дом» А. Битова;

– литература русского зарубежья (Стало очевидным, что русская эмиграция создала богатейшую литературу. Так, в американских источниках указывается, что за период с 1918 по 1968 год в эмиграции было создано 1080 романов и повестей и больше тысячи сборников стихов. В годы перестройки отечественному читателю стали доступны проза и стихи В. Набокова, Б. Зайцева, Д. Мережковского, З. Гиппиус, Г. Иванова, А. Аверченко, С. Черного, В. Ходасевича, Н. Берберовой, И. Бунина, И. Одоевцевой (это авторы 20 – 30 – 40-х годов) и наших современников, так называемых «диссидентов», – И. Бродского, А. Галича, В. Войновича, В. Аксенова, Н. Коржавина, Г. Владимова, Э. Лимонова, С. Довлатова, Саши Соколова и многих других. В литературе начал происходить процесс национального воссоединения. Оказалось, что нет двух русских литератур, а есть единая, плодоносная и на сегодняшний день одна из интереснейших литератур мира – русская литература ХХ века);

– произведения, в основном написанные в 1970-80-е годы, но запрещенные в силу их «авангардистского» экспериментального характера: проза Вен. Ерофеева, поэзия Вс. Некрасова, И. Холина, Г. Сапгира, Д. Пригова, Л. Рубинштейна, И. Жданова, А. Еременко, драматургия Н. Садур и др.

Забыв о современных авторах, читатели 80-х годов лихорадочно читали и перечитывали десятки ранее запрещенных авторов и произведений.

Публикация книги «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына стала главным событием 1989 литературного года, а следующий, 1990-й год, вообще стал «солженицынским» в нашей литературе, поскольку в этом году впервые на родине писателя были опубликованы «Раковый корпус», «В круге первом» и «Красное колесо».

Созданные как в 20-е и 30-е, так и значительно позже, в 50-е и 60-е годы, все эти произведения объединяло одно общее начало: неприятие тоталитарной системы, критическое изображение репрессивно-бюрократического сталинского общества, стремление к утверждению иных, гуманистических ценностей.

Другой составляющей литературного процесса стали произведения, создававшиеся во второй половине 80-х годов.

Надо сказать, что абсолютное большинство произведений, написанных во второй половине 80-х годов, относится к «традиционной» реалистической прозе, в которой доминируют черты русского классического реализма «жизнеподобного» типа. Некоторые исследователи именуют это стилевое течение «неоклассическим».

Эта «традиционная» проза, исходя из реалистической традиции, обращается в основном к социальным и этическим проблемам. Во второй половине 80-х годов «традиционалисты» более критично относятся к обществу и государству.

Многие исследователи обращают внимание на так называемый феномен «чернухи», характерный для творчества авторов современной «натуральной школы» или представителей «неонатурализма» – Сергея Каледина, Олега Ермакова, Леонида Габышева, Олега Хандуся, Александра Иванченко, Александра Терехова, Виталия Москаленко, Бориса Крячко и др. (К этому же ряду некоторые критики причисляют и «Печальный детектив» В. Астафьева.)

Наиболее характерным примером «неонатурализма» 80-х годов может служить проза Сергея Каледина (род. 1949), в частности, его первые повести – «Смиренное кладбище» (1987) и «Стройбат» (1989).

Литературную «чернуху» определяют подчас как своего рода беллетризированную публицистику на прежде запретные темы. Парадоксальность этой прозы состоит в том, что ее художественное значение гораздо меньше, чем роль, сыгранная ею в культуре первых лет «перестройки».

Основные темы литературной «чернухи»:

— армейская «дедовщина»;

— ужасы тюремной жизни и «химии»;

— быт бомжей и лимитчиков;

— проституция;

— смерть и ее физиология;

— болезнь и разного рода болезненные состояния;

— сексуальные отношения, в том числе и нетрадиционного характера;

— изнанка семейной жизни и любовных отношений;

— алкоголизм;

— бедность, борьба за физическое выживание и т.п.

Положительное значение подобной литературы состояло в том, что она возродила интерес к «маленькому человеку», к «униженным и оскорбленным».

Главная линия литературного развития этого этапа – социально-критическое направление. Произведения этого периода смело поднимают вопросы, прежде остававшиеся вне сферы внимания писателей. Литературу конца 80-х годов, конечно, в ее лучших образцах, отличает непримиримость к общественным порокам, поиски корней негативных явлений, пристальный интерес к наиболее острым и злободневным социальным проблемам. Наиболее отчетливо эти качества литературы данного периода проявились в романе Ч.Айтматова «Плаха», повестях В.Распутина «Пожар» и В.Астафьева «Печальный детектив». Эти произведения имели такой огромный общественный резонанс, что в критике появился даже особый термин – «литература трех П».

Таким образом, талантливые и смелые произведения писателей-современников также являются одним из основных факторов расцвета литературы в годы перестройки.

В целом же приходится признать, что во второй половине 80-х годов количественно преобладали произведения «возвращенной» литературы. Ю.И. Минералов по этому поводу замечает, что «издания «возвращенного» на несколько лет вытеснили в конце 80-х – начале 90-х годов реальную современную литературу со страниц журналов, поддавшихся соблазну поднять тираж сенсационными «забытыми» именами и произведениями, – а это, несомненно, нарушало естественное литературное развитие и не способствовало нормальной работе ныне живущих писателей. С другой стороны, среди введенных таким манером в обиход авторов преобладали модернисты. То, что им в течение упомянутых несколько лет был обеспечен «моральный абсолют» издательских привязанностей, не могло не сказаться на вкусах и литературных понятиях взрослеющей писательской молодежи. Поспешные подражания Андрею Белому, Федору Сологубу, прозе Владимира Набокова, Бориса Пастернака и иным подобным авторам плюс энергичная пропаганда современных «замалчивавшихся по тем или иным мотивам модернистов (такие, как Саша Соколов, Татьяна Толстая, Дмитрий Пригов, Виктор Кривулин, Сергей Довлатов, Эдуард Лимонов, Венедикт Ерофеев, Виктор Ерофеев и др.) резко изменили характер литературы». Одной из характерных черт большинства произведений, написанных в конце 80-х и особенно в 90-е годы (вплоть до современности), является их подражательный характер. Это не могло не сказаться на качестве литературного творчества и способствовало ослаблению современной литературы в целом.

В целом же последний, перестроечный, этап посттоталитарного периода литературной истории характеризуется активным движением и общим подъемом, который был связан с бурными социальными переменами, вступлением страны в период «перестройки» и «гласности», изменением роли литературы.

Дата добавления: 2014-01-11