Бердяев Н. Философия неравенства. М., 1990. С. 109

III. Мораль и право: «суверенность» и взаимозависимость 131

Принято считать, что право — жесткий, строгий, сугубо фор-
мализованный регулятор, мораль же — регулятор более мяг-
кий, не столь строгий, в большей мере соответствующий ду-
ховным началам в жизни людей и поэтому более социально
ценншй, более «высокий», имеющий дальнюю перспективу в
своем существовании и в развитии общества.

Такое возвышение морали в сопоставлении с правом особо
рельефно проявляется в переломные периоды истории, когда
писаное право прошлого времени оценивается общественным
мнением как откровенно реакционная, «контрреволюционная»
сила,)само же это право рассматривается в основном под уг-
лом зрения уголовного и административного законодательст-
ва. Это было характерно для России после революционных со-
бытий 1905 г.; подобная негативно-приземленная оценка права
выражена в произведениях ведущих русских мыслителей, та-
ких, в частности, как В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев. Последний
писал, например: «Вера в конституцию — жалкая вера... Вера
должна быть направлена на предметы более достойные. Де-
лать себе кумира из правового государства недостойно»¹. Ана-
логичный подход характерен сегодня для А.И. Солженицына,
полагающего, что «нравственное начало должно быть выше,
чем юридическое»².

В приведенной оценке морали и права, несомненно, правильно
то, что для писаного права действительно характерна наибо-
лее высокая, так сказать, предельная (для сферы духовной
жизни) внешняя объективизация, институциализация и отсю-
да большая четкость, строгость и формализованность регули-
рования. Оно действительно концентрирует жесткие государ-
ственно-принудительные меры воздействия; плюс к этому нор-
мы писаного права могут «уходить» от требований естествен-
ного права, элементарных моральных представлений и норм.

Однако если рассматривать мораль и право более детально,
в частности с точки зрения того, насколько органичны для них

² Солженицын А. И. Как нам обустроить Россию. Посильные соображения.
М., 1991. С. 59. Подробный анализ и оценку приведенных суждений см.: Тума-
нов В.А. Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе // Государ-
ство и право. 1993. № 8. С. 56 — 58. Автор справедливо пишет, в частности:
«...социальные схемы, отодвигающие право на задний план, делающие его чем-
то второстепенным, в истории нашего общества пока ничего, кроме вреда, не
приносили» (С. 58).

Глава пятая

запреты и дозволения, то подобная оценка нуждается в |
нениях, и довольно значительных.

Прежде всего содержащиеся в праве запреты (в том
большинство запретов, за нарушение которых предус»
ваются наиболее жесткие меры государственно-принуд^
ного воздействия — меры уголовной ответственности)
в него из морали. И запреты, связанные с элементарными пра-
вилами общечеловеческого общежития (не нарушать личную |
телесную неприкосновенность, не оскорблять человека и др.), I
и запреты специфически социального, нередко узкоклассового |
содержания, призванные обеспечивать неприкосновенность,!
защиту существующего строя, — все это по своему происхож-1
дению есть требования господствующей морали.

Сами же жесткие государственно-властные меры воздейст-1
вия восходят к государству и, строго говоря, не характеризу-1
ют непосредственно правовое содержание юридического регу- Е
лирования, его специфику. Более того, при режиме законности I
они потому-то и выражаются в праве, что таким образом воз-|
можно их упорядочение, те. ограничение четкими рамками,
достижение единства применения, подчинение единым прин-|
ципам, строгой процедуре.

Есть и еще одна грань проблемы, которая мало осмыслена!
нашей общественной наукой и не принимается во внимание!
общественным мнением. Ее суть состоит в том, что мораль да-|
леко не всегда может быть оценена только положительно, она!
имеет и значительные негативные характеристики. И дело не]
только в том, что наряду с общепризнанными элементарными!
моральными требованиями, с передовой моралью существуют!
архаичные, устаревшие, прямо реакционные моральные пос-|
тулаты и нравы. Главное при этом заключается в том, что само!
по себе безграничное господство морали может стать удушаю-1
щей тиранией над личностью, внести в систему социальной!
регуляции элементы неопределенности, произвольного катего-1
рического диктата. В литературе даже высказано мнение, в!
соответствии с которым «тоталитаризм есть язык морали в!
той же степени, в какой морализирование есть язык тотали-1
тарной политики». И это вполне понятно, так как мораль, ли-1
шенная должной степени институализации, не имеет строгих!
границ и может открыть «моральный» путь к произволу. Поэ-|
тому следует признать справедливыми мысли только что ци-5
тированного автора: «...когда говорят, например, о цивилизо-!

^

Ш Мораль и право «суверенность» и взаимозависимость 1!
я значении права, лично я вижу его величайшую миссию
ничении безграничных самих по себе притязаний мора-
ли»¹

4. Приведенные соображения о неоднозначной роли морали
(в ее соотношении с правом и авторитарно-тоталитарными
режимами) позволяют с опорой на русскую либеральную пра-
вовую мысль с большей определенностью уточнить предна-
значение права на высших стадиях его развития в современ-
ном гражданском обществе

Главное здесь — это ясное понимание того, что право даже
на самых высоких ступенях развития цивилизации вовсе не
призвано играть роль некоего мессии, внедрять передовую мо-
раль, нравственные идеалы, идеи Добра и Спасения.

Подход к данному вопросу должен быть такой же, как и к
оценке «социальной» роли права, будто бы свойственного ему
предназначения обеспечивать достойное существование чело-
века, или, более того, земное воплощение некоего абсолюта,
земного рая, коллективного добра.

Как показали российские правоведы-либералы еще в нача-
ле XX в, а затем Ф. Хаек (позже все это тысячекратно было
подтверждено жуткой практикой социализма), подобные буд-
то бы моральные и добрые, человечные устремления с непре-
одолимой неизбежностью приводят к идеологии жертвоприно-
шения во имя будущего, к оправданию террора и насилия ве-
личием исторических задач, а в конечном итоге — к утвер-
ждению общества тирании, самовластной диктатуры, беспра-
вия личности.

А как же тогда быть с утвердившимся в обществе и в науке
мнением, в соответствии с которым право в целом должно быть
моральным и должно нести в себе определенный минимум нрав-
ственности? Ведь пишет же, например, В.А. Туманов, что «право
во всех его проявлениях — как нормативная система, движе-
ние общественных отношений, правосудие — должно быть про-
низано нравственностью. Внутренняя моральность права — одно
из важнейших условий его эффективности» (и надо добавить:
самого его бытия. — С.А.)²

¹ Франц А Б Мораль и власть Политические заметки//Философские нау-
ки 1992 № 3 С 3—10

² Туманов В А Указ соч С 68

Глава пятая

Тем не менее и моральность права, и его социальность {нуж-
но, по мнению автора этих строк, понимать строго под углом
зрения либеральных ценностей. Что это означает при характе-
ристике соотношения права и морали в условиях современно-
го гражданского общества? Наиболее существенными здесь
являются следующие положения.

Во-первых, в праве должны быть выражены, присутство-
вать во всех его ипостасях и проявлениях элементарные об-
щепризнанные, общечеловеческие моральные начала, основан-
ные на христианских откровениях и заповедях.

Во-вторых, право призвано — и здесь главное звено его «со-
стыковки» с моралью — воплотить, актуализировать, сделать
реальной одну из высших моральных ценностей, имеющую
общецивилизационное значение, — справедливость. Не слу-
чайно поэтому категории «право», «правда», «справедливость»
на всех этапах цивилизации рассматривались как нечто еди-
ное, нераздельное.

С данных позиций вполне обоснованно видеть в праве нор-
мативно закрепленную справедливость¹. И надо думать, эта
характеристика права настолько существенна, что при осве-
щении его общих параметров, его силы, самой сути того, что
выражено в понятии «правовые начала» (или «дух права»),
указанную характеристику нужно поставить в один ряд с дру-
гими и видеть в праве как явлении цивилизации и культуры
не только выражение высокой упорядоченности и значение
гаранта свободы автономной личности, но и воплощение одно-
го из высших нравственных принципов — справедливости.

¹ См.: Лившиц Р.З. Право и закон в социалистическом правовом государст-
ве//Сов. государство и право. 1989 № 3. Автор пишет: «Полагаем, что такой
подход позволяет, используя достигнутые научные результаты, сделать опре-
деленный шаг вперед. Понимание права как системы норм сохраняется. Таким
образом, преодолевается отказ от нормативности, признание доказанного пра-
ва, в чем обоснованно упрекали сторонников различия права и закона Право
как нормативно закрепленная справедливость включает не только законы (нор-
мы), но и систему урегулированных ими общественных отношений (права и
обязанности участников отношений, принципы регулирования и др.) Тем са-
мым охватывается и широкое нормативное понимание права. Наконец, от кон-
цепции различия права и закона берется ее наиболее ценная идея о гуманис-
тическом, демократическом содержании права. В понимании права как норма-
тивно закрепленной справедливости последняя определяет содержание пра-
ва, а ее нормативное закрепление — необходимую форму права» (С. 17).

IV. Коллизии в праве

В-третьих, право с точки зрения высшего своего предназна-
чения призвано быть носителем (и по моральным градациям
тоже) человеческого начала — естественно-правового требо-
вания свободы личности.

5. Характеристика права как явления морали имеет обще-
мировоззренческое, общетеоретическое значение. Она допол-
няет ранее изложенные положения, сформулированные с по-
зиций соотношения права, с одной стороны, и цивилизации и
культуры — с другой. Надо полагать, в ходе дальнейшего ана-
лиза может быть достигнуто понимание права с новых, при-
нципиально важных сторон (тем более что даже под углом
зрения философов-классиков право оценивалось как мораль,
регламентирующая правителя; обратим внимание — правите-
ля!).

Вместе с тем было бы неверно переводить указанные харак-
теристики на операциональный уровень, связанный с прак-
тической юриспруденцией. В частности, противоречило бы духу
права и идее законности ставить саму возможность реализа-
ции юридических норм писаного права, их применение в зави-
симость непосредственно от моральных критериев и стандар-
тов. Как верно отмечено в литературе со ссылкой на Р. Двор-
кина, «моральные стандарты определяют конкретное выраже-
ние правовых принципов и вообще имеют отношение к праву
исключительно постольку, поскольку они имплицитно присут-
ствуют в юридических текстах, политически введены в право-
вую систему»¹. В дальнейшем мы еще вернемся к данному во-
просу и, рассматривая соотношение писаного права и естест-
венно-правовых, моральных начал, увидим, что отступление
от установленных законом общих правил возможно либо в слу-
чаях и по основаниям, которые тоже устанавливаются зако-
ном либо признаны в конституционно-правосудном порядке
(когда соответствующий правосудный орган решает дела не
только на основе норм писаного права, но и на основании об-
щих принципов права и прирожденных прав человека).

Дата добавления: 2014-10-23