Супервизия 9 страница

4. Используйте потенциал завершенных случаев. Предлагайте супервизируемым рассказывать о своих завершенных случаях и проанализировать причины своего успеха. Это один из лучших способов оценить работу обучаемого и способствовать его продвижению к профессиональной целостности. В то же время это один из наиболее редко используемых способов, потому что супервизируемые всегда норовят рассказывать о самом трудном и неприятном из последних случаев.

5. Конфронтируйте. Если принимать всерьез ответы супервизируемых в большинстве исследований, посвященных удовлетворенности супервидением, то именно этого обучаемые хотят больше всего. Мы уделили особое внимание тенденциям супервизоров недостаточно конфронтировать и недостаточно оценивать, поскольку именно на этом фокусируются жалобы. Разумеется, бывает и так, что супервизор, наоборот, перегибает палку, большую часть сессий оценивая супервизируемого и ругая его. Но это пародия на разумное оценивание и конфронтацию, о которой едва ли стоит много говорить.

Использование фиксированных

оценочных форм

Можете ли вы произвести оценку с помощью ранжирования на стандартном бланке? Если иметь в виду точную, объективную оценку профессиональной деятельности супервизируемого, то можно ответить коротким “нет”. Неоднократно было показано, что в зависимости от обстоятельств ранжирования его результаты могут сильно варьировать — например, в зависимости от того, производит ли его супервизор или супервизируемый, ранжируется поведение на сессиях или результаты, достигаемые с клиентами, и т.д. (например, см. Borders & Fong, 1991; Fuqua, Newman, Scott & Gade, 1986). Более того, оценки различаются при шкалировании супервизорами, супервизируемыми, равными коллегами или внешними судьями. Они различаются в зависимости от типа шкалы, подготовки ранжирующих и оценки состояния клиента (улучшилось или не улучшилось).

В супервидении оценка — это очень субъективное дело, связанное с взаимодействием между супервизором и супервизируемым. Что касается отношений, то хотя они и чрезвычайно важны для обучения супервизируемого и доступны оценке обеими сторонами, но едва ли могут быть включены в оценочную шкалу. Супервизор и обучаемый совместно формируют свои оценки и вступают в конфронтации друг с другом, которые нередко этим процессом подразумеваются. Как иначе?

Тем не менее, оценочные шкалы бывают полезны как подсказка, как напоминание о сфере, нуждающейся в более пристальном рассмотрении, которая иначе в водовороте терапевтической сессии могла бы остаться незамеченной. Оценочные шкалы для терапевта обычно служат для “измерения” навыков фасилитации, то есть поведения, способствующего терапевтическому процессу (эмпатии, уважения и т.п.). Эти навыки всегда сохраняют свою важность, однако для продвинутых супервизируемых не являются особо значимым оценочным показателем. По мере накопления опыта обучаемые и их супервизоры все больше внимания уделяют обоснованиям терапевтических стратегий и интервенций, связям между теорией и практикой, осознаванию эмоциональных состояний, конструированию “случая”, креативности, расширению диапазона клиентов, с которыми терапевт может работать, “трудным случаям”, пониманию системы “терапевт — клиент”, выработке гипотез, планированию интервенций, осознанию границ вовлеченности и причин, по которым с эти границы нарушаются с определенными клиентами, использованию социокультурной сети в работе и т.д. Нам недостает набора разнообразных шкал для измерения продвинутых навыков, в то время как “условия фасилитации” измеряются десятками оценочных шкал.

Оценочная форма, представленная в таблице 7.2, основана на простом понятии клинической мудрости, как оно было обрисовано в предшествующих главах. Эта категория, включающая в себя качества, очень важные как для начинающих, так и для продвинутых терапевтов, в принципе позволяет относительно глобальную оценку, учитывающую такие параметры, как уровень концептуализации случая, менеджмент случая, использование собственного “я”, способность понять суть проблемы, разработка и воплощение интервенций и другие составляющие терапевтической работы. Все эти вопросы могут становиться центром обсуждения между супервизором и супервизируемым. Данная форма предлагается отнюдь не как некая точная “шкала”, а лишь как средство инициации диалога, который может быть интересен обучаемому и его супервизору. Вы можете использовать ее целиком или частично (она слишком длинна, чтобы заполнить все позиции в ходе одной сессии), можете добавлять или исключать пункты по своему выбору.

Таблица 7.2

Форма для оценки достигнутого уровня клинической мудрости

у супервизируемого

СЕМЕСТРОВАЯ / ГОДОВАЯ / ФИНАЛЬНАЯ ОЦЕНКА

______________________________________________________________

супервизор____________________________________________________

Раздел 1. Теоретическое и техническое знание

ОПТИМАЛЬНО: глубокое понимание человеческого развития и жизненных проблем; превосходное знание теории; знакомство с предшествующей работой и методами в данной области; очень высокая способность концептуализировать проблемы клиента; интегрированная теория терапии.

ПОДРОБНЫЙ КОММЕНТАРИЙ

1. Включение контекста жизненной истории.

Знает закономерности развития человека и семьи: чего можно ожидать на различных стадиях:

В контексте этого знания сосредоточивается на фундаментальных вопросах:

2. Теория.

Знание ведущей теории терапевтической школы, в рамках которой происходит супервизия:

Способность ориентироваться в важных проблемах области работы:

Знание теории супружеской терапии (если релевантно):

Знание теории семейной терапии (если релевантно):

Знание теории детской терапии (если релевантно):

Сформированность всеобъемлющей и интегрированной теории терапевтического изменения:

3. Активность в повышении уровня знаний.

Читает соответствующую литературу:

Читает профессиональные журналы:

Знает исследования в своей области, по крайней мере, на “практическом”

уровне:

Посещает профессиональные семинары и мастерские:

Пишет статьи для конференций или журналов:

4. Концептуализация случаев.

Формулирует гипотезы:

Формулирует концептуальную основу:

Формулирует стратегии/интервенции:

Раздел 2. Процедурное знание

ОПТИМАЛЬНО: знание базовой прагматики жизни и профессии; отсутствие склонности замыкаться в рамках какой-либо единственной теории; высокая способность осуществления как рутинных, так и продвинутых профессиональных действий и навыков; гибкость в применении теории к практической работе с клиентами.

ПОДРОБНЫЙ КОММЕНТАРИЙ

1. Навыки фасилитации:

l эмоциональное тепло,

l изначальная эмпатия,

l искренность.

2. Продвинутые навыки фасилитации:

l релевантно связывает между собой фрагменты рассказов клиента внутри одной сессии и на нескольких сессиях;

l извлекает тематический материал;

l умеет поощрять самоисследование клиента — поиск собственных сильных сторон, а также опровержений и исключений по отношению к собственным рассказам.

3. Умение бросить вызов клиенту:

l самораскрытие — адекватное, служащее терапевтическим целям;

l конфронтация — ясная, релевантная, уместная, понятная клиен­-

там;

l актуальность — привлечение принципа “здесь и сейчас”, когда это релевантно.

4. Кризис

Работает с кризисами (если это нужно в его области деятель­ности):

l суицидом,

l угрозой убийства,

l абъюзом.

Умеет реорганизовывать решения клиентов об их жизненных дилеммах более полезным для них образом:

Знает, когда пора

l обратиться за консультацией,

l обратиться за супервизией,

l направить клиента куда-либо.

5. Навыки работы в агентстве.

Умение проводить первичные интервью*:

Отношения сотрудничества с другими работниками:

Обращается за формальными и неформальными супервизиями к равным коллегам в агентстве или в сообществе, включающем несколько агентств:

Поддерживает других сотрудников агентства:

Адекватно взаимодействует с главой агентства:

6. Умение работать в данном социальном контексте.

Гендерные вопросы:

Понимание стрессовых для клиента факторов среды:

Степень комфорта при работе с клиентами из разных культурных групп:

Способность видеть и адекватно использовать факторы среды, служащие поддержкой клиенту:

Знает соответствующие вопросы законодательства, ситуации обязательного донесения:

Знает судебную систему (если нужно):

Знает систему социального обеспечения (если нужно):

Знает процедуры патроната, попечительства, усыновления (если нужно):

Умеет концептуализировать случаи с учетом факторов культуры и среды:

Раздел 3. Способность к суждениям

ОПТИМАЛЬНО: высокое качество суждений, понимания и описания трудных жизненных проблем; суждения основаны на глубинном и комплексном охвате всех действующих факторов; интуитивное ощущение перспектив прогресса клиента; знание себя; знание собственных ограничений; “внутреннее” этическое чувство и образцовая этическая практика, основанная на здравом суждении.

ПОДРОБНЫЙ КОММЕНТАРИЙ

1. Способность видеть далекую перспективу.

Осознает границы возможностей доступных стратегий решения проблем:

Способен действовать, имея дело с плохо структурированными проблемами:

Может выносить суждения и принимать решения в ситуации неопределенности:

Признает неопределенность и неоднозначность скорее правилами, чем исключениями в жизни:

Осознает собственные ограничения:

Принимает реальность:

2. Оценка своевременности.

3. Этика.

Конфиденциальность:

Принципы:

Уважение:

Границы:

Следование контракту и профессионализм во всех взаимодействиях с клиен­тами:

4. Отношение к профессии.

Любовь к профессии, смягченная адекватной критичностью:

Преданность профессии:

Готовность к дальнейшему обучению, к продолжающейся профессиональной подготовке:

Раздел 4. Проницательность

ОПТИМАЛЬНО: превосходное понимание сути личностей и систем; системное понимание; способность видеть собственное место в системе; превосходная способность понимать и интерпретировать собственную среду; разрешенность основного конфликта в собственной жизни настолько, чтобы помогать другим; спонтанность.

ПОДРОБНЫЙ КОММЕНТАРИЙ

1. Интуиция.

“Ясно-видение”:

Умеет сочетать логику и инстинкт:

Осознанное, а не автоматическое принятие “общепринятой” мудрости:

Осознает пределы человеческого знания:

2. Адекватный системный фокус.

Понимает клиентские роли в терапевтической диаде:

Консультант для самого себя: способен видеть собственную роль в диаде терапевт — клиент:

Знает, как взаимодействуют терапевтическая и клиентская системы и каков характер порождаемой таким образом новой системы:

Отдает отчет в своем личном влиянии на клиента и терапевтически использует это влияние:

Умеет использовать “я” и опыт клиента для определения тем:

3. Личные качества.

Обнаруживает разрешенность конфликтов в собственной личной жизни настолько, чтобы они излишне не вмешивались в терапевтический процесс:

Обладает смирением, позволяющим взвесить доступные решения и выбрать наилучшее из них:

Способен помогать клиентам отделять личное знание от его источников:

Чрезмерная/недостаточная/адекватная вовлеченность в случай:

4. Спонтанность/креативность

Вариативность применения техник и “формы присутствия” на сессии:

Гибкость ведения сессии, когда она отклоняется от плана:

Готовность экспериментировать:

Раздел 5. Роли и поведение на супервизорских сессиях

(1) Подготовка к сессиям:

l Пунктуальность

l Аудиозаписи

l Видеозаписи

l “Живое” супервидение

l Подготовка письменных записей сессий

l Ведение дневника случая, с включением комментариев супер­ви­-

зора

Воспринимает обратную связь:

Готовность исследовать свои роли во взаимодействии с клиентом:

Готовность включать в обсуждение случая релевантный материал, относящийся к родительской семье или к собственной личности:

Способность к реалистической самокритике по аудио- или видеозаписям:

Спонтанность на сессиях:

Инициативность на сессиях:

Адекватная автономность от супервизора:

Ощущение профессионального “я”:

Часть II

ФОКУСИРОВКА СУПЕРВИЗИИ

Глава 8

ШЕСТИФОКУСНЫЙ ПОДХОД

Расписание для Конрада

Однажды воскресным днем Текс, недавно получивший диплом терапевта, позвонил Стефании, своему кризисному супервизору, в великом расстройстве. Его постоянный супервизор Соня была в тот момент в отпуске. К этому моменту Текс провел шесть сессий с клиентом, о котором идет речь, — очень впечатлительным, эмоциональным молодым человеком по имени Конрад. Текс заявил Стефании, что Конраду “становится хуже, а не лучше” и что это он, Текс, “погрузил Конрада в его кошмар”.

Известно, что отец Конрада, алкоголик со склонностью к насилию, умер примерно два месяца назад. Когда дети были совсем маленькими, они обычно пережидали приступы буйства отца под кроватью. Их мать вместе с ними ушла от мужа, когда Конраду было четырнадцать лет. Конрад не переставал надеяться на примирение с отцом. Он решил, что это произойдет, когда он “вырастет”, а моментом вырастания назначил получение университетского диплома. В настоящее время он был студентом последнего курса.

Текс, явно мягкий молодой человек, предпочитал рефлексивно-эмпатический подход в консультировании. Конрад говорил на сессиях в основном о своих отношениях с отцом, теперешних чувствах к нему и рухнувших надеждах на примирение. Текс в основном “просто слушал”. Однако на пятой сессии он решил использовать “пустой стул”, побудив Конрада прямо поговорить со своим покойным отцом. По мере продолжения разговора он становился все более и более взрывным. Текс стал искать удобный момент для завершения, но это было так, словно “едешь на скором поезде и вдоль рельсов прыгать некуда”. Это “некуда” было связано еще с чувством Текса, что для Конрада безопаснее “пройти до конца”. В конце концов Тексу удалось устроить “выход на станции”; к тому моменту Конрад уже был “белый, как простыня, и почти без чувств”. Текс дал ему чаю, немного погулял с ним по парку и вечером позвонил ему домой, чтобы удостовериться, что тот благополучно добрался. Он назначил следующую сессию через два дня.

На этой сессии (шестой) Конрад сказал, что ему “много хуже”. Он поведал Тексу, что узнал расписание движения поездов и обследовал различные мосты недалеко от своего дома с намерением броситься под поезд. В работе с “пустым стулом” он осознал, в какой огромной степени отец отвергал его, и остро ощутил, что его надежды на примирение были “лишь фантазиями”.

Хотя Конрад прямо не обвинил Текса в том, что произошло с ним на сессии, Текс, тем не менее, в конце концов почувствовал себя очень скверно — его трясло, он был очень близок к слезам и бесконечно далек от профессиональной компетентности. Он решил, что не к месту применил “чуждый” терапевтический метод, неточно оценил степень гнева Конрада и вывел его на опасную территорию — невольно, но тем не менее неся за это ответственность. Его рассказ об этих событиях несколько раз прерывался слезами. Что бы ни спрашивала, что бы ни говорила Стефания, Текс отвечал, по сути, одно и то же: “Я знаю! Это безнадежно! Я все испортил, я подверг человека опасности...” и так далее.

Вы — супервизор

Что бы вы делали с Тексом? Вы имеете дело со следующими факторами:

l потенциально суицидальный клиент;

l отвержение отцом;

l отвержение самого себя в суициде;

l “смертоносный” гнев;

l неопытный терапевт;

l супервизия проводится по телефону;

l чувство вины Текса;

l паническое состояние Текса;

l проблемы границ — превышение времени терапевтической сессии, встречи по запросу, звонок кризисному супервизору и т.д.

Что предприняла Стефания

Понимая, что в данный момент бесполезно говорить с Тексом о Конраде, Стефания решила побеседовать с Тексом о нем самом. Она спросила его, имеет ли он в себе “хорошую мать” — природную инстинктивную мать. Изумленный ее вопросом, Текс ответил, что у него мать ассоциируется с “битьем” — его опыт получения материнского внимания не был позитивным. Стефания настаивала. В конце концов Текс сказал, что он мог бы быть природной матерью с хорошими инстинктами для маленького мальчика, попавшего в беду. Стефания предложила ему побыть это природной матерью для себя самого. Текс ответил, что он попытается. Он положил телефонную трубку рядом с телефоном и действительно попытался. Через мгновение вернувшись к разговору, он сообщил, что частично достиг успеха. Голос у него был уже другой. Несколько минут Стефания и Текс обсуждали это изменение.

Поскольку Стефания верила, что теперь Текс в состоянии “услышать” что-то о случае, она предложила ему надеть свой консультантский шлем. Текс удивленно сказал, что понятия не имеет, о чем речь. Стефания объяснила: речь идет об “умном человеке внутри нас, который может действовать как наш собственный консультант и сказать нам о случае то, что мы упустили из виду”.

Текс, по-видимому, был в восторге от этой идеи. “Хорошо, — сказал он, — надел”. Тогда Стефания попросила его описать клиента и шаги терапевта так, как если бы он парил высоко над терапевтическим кабинетом — как если бы он был не терапевтом, а кем-то другим, наблюдающим за терапевтом и клиентом. Текс выполнил это — вначале с большим трудом, затем легче.

Стефания спросила Текса, знает ли он что-нибудь о горе. Текс ответил, что знает, и приблизительно перечислил стадии процесса переживания горя. Тогда Стефания осведомилась, не думает ли он, что частью работы горя является агрессия и что Конрад испытывает агрессию по отношению к отцу. Текс согласился с обоими утверждениями, но как-то неохотно, как если бы его настораживало направление, которое они ему указывают. Затем Стефания спросила, не может ли быть так, что Конрад злится на него самого? Текс ответил, что если Конрад на него злится, то у него определенно есть на то причины. Он, кажется был снова близок к слезам и готов начать свои самообвинения. Стефания упорствовала: “Но так ли это?” Текс наконец сказал, что да, возможно, но он не видит, как знание об этом может ему помочь.

Стефания изменила направление беседы. Она призналась Тексу, что сама чувствует смутную вину в чем-то, как если бы сделала что-то неправильно, хотя не может понять, откуда это берется. Может быть, Текс злится на нее? Она спросила Текса, есть ли у него какие-либо идеи по поводу ее чувства. Текс вначале стал уверять, что это ерунда, что он чувствует лишь искреннее восхищение ею (она была его преподавателем на аспирантском курсе по клиническим навыкам). Но затем вдруг, перебив себя на середине фразы, сказал, что он вообще-то может быть зол на Стефанию, научившую его технике “пустого стула” — той самой, которая “навлекла на меня эти проблемы”.

Тут Стефания вновь изменила курс. Она заявила, что не готова испытывать вину перед Тексом, а также не готова испортить ни один момент своей жизни, ни один ее день, “а тем более саму жизнь из-за чувства вины перед тобой или Конрадом, если оно появится”. Она высказала свое мнение: хотя Текс должен действовать с этим молодым человеком очень ответственно — заключить с ним антисуицидальный контракт и т.д., — с его стороны было бы неразумно портить себе жизнь из-за Конрада или присоединяться к нему в его агрессии, испытывая комплементарные чувства*. Однако если он желает так себя вести — пожалуйста! “Это твоя жизнь, и ты можешь распорядиться ею как хочешь — использовать или выбросить”, — заявляет она (гораздо более жестко, чем на самом деле чувствует).

Первой реакцией Текса было изумление. До сих пор Стефания казалась ему “такой поддерживающей”. В течение некоторого времени он безуспешно пытается что-то возразить. Но Стефания не думает давать задний ход, и через несколько секунд Текс приходит в себя. Он соглашается со Стефанией: да, он тоже не собирается испытывать вину из-за Конрада. “И что же я теперь могу сделать со всем этим?” — осведомляется он в конце концов уже совершенно новым тоном.

Стефания спрашивает Текса, не может ли она снова обратиться к его “консультанту”. Тот соглашается. Тогда она спрашивает Текса (как собственного, то есть Текса, консультанта), где Текс “расположен” по отношению к Конраду. Текс ответил: “Рядом с ним, идущим по своему пути”. Стефания интересуется у консультанта, почему, собственно, терапевт находится рядом с этим молодым человеком и что именно он, консультант, имеет в виду под “путем”. Текс (как консультант) в ответ излагает дополнительные подробности профессиональной философии Текса-терапевта. Стефания узнает, что с Конрадом Текс не только назначал сессии по запросу клиента, но и часто просиживал сверх положенного времени, потому что этот клиент “так нуждается в помощи”. Далее Стефания с Тексом рассматривают возможные системные значения выхода за временные границы, и Стефания рекомендует Тексу в будущем не “пересиживать” с этим клиентом, объяснив мотивы своего совета. Она говорит, что для Текса опасно быть “бок о бок” с этим клиентом, и предлагает ему выбрать другую психологическую позицию. Она спросила, делает ли Текс когда-либо записи своих бесед с клиентами для использования в супервизии, на что Текс ответил: они с Соней “как бы согласились” в том, что ему “не нужно делать такие вещи”. Стефания также затрагивает тему роли терапевта как “контейнера” для клиента и рекомендует некоторую литературу по ней.

Затем она еще раз меняет направленность разговора. Она спрашивает, как Текс пришел к выводу, что пятая сессия не была “блестящим успехом”. Текс сначала изумляется, затем задумывается и наконец отвечает, что на самом деле трудно сказать. Тогда Стефания интересуется целями Конрада в терапии. Текс объясняет, что ближайшую цель Конрада они сформулировали как “продолжить жить”, а долговременную — извлечь что-то из всех своих страданий, чтобы в конечном счете он мог помогать другим людям. Стефания осведомляется, осуществлял ли Конрад свои цели на той сессии. Текс, оживившись, признается, что он позабыл об этих целях и что на самом деле Конрад, возможно, именно их и осуществлял. Затем они со Стефанией вместе рассматривают изменения в Конраде со времени его прихода на первую сессию. Стефания советует Тексу поздравить Конрада с достигнутым прогрессом и спросить его, какой еще прогресс ему нужен, чтобы он мог завершить терапию. Она интересуется, что, по мнению Текса, принесет больше пользы Конраду: если Текс будет суетиться и выглядеть обеспокоенным или будет сохранять профессиональную дистанцию? Текс отвечает, что, по его мнению, второе будет для Конрада полезней.

Две недели спустя Текс прислал Стефании благодарственное письмо, выдержки из которого приводятся ниже. Хотя Текс лишь недавно получил диплом и еще ничего не знал и не читал о супервизии, такое впечатление, что он писал статью на тему ролевой теории в супервидении. Названия супервизорских ролей, к которым Текс апеллировал, сам того не зная, приводятся в квадратных скобках в конце соответствующих утверждений.

“...Я хочу еще раз поблагодарить вас за ту экстренную супервизию.

...И я хотел бы в ответ рассказать о том, что я понял и узнал.

l Вы дали мне дистанцию по отношению к системе, благодаря чему я смог анализировать и оценивать эту систему, вместо того чтобы быть поглощенным ею. [Консультант]

l Вы дали мне картину моих адекватно и недостаточно сформированных ролей, что позволило мне увидеть направление и пространство для дальнейшего движения. [Консультант]

l Вы дали мне урок в том, чтобы заботиться о самом себе, принимать собственную заботу, признавать ребенка в себе и позволять ему быть. Благодаря этому я почувствовал себя соединенным с самим собой, ощутил твердую почву под ногами. [Фасилитатор]

l Вы также дали импульс к развитию моего системного мыслителя/консультанта. Фактически, вы явились участником его непосредственного сотворения. [Консультант]

l Были даны образец и метод для установления границ, или профессиональной дистанции, я получил возможность не “сливаться” с материалом клиента так же, как вы не слились с моим: “Параллельный процесс здесь прекращается”. [Кон­сультант]

Дата добавления: 2014-11-06