Часть вторая 2 страница. Мугра сделал несколько движений, как будто пытался распилить пробитую шкуру

Мугра сделал несколько движений, как будто пытался распилить пробитую шкуру. Получалось плохо – катана явно не была предназначена для такой работы. Но все же рана расширялась, из нее начало вытекать что‑то, отдаленно напоминающее кровь, и быстро развеиваться в воде, делая окружающий подводный мир еще темнее. Глубинник по‑прежнему устремлялся к себе домой, в пучину, и видимость с каждым мгновением становилась все хуже и хуже.

Мугра выдернул сначала катану, а затем кинжал, успев засунуть катану в ножны. Кое‑как оттолкнулся от скользящего в воде змеиного тела и устремился наверх.

Грудь сдавливало все сильнее. Все больше хотелось вдохнуть, хотя бы воды. В воде ведь тоже должно быть немного воздуха. Или, по крайней мере, она заполнит легкие, и они перестанут так болеть, так требовать воздуха.

Он успел подняться лишь на дюжину локтей. Чудовище отнюдь не собиралось так скоро отпускать своего обидчика.

Наконец‑то Мугра увидел хвост Глубинника. Почему‑то он и предполагал, что тот будет раздвоенным, с острыми шипами на конце каждого ответвления.

Этим хвостом Зрячий попытался ударить Мугру. Тому удалось увернуться и ударить кинжалом в ответ. Так, что кинжал прочно застрял в самом кончике хвоста, всего в локте от выглядящих устрашающе шипов.

Хвост начал мотаться из стороны в сторону – чудовище пыталось сбросить с себя противника. Скорее всего, хвост был чувствительным местом, поэтому Глубинник действовал инстинктивно, дергаясь всем телом, не пытаясь использовать щупальца на голове.

Хвост мотался, резко меняя направление, выбивая остатки воздуха из легких Мугры. Но он не мог просто так сдаться – у него не было времени на еще одну попытку. Выдернув катану, без замаха, бесполезного в воде, воин перерубил самый кончик одного хвоста, оставив Глубинника с единственным шипом.

Что‑то действительно было на хвосте у Зрячего. Что‑то, даже более болезненное и чувствительное, чем глаз. Тело змеи начало сжиматься и разжиматься, хвост начал мотаться с такой скоростью, что удержаться на нем стало невозможно.

Мугре лишь удалось уловить момент, когда хвост мотнулся в нужную ему сторону – к поверхности, и отпустить кинжал. Этот бой пока не забрал его жизнь, но и так дорого ему стоил – стилетов, кинжала. А ведь он еще не был закончен.

Мугра постарался воспользоваться помощью и что есть силы поплыл наверх. Легкие не просто горели, они разрывались от боли. Наступало самое время для того, чтобы умереть. Как раз тот смутный, трудно ощутимый баланс между жизнью и смертью, находясь на котором воин может оценить, насколько он хочет продолжать жить и сражаться. Потому что сейчас уже проще было умереть. Проще, легче, красивее и быстрее.

Но Мугра держался. Наверное, его воля к жизни пока что оказывалась слегка сильнее, чтобы сломить ее простым недостатком воздуха.

Он вынырнул на поверхность лишь для того, чтобы глотнуть воздуха. Вокруг все больше темнело. Но в целом практически ничего не изменилось. Даже судно, чуть в стороне, еще не затонуло полностью, начиная уходить вниз и разгоняясь только сейчас.

Весь бой в пучине длился не более нескольких минут, но недостаток воздуха сделал его самым длинным в жизни Мугры.

Он дышал, оглядываясь. Как только в его легкие начал попадать воздух, к нему слегка вернулась ясность мыслей. Бой еще не был закончен. Ему надо было на глубину. Догнать врага Нэла и добить. Конечно, грешно оставлять богов без работы, но воин не думал, что покровитель моряков обидится.

Мугра еще раз посмотрел на быстро тонущее судно.

– Воронка, говорите? – задумчиво шепнул он.

Он подплыл как раз вовремя. Судно с чмокающим звуком ушло под воду. Мугра предпочел пока не думать о судьбе капитана. Образовавшаяся воронка быстро загребала на глубину все, что оказывалось поблизости.

Первые два круга Мугра прокатился относительно спокойно, опустившись всего на три‑четыре локтя ниже уровня моря и успев дополнительно прокачать легкие свежим воздухом. Потом воронка показала свою мощь во всей красе.

Его крутило так, что он не раз успел пожалеть, что решился оседлать порождение стихии. В тот момент, когда сила водоворота начала ослабевать, Мугра дернулся в сторону, вырываясь из стихии.

Водоворот «подбросил» его локтей на сорок в глубину, сэкономив ему силы, время, а значит, и воздух.

И этого оказалось достаточно, потому что Глубинник тоже не собирался сдаваться. Мугра успел разглядеть смутную тень, устремившуюся ему навстречу. Глубинник, справившись с болью, возвращался на поверхность, за ним.

Этот бой был скоротечен, и его результат был неожиданным для обеих сторон.

Глубинник получил еще десяток неглубоких ран в своей шкуре, лишился еще полудюжины щупалец. Мугра несколько раз оказывался прямо у разинутого рта чудовища, но раз за разом ему удавалось ускользнуть.

Они сражались в кромешной тьме, хотя было непонятно – ночь ли наступила наверху, или вода так потемнела от крови Глубинника.

Но бой закончился не этим. Мугре пришлось бы исполосовать Зрячего вдоль и поперек, а потом еще и подождать денек‑другой, чтобы дождаться смерти морского врага. Скорее всего, Мугра погиб бы раньше.

Но он увидел – увидел даже в сгущающемся мраке – серебристые тела, хищно приближающиеся к месту схватки. Наверное, он был первым моряком, обрадовавшимся появлению акул рядом с собой. Привлеченные запахом крови, акулы потеряли голову. И для них неважны были размеры добычи. Они готовы были вырывать куски плоти хоть у глубинных чудовищ, хоть у врагов самих богов, когда кровь растворялась в воде.

Все, что оставалось Мугре, – это не попасть на пиршество в качестве блюда. Он вынырнул, а акулы еще рвали тело его врага, а потом и менее удачливых сородичей, которых Глубинник успел достать своими щупальцами. Воин не видел этого, но чувствовал.

Вокруг стало достаточно темно, и звезды одна за другой появлялись на небе.

Трое рыбаков вдалеке изо всех сил спешили к столь близкому и желанному берегу.

Мугра видел их очень хорошо, ведь они плыли прямо в дорожке света, идущей от зажженного маяка бухты Туманов.

Правила найма

Рем прибыл в королевские владения у слияния Быстрой и Страты ближе к вечеру. За те несколько лет, прошедших с момента, когда он и его друзья были в этих местах в последний раз, поменялось почти все.

Здесь выстроили целый городок. На месте лагеря, где когда‑то муштровали Рема, теперь располагался комплекс бараков, отлично оборудованных арен со зрительскими местами, стрельбищ для лучников, чучел для упражнений с мечом.

– Не слишком ли здесь… – Рем помялся, пытаясь сообразить, какое слово лучше употребить, чтобы никого не обидеть. – …комфортно.

Его собеседник громко расхохотался:

– Помню, помню, как вы таскали бревна для каждого упражнения. Но, мастер‑мечник, здесь теперь проходят только краткие курсы. Присылают бойцов с границ, лишь на одну зиму, они прибывают ранней осенью и уходят отсюда поздней весной, после финальных испытаний. Мы же не хотим обескровить заставы на границах и пограничных баронов. Все равно зимой для ратников работы мало. Даже если кто‑нибудь и захотел бы, неважно – серьезную заварушку зимой не устроить.

Мы не формируем из них элиту. Просто отправляем обратно в надежде, что хоть чему‑то они научились. А здесь – на лето здесь остаются только лучшие. Те, кто прошел весенний фестиваль. Как всегда – пара‑тройка человек на сотню. И вот они готовятся к службе в личной гвардии короля.

Поэтому пусть прибывающим сюда каждую осень не нужно будет заново строить бараки. Не для них. Нам бы и так хоть чему‑нибудь их толком научить за несколько месяцев.

– А гвардейцы? – Рем стоял на невысокой, в рост, трибуне и осматривал каждую деталь того места, которое в свое время стало его пристанищем и местом учебы.

– А что гвардейцы? Будущие гвардейцы остаются здесь на жаркий период. Понимают за лето, что все еще только начинается, в чем им активно помогают сержанты, после этого, со следующей осени, переходят в подчинение королевской гвардии, где и несут дальнейшую службу. Там им тоже нелегко приходится, но этот лагерь они вспоминают с содроганием.

– И есть еще один отбор… – подсказал продолжение Рем.

– Есть, мастер‑мечник, конечно, есть. Та группа, которая выбирается среди гвардейцев на осеннем фестивале, и приходит к вам, под стены Девятой, чтобы нести службу на отдаленной границе и попасть под наставничество лучших мечей королевства.

– Ну не лучших… – скромно поправил Рем.

– Хорошо, одних из самых лучших. Только чтобы не спорить с вами, мастер‑мечник.

– Когда будет готова следующая группа? Я готов вернуться за ними, как только они будут готовы выдвигаться.

– Конечно, мастер Рем. – Сержант слегка поклонился. – Я вполне допускаю, что у вас есть значительно более важные дела, чем находиться в нашем скромном лагере. Однако… если мастер‑мечник позволит, завтра у нас очень интересный день…

Рем поощряюще приподнял одну бровь, и сержант продолжил:

– Почти все новобранцы прибыли, и завтра, до обеда, первичный отбор. Он не жесткий, мы снизили планку, вы же помните, что наша задача – повысить общий уровень мастерства, а не сформировать элиту. Но все же первичный отбор проходят только две трети. Во второй половине дня начинается кое‑что поинтересней. Будущие гвардейцы будут соревноваться за право отправиться на финальное обучение в Девятую крепость. Я понимаю, конечно, что мастеру‑мечнику могут показаться неинтересными наши мелкие соревнования, но ваша группа… вы сможете сами увидеть, кто в нее попадет.

– Бросьте, Рейнольд. Я вам не какой‑нибудь вельможа. Так что не обращайтесь ко мне так. Разумеется, мне очень интересно будет на все это взглянуть. И я вполне могу потратить лишний день на то, чтобы насладиться этими зрелищами.

Первая половина дня показалась Рему несколько скучноватой. Он успешно боролся с зевотой, но рутина оставалась рутиной. Самая важная составляющая воинской службы, рутина, главенствовала всю первую половину дня. Сержанты были великолепны в этом отношении. Уж что‑что, а раз за разом повторять одни и те же упражнения, проверять сотни и сотни вновь прибывших, одного за другим, по одним и тем же параметрам – для этого необходим определенный склад характера, который был только у кадровых сержантов.

Дюжина стрел в мишень. Учебный бой на мечах. Дюжина стрел в мишень, учебный бой на мечах. Раз за разом, группа за группой, одно и то же.

С другой стороны, сержанты лагеря перелопатили за полдня больше двух тысяч прибывших и, надо отдать должное, сделали это качественно.

– Скажете что‑нибудь тем, кого мы оставили? – спросил Рейнольд, когда двенадцать сотен бойцов выстроились на плацу.

Первичный отбор, как и раньше, проводили в провинциях, но все равно – сержанты в лагере последние пару лет предпочитали дополнительные тесты и повторный отсев, чтобы не тратить зимний сезон понапрасну и не бросать зерна в неблагодатную почву.

Тем более что обучение в лагере стало крайне популярным. И не только среди вояк на границах. Эрлы и бароны все чаще пытались запихнуть на зимний сезон воинов из своих отрядов. Даже те эрлы, владения которых лежали очень далеко от границ королевства.

А когда прошел слух, что сержантов, осуществляющих отбор на местах, начали активно подкупать, лишь бы провести в лагерь своих людей, дополнительная проверка стала необходимостью.

– Нет, – мотнул головой Рем, – попробую отсидеться, если вы позволите.

– Да конечно, мастер‑мечник, – покладисто согласился сержант.

Он произнес короткую приветственную речь новой смене лагеря. Все ждали главного события. В другое время на этот осенний отбор мог прибыть принц. На нем часто присутствовали эрлы. На нем почти всегда, как и сегодня, бывали представители пограничных крепостей. По одной простой причине – победителей, которые отправятся с Ремом, будет всего два десятка. А достойных воинов, лишь немного отстающих от них по умениям, значительно больше. Многие, особенно те, кому приходилось регулярно вступать в пограничные стычки, всеми правдами и неправдами пытались заполучить этих воинов.

Хотя это и противоречило правилам. Воины должны были возвращаться в те гарнизоны, откуда прибыли. Прошедшие летний лагерь – в гвардию. Так чаще всего и было. Но не всегда.

Самое популярное событие осени.

Но на этот раз принца Грегора на церемонии не было. Принц готовился к коронации. Не было ни принца, ни знати. Вся знать сейчас собиралась в столице, чтобы присягнуть на верность новому королю.

Но все равно зрителей хватало. Почти две тысячи воинов, только что проходивших проверки. Почти все, даже те, кто их не прошел, остались, чтобы посмотреть на представление второй части дня. Несколько сотен нанимателей из различных частей королевства. Некоторые прибыли в лагерь только для того, чтобы насладиться зрелищем учебного ристалища. Сейчас осенние состязания в лагере считались самым интересным «представлением» если не всего года, то уж осени – точно.

– Мастер‑мечник не хочет слегка перекусить? – Сержант был сама любезность. – Подготовка плаца, стрельбищ и арен займет некоторое время.

– Конечно, мастер. С удовольствием, если вы составите мне компанию.

На первое место поставили стрельбу.

Один из сержантов, взявший на себя роль глашатая, громко выкрикивал правила, в основном создавая антураж для мелкой знати, которой было немало среди зрителей. Правила были достаточно просты, и, наверное, любой воин в королевстве знал их наизусть.

Любой, кто хоть сколько‑нибудь интересовался воинским ремеслом.

Сначала выпустить дюжину стрел из обычного длинного лука. Двести шагов. Из двух сотен, проведших в лагере это лето, по результатам два десятка будут отброшены сразу. С последними, худшими очками. Остальные возьмутся за арбалеты.

Выпустить дюжину болтов. Сто шагов. Результаты вновь посчитают – и еще два десятка останутся в гвардии. Исключение последней десятины – так назвали это правило. Они знали требование Девятой крепости – как бы ты ни был хорош с мечом (или с чем бы то ни было, что ты считаешь своим главным оружием), но ты всегда должен уметь стрелять со стен в случае осады.

И после этого главное зрелище – состязания мечников. Они будут идти долго, оставшиеся сто шестьдесят воинов разделят на случайные десятки – и только пятеро из десяти пройдут во второй круг. Успев провести десять поединков или меньше, если одержат пять побед.

Оставшихся вновь поделят – теперь на восемь групп, и вновь в следующий круг пройдет только половина из них.

Последние сорок займут внимание зрителей, проведя финальную часть турнира. Двадцать два поражения – и ты носишь гордое имя гвардейца. Меньше – и идешь простым воином под стены Девятой. Полторы дюжины, восемнадцать бойцов, уйдут на запад вместе с мастером‑мечником.

«Было бы за что биться, – слегка лукавя, подумал про себя Рем. – Скука, леса и орки».

Но воины королевства в последнее время почему‑то считали, что биться есть за что. И что служба в Девятой крепости даже почетнее службы в гвардии короля. По крайней мере, так считали те, кто умел держать в руке меч, а у остальных шансов служить в Девятой все равно было немного.

Мишеней для лука установили прилично, сразу полсотни. Так что первой части мероприятия опасность быть растянутой не грозила.

Когда первая четверть вышла на рубеж, гомон среди зрителей начал затихать. Соревнование начиналось. Рем посмотрел на будущую королевскую гвардию и удивился, насколько далеко он ушел вперед в воинском мастерстве. Он думал не о том, что сильнее, чем любой из соревнующихся, нет. Он просто посмотрел на молодых парней и увидел, кто чего стоит. Умение, которого раньше он за собой не замечал.

Кто‑то излишне неуклюже держал лук. Кто‑то неаккуратно упаковал колчан – стрелы будет неудобно доставать и есть шанс замешкаться. Другой чуть сгорбился, и видно, что его стрелам будет недоставать силы, потому что они будут запущены на одних лишь мышцах. Рем знал, что лучник сам должен быть такой же, как и его лук – тело, которое можно сжать и распрямить, высвободив огромную таящуюся в нем силу. Ту силу, которая не в мышцах, ту – которую подарили боги. И мышцы тут оказывались совершенно ни при чем.

Вот тот, третий слева на рубеже, чуть повернул голову и приподнял подбородок. Увидев это, Рем неожиданно осознал, что только что сделал такое же движение. Подставил щеку легкому ветру слева, пытаясь точнее уловить его силу, оценить, насколько ровно он будет дуть.

Хороший лучник. Начинал тренироваться совершенно точно не в лагере. Возможно, вообще не выпускал лук с детства. На рейнджера не похож, слишком загорелое лицо – такой загар не получишь за один сезон, а рейнджеры редко подставляют голову солнцу. Скорее, с восточных окраин, оттуда, где когда‑то служил Рем.

И так, одного за другим, мечник оценил всех, вышедших на рубеж. Если бы кто‑то принял у него ставки – дилер бы разорился.

– Вы разобрались с тотализатором, Рейнольд?

– Да как вам сказать, мастер‑мечник, – с неуверенностью в голосе ответил сержант. – Наиболее очевидных дилеров мы прикрыли. Любого, кого поймаем, будет ждать или крупный штраф, или тюрьма, если не захочет платить. Но…

– Но что?

– Но я вижу иногда странное движение на трибунах знати. Там, где не устроишь повальную облаву. Или вижу здесь лица столичных вельмож, которых сложно упрекнуть в любви к ратному мастерству. А они раз за разом приезжают на фестиваль. Или вот еще: в последнее время у нас под самыми разными предлогами выясняют имена всех соревнующихся. Конечно, это могут быть лишь мои пустые домыслы, но думается, что кто‑то все же принимает ставки.

– Ну и ладно, – успокоил его Рем. – Это не самое худшее из того, с чем нам приходится иметь дело.

– Меня беспокоит, что кто‑то из ратников может сдать бой по заказу. Заработать деньжат, а мы не увидим настоящего победителя.

– Пусть это точно вас не беспокоит, уважаемый сержант, – ответил ему Рем. – Если ратник будет готов за деньги проиграть бой, то он точно не лучший и точно не нужен в Девятой.

Сержант согласно наклонил голову. Внизу на рубеже выкрикнули команду.

У каждого лучника была дюжина стрел и две минуты. Огромные песочные часы, которые по такому случаю вынесли на стрельбище и поставили рядом с гонгом, только что перевернули. Песок посыпался, и первые стрелы улетели в мишени.

– Не многовато времени? – спросил Рем к концу первой минуты, когда увидел, что многие лучники выпустили большую часть стрел.

– Мы их не торопим, – пожал плечами сержант. – Лишь бы кто‑то совсем не стал медлить. Медлительные обычно все равно самые худшие стрелки. Так что если он не успел к концу второй минуты выпустить все стрелы, то подсчет идет только по тем, что он выпустил. Но даже если этого не учитывать, я еще не видел ни одного, у которого и средний результат был бы лучше.

За яблочко на этих мишенях давали двенадцать очков. За внутренний круг – десять, и так далее. Идеальный лучник, таким образом, мог набрать сто сорок четыре очка, дюжину дюжин. Идеальных в первой группе не оказалось, лучшим стал тот самый ловец ветра с левого фланга, выбивший сто шестнадцать.

А кое‑кто с наихудшими результатами уже понуро отходил в сторону. Они еще не проиграли, надо было дождаться результатов остальных групп. Но надежды на то, что в них стрелки окажутся еще хуже, было немного.

– Назовите мне имя победителя, сержант.

– Да, мастер Рем. Его зовут Роан, имя отца неизвестно. Сирота, как всегда, приютился в одной из восточных крепостей. Последние годы служил на охране торговых маршрутов в степях.

Рем молча кивнул. Парня стоило приметить, хотя делать выводы было еще рано.

– Слабый средний результат, не находите, мастер‑сержант?

– Нормальный, – не согласился Рейнольд. – Не забывайте, мастер‑мечник, что мы собираем новых людей теперь каждый год. Никого не берем дважды. Вы были сливками, которые наш принц, а теперь уже король, снял один раз. Королевство у нас, знаете ли, не переполнено одаренными стрелками и воинами от рождения.

Рем поднял ладони, защищаясь:

– Извините, мастер‑сержант, я отнюдь не хотел вас обидеть, отнюдь. Вы абсолютно правы, тем более и этот результат очень неплох.

– Я и не обиделся, мой мастер. – Рейнольд слегка поклонился. – Я и сам бы хотел видеть здесь сплошных юных дарований. Но мы имеем то, что имеем.

– Это так, – согласился Рем.

Вторая волна тем временем заканчивала стрельбу. Лучший результат в ней оказался хуже на несколько очков. Зато средний – чуть выше.

Третья и четвертая мало чем отличалась от предыдущих. В конце сержанты быстро подвели итог. Двадцать «неудачников» оказались зачисленными первыми в гвардию короля.

Как правило, новые гвардейцы начинали с пехотинцев, но говорят, что Грегор приказал награждать лучших из них полной амуницией для конного рыцаря. О подобной карьере – встать в строй рядом с сыновьями дворянских родов – мало кто из мечников позволил бы себе даже мечтать.

Пришло время болтов. Для состязания очевидным выбором стали пехотные арбалеты. И снова четыре группы, на сей раз по сорок пять стрелков.

Из арбалетов все стреляли на удивление ровно. Лучшие результаты, как и средние, были даже чуть выше, и, главное, самые низкие не так уж и отставали от самых лучших. Даже худший стрелок выбил больше ста десяти очков.

– Хороший мастер их учил, я вижу?

– Да, мастер‑мечник. Очень хороший. К сожалению, он смог потратить с нами всего сезон. Возвращается обратно на восточную границу. Но результаты его обучения вы видите.

– Вижу, – кивнул Рем.

Сержанты внизу о чем‑то спорили, никак не приходя к общему решению при подсчете результатов.

– Что там? – спросил Рем.

Рейнольд молча махнул рукой, подзывая одного из сержантов к трибуне.

Сержант, продолжая что‑то говорить остальным, пошел в их сторону.

– Не знаю, – с ходу начал сержант. – У худшего – сто двенадцать. Еще человек десять от ста тринадцати до ста двадцати. Проблема в том, что потом все выбили так кучно, что их уже сложно отсеивать. Сразу трое оказались на грани – сто двадцать четыре очка. И кого из них отправлять в гвардию, а кого на турнир мечников, правилами не оговорено.

– Может быть, мастер‑мечник примет решение? – улыбнулся Рейнольд.

– Да вы из меня еще и судью здесь собираетесь сделать? – усмехнулся в ответ Рем. – Допустите до соревнований всех троих… Нет, лучше допустите до соревнований всю десятку. Пусть соревнуются сто семьдесят. Все они умеют пользоваться арбалетами, а остальное неважно.

– Как угодно мастеру, – поклонился сержант с поля и пошел объявлять результаты.

К боям с холодным оружием оказались допущены сто семьдесят воинов, что внесло некоторую сумятицу в давно разработанную сержантами систему. Но они что‑то поменяли, и бои начались.

– Мечи по‑прежнему деревянные, – просветил Рема Рейнольд. – Но еще прошлой осенью нам привезли некоторое количество очень хорошего дерева, которое на востоке зовут каменным. Оно очень прочное и достаточно тяжелое. Так что неплохо заменяет на тренировках настоящее оружие. Настолько неплохо, что за лето у нас было немало травм.

– Настоящее оружие не даете?

– Нет. Если честно, мастер‑мечник, я не считаю никого из этого набора достаточно готовым, чтобы давать ему настоящее оружие на турнире. В пылу любой может увлечься, а воинов, умеющих контролировать свои удары столь хорошо, чтобы и победить, и не поранить соперника, среди них единицы.

– Пока можно не рисковать, лучше не рисковать, – согласился Рем.

– Первые четыре десятки, мастер‑мечник, – показал сержант на арену.

За каждой десяткой следили сразу несколько сержантов. Условный укол, условный порез жизненно важных частей тела – и ты проигрывал бой. Условный порез руки – и ты должен был продолжать бой только со «здоровой» рукой, если мог.

Двадцать одновременных боев – этого было более чем достаточно для зрителей. На трибунах начался гвалт. Кто‑то поддерживал своих знакомых, кто‑то воинов из своей провинции. Кто‑то просто кричал в экстазе, когда соревнующимся удавалось провести сложный прием или неожиданно закончить поединок.

Арена опустела через минуту после первого гонга. Бои на мечах, даже на деревянных, даже всего лишь на соревновании – короткие. Особенно если это бои тренированных воинов. Одна промашка – и ты проиграл. Противник сильнее тебя по мастерству, тебе даже кажется, что ты не совершил ни одной ошибки, – но ты опять уже проиграл. Ты решил ринуться в бой, поставив все лишь на одну успешную атаку, и ты снова – либо проиграл, либо победил. Ты попробовал поосторожничать, уйти в глухую оборону, не атаковать, чтобы не совершать ошибок, – и тут же получил несколько серьезных порезов руки, обычно у запястья, что опять же делало тебя проигравшим.

Три пары продолжали бой. Одна – потому что оба воина были излишне осторожны и не слишком опытны. Хотя оказались достаточно опытны для гвардии, но тут все познается в сравнении. В Девятой таких Рем гонял бы с утра до ночи, опасаясь иметь среди защитников слишком слабых бойцов.

Для королевской гвардии же их умений было вполне достаточно, по крайней мере для начала службы. Сейчас под личным знаменем короля было около пяти тысяч пехотинцев, а при таком количестве важнее были не индивидуальные навыки боя, а умение держать строй. То умение, которым этим воинам еще придется овладеть.

Рему было очевидно, что оба воина не выйдут даже из первого круга. Слишком много ошибок они совершали и слишком большим количеством чужих ошибок не могли воспользоваться.

Вторая пара была интересней. Один воин был со стандартным длинным мечом, второй – с копьем, скорее, даже шестом с лезвием на конце. Шест вначале оказался не по зубам длинному мечу. Вначале. Потом оказалось, что все же воин со стандартным оружием значительно опытней, и он с каждым шагом был все ближе и ближе к победе. Просто первую минуту он потратил на то, чтобы привыкнуть к незнакомому оружию противника.

Третья пара оказалась как раз тем редким случаем, на который действительно стоило взглянуть. Два длинных меча, и оба воина очень неплохо владели своим основным оружием. Настолько неплохо, что Рем с удовольствием бы сам с ними потренировался. Ничего нового он пока не увидел, но и то, как они использовали базовые приемы, смотрелось впечатляюще.

На бои давались те же две минуты. Что будет, если противники не успеют закончить, Рем не знал, но две минуты заканчивались.

Длинный меч достал воина с шестом в тот момент, когда до удара в гонг оставалось мгновение. Деревянный молот почти коснулся железного круга. Достал красиво, сделав два коротких шага вперед, спиралью обведя мечом шест и тем самым не позволяя противнику отступить. Укол подмышки руки, державшей шест, – и удар гонга. Победа была засчитана.

Сержант, который играл роль главного судьи, вышел на середину арены и после короткого совещания объявил результаты. Двум неопытным влепили поражение – обоим. Поединок опытных мечников принес им ничью. Рем посчитал решение справедливым, хотя и слабо понимал, что такое ничья в реальном бою. С другой стороны, он не сомневался, что оба длинных меча с легкостью пройдут во второй круг. Им повезло – в первом же бое встретиться с достойным соперником.

Так все и продолжалось. Достаточно долго – определение вышедших во второй круг у первых двух групп заняло более получаса. Примечательным было лишь то, что в него попали и двое с ничьей в начале, и мечник, победивший шест, и сам владелец шеста.

К концу второго часа были определены все восемьдесят пять, кто продолжит состязания.

К концу третьего – сорок три (одного «лишнего» взяли из последней группы – чехарда из‑за дополнительных десяти арбалетчиков вылилась в одного нечетного и троих дополнительных воинов, вошедших в третий круг).

Затем сержант‑судья объявил получасовой перерыв. Приближались финальные схватки, некоторым бойцам придется провести почти без остановки больше двадцати поединков. Инструктора хотели дать соревнующимся время для небольшого отдыха. А заодно и зрителям, явно подуставшим драть глотки, подбадривая воинов.

Они начали одновременно, четыре ряда по пять пар, плюс еще одна пара чуть в стороне.

Один запасной воин ждал своей очереди. В следующих поединках кому‑то другому повезет чуть больше отдохнуть.

Теперь это была элита войск королевства. Сорок три лучших меча этого года. Так что было на что посмотреть.

Даже на этом уровне схватки были короткие. Тем более что лучшие бойцы лагеря в основе своей успели узнать друг друга за лето. Сильные стороны, слабости. Некоторые бои заканчивались, едва начавшись. Одним рывком, единственным уколом, одним взмахом меча. Щиты в таких случаях не спасали.

Кто‑то, как и всегда, смог воспользоваться преимуществом деревянного оружия. Скорость тренировочных мечей была выше, даже таких – из тяжелого и крепкого каменного дерева. Дерево оставалось деревом.

Этих трюков Рем не одобрял, но знал, что совсем уж несправедливыми такие победы не были – умение применять любые особенности того, что у тебя в руке, – тоже немаловажная черта хорошего воина.

В третьем бое один из мечников получил серьезную травму – удар деревянного меча был настолько силен, что сломал воину ключицу. Виновнику, не рассчитавшему силы, как всегда, засчитали в этой схватке поражение, но бойцов на арене все равно осталось сорок два.

Дата добавления: 2014-11-20