Матвеев Герман 3 страница

- Спасибо вам большое, но я устал и хочу спать. Вечерком поговорим, а сейчас ничего не соображаю, - сказал он, пересаживаясь на диван.

Видя, что у него, кроме шинели, ничего нет, женщины принесли подушку и одеяло, и на этом заботы до вечера кончились.

* * *

Во второй половине дня погода немного улучшилась. Ветер дул ровнее, дождь перестал, а снежинки стали легкими и, прежде чем лечь на землю и растаять, долго кружились в воздухе, выбирая себе место.

Сергей Дмитриевич Завьялов только что пообедал с дочерью и готовился к очередному опыту, когда зазвонил телефон.

- У телефона Завьялов!

- Сергей Дмитриевич, зайдите, пожалуйста, ко мне, - услышал он голос директора завода.

- Сейчас?

- Да, если можно.

Завьялов проворчал что-то насчет уплотнения рабочего дня и отправился в контору. Директор встретил его улыбкой.

- Садитесь и не сердитесь. Вопрос очень важный. Вам придется поехать с главным инженером в Москву. Ученый нахмурился.

- Зачем?

- С докладом в главк.

- Вот новость! - удивился Завьялов. - Как же это так... Вдруг?

- Ошибаетесь, Сергей Дмитриевич, совсем не вдруг, а дней через пять-семь.

- А как же мой взрыватель?

- Вот главным образом из-за него и поедете. Там узнаете последние новости нашей техники и выясните все возможности. На складе у нас все равно мало сырья.

- Это другой вопрос. Для этого мое присутствие в Москве не обязательно. Существует отдел снабжения.

- Сергей Дмитриевич, ваш авторитет имеет большое значение. Если вы лично поговорите с начальником...

- Понятно... Да-а! Не ждал, не ждал.

- Вы же собирались летом в академию.

- Это все не то. Меня смущает доклад. Значит, надо готовиться.

- Что ж, время есть. Машинистку я вам дам. Ученый погладил бородку и сделал последнюю попытку отказаться.

- Неужели без меня нельзя обойтись?

- Никак. Мы долго ломали голову, кого послать. Не хотелось вас отрывать от дела, но сами понимаете, как это сейчас важно.

- Вообще-то говоря, если прикинуть, это и неплохо. Совсем неплохо, сказал задумчиво химик. - Это верно, что нельзя вариться в собственном соку столько времени. Я уже три года никуда не выезжал. Да. Три года без месяца. В химии много нового - это естественно. Научная мысль работает сейчас напряженно... а печатают мало. Ну что ж. Если надо, - значит, надо. Придется ехать. Пишите командировку, Валерий Козьмич. А на чем я поеду? - На самолете.

- На самолете! Да что вы! - удивился ученый и Неожиданно заключил: - Я не умею прыгать на парашюте. Ни разу не прыгал. Директор усмехнулся.

- В сорок первом году, - сказал он, - жена мне рассказывала, как в очереди одна гражданка утверждала, что фашист на парашюте к ним на крышу спустился, посмотрел, что ему нужно было, и опять улетел. Своими глазами, говорит, видела.

Завьялов расхохотался.

- На парашюте улетел? Чудесно! Это надо ребятам рассказать.

Наметив в общих чертах план доклада и записав ряд вопросов, которые следовало "подработать" до отъезда, а потом выяснить в Москве, они расстались, довольные друг другом.

* * *

Вернувшись с задания, Трифонов поднялся к себе и позвонил начальнику.

- Товарищ подполковник, докладывает Трифонов, - сказал он, услышав в ответ знакомый голос. - Только что прибыл.

- Все благополучно? - спросил Иван Васильевич.

- Как будто бы да.

- А что значит "как будто"?

- Есть тут одна непредвиденность...

- Зайдите.

На Иване Васильевиче был надет штатский костюм, местами перемазанный мелом. Он только что побывал на квартире Завьялова, где производился ремонт, и не успел привести себя в порядок. Звонок помощника сильно его встревожил.

Когда Трифонов вошел в кабинет и положил на стол порошки, полученные от аптекаря, Иван Васильевич отодвинул пакет в сторону.

- Ну, что у вас такое? - спросил он.

- Разрешите по порядку?

- Нет. Сначала скажите, что за "непредвиденность", как вы выразились.

- Шарковский меня спросил, не привез ли я патефонных пластинок. Я ответил, что нет. Сказал, что, кроме письма, ничего не привез.

- Ну и дальше?

- А больше ничего. Приглашал заходить вечерком.

- Та-ак! - протянул Иван Васильевич. - Пластинки? Отлично помню, что о пластинках Казанков ничего не говорил. Я просматривал весь протокол. Это что-то новое. Ну, а теперь садитесь и рассказывайте все по-порядку.

Выслушав подробный отчет о посещении аптекаря, Иван Васильевич сверил адрес, написанный на пакете, с имеющимся у него.

- А ведь Шарковского-то Мы прохлопали, товарищ Трифонов. Это матерый шпион. Я получил очень любопытные материалы...

- Да, старичок, по-видимому, опытный, - согласился Трифонов.

Иван Васильевич вынул из пакета порошки, развернул один из них и понюхал.

- Аспирин, - медленно произнес он, думая о чем-то другом. - О пластинках я сам выясню. Сейчас вам нужно будет подумать о сигнализации в квартире Завьялова. Звонок не годится. Какой-нибудь спокойный гудочек... Через площадку лестницы проводить его нельзя. Мальцев может заметить.

- Разрешите предложить?

- Ну?

- Под видом старой антенны! Выведем через окно наружу, соединим на крыше, а другой конец к Буракову.

- Н-не знаю... Посмотрите на месте. Над вторым этажом там протянуты электрические провода. Может быть, замаскировать в них? Но лучше сами посмотрите.

Трифонов внимательно слушал и наблюдал за каждым движением начальника. Он чувствовал, что все это подполковник говорит и делает механически, а голова его занята какой-то другой мыслью.

И он не ошибался. Иван Васильевич думал о самом главном, отчего зависел весь его план.

- Послушайте, товарищ Трифонов, - дружески обратился он к помощнику. - У вас нет знакомой девочки лет пятнадцати? Умной, смелой, находчивой и хорошо бы с музыкальными способностями?

Все помощники Ивана Васильевича знали о плане своего начальника, думали о нем, обсуждали, критиковали его неоднократно, и поэтому Трифонов сразу понял вопрос.

- На место Али? - спросил он,

- Да.

- Есть одна... племянница, но она не годится, товарищ подполковник, подумав, ответил он и сразу пояснил: - Паникерша. Чуть что - сейчас визг поднимает. Аля, как вы говорили, профессорская дочка... читала много, и все такое. А эта нет... не подойдет! У соседки есть дочь, но чересчур болтливая. Такая тараторка! Всех заговорит.

- Н-да... такие не годятся, - согласился Иван Васильевич. - Можно, конечно, сказать, что девочка эвакуирована к тетке в деревню, но это не то. Лишний человек в квартире нам очень нужен. Алексеев по вечерам будет учиться.

- А что, если сама Аля согласится?

- Нет. Я уже думал об этом. Слишком большой риск. Отношения между ними должны быть родственные. Брат и сестра. Она будет стесняться Алексеева, и вообще они очень разные...

- Так, может быть, у него самого есть знакомая? - спросил Трифонов.

Иван Васильевич поднял голову, пристально взглянул на помощника и улыбнулся.

- Вот об этом я не подумал... Это действительно хорошая мысль. Надо узнать... До приезда Мальцева времени у нас еще много.

В это время за окном раздался вой сирены. Иван Васильевич включил репродуктор, несколько секунд слушал этот волнующий звук, затем выдернул вилку.

- Погода прояснилась. Летят, - сказал он.

- Это какой-нибудь корректировщик. Бомбардировщиков на нашем фронте нет, заметил Трифонов.

- А кто их знает. Сегодня нет, а завтра могут быть...

Воздушные тревоги в сорок третьем году в Ленинграде объявлялись редко. Превосходство в воздухе полностью перешло к Советской Армии, и гитлеровцы направляли свои самолеты только в самые ответственные места фронта.

7. ЛЕНА ГАВРИЛОВА

"Ленинградскую правду" получали ежедневно, вывешивали на большом щите в раздевалке, и в свободное время возле нее всегда собирался народ.

- Приказ! Какой город, девочки? - нетерпеливо спрашивали входящие мастерицы.

- Фастов.

- А где это?

- На Украине, за Киевом.

- А большой это город? Кто знает?

- Наверно, большой. Недаром же приказ...

Лена Гаврилова стояла среди работниц и со счастливой улыбкой слушала эти разговоры. Седьмого ноября Советская Армия разгромила гитлеровские войска под Киевом и освободила столицу Украины. Сегодня Фастов... А где-то впереди есть день, когда прогонят фашистов из-под Ленинграда. Каждую победу Советской Армии Лена воспринимала так, словно лично участвовала в боях за освобождение Киева, Фастова и других городов. Но разве это не так? Разве она не отдает все силы для победы? Разве она не работает наравне со взрослыми и ни в чем не уступает опытным мастерицам? За последний год она получила три благодарности, две премии...

- Гаврилова тут? - услышала она голос табельщицы и оглянулась. - Лена, иди скорей к заведующей. Срочно вызывают.

Анна Захаровна руководила мастерской давно и отлично знала всех работниц. Знала их характеры, способности, бытовые условия, семейное положение и, прежде чем вызвать Лену Гаврилову, дала подполковнику государственной безопасности подробную характеристику девочки.

- Родных у нее в Ленинграде нет. Круглая сирота, - ровным голосом говорила она. - Отец на фронте, но никаких сведений от него нет. Неизвестно, жив ли он...

Иван Васильевич не перебивал. Со слов этой высокой, сухощавой, немолодой женщины можно заключить, то Лена Гаврилова заслуживает доверия, но ему казалось, что заведующая любит девочку и относится к ней пристрастно.

- Я не знаю, зачем вам понадобилась Лена, - продолжала Анна Захаровна, но должна сказать, что мне очень жаль расставаться с ней. Девочка у меня работает если и не лучше всех, то не уступает лучшим. Все мы относимся к ней, как к родной дочери.

- Мы ее долго не задержим, - успокоил Иван Васильевич. - К Новому году она вернется обратно на работу.

- Но может быть, вам порекомендовать кого-нибудь другого? - настаивала Анна Захаровна. - Постарше. Она же совсем ребенок...

- Нет. Заменить ее невозможно.

- Мне, конечно, трудно судить... И у вас такое дело... как бы это сказать... вне всякой очереди. Вы с ней будете сами разговаривать?

- Да. От вас нужно только согласие. В дверь постучали, и, после разрешения, в комнату вошла Лена. Она вопросительно взглянула на Анну Захаровну, посмотрела на незнакомого мужчину и встретилась с пристальным, изучающим взглядом.

- Вы меня звали, Анна Захаровна? - опустив.глаза, тихо спросила Лена.

- Да. Садись вот на этот стул и не смущайся. Лена подошла к указанному стулу, села, поправила платье, все время чувствуя на себе пытливый взгляд мужчины. "Чего ему надо? Кто он такой?" - подумала она, не решаясь поднять глаза.

- Леночка, тебе хотят поручить серьезное и ответственное дело, - каким-то необычно строгим тоном произнесла Анна Захаровна. - Если ты способна... если ты справишься и согласна взять на себя такую ответственность... - она остановилась и со вздохом закончила: - Я ничего не имею против.

- Какое дело, Анна Захаровна?

- Об этом ты поговоришь с Иваном Васильевичем... Ну, а я вас пока оставлю...

Она встала и, погладив девочку по голове, вышла из комнаты.

- Давайте познакомимся, Лена, - сказал мужчина, поднимаясь и протягивая ей руку. - Зовут меня Иван Васильевич, ну а вы можете называть Меня дядя Ваня.

Лена подняла глаза, и все ее смущение исчезло. Перед ней был совсем другой человек. Приветливая улыбка, доброе выражение глаз, седые виски - все это располагало к себе. Она невольно улыбнулась в ответ, встала и подала руку.

- Скажу вам по секрету, что у нас есть один общий знакомый... даже друг. Я, во всяком случае, считаю его своим другом. Думаю, что и вы с ним дружите.

- А кто?

- Это секрет. Вам можно доверять секреты? - лукаво спросил Иван Васильевич.

- Конечно можно.

- Ну, а если вы подругам разболтаете?

- Нет... Я не люблю болтать, - просто сказала девочка. - Но если вы боитесь, то лучше не говорите.

- А разве вам не интересно?

- Конечно интересно, но что же делать?.. Вдруг на самом деле разболтаю, с сожалением призналась Лена.

Иван Васильевич засмеялся и пересел на стул рядом.

- Это хорошо, что вы так откровенно... Я приготовил для вас много всяких секретов, и нам нужно договориться. Анна Захаровна говорила мне, что вы патриотка, много работаете для победы, любите свою работу... Думаю, что вы нас не подведете и никому не проболтаетесь... Так?

- Конечно. Зачем же я буду говорить, если нельзя? Иван Васильевич был в затруднении. По работе ему никогда не приходилось иметь дело с девочками, но почему-то он считал, что все они любопытны, болтливы и не могут хранить тайны. Лена ему нравилась. Все движения были сдержанны, и она казалась серьезной, неглупой девочкой.

- Мишу Алексеева вы знаете? - неожиданно спросил он.

На лице Лены появилась краска смущения, но она не опустила глаз.

- Да. Мы с ним знакомы, - серьезно ответила она.

- А как вы к нему относитесь?

- Обыкновенно, - еще больше краснея, сказала Лена.

- А мне казалось, что вы друзья.

- В общем да. Он хороший мальчик...

Иван Васильевич видел, что Лена сильно смутилась, и чем пытливее, чем пристальнее он смотрел, тем ярче пылало се лицо, глаза становились влажными. Казалось, еще немного - и она расплачется. Он вспомнил, что и Миша смутился не меньше, когда он попросил его назвать знакомую девочку, которой доверяет.

- Видите ли, в чем дело, Лена, - сказал Иван Васильевич после некоторого раздумья. - Мише Алексееву мы поручили одно серьезное и ответственное дело... Буду говорить вам откровенно Опасное дело. Ему нужен помощник, вернее, помощница... Именно поэтому я и решил обратиться к вам с просьбой... Вы меня понимаете?

По мере того как Иван Васильевич говорил, смущение исчезало, румянец на лице девочки таял, брови хмурились.

- Вы думаете, что я могу? - тревожно спросила она. - Конечно, я с радостью... но вдруг я не сумею?

- Особого уменья тут не требуется. Нужна воля к победе, выдержка, немного хитрости, а главное - желание.

- А кто вы такой? Вы из военных?

Иван Васильевич насторожился. Сюда он пришел в штатской одежде и одевался, как всегда, очень тщательно. Ботинки, костюм, пальто, кепка... Почему же девочка задала ему такой вопрос и почему в топе ее была уверенность?

- А из чего вы заключили, что я военный? - спросил он. - Разве я похож на военного? - Нет, но, наверно, вы были раньше военным, - с улыбкой ответила она,

- Но почему вы так думаете?

- Потому что вы... Недавно к нам приезжали офицеры на праздник... У нас было торжественное заседание... Вот и вы держите свою кепку тоже, как они фуражки...

Иван Васильевич взглянул на свою кепку, которую держал за козырек на полусогнутом локте руки, и расхохотался. Привычка взяла свое, и это не ускользнуло от внимания девочки.

- Какая вы наблюдательная, Леночка! - похвалил он. - Это очень хорошее качество... Великолепное качество. Да, вы не ошиблись, я действительно военный...

Теперь все сомнения исчезли. Иван Васильевич решил, что Лена Гаврилова очень подходит для задуманной операции и безусловно справится с задачей. Оставалось как можно проще и подробнее рассказать, какая помощь от нее нужна, и получить согласие.

8. КАРАТЫГИН

Майор государственной безопасности Каратыгин Константин Потапыч вернулся с фронта. Доложив начальнику о результатах поездки, он спустился в свой кабинет и занялся разборкой документов. Через несколько минут в дверь постучали.

- Кто там еще? Влезайте! - сердито крикнул он, но, увидев вошедшего, приветливо улыбнулся. - Ты что, Иван? Соскучился?

- Соскучился, Костя, - сказал Иван Васильевич, крепко пожимая руку своего старого друга. - Беспокоился... Долго ты...

- Ничего не поделаешь. Такой клубок запутали. Провокацией занимаются, мерзавцы. И так бесцеремонно... Чувствуют, что скоро им конец. Начинают кричать "капут"... Откуда они это словечко подцепили? "Гитлер капут!" передразнил он кого-то. - Ну, а у тебя как?

- У меня? - переспросил Иван Васильевич, усаживаясь в кресло. - У меня серьезное дело. Готовлю встречу. Послушай, Костя, ты ведь когда-то бил педагогом? - неожиданно обратился он к майору.

- Ну, что ты выдумал, какой я педагог!

- Ты же сам рассказывал.

- По приказу Дзержинского работал в колонии с правонарушителями. Но когда это было!

- Все равно...

- Что значит - все равно? Зачем это тебе понадобилось? - подозрительно спросил майор.

- Хочу тебя просить...

- Сгинь, сгинь, Иван! - перебил его Каратыгин. - И слушать ничего не хочу! Мне приказано в баню, затем побреюсь - и спать. Двое суток буду спать... Устал я, голубчик.

Иван Васильевич спокойно выслушал протест и невозмутимо продолжал;

- Вот, вот... Я как раз и хочу предложить тебе дня два отдохнуть. В баню сходишь, отоспишься и все, что хочешь... В семейной обстановке, с хорошими ребятами.

- Не уговаривай, пожалуйста. Знаю я твой отдых! У меня и своих дел по горло.

- Подожди, Костя. Сначала послушай. Я убежден, что моя просьба тебя устроит.

- Да ты посмотри, на кого я похож!

- Вид у тебя великолепный! Как раз то, что нужно. Небритый, грязный, глаза осоловевшие... Просто залюбуешься!

Все это Иван Васильевич сказал с таким восторгом, что майор не выдержал и засмеялся.

- Ну, ладно. Не издевайся. Говори, что у тебя, - согласился он, но сейчас же предупредил: - Но имей в виду, если это действительно отдых, как ты заявил...

- Да, да Это отдых, Костя. Вот послушай. На празднике пограничники перехватили одного растратчика, выпущенного гитлеровцами из тюрьмы и завербованного. Перебросили ею к нам по заливу...

Иван Васильевич подробно рассказал другу о задержании Казанкова, о его допросе, о письме, о Завьялове и перешел к изложению плана.

- Тарантул - это кличка. Мальцев не настоящая фамилия. Нам уже не первый раз приходится с ним встречаться. Думаю, что участок Ленинградского фронта его специальность, и готовился он к этому давно Помнишь в позапрошлом году дело с. ракетчиками? "Круг однорукого"? Мы тогда большую группу выловили...

- Ну, ну...

- Затем, в прошлом году, дело с аммиаком. Это все он, Тарантул. Сын его погиб. Помнишь, с крыши сорвался?

- Ты думаешь, - сын?

- Да. Теперь это точно установили.

- Значит, до войны он жил в Ленинграде, - задумчиво произнес Каратыгин.

- Ну ясно. Теперь я установил, где он раньше работал. Он химик... Слушай дальше. Завьялова мы помогли отправить в командировку, квартиру его отремонтировали, и вчера там поселились Миша Алексеев и одна девочка. Они под видом детей профессора встретят Мальцева...

- У-у... - протянул Каратыгин. - Это, знаешь, рискованный план.

- Плохой?

- Не-ет... Этого я не сказал. План смелый, но рискованный. Тарантулом его прозвали не случайно. Надо думать, что он не дурак. Недооценивать врага не годится, Ваня.

- Переоценивать и бояться тоже не следует.

- Все это гак... Ну, а что ты от меня хочешь? - спросил майор.

- Мальцев должен приехать дней через пять. За аптекарем мы следим... Я хочу, чтобы ты, пока есть время, пожил бы с ребятами вместо Мальцева. Выспишься, отдохнешь..

- Зачем это?

- Надо, во-первых, испытать их и подготовить... затем снять психологическую напряженность. Ты, как педагог, должен понимать, как они себя чувствуют. Они как туго натянутые струны сейчас. Я, конечно, поработал с ними... как умел. Но прорепетировать, устроить маленький экзамен необходимо. Посмотреть, справятся ли они. Еще не поздно. Можно и отказаться от этою плана. За Алексеева я почти спокоен. Он бывал в серьезных переплетах, а вот девочка... не знаю.

Каратыгин задумался. Он понял, что волнует Ивана Васильевича, понял, почему тот обратился именно к нему, и понял, что отказать в такой просьбе нельзя.

- Та-ак... - протянул он. - Значит, ты хочешь, чтобы я превратился в паукообразное насекомое... Ну что ж... Дело серьезное. Надо соглашаться. Пойдем к начальству...

9. ГОСТЬ

В квартире профессора Завьялова четыре комнаты, ванная, кухня, большая прихожая. Утром и вечером Миша с Леной топят все печи, подолгу держат открытыми форточки, но сырость запущенного жилья прочно держится. После ремонта пахнет краской, клеем и еще чем-то острым, неприятным, отчего щекочет в горле и болит голова.

Миша, затопив печи, ушел в свою комнату готовить уроки. Лена вымыла посуду, убрала в буфет и взялась за тряпку. Не считая запахов, вид у квартиры был вполне жилой. Полы и окна вымыты, мебель расставлена по местам, картины повешены, оставшиеся и сваленные в кучу книги разложены на полках, по девочка никак не может успокоиться. Ей все время кажется, что следы недавнего ремонта слишком бросаются в глаза и где-то есть недоделки, непорядок.

Она должна чувствовать себя здесь хозяйкой. Об этом говорил ей Иван Васильевич, при всяком удобном случае напоминает Миша, и Лена добросовестно старается быть хозяйкой. А все-таки какая она хозяйка? На два месяца... У Лены отдельная комната. В старомодном комоде она нашла много всевозможных безделушек: коробочки, статуэтки, флаконы, тряпки, ленты, открытки, вырезанные из журналов картинки и старенькую куклу. Лицо у куклы перемазано, волосы отклеиваются, но одета она очень тщательно, и у лифчика даже есть маленькие подвязочки, пристегнутые к чулкам. Наверное, это любимая кукла настоящей хозяйки, какой-то неизвестной ей Али, имя которой сейчас она носит. Нет, Почувствовать себя по-настоящему хозяйкой Лена при всем своем старании не может.

Засучив рукава, девочка отправилась в самую большую комнату, так называемую гостиную. Гостиная? Название говорит само за себя. Раньше сюда приходили гости. В гостиной висит телефон, стоит пианино, а значит, можно петь, танцевать, и, наверно, до войны здесь бывало очень весело.

В печке звонко щелкали распиленные и расколотые доски. Раньше Лена думала, что так "стреляют" только сырые дрова, Но Миша объяснил, что это неверно. Щелкают еловые дрова.

Возле окна замаскирован сигнал. Обыкновенная электрическая розетка. Рядом болтается шнур от шторы. На конце шнура кисточка, а в ней несколько проволочек. Если эту кисточку воткнуть в одно из углублений розетки, в соседней квартире загудит сигнал. Лена знает, что там живет человек, который по сигналу немедленно придет на помощь, но кто он такой и как выглядит, этого она не знает. Вчера к ним заходил сосед, живущий напротив, и просил одолжить коробку спичек. Миша с ним знаком, и Лена в этом нисколько не сомневается. Они поздоровались за руку и улыбнулись друг другу, как старые знакомые. Если это тот человек, то как он может помочь, когда сам инвалид и ходит при помощи костылей?

Строго, придирчиво Лена оглядела всю комнату и, конечно, увидела то, что искала. Маленькая люстра, висевшая посредине, была перемазана мелом.

- Вот, извольте радоваться, никто не заметил! - проворчала она и, открыв дверь, звонко крикнула: - Миша! Миша! Иди-ка сюда!

Когда Миша вошел, Лена сразу заметила, что он чем-то недоволен, но не придала этому никакого значения.

- Полюбуйся, пожалуйста! - сказала она, показывая рукой на люстру. Видишь? Вся перемазана... Я даже не знаю, как ее достать... Как ты Думаешь?

Миша молчал и с упреком смотрел на девочку.

- Если на тумбочку поставить стул? А? Миша! - продолжала спрашивать Лена, по, споткнувшись на последнем слове, вдруг замолчала и сильно покраснела.

- Я не понимаю. Неужели это так трудно? - строго сказал Миша. - Почему, например, я уже привык? Почему я тебя не называю Леной? А? Ни разу...

- Извини, Коля. Я больше не буду.

- Ты мне уже третий раз это говоришь.

- Третий и последний, - с виноватой улыбкой сказала Лена. - Даю слово. Не могу сразу привыкнуть...

Она отошла к окну и несколько раз провела тряпкой по стеклу.

- Если ты при Мальцеве назовешь меня Мишей... Ты понимаешь, что может случиться? Это же провал всей операции, - назидательно продолжал Миша.

- При нем я не забуду.

- Я думаю, что ты, Аля, еще не совсем ясно представляешь всю ответственность... От нас зависит очень многое... Может быть, освобождение Ленинграда.

- Ну что ты, Коля!.. - недоверчиво пробормотала девочка. - Ты преувеличиваешь.

- Вот, вот... Я и говорю, что ты не понимаешь. Ты думаешь, что это все игрушки.

- Ну, хорошо. Не сердись. Я же тебе дала слово. Нет больше Миши! Миша пропал без вести. Остался один Коля. Коля, Коля, Николай, Коля, Коля, Коля, твердила она до тех пор, пока складка на Мишиной переносице не разгладилась. А знаешь, почему ты ни разу не ошибся? Хочешь скажу?

- Ну?

- У тебя есть сестренка Оля. Аля и Оля очень похожие имена. Ты все время думаешь про сестренку и говоришь Аля. Правда? А у меня даже знакомого мальчика с похожим именем нет. Хотя бы какой-нибудь Толя.. И брата нет, - со вздохом закончила она и, взмахнув тряпкой, совсем другим тоном проговорила: - Все! За работу! Помоги мне, пожалуйста, Коля. Сюда тумбочку...

- Сестренка у меня не Оля, а Люся. Дело не в ней, - просто надо быть серьезнее.

Миша поставил тумбочку под люстру и принес из кухни табуретку.

- Давай тряпку... ты свалишься.

- Нет, нет... Это не мужское дело, - запротестовала Лена. - Не мешай, пожалуйста.

Она проворно залезла сначала на табуретку, затем на тумбочку, но в это время послышался короткий звонок.

- Кто-то пришел...

- Сосед? - шепотом спросила Лена.

- Нет, наверно, это знаешь кто... Ты подожди... - предупредил Миша и отправился в прихожую.

С Бураковым они условились, что тот будет давать один длинный и один короткий звонок, а значит, это был не Бураков. Может быть, Иван Васильевич?

Распахнув дверь, юноша увидел на площадке лестницы невысокого, коренастого мужчину с чемоданом Когда Миша встретился с внимательным взглядом усталых глаз и разглядел седоватую щетину на щеках пришедшего, сердце его на какой-то момент замерло.

- Вам кого? - глухо спросил он.

- Если не ошибаюсь, Коля Завьялов? - спросил с улыбкой мужчина.

- Да.

- Вот и отлично. Мы с вами знакомы... Папа ваш дома?

- Нет. Папа в командировке в Москве.

- Да что вы говорите! - удивился мужчина. - Неожиданность... Я намерен... Как же быть? А давно он уехал? - Позавчера.

- И надолго?

- Нет... Я думаю, что если не задержат, то через неделю вернется... А зачем вам папа? Вы с завода?

- Нет. Я тоже приехал в командировку. Вы не знаете, Коля, мое письмо он получил?

- Вы Григорий Петрович Мальцев?

- Совершенно точно.

На лице Миши появилось что-то вроде улыбки.

- Папа нас предупредил... Он просил извиниться, что так получилось. Ею вызвали по очень важному делу... Проходите, пожалуйста, - как можно любезнее сказал он и, когда гость вошел в прихожую, громко крикнул: - Аля! Приехал Григорий Петрович!

Первые минуты - самые опасные. Закрывая за гостем дверь, Миша с тревогой думал о том, как девочка встретится со шпионом. Он был уверен, что в дальнейшем Лена освоится и будет вести себя естественно, но сейчас может растеряться,

- Аля? - спросил Григорий Петрович, когда в дверях комнаты появилась Лена.

- Да.

- Э-э!.. Да вы уже взрослая! Со слов Сергея Дмитриевича, я представлял вас маленькой... Очень рад! Давайте руку. С вашим папой мы старые друзья...

- А он говорил, что вы познакомились в доме отдыха и больше никогда не встречались, - с детской наивностью сказала Лена и этим явно смутила гостя.

- Точно, точно... Я имел в виду наш стариковский возраст.

- Раздевайтесь, пожалуйста, проходите... Там ваша комната... Вы, наверно, с дороги устали...

- Да, признаться... я бы хотел привести себя в порядок. Скажите, друзья мои, как в Ленинграде с баней?

- У нас ванна. Можно затопить.

- Ванна - это не для меня. Я люблю в бане попариться.

- Баня работает, - сказал Миша. - Могу вас проводить. Я сейчас пойду в училище.

- Чудесно!.. Великолепно!.. Помыться, побриться, а потом спать. Две ночи я не спал, друзья мои. Трудно к вам в Ленинград добираться.

- А вы на самолете прилетели? - спросила Лена.

- Нет, Алечка... Я на поезде ехал. Опасный путь. Два раза под бомбежку попадал.

Когда гость снял пальто и повесил его на вешалку, Лена прошла в конец прихожей и распахнула дверь в комнату.

- Проходите, пожалуйста, вот сюда. Комната не очень светлая, но она хорошая.

- У вас был ремонт? - спросил Григорий Петрович, проходя за ней в комнату и оглядываясь.

- А что?

- Краской пахнет.

- Да. Какая-то краска противная. Запах такой ядовитый... никак не выветривается. Вы, пожалуйста, не стесняйтесь, Григорий Петрович. Если вам что-нибудь нужно, скажите.

- Спасибо, Алечка. Сейчас мне решительно ничего не нужно. Я ужасно хочу спать.

- А вы разве кушать не будете после бани?

- Ах, да!.. Простите меня... - спохватился Мальцев. Открыв чемодан, он вытащил белье, полотенце, мыло, папку с бумагами, книги и положил все на кровать. - Вот... А это все в общий котел, - сказал он, отодвигая чемодан с оставшимися там пакетами. - Я обещал Сергею Дмитриевичу захватить продуктов. Забирайте, Алечка, и распоряжайтесь по своему усмотрению. У вас домработница есть?

Дата добавления: 2014-11-06