Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Тема 5. Типология культур




 

5.1. Разные подходы к типологии культур.

Различие понятий «классификация» и «типология». Когда сравниваются различные культуры, возникает вопрос: по каким признакам они сопоставляются. В мире насчитывается более 2000 языков, и все они, естественно, чем-то отличаются друг от друга. Но культуры рассматриваются не только по этому элементу. Как же типологизировать их?

В современной культурологии нет общепринятого критерия, с помощью которого можно было бы объединять культуры в те или иные типы. Это не означает, конечно, что никто не пытался определить такой критерий. Напротив, попыток было много, но не одна из них не увенчалась успехом.

В каком случае культуру можно оценивать, например, как автономную и самобытную? Прежде чем ответить на этот вопрос, важно установить, что служит единичным культурным фактом или «артефактом», как называют некоторые современные исследователи культуры в ткани любой самостоятельной культуры. Помните, многие антропологи сетовали именно на то, что в культуре невозможно выделить что-то вроде атома или гена.

Предмет или поступок становятся культурным феноменом, если они обретают смысл. Подразумевается, что такое явление культуры что-то означает. Скажем, Венера Милосская для человека, не понимающего заключенного в ней художественного значения, представляет лишь кусок мрамора, обладающий геометрической формой и определенными свойствами. Как писал российский социолог, большую часть жизни проживший в США (1889–1968), «религиозная ценность превращает маленький кусочек дерева в «чурингу» – священный тотем. Кусок материи на палке, символизирующий национальный флаг, заставляет людей жертвовать своей жизнью. Болезненный человек, провозглашенный монархом или папой, становится могущественным и священным «Величеством» или «Святейшеством». Если же он свергнут, он лишается своей социокультурной ценности и его могущество, функции, социальное положение и личность коренным образом меняются: из «величества» или «святейшества» он превращается в презренного и ненавистного изгнанника».

Единичные культурные феномены связаны между собой. Материальные предметы могут лежать на дороге, будучи случайно оброненными прохожими. Единственная связь между ними – пространственная близость. Можно произвольно добавить к ним еще несколько предметов. Однако и тогда мы не обнаружим между ними ни причинной, ни логической связи. По определению П.А. Сорокина, это можно назвать культурным скоплением.

Тем не менее можно назвать такие совокупности предметов, феноменов, процессов культуры («артефактов»), которые образуют собой причинно обусловленные, взаимосвязанные культурные единства, или системы. Простое перечисление разнородных «артефактов» без единого базового основания не позволяет делить их по «классам», то есть дать им классификацию. А вот, скажем, фраза в «эпоху барокко были написаны такие-то и такие-то произведения» уже несет в себе признак (основание) классификации по стилю барокко, и к этим произведениям мы никогда не причислим, например, произведения современного модерна или постмодерна.

Между компонентами (классами) классификации могут складываться связи разной глубины. Они могут формировать логическую систему. Так, основная часть положений, содержащихся в произведениях «Республика» Платона, «Критика чистого разума» И. Канта, образуют последовательные системы. То же самое, как считал П.А. Сорокин, можно сказать и о символе веры христианства и других великих религий, о великих этических системах, даже о большинстве кодексов законов. Большая часть их основных положений взаимно согласованы и образуют смысловые единства или системы.

Культурные феномены можно просто перечислить, но полученная таким образом совокупность вовсе не является законченной системой. Скажем, американский культуролог Т. Роззак пытался дать классификацию нетрадиционных религиозных феноменов. Он предложил схему из 13 элементов, однако включил в нее отдельные неравнозначные компоненты, поэтому в его схему можно вводить и другие компоненты, то есть, строго говоря, это еще не классификация.

Что же мешает создать безупречную типологию культур? В первую очередь – зыбкость самих культурных характеристик. Не так-то просто определить отличие, скажем, европейской культуры от восточной, хотя каждому понятно, что такое различие есть. Одни культуры создают «технологию освоения внешней среды». Это относится, например, к европейской и североамериканской культурам. Другие, допустим, индийская, отдают предпочтение «технологии проникновения во внутренний мир человека». Третьи культуры, скажем, японская, ориентированы на социум. Можно, к примеру, отметить специфику античной культуры, которая не тождественна средневековой. Гораздо сложнее эту непохожесть описать, четко зафиксировать конкретные признаки, различающие их, выявить их в ходе теоретического анализа.

Существует и другая трудность типологизации. Ведь каждая культура развивается так, что многие различия между теми или иными культурами могут стираться. Не исключено возникновение каких-то новых культурных образований. Так, согласно концепции американского ученого К. Уисслера, характерными ценностями целостной культуры США являются механические изобретения, Библия, милитаризм, Святое Воскресение и коммерческий дух. Можно ли эту классификацию считать исчерпывающей? Какие узы связывают эти черты в систему? На эти вопросы К. Уисслер ответов не дает.

Скажем, разве милитаризм является вечной характеристикой какой-то культуры? Он может утратиться, заместиться пацифизмом. Так, сближение восточной культуры Японии с современным индустриальным типом цивилизации породило принципиально новый тип культурного творчества. То же самое относится к культурному множеству буддистских общностей в Европе и Америке.

Далее, в каждой культуре существует определенное идейно-смысловое ядро. Но оно может вызывать неодинаковые социальные последствия. Например, буддизм имеет распространение не только в Индии, но и в Тибете. Но в Индии он даже не затронул кастовой системы, против которой был направлен всем своим существом; в Тибете же полностью перестроил социальную структуру.

Наконец, каждая культура не только сближается с другой культурой. Внутри нее тоже происходят самые неожиданные процессы. В частности, в лоне господствующей культуры возникают незаметные, альтернативные элементы, которые впоследствии, накапливаясь и усиливая свое воздействие на эту культуру, могут существенно видоизменить ее специфику. Локальные зоны культурного творчества в основном русле культуры тоже приводят к многообразию культурных феноменов.

Объяснить существенные различия в языке, религии, философии и искусстве ссылками на географию, экономику и историю трудно. Национальные культуры удивительно целостны. Они создают прекрасную мозаичность мировой культуры. История дает нам картину, похожую на расширяющуюся Вселенную: народы все более и более утверждаются в своих национальных началах, все более стремятся к самопознанию и самоутверждению. До периода «интернационального сжатия” еще далеко.

 

5.2. Сопоставление Востока и Запада как различных культурных космосов

Общеизвестно, что культура Европы отличается от культуры Азии, Африки, тех регионов, которые называются Востоком. Африка – древняя родина негров, материк прекрасный и горестный. У берегов этого континента впервые лязгнули ржавые цепи кораблей, увозивших невольников в другие части света. Между отдельными государствами материка пролегли пространства пустынь и саванн, вершины гор и тропические джунгли.

Совсем недавно упоминание о древнем африканском континенте вызывало в памяти известные картины: бич, обвившийся вокруг тела черного человека; корабли с невольниками; раб у ног непобедимого владыки. Поэты, слагавшие песни, поэмы, завершали свои произведения традиционным рефреном: «О, скорбный голос Африки моей!» Буйно зеленеющие тропические леса. Знойные ветры Сахары. Белесые туманы, гуляющие утрами по стране.

Английский писатель Редъярд Киплинг (1865–1936) написал такие строчки:

«Запад есть Запад,

Восток есть Восток…»

Он имел в виду, что это разные экзотические миры и они никогда не сойдутся. Позже в нашем обиходе появилась крылатая фраза одного из персонажей кинофильма «Белое солнце пустыни» Сухова: «Восток – дело тонкое…» Мы привыкли к тому, что мир Востока разительно отличается от Запада. Однако чем? Как определить это отличие?

После освобождения Африки от европейского владычества на континенте появились мыслители, культурологи, поэты, которые стали говорить о своеобразии африканской культуры, более того, о ее неисчерпаемом богатстве и будущем призвании. Различие культуры Запада и Востока усматривалось в национальном духе. Предполагалось, что европеец имеет особый психологический склад, который отличает его от африканца. Возникла теория негритюда, утверждающая исключительность исторических судеб Африки. Один из выдающихся создателей негритюда – государственный деятель Сенегала, философ и поэт Леопольд Седар Сенгор (р. в 1906).

Размышляя над своеобразием Африки, он утверждал, что негр прежде всего дитя природы. Африканский негр, будь то крестьянин, рыбак, охотник или пастух, живет на лоне природы, вне земли и в то же время на ней. Он вступает в доверительные отношения с деревьями, животными, подчиняясь суточным и сезонным ритмам природы. Он открывает все свои органы чувств для приема любого импульса, вплоть до глубинных волн природы без всякого посредничества.

Для африканца на первом месте всегда стоит форма и цвет, звук и ритм, запах и прикосновение. По мнению Л. Сенгора, африканский негр, образно выражаясь, заперт в своей черной коже. Он живет в первозданной ночи и не отделяет себя от объекта: от дерева или камня, человека или зверя, явления природы или общества. Он не держит объект на расстоянии, не подвергает его анализу. Получив впечатление, он берет живой объект в ладони, как слепец, не стремясь его зафиксировать или убить. Он вертит его в чутких пальцах так и этак, ощупывает. И в такой момент чувства захватывают его всего целиком.

Есть еще одно свойство африканской культуры, как ее понимают теоретики негритюда, – чувствительность, восходящая к физиологии. Разумеется, все эти сопоставления в известной мере условны. Однако типологические черты культуры все же улавливаются. Африканец действительно считает себя частью Природы, Космоса. Он приспосабливается к космическим пульсациям и ритмам. Он и мысль, и тело свое вписывает в природные вибрации, напряжения, спады. Чувственное выступает для него как единый расчленимый ток жизни, космической энергии.

«Дух Африки» рассматривается как принципиально отличный от европейского. Утверждается, что культура Запада тяготеет к рациональности, к разуму; культура Африки, как уже отмечалось, гораздо более эмоциональна, интуитивна. Особое развитие получили на африканском континенте музыка и танцы. Так, музыкальная культура Тропической Африки включает музыку государств Бурунди, Кении, Руанды, Танзании, Уганды. Музыка здесь постоянный компонент религиозных обрядов, магии, празднеств, церемоний (в том числе инициаций, то есть посвящений во взрослые), а также повседневной жизни. Итак, перед нами действительно богатая, своеобразная, сложная культура. Проблема сравнения культур, их типология осложняется еще и тем, что культура эта меняется во времени.

 

5.3. Хронологическая типология культур

Культура меняется во времени. Каждая эпоха рождает собственный культурный космос. Поэтому культуры можно сравнивать по историческому признаку. В принятой периодизации истории можно выделить Древний, Средневековый период, а также периоды, относящиеся к Новому и Новейшему Времени. Если использовать данную схему, то нетрудно перечислить следующие типы культур: культуру Древнего Мира (до V в. н. э.), культуру Средневековья (с V по XI в.), культуру Нового Времени (Х – начало ХХ в.), культуру Новейшего Времени (с начала ХХ в.), или современную.

Надо подчеркнуть, что здесь существенна не только отсылка ко времени, но и тот факт, что культура каждой эпохи имеет существенные черты. Что можно сказать, например, о древней культуре? Она мифологична. Это ее главнейший признак. Но только ли в древности миф был важнейшим свойством, атрибутом культуры?

Любая автономная, альтернативная позиция как противовес господствующей, тоже, если к ней приглядеться, восходит к сокровищнице мифологии. Неужели современное сознание мифологично во всех своих вариантах? Можно ли обеспечить аналитически достоверное постижение реальности, или и сегодня диктат мифа неотвратим? Может ли сознание преодолеть собственные идолы? Способен ли разум разорвать оболочку духовного трафарета?

Разумеется, эти вопросы возникают перед исследовательской мыслью не впервые. В ХХ в. к мифу как феномену духа, сознания было приковано внимание крупнейших ученых – философов, культуроведов, социологов, историков. В обстановке идейных размежеваний родилось немало проницательных интуитивных догадок, «прозрений» о мифе. Возникли принципиально новые трактовки этого духовного феномена. Зафиксирован поразительный факт: миф существует и в современной культуре, высказаны парадоксальные провозвестия о его судьбе.

Однако единой точки зрения на этот древний и вместе с тем современный феномен еще нет. Показателен разброс суждений и оценок. Научно ориентированное сознание по-прежнему противопоставляет мифу достоверность разума, идеи. Критическое, гуманитарное, антропологическое мышление, напротив, усматривает в мифе некое универсальное прозрение. Миф одновременно изобличается и возвеличивается.

 

Средневековая культура

Средневековая культура религиозна. Французский исследователь И. Тэн писал: «Когда мы смотрим на церковные стекла и статуи, на примитивную живопись, нам кажется, что род людской выродился и кровь его обеднела; чахоточные святые, безобразные мученики, плоскогрудые девы с чересчур длинными ногами и узловатыми руками, отшельники, высохшие и лишенные плоти, изображения Христа, похожие на раздавленных и окровавленных земляных червей, процессии бесцветных грустных личностей, отражающих в себе все уродства немощи и страха угнетения». Средневековое искусство было символическим, отвлеченным. Художники творили для церкви: христианской, буддийской, мусульманской. Разумеется, существовало и светское творчество. Но не оно определяло характер художественной культуры той эпохи. Взятое в целом мышление людей Средневековья было религиозным. Так, первый подъем византийского искусства (V—VII вв.) пришелся на VI в., когда ведущую роль приобрела архитектура монастырских ансамблей и храмов, отличавшихся разнообразием типов. В живописи постепенно сложилась иконография Священного Писания – сюжеты, композиции, типы фигур, лиц, атрибуты христианских святых, которые легко воспринимались и запоминались зрителем. В дальнейшем иконографические типы и композиции превратились в утвержденные официальной церковью каноны.

 

Эпоха Возрождения: мир без богов. Обратимся к творчеству итальянского живописца и рисовальщика эпохи раннего Возрождения Сандро Боттичелли (1444 или 1445–1510). Его искусство складывалось в условиях утонченной культуры круга Лоренцо Медичи, правителя Флоренции. С. Боттичелли создавал произведения на сложные мифологические и аллегорические темы.

Утверждение величия человека, характерное для культуры эпохи Возрождения, вызвало подъем портретного искусства. Итальянские портреты эпохи Возрождения изображают людей сильными духом, энергичными, полными чувства собственного достоинства. За внешне спокойными образами таится большая внутренняя сила. Венецианские художники любили изображать людей на фоне пейзажа.

Эпоха Возрождения знаменовала собой крупный сдвиг в истории европейской культуры, который позволяет особо выделить этот этап в предложенной нами типологии. Он характеризовался крупнейшими экономическими и социально-политическими преобразованиями, расцветом светской гуманистической мысли, великими научными и географическими открытиями, возрождением античного культурного наследия. Исторический поворот от Средневековья к Возрождению усматривали многие деятели европейской культуры, в частности, в Италии поэт-гуманист Франческо Петрарка (1304–1374), писатель-гуманист Лоренцо Валла (1407—1457) и др.

Как культурно-историческую категорию термин «возрождение» начал впервые употреблять в ХVI в. итальянский художник Джорджо Вазари (1511–1574), в музыковедении он применяется со второй половины ХIХ в. Что касается последнего, то надо сказать, существуют разные точки зрения на исторические границы музыки Возрождения. В связи с переходом от средневековой теоцентрической эпохи к антропоцентрической в музыкальном искусстве произошли существенные изменения. Как и в других видах искусства, в нем необычайно усилилась тенденция к отражению разнообразия мира, но непременно в совершенном согласовании, гармонии, соразмерности всех элементов целого.

Средневековый эстетический канон (идеал) стал постепенно разрушаться под влиянием индивидуализма эпохи Ренессанса, когда возросла роль светских жанров музыкального искусства. Самостоятельной стала инструментальная музыка. Возродился интерес к танцевальному искусству – появились многочисленные танцевальные жанры, танцевальные собрания, специальные руководства и первые профессиональные танцмейстеры.

Современная культура. В предлагаемой типологии – культура Древнего Мира, средневековый период, Новое и Новейшее Время – следует выделить и культуру наших дней. Ее определяющий признак – появление масс-культуры. По мнению американского социолога Эдварда Шилза (р. в 1911), корни этого феномена можно искать в представлениях римских историков о взбунтовавшейся черни. Однако скорее он генетически (по своему происхождению) связан с философскими учениями ХIХ в. об иррациональности, неразумии массовых движений и массового сознания.

Массовое общество – общество, в котором производство и потребление приобретают усредненный, стандартный характер, политика определяется стихийными реакциями населения, а культура утрачивает уникальность и тиражируется для всех.

Представление о массовом обществе с необыкновенной силой выражено в драме В. Шекспира «Кориолан», а как особая концепция оно стало оформляться в эпоху революций во Франции (1789, 1830, 1848, 1871 гг.) и оказалось реакцией на эти события. Я. Буркхардт и Ф. Ницше, напуганные тем, с какой легкостью воспламеняет толпу присутствие пылкого демагога (в частности, Наполеона), указывали на тенденцию к растворению современного общества и, конкретно, современного демократического общества, в инертной аморфной массе, дремлющей по большей части в тупом оцепенении и пробуждающейся лишь для того, чтобы выразить шумное восхищение «великим упростителем».

На формирование идеи «массового общества» оказала влияние и мысль о растлевающем и обесценивающем воздействии процесса демократизации вообще. Н.А. Бердяев в работе «Философия неравенства» отмечал, что давно уже происходящая в мире демократическая революция не оправдывает себя как высокая ценность, а та культура, которую она несет, не отличается высоким качеством. От демократизации, по мнению философа, культура всюду понижается в своем качестве и в своей ценности. Она становится более дешевой, доступной, более “широко разлитой”, более полезной и комфортабельной, но и более плоской, «пониженной» в своей утраченной элитарности.

Развивая собственную концепцию культуры, Н.А. Бердяев подчеркивал, что современная культура переходит в цивилизацию. Высшие подъемы культуры принадлежат прошлому, а не буржуазно-демократическому веку, который более всего заинтересован в уравнительном процессе. Никогда, считал философ, не было такого острого конфликта между избранным меньшинством и большинством, между вершинами культуры и средним ее уровнем, как в наш буржуазно-демократический век. Ибо в прежние века этот конфликт ослаблялся более органичным складом культуры. Но в культуре, утратившей «органичность», отступившей от иерархичности, в культуре, по своему строению «критической», этот конфликт становится невыносимо мучительным.

Массовое общество продвинулось в создании единой культуры далее, чем общество любого другого типа. Региональные, культурные различия уменьшились, стерлись классовые, профессиональные и даже возрастные различия. Многие западные философы, в том числе немецкий философ, социолог и музыковед Теодор Адорно (1903–1969), а ранее американский психолог и философ Э. Фромм, французский социальный философ, юрист Жак Эллюль (р. в 1912), выступили в качестве социальных критиков массового общества. Они отметили, что миллионы людей в одно и то же время потребляют одну и ту же художественную продукцию.

Радио, кино, телевидение расцениваются ими как гигантские каналы общества, воспроизводящие иллюзии, распространяющие шаблоны чувств и поступков, создающие сноподобную культуру, без которой немыслима современная цивилизация. Поток кадров обрушивается на зрителей и слушателей непрерывным каскадом. Ежесекундно будоражит новая волна сообщений. И, кажется, будто стирается грань между событием и его репродукцией.

Вот почему социологи полагают, что массовая культура превратила людей в «патентованных наблюдателей» жизни, а окружающий мир – в иллюзорную действительность. Некоторые западные социологи с грустью констатируют: люди веками боролись за то, чтобы иметь больше свободного времени, а теперь его так глупо тратят.

Многие культуроведы утверждают, что массовая культура вообще привела к разрушению личности, лишив человека подлинности чувств и переживаний. Все, что происходит, например, между влюбленными, стимулируется анонимными эмоциями, которые в виде музыки или поэзии несет эфир. Число примеров, иллюстрирующих злое влияние массовой культуры, можно увеличить. Язык многих стран становится грубее и примитивнее, ибо распространение средств связи медленно и неуклонно уничтожает локальность речи. Рождается «расфасованный» язык... Чтение становится непопулярным занятием. Человек становится объектом манипуляции, он целиком «опутан липкими щупальцами» массовой культуры. Настала пора манипулирования массовым сознанием, когда можно дирижировать модой, досугом и поведением людей.

 

5.4. Многообразие культур

Этническая культура – это культура людей, связанных между собой общностью происхождения (кровным родством) и совместно осуществляемой деятельностью, единством «крови и почвы». Исторически, в процессе приспособления определенного социокультурного сообщества к условиям существования, создания устойчивых сетей межличностного взаимодействия складываются этноспецифические черты культуры. Они передаются от поколения к поколению с помощью механизма традиции и поддерживаются за счет коллективной реализации в социокультурной жизни людей.

Национальная культура – термин, который используется в культурологии и социологии для определения символов, верований, ценностей, норм и образцов поведения, которые характеризуют человеческое сообщество в той или иной стране, государстве. Если государство однородно в лингвистическом и этническом отношении, как правило, рождается одна национальная культура. Но многие страны имеют несколько различных национальных культур.

Срединная культура – этот культурологический термин обозначает устойчивую и противоречивую совокупность ценностных ориентаций в обществе. Эта культура обеспечивает единство и целостность духовной жизни. Кроме этого в социуме можно зафиксировать специфические культуры, которые не отражают данную устойчивость. В рамках срединной культуры складывается стойкий нравственный идеал, который оказывается приемлемым для широких масс на длительный срок.

Локальные культуры – термин, который отражает разнообразие географических и социальных параметров, которые накладываются на культуру. Вместе с тем локальные культуры в процессе их освоения рождают конкретные исторические типы культур.

 

5.5. Контркультура и субкультура

Контркультура. В последние годы ХХ столетия мировая культурология обратила внимание на феномен контркультуры, на его роль в исторической динамике. В трактовке этих процессов возникли принципиально новые позиции. Более того, сама тема перестала восприниматься как периферийная, частная, затрагивающая боковые сюжеты общекультурного потока. К обсуждению проблемы подключились не только социологи и культурологи, но и культурфилософы. Многие исследователи пришли к убеждению, что именно данный вопрос позволяет, наконец, приблизиться к постижению самой культуры как специфического явления, к распознанию механизмов ее обновления и преображения. Отсюда своеобразный исследовательский бум, первые признаки которого обнаруживаются еще в конце минувшего десятилетия.

Чем можно объяснить тот факт, что проблемы контркультуры, которые прежде интересовали главным образом психологов и социологов, теперь стали привлекать всеобщее внимание? Почему многие философы разглядели в этой теме особый научный потенциал? Прежде всего нужно обратиться, очевидно, к опыту, который накоплен специалистами в осмыслении молодежных контркультурных движений 60-х годов.

Парадокс, который удерживает внимание современных культурологов на этой проблеме, состоит в том, что ценности и идеалы, рожденные на гребне антибуржуазных выступлений 60-х годов, не растворились в общественном мировосприятии последующих десятилетий. Сами молодежные движения после своего пика вскоре пошли на убыль, леворадикальный тип сознания стал утрачивать массовую социальную опору, приобрел неожиданные модификации. Однако жизненные ориентации, приобретенные молодежью в процессе борьбы с истеблишментом, не исчезли. Они вошли в плоть и кровь современной западной культуры.

Выступив против державных установок западной культуры, молодые бунтари противопоставили им собственные ценности. И что же? С одной стороны, есть все основания говорить о том, что новые ориентации растворились в лоне господствующей культуры. Но, с другой стороны, сама культура, вобрав в себя множество новых компонентов, предстала в совсем ином свете. Нельзя, стало быть, сказать, будто эксцентрические ценности выглядят отвергнутыми. Не вполне корректной будет и мысль о том, что главенствующая культура обнаружила свою замкнутость.

У некоторых исследователей, таких как Д. Белл, Т. Роззак, Э. Тирьякян, Дж. Уэбб, возникла догадка: а не обладают ли контркультуры неким культуротворческим зарядом? Не таят ли они в себе возможность преображения культуры? В более общем плане: как, вообще говоря, одна культура сменяет другую? Нет ли шанса разгадать в констелляции неожиданно воскресших святынь специфическое провозвестие грядущей культуры?

Культура любой эпохи обладает относительной ценностью. Но сама по себе она неоднородна. Немецкий поэт Гёльдерлин идеализировал античный мир. Ему казалось, этот мир был еще так прост, что личность могла охватить своими интересами все содержание культурной жизни общества. Разбирая творчество поэта, немецкий культурфилософ В.Виндельбанд отмечал, что наша культура бесконечно сложна, многообразна и полна противоречий, и личность не в состоянии полностью воспринять ее. «Каждый из нас, – писал философ, – прикреплен к определенному пункту великого механизма социальной жизни, и в этом положении уже не может обозреть и воспринять всю совокупность остальных родов деятельности и их духовного содержания».

Отдельные зоны культуры в этой социальной жизни весьма разнообразны. Внутри конкретной культуры городская среда отличается от деревенской, официальная – от народной, аристократическая – от демократической, христианская – от языческой, взрослая – от детской. Обществу грозит опасность, как подмечал тот же Виндельбанд, разбиться на группы и атомы. Любая культурная эпоха предстанет перед нами в виде сложного спектра культурных тенденций, стилей, традиций и манифестаций человеческого духа.

Даже в античной культуре, которая Гёльдерлину казалась целостной и монолитной, Ницше разглядел противостояние аполлонического и дионисийского первоначал. «Было бы большим выигрышем для эстетической науки, – отмечал он, – если бы не только путем логического уразумения, но и путем непосредственной интуиции пришли к сознанию, что поступательное движение искусства связано с двойственностью аполлонического и дионисийского начал.

Итак, любая культура демонстрирует сложный спектр субкультурных элементов. Отдельные отсеки культуры как бы отгорожены от магистрального пути духовного творчества. В самом деле, какое отношение имеют карнавальная атмосфера мистерий, «праздники дураков», уличные шествия к прославлению турнирных победителей, посвящению в рыцари, королевским ритуалам или священнодействию? В сложном игровом социокультурном аспекте эти компоненты, как показывает Бахтин, разумеется, взаимодействуют. Но официальная серьезная культура определяет собой вроде бы главенствующее содержание эпохи. Она отделена от площадной культуры смеха.

В эпоху Возрождения, с ее окончанием эта оппозиция официальной и народной культуры не исчезает. Культурное творчество при всей его динамике вовсе не приводит к тому, что, скажем, народная культура вдруг оказывается более значимой или определяющей доминантой эпохи. В этом смысле важно провести различие между понятиями «контркультура» и «субкультура». Через них можно разглядеть, как мне кажется, механизмы социокультурной динамики.

Соотношение субкультуры и контркультуры. Некоторые зоны (отсеки, области) культуры больше других отражают социальные и демографические особенности ее развития. Внутри различных социальных групп рождаются специфические культурные феномены. Они закрепляются в особых чертах поведения людей, в их сознании, языке. Именно по отношению к субкультурным явлениям родилась характеристика особой ментальности как специфической настроенности определенных групп. Люди реагируют на жизненные впечатления своеобразно. Их собственное поведение выстраивается по специфическим лекалам. Это какой-то парадоксальный “сплав” рассудочности, ценностного отношения, здравого смысла, стихийного самосознания и практики.

Субкультура – особая зона культуры, суверенное целостное образование внутри господствующей культуры, отличающееся собственным ценностным строем, обычаями, нормами.

Субкультурные отсеки культуры в известной мере автономны, закрыты и не претендуют на то, чтобы заместить собою господствующую культуру, вытеснить ее как данность. Мы можем говорить об особом кодексе правил и моральных норм внутри этноса.

В обозначении «субкультура» фиксируется герметичность данного явления. Так, смеховая карнавальная культура остается субкультурным образованием и вовсе не стремится превратиться в официоз. Субкультура призвана держать социокультурные признаки в определенной изоляции от «иного» культурного слоя.

Однако, судя по всему, в истории культуры складываются такие ситуации, когда локальные комплексы ценностей начинают претендовать на некую универсальность. Они выходят за рамки собственной культурной среды, возвещают о новых ценностных и практических установках для широких социальных общностей. В таком случае можно говорить уже не о субкультурах, а скорее о контркультурных тенденциях.

В самом деле, например, в европейской истории вплоть до периода Возрождения подростки воспринимались господствующей культурой как маленькие взрослые. Им шили такие же кафтаны, как и для родителей, надевали такую же обувь. Мысль, что мир ребенка радикально отличен от мира взрослых, еще не родилась. Так было и во времена Шекспира. Однако позже детей как бы отделили от взрослых людей. Появилась своеобразная субкультура, которая и сохраняла, и воспроизводила себя. Но она вовсе не стремилась превратить взрослых в детей, далеко идущие контркультурные тенденции в ней отсутствовали.

Немецкий ученый и писатель Э. Фукс в трехтомном сочинении «Иллюстрированная история нравов» приводит многочисленные примеры субкультурных феноменов. Живописуя нравы аристократии эпохи Ренессанса, автор не забывает подчеркнуть своеобразие крестьянской и монашеской жизни. Рассказывая о галантном веке (ХV в.), о нравах абсолютизма в Европе, Фукс вспоминает и субкультурные привычки и нормы, скажем, мещанства.

В такой системе размышления закономерно возникает вопрос: отчего субкультуры обладают стойкостью и в то же время не оказывают воздействия на генеральный ствол культуры? Почему они рождаются, живут и устраняются, а ведущий строй культуры при этом сохраняется? Когда К. Мангейм обратился к этой проблеме, он осмыслил ее в традиционных рамках философии жизни. Культурные цели уподоблены немецким социологом жизненным, биологическим. Экспертиза сводилась к тому, что субкультуры обусловлены поколенческими различиями.

Как правило, проблема субкультуры рассматривается в культурологии в рамках концепции социализации. Предполагается, что приобщение к культурным стандартам, вхождение в мир господствующей культуры – процесс сложный и противоречивый. Он постоянно наталкивается на психологические и иные трудности. Это и порождает особые жизненные устремления молодежи, которая из духовного фонда присваивает себе то, что отвечает ее жизненному порыву.

Так, по мнению многих культурологов, рождаются определенные культурные циклы, обусловленные, в общем, сменой поколений. Конечно, юношество воплощает в себе новую историческую реальность. Оно творит собственную субкультуру. Но означает ли это, что молодое поколение обязательно преобразует культуру как таковую? По мнению Мангейма, чаще бывает так, что ценность искания, духовные веяния неизбежны в силу возрастной адаптации. Однако возраст «брожений» минует, и культура снова устремляется в свое основное русло.

Иначе говоря, мангеймовская концепция разъясняет, почему люди создают особый мир ценностей, жизненных ориентаций. Вместе с тем немецкий социолог констатирует: субкультуры, хотя и постоянно возобновляются в истории, все же выражают процесс приспособления к господствующей культуре. В такой системе рассуждений субкультуры лишаются своего преобразовательного статуса. Они являются эпизодом в историческом становлении бытия. Следовательно, субкультуры интересны только тем, что выражают некое преходящее отклонение от магистрального пути. При этом социолог фиксирует обстоятельства, не позволяющие молодежи влиться в поток наличной культуры.

В современной культурологии и социологии понятие контркультуры имеет по крайней мере два значения. Во-первых, оно используется для обозначения социально-культурных установок, которые противостоят фундаментальным принципам, господствующим в конкретной культуре. Во-вторых, термин «контркультура» отождествляется с молодежной субкультурой 60-х годов, отражающей критическое отношение к современной культуре и отвержение ее как «культуры отцов».

Термин «контркультура» появился в западной литературе в 1960 г. и отражал либеральную оценку ранних хиппи и битников. Слово принадлежит американскому социологу Т. Роззаку, который попытался объединить различные духовные влияния, направленные против господствующей культуры, в некий относительно целостный феномен – контркультуру. Кто такие хиппи, теперь более или менее известно. Что касается «разбитого поколения», то Дж. Керуак был первым писателем, который сформулировал новые духовные ориентиры молодежи.

Бунт начался уже в 50-е годы. Он обозначился как поиск собственных субкультурных ориентаций. Сексуальный протест выразился в гомосексуальных экспериментах, которые стали модны в кругах интеллектуалов. Среди культурных фигур битников – У. Уитмен, Т. Вулф, Г. Миллер. Так возникла в эстетике битников поэтизация мужского, мужественного, бунтарского характера. Дж. Тайтелл в книге «Нагие ангелы» отмечал, что молодые бунтари рассматривали себя как людей, отверженных обществом, ищущих основы иного мироощущения.

Битничество привило интерес к ориентальной культуре, в которой, как они считали, альтернативность выражена манифестально. Буддизм, практика психоделиков, рок-музыка. Название романа Дж. Керуака «На дороге», как отмечают исследователи, весьма символично. Это бесконечный и лишенный смысла побег от благополучия буржуазного опыта, от пуританства и ханжества «общей морали», от традиций цивилизации потребления. Это побег в никуда.

В романе Берроуза «Голый завтрак» все персонажи условны. Это изображение жуткого карнавального шествия Апокалипсиса. Сюжет в книге практически отсутствует. Феерическая антиутопия воспроизводит обрывки полуосознанных, бредовых наркотических видений-галлюцинаций, в которых перемешаны гротескные черты быта, приметы времени. В конвульсивно мятущуюся ткань повествования Берроуз виртуозно вплетает фактические и документальные материалы, обстоятельные справки из истории гомосексуальных традиций, ритуалов и обычаев всех времен и народов, фармакологические свойства всех наркотиков и физиологические подробности их воздействия на человеческий организм.

 

Специфика русской культуры. Историю России можно представить как летопись цивилизации, которая обладает общими чертами и особенностями и по отношению к европейской цивилизации, и по отношению к традиционным цивилизациям Азии. Россия занимает особое место между Востоком и Западом. Поэтому можно указать на общее и особенное в ее развитии, раскрыть самобытность российской истории. Россия всегда отличалась неимоверностью неосвоенных пространств и небольшим количеством людей, живущих на этих просторах. Многие специалисты указывают на роль степного фактора, который мешал верховенству права и закона. Культурологи не обходят вниманием и феномен насилия, который постоянно «обеспечивал» цивилизационные срывы в России. Многие исследователи обратили внимание на своеобразие русского демократизма, который неизменно приводил к тирании. Указывают также на то, что в России нет настоящей бюрократии, зато обнаруживается засилье чиновников. В нашей стране, отмечают культурологи, не сложился цивилизованный механизм культурной преемственности поколений. Специфику положения России определяет ее географическое положение между Европой и Азией, миром постоянного преобразования и миром традиции.

Русская культура, несомненно, отличается своеобразием. В ней обнаруживается широта русской души, свобода образа жизни, исповедальность литературы. Огромен вклад русской культуры в культуру мировую. Национальную философскую школу представляет собой русская философия. Для многих наших поэтов в душе России скрыта какая-то тайна. Поиски собственной культурной идентичности в разные эпохи проявлялись по-разному.

 

ЛИТЕРАТУРА

Баткин Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. — М., 1989.

Баткин Л. М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. — М. 1978.

Бердяев Н. А. Смысл истории. — М., 1990.

Дидро Д. Театр и драматургия // Дидро Д. Собр. соч. В 10-и тт. Т. 5. — М.-Л, 1936.

Манхейм К. Диагноз нашего времени. — М., 1994.

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Соч. 2-е изд. Т. 3.

Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство. Там же. Т. 2.

Сартр Ж-П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. — М., 1990.

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-10-22; Просмотров: 624; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.009 сек.