Звукоподражательная теория у лейбница и де Бросса

СТОИКИ

В древнегреческой философии стоицизм был одним из самых распространенных и влиятельных направлений. Один из его основоположников, Хрисипп Соле кий (281–208 гг. до н. э.), высказывался за имена "от природы": "первые звуки подражали вещам". Но понимали стоики "отприродность" имен не так, как Кратил в одноименном диалоге Платона (имена присущи вещам от рождения, и дело установителя их открыть), и не так, как Демокрит и Эпикур (имена соответствуют существенным свойствам вещей).

Подход стоиков к этой задаче можно назвать психологическим: чувственные особенности впечатлений от вещей (мягкость, грубость, жесткость) определяют подобные же особенности звуков. Из образовавшихся таким образом слов затем развиваются новые слова на основе ассоциаций по сходству, смежности, контрасту и т. п.

Прямыми свидетельствами того, что думали стоики о том активном начале, которое устанавливало связи между вещами н словами, мы не располагаем.

Здесь придется выдвинуть гипотезу о гипотезе.

Стоики проповедовали идею логоса – разумной законодательной и управляющей силы, божества, которое создало все сущее, соединившись с материей. Процесс творчества проходит через частные логосы, порождающие отдельные вещн. Человеческие логосы – особой природы, так как человек разумен, чем отличается от всего остального мира.

Стоики ввели впервые термин "логика", которую они понимали как науку о словах (неполных высказываниях, могущих быть истинными или ложными) и предложениях (полных высказываниях). Они же впервые сформулировали так называемый классический семантический треугольник, т. е. соотношение между вещью, мыслью о ней и словом, выражающим эту мысль: между собой сопряжены обозначающее, обозначаемое и объект. Обозначающее есть телесный звук, обозначаемое – бестелесный "предмет", постигаемый рассудком и не воспринимаемый варварами, не знающими языка, объект – телесный внешний субстрат. Стоики были последовательными сенсуалистами: источником всякого знания являются чувства, логический анализ их данных накапливает опыт.

Хотя стоики не противопоставляют чувственное познание разумному, как это делали многие древнегреческие философы, но объекты этих форм познания различны. В чувственном познании человек овладевает свойствами конкретных, индивидуальных предметов путем оттисков их в душе в виде ощущения. Разум же посредством умозаключений обобщает конкретное знание в общие понятия – "предвосхищения", из которых наука создает высшие понятия.

Слова создаются именно в области чувственного познания, поскольку представляют собой ощущения и впечатления внешнего или внутреннего чувства, и, следовательно, возникновение имен может произойти без разума, просто благодаря деятельности разлитой по всему телу души. Поэтому если стоики и связывали как-то появление имен с деятельностью божественного логоса, то очень опосредованно.

Не могли принять стоики и идею установителя имен, хотя истинный мудрец, друг богов, прорицатель и кормчий, всеведающий и обладающий всеми добродетелями, – одна из ведущих категорий их этического учения. Однако, как признавались сами стоики, такой мудрец-абстрактный идеал, и даже лучшие философы были лишь на пути к нему. Следовательно, установителя имен не могло существовать.

Согласно стоикам, человек особым образом сопричастен всеобщему разуму и мировой душе (логосу), которая предопределила его предназначение быть таким разумным животным, которое по природе предназначено к общению с себе подобными. И естественно, что природа человека, его душа, хотя и очень тонкая, но телесная созидающая сила, создала для осуществления его предназначения язык.

В изложении Августина (354–430) стоики представляли себе это следующим образом. Некоторые первые слова обладали сходством по звучанию со звучанием обозначаемой вещи, т. е. были звукоподражательными. Ощущение звучания вещи формировало звучание слова – положение, которое отвергает Сократ в "Кратиле". Примерами таких слов являются hinnitus "ржание лошадей", clandor "звучание труб", stridor "скрип цепей".

Для тех же предметов и явлений, которые не звучат, имеет значение, как они воздействуют на чувства (а не каковы они в действительности, как это у атомистов). В соответствии с этим и подбираются звуки для их обозначения. Например, мягко звучат слова lene "мягкое", voluptas "наслаждение", mel "мед". Неприятное обозначается грубыми звуками: asperitas "грубость", crux "крест". Жесткими словами являются acre "острое", lana "шерсть", veprus "терн". Согласие ощущения вещи с ощущением звука стоики считали как бы колыбелью слов, говорит Августин.

Как частные логосы несут в себе семена, из которых разовьется полная вещь, в том числе душа и тело человека, так и из начальных слов "вольность называния" создает все другие слова. При этом используются подобные впечатления от самих вещей, ассоциации, как будут говорить в XVIII в., по сходству. Пример, приведенный Августином, правда, несколько неуклюж: crura "ноги" произошла от crux в силу сходства ног по длине и твердости с деревом, из которого сделан крест.

Другой способ получения новых слов – перенос старых слов на смежные предметы. Слово piscina "бассейн"получилось из piscis "рыба" "по причине воды, в которой живут рыбы". Следующий прием – называние по контрасту: темная lucus "роща" от lucet "светит", bellum "война" от bella "прекрасная".

Называние по смежности имеет много разновидностей: что делается получает название от того, с помощью чего делается – слово foedus "союз" произошло от foeditas "поросенок, который приносится в жертву при заключении союза"; от средства к результату (от puteus "колодец" к potatio "питье*); от содержащего к содержимому и наоборот (от orbis "круг" образовался urbs "город", который опахивают кругом, и из hordeum "ячмень" получился horreum "овин*); от части переходят к целому и от целого – кчасти(тисго "острие меча" и "весь меч*).

У бесчисленного количества слов происхождение скрыто, но его можно установить.

Механизм ассоциативного переноса значений слов является основным объяснением их многозначности, и стоики прекрасно это поняли. Но для раскрытия причин и закономерностей создания новых слов он недостаточен. Здесь необходим учет целого ряда внутренних и внешних для языка факторов, в частности системные отношения слов в языке, способы словообразования, свойственные ему, потребности общения – появление новых предметов, изменение социальных отношений, развитие аналитизма и синтетичности внутреннего мира людей, их мышления.

Рассуждения стоиков о звукоподражании явились фундаментальными для философии и лингвистики нового времени. Если гераклитовская идея о том, что слова – тени вещей, не была воспринята в XVIII–XX вв., то две формы звукоподражания – подражание звукам вещей и впечатлениям о вещах – станут основными тезисами так называемой ономатопоэтической теории происхождения языка.

Лейбниц (1646–1716), знаменитый немецкий философ и ученый XVII-начала XVIII в., придерживался звукоподражательной теории в том ее варианте, какой сложился у стоиков. Он был сторонником теории общественного договора о законах человеческой жизни. Лейбниц высказывал различные лингвистические идеи: о происхождении языков, о генеалогической их классификации, о возможности создания общечеловеческого философского языка. Слова образовались благодаря стихийному, инстинктивному подражанию их звучаний тем впечатлениям, которые производили на первых людей окружающие их вещи и животные. Есть звуки сильные и шумные, а есть мягкие и тихие. И те и другие передают соответствующие представления. Так, звук г вызывает сильное движение и шум. Поэтому он в самых различных языках передает слова с близкими значениями, связанными с сильными действиями: нем. Riss "разрыв", лат. rumpo, фр. arracher, ит. straccio близки и по звучанию и по значению.

Буква I обозначает тихий и мягкий шум, в чем нетрудно убедиться на соответствующих примерах. Более того, это свойство 1 привело к тому, что с его помощью в латинском, верхненемецком и других языках образуются слова с уменьшительным значением. Представление как бы формирует для себя звуковую оболочку слова. Так, звуки а и h, сами по себе не сильные и легкие, послужили материалом для слова, обозначающего шумную жидкость – воду. Но для этого надо их сделать более грубыми, что достигается их удвоением: aha или ahha.

В языке, конечно, много случайного и искаженного, рассуждает Лейбниц, и современные слова отошли от их первоначального звучания и оригинального значения. Примером случайного в языке, нарушающего общую тенденцию к соответствию звучаний и значений слов, служат названия хищных животных (lelion "лев", le lynx "рысь", le loup "волк1), содержащие мягкий и краткий звук 1. Перенос этого звучания на хищников мог произойти через посредство слова laut "быстрота", в котором звук 1 на месте и значение которого может быть связано или с быстротой этих хищников, или с быстротой убегания от них человека.

Лейбниц, таким образом, поддержал звукоподражательную теорию древних греков и подготовил ее широкое использование в гипотезах о происхождении языка, выдвинутых в XVIII и XIX вв. Подтверждение тому – точка зрения де Бросса.

Поиски естественных оснований языка, характерные для философии XVIII в., вызвали интерес к языкам первобытных народов Африки и Австралии, бурная колонизация которых началась в это время. Один из исследователей этих народов, де Бросс, опубликовал в 1765 г. книгу "Рассуждения о механическом составе языков и физических началах этимологии". Он наблюдал за тем, как люди отсталых племен создают названия новых для них предметов, и пришел к выводу, что основной источник слов – это звукоподражание: дикарь ружье называет "пу", а птицу – "куку". Если же предметы, а тем более действия не звучат, то голос подражает образу обозначаемого предмета: если предмет содержит в себе пустоту, то и голос должен звучать как бы из пустоты, если предмет груб, то и голос грубеет.

Но и этих двух способов словотворчества (подражание звучанию предмета и подражание образу предмета), считает де Бросс, недостаточно, чтобы объяснить происхождение слов; как и Руссо, он привлекает "природные вопли" человека. Это та гипотеза, которая впоследствии получила название теории междометий.

Наблюдая за поведением детей, де Бросс пришел к выводу, что первоначально бессмысленные восклицания детей, выражающие их ощущения, переходят в междометия, "живописующие" внешний мир. Перенеся эти наблюдения на первобытный язык, он решил, что междометия суть первые его слова. Из междометий, сопровождавших ощущения и впечатления от вещей, получались слова, "накладывавшиеся" на эти впечатления.

Дата добавления: 2014-10-31