ХХ век. 1985

Главная философская коллизия творчества Еркина Мергенова - непрестанная борьба духа с материей. В этом знаменитом произведении художника, отчасти философском, отчасти автопортретном выражены характерные для него мировоззренческие, творческие и пластические приоритеты.

Изображение сидящей мужской фигуры в экипировке космонавта, закинувшего руки за голову и отклонившегося в кресле в композиции под названием «ХХ век» само по себе выглядит неожиданным. В первый же момент зрителя пронизывает ощущение драматизма, возникшего из чувства видимого несоответствия, несовпадения героя и его антуража. Мастерство скульптора еще и в том, что в кажущемся не экстремальном сюжете, в сознании зрителя возникают ассоциации с судьбоносными моментами челове­ческой истории и судьбы. Застывший почти в судорожной позе, этот герой, словно завис между физическим бытием, олицетворяющим страдание, и безграничным полетом высших духовных сил.

Естество материала для этого скульптора почти всегда синоним косности материи. Антагонизм плоти и духа - той формы, в которой обречен существо­вать человек - воспринимается Е.Мергеновым как оковы для бестелесного духа и свободного разума. Блеск металлического скафандра обдает холодом, но не подразумеваемых космических пространств, а холодом души изображенного человека. Он не смотрит на зрителя, он не хочет смотреть на людей, ибо уже не видит в них того, что может дать хоть капельку тепла его разуверившейся душе.

Запрокинувший руки за спину, откинувший назад голову, дабы не видеть мерзости этого мира, его герой, все же не погружен в себя. Он смотрит ввысь, подразумевая, что именно там в высокой, далекой от человека выси, возможно, еще есть что-то позитивное, правильное, что-то, что может привлечь его внимание и утолить надежду. Соответственно этой идее и наличие некоего не шлема, а скорее нимба над головой «космонавта». Возможно по замыслу автора именно его герою, именно ему одному присуща вся святость человеческой породы, тогда как другие исчерпали, растеряли тот запас от Бога, данный им изначально.

Квазижизненный опыт несомый композицией «ХХ век» предельно, максимально негативен. В этом отрицании всякого жизненного позитива много от максимализма ребенка, но есть в нем и кое-что от старческого брюзжания, вечного недовольства всем и вся. Позиция художника - безжалостный анализ социума, времени, самоанализ человека. Быть может, благодаря подобному отчаянно глубо­кому, не упускающему мельчайших наблюдений постижению характеров, конфликтов индивидуума и общества социальная тема в его искусстве звучит с такой обнаженной интимностью, ошеломляющей, почти шокирующей откровенностью.

Беспристрастным хи­рургическим светом такого анализа Е.Мергенов высвечивает изнанку челове­ческого существа, скрытые пороки нашей натуры, обезображенной жизнью и обществом. И, быть может, есть достаточный, со стороны мастера, резон предполагать, что увидевшему под этим хладнокровным лучом тем­ные стороны жизни будет легче одер­жать над ними победу, ведь правиль­ный диагноз - почти всегда избавле­ние.

Особого трагизма в воплощении слабости, пороков человече­ской натуры достигает скульптор даже не только благодаря присущей ему исклю­чительной трезвости, беспощадной яс­ности в их оценке. Есть два фактора, пронизывающих духовный опыт, за­ключенный в творчестве Мергенова, которые безмерно обостряют его дра­матизм. Один из них заключается в понимании скульптором сложной при­роды человека - этого полубога и полузверя, понимании извечности этого сплава, осознании того, что в горные выси будущего мы смиренно потянем за собой то низкое и подлое, что извечно сопутствовало человеку на всем его долгом пути. И, естественно, такой глобальный ракурс не придает мастеру оптимизма, делая края пропа­сти между идеалами и реальностью в его творчестве особенно отвесными.

Способность воссоздать в пластике ощущение того невероятного разрыва между высокими идеалами и конфор­мистским падением, что так присущ нашему национальному характеру, ста­новится вторым фактором, который дает возможность Е.Мергенову выразить и особый драматизм нашего времени, и трагизм истории казахов. Его скульптура всегда целила, попада­ла в те сферы нашего сознания, кото­рые в годы всеобщего соглашательства могли отключиться. Критичная, опро­вергающая догматы, она отрицала то, с чем нас приучили мириться. Ген сомнения, от­рицания, глубочайшего анализа и потребности понять все на соб­ственном опыте во многом благодаря творчеству Е.Мергенова сохранился в духовном фонде казахской скуль­птуры, а значит, и национального соз­нания.

Рысбек Ахметов (1941 - 1995)

Дата добавления: 2014-11-06