Взаимоотношения языка с разными типами мышления

Признание дословесных форм мышления – образного и практического, общего у человека и высших животных, – можно считать аргументированным. Илья Наумович Горелов доказывает, что развитие языка слов не устранило из арсенала мышления его более ранних форм. И современный человек может без слов созна­вать мотивы, побуждающие его говорить, ситуативные условия общения и лишь потом обратиться к языку для материализации формулируемого сообщения. С помощью жестов, мимики и других несловесных средств часто передаются побуждения, вопрос, утверждение, отрицание и некоторые другие смыслы. Вербальная, словесная часть высказывания накладывается на предваряющую ее невербальную часть (И.Н. Горелов, 1987, с. 67).

Исследования современных психологов дают основание полагать, что на основе словесного мышления развиваются более эко­номные и скоростные формы мышления, использующие символы, принятые в естественных науках.

Гениальный физик ХХ в. Альберт Эйнштейн писал: «Слова или язык, как они пишутся или произносятся, не играют никакой роли в моем механизме мышления. Психологические ре­альности, служащие элементами мышления, – это некоторые знаки или более ясные образы, которые могут быть «по желанию» воспроизведены и комбинированы. Обычные и общепринятые слова с трудом подбираются лишь на следующей стадии, когда упомянутая ассоциативная игра достаточно устоялась и может быть воспроизведена по желанию» (цит. по: Эйнштейновский сборник, 1967, с. 28).

Возможно, в сознании А. Эйнштейна – человека, одаренного исключительно сильным интеллектом, – образный характер доречевого абстрактного мышления выступает более заметно, чем у других людей. Но если это так, то нужно признать, что и у других абстрактная мысль начинается с каких-то образов, хотя и смутных, не улавливающихся при самонаблюдении. Однако ни Эйнштейн, ни кто-либо другой не смогли объяснить, какой характер имеют образы абстракций. Анализ высказывания А. Эйнштейна показывает, что человек вы­зывает в своем сознании образы не как отражение соответствующих реальностей, а как аналоги компонентов своей абстрактной мысли и направляет движение их таким образом, чтобы они вы­полняли именно эту функцию и перешли в ряд логически связан­ных понятий.

Какую бы структуру ни имела мысль до речевого выраже­ния, эта структура может быть только предварительной, начальной, мимолетной. Мысль достигает завершения, становится полноценной, лишь приоб­щившись к обобщенному опыту народа, войдя в его систему. А это возможно только через понятия. Чисто субъективная, колеблю­щаяся, интуитивная мыслительная структура должна перейти в социально отработанную, четкую, логическую структуру, т.е. ло­гическую связь понятий, что возможно только посредством зна­ков. Иными словами, для завер­шения образования мысли необходима замена неопределенной, субъективной, интуитивной структуры ее определенной комму­никативной структурой, основным компонентом которой высту­пает слово.

О роли слова в мыслительной деятельности ярко и выразительно написал выдающийся русский педагог К.Д. Ушинский: «Слово поднимает рассудочную работу на высшую ступень. Каждое слово для нас есть то же, что номер книги в библиотеке; под этим номером скрывается целое творение, стоившее нам продолжительного труда в своё время. Слова, значение которых мы понимаем, делают нас обладателями громадной библиотеки нашей памяти: это производные значки, которые мы положили на бесчисленные творения, нами же выработанные» (цит. по: Н.Ф. Алефиренко, 2005, с. 133).

Языковое наименование, пишет Г.В. Колшанский, превращает одноразовое отражение единичного предмета в обозначение идеальной обобщенной сущности. Язык преобразует индивидуальное мышление в общественное сознание. Это, во-первых.

Во-вторых, язык преобразует субъективно-интуитивную структуру мышления в структуру коммуникативную. Даже если человек не стремится сразу передать свою мысль другому, он фиксирует ее для себя, чтобы она стала ясной, отчетливой, логичной и воспроизводимой, не исчезла безвозвратно в дальнейшем течении индивидуального сознания и могла быть восстановлена в любой момент, на ином этапе мыслительного процесса (Г.В. Колшанский, 1990, с. 34).

Итак, языковое оформление мысли необходимо человеку не только тогда, когда он хочет передать ее кому-либо, но и тогда, когда он мыслит про себя. Это подтверждено исследованиями психологов. Мышление про себя, не выраженное вслух, получило название внутренней речи, являющейся основным механиз­мом мышления. Однако, согласно Л.С. Выготскому, внутрен­няя речь отличается от внешней не только отсутствием произнесе­ния вслух, но и своей структурой. Без внутренней речи не происходит осмысливания и запоминания информации. Внутрен­няя речь обеспечивает более быстрое протекание мыслительного процесса, чем речь звуковая.

Как показывают экспериментальные наблюдения, внутренняя речь подкрепляется незаметными на глаз артикуляционными линиями; в ходе внутренней речи мозг посылает в речевой аппарат нервные импульсы. Это подтверждается невозможностью вести во внутренней речи одновременно два или более мыслительных действия, например, слушать лекцию и повторять про себя стихотворение. Вместе с тем психолингвисты установили, что движение органов речи, обязательное при подборе слов, не обязательно при выборе грамматической схемы высказывания, которая возникает мгновенно как единое целое.

Внутренняя речь – это результат и преобразованное достижение обычной естественной звуковой речи. Мышление с помощью языковых средств не может появиться раньше, чем ребёнок овладеет звуковой речью. Во внутренней речи происходит сокращенное воспроизведение речи внешней, при этом ещё имеется особый предметно-изобразительный код. Предметы и взаимоотношения между ними, по данным Н.И. Жинкина, мысленно просматриваются быстрее, чем об этом можно сказать. Они вспоминаются иначе, чем об том творится. Взаимодействие внутреннего субъективного кода и естественного языка образует процесс мышления (Н.И. Жинкин, 1964, с. 36).

Следовательно, внутренняя речь быстрее внешней не только потому, что не нужно затрачивать время на проговаривание слов (можно думать намеками на слова), но и потому, что в ней уча­ствуют образы предметно-выразительного кода. Отмеченные особенности внутренней речи связаны с такими ее свойствами, как:

а) сокращенная, фрагментарная структура (мысля про себя, человек облекает в слово не все элементы мыс­ли, а только основные, определяющие);

б) концентрированно предикатный характер (основным элементом мысли является предикат; именно он оформляется словом во внут­ренней речи);

в) приобретение чисто субъективного смысла внут­ренней формой при отражении личного опыта человека.

Таким образом, мышление существует в несколь­ких формах одновременно: в одном мыслительном акте участву­ют и наглядное, и пространственное, и словесное мышление. В их взаимодействии строится, порождается высказывание. Вначале возникает предварительная схема или программа высказывания, заключающая последовательность развертывания этапов изложения. Реализация этой программы протекает творчески. Говорящий про­веряет, так ли он выбрал языковую единицу, соответствует ли она выражаемой мысли, не следует ли ее заменить. А.А. Леонтьев пред­ставляет структуру речемыслительного акта следующим образом:

Мотив

Мысль (речевая интенция)

Внутреннее программирование

Лексическое Грамматическое

развёртывание развёртывание

Моторная реализация

Внешняя речь (Н.Ф. Алефиренко, 2005, с. 132–135).

Дата добавления: 2014-10-17