Подвижный рангоут

Мачта

– Раз‑два! – весело сказал Атон. – На ладони поплевали, столб сосновый обтесали.

– Обтесали. И не один…

– Три! Да?

– Пятнадцать, голубчик! И это лишь для мачт. Вы же видите, что даже на баркентине мачты не целые, а из составных частей.

Конечно, на маленьких судах встречаются мачты из одного ствола (или трубы). Это о д н о д е р е в ы е мачты или попросту «однодеревки». Но на крупных морских парусниках мачты составные. Во‑первых, потому, что деревьев нужной длины не найти. А во‑вторых, опасности меньше: в сильный шторм верхние части мачт можно убирать, чтобы уменьшить раскачку судна.

– А такая составная мачта прочная? – слегка опасливо спросила Ксеня.

– Ее части скрепляются крепкими обоймами. Посмотрите на модель. Видите, верхняя составная часть мачты примыкает к нижней, как штык к ружейному стволу.

Все сказали, что видят, а дотошный Слава сделал рисунок:

Яков Платонович поднял узловатый палец и торжественно произнес:

– А теперь переходим к очень важному вопросу: рассматриваем все части полной корабельной мачты. Если вы их будете знать, легко запомните названия всех парусов и многих снастей такелажа. А то некоторые сухопутные граждане смотрят на схему парусного корабля и пытаются без всякого порядка выучить сотни терминов. Даже не догадываются, что все эти слова строго зависят друг от друга и укладываются в четкую систему… Итак, начали.

Полная мачта состоит из пяти составных частей.

Нижняя – самая прочная, толстая и длинная называется КОЛОННА МАЧТЫ. Или просто м а ч т а.

Раз‑два, с помощью лебедок и блоков вставили к о л о н н у м а ч т ы в корпус фрегата.

К мачте – обычно спереди – крепится ее вторая часть – СТЕНЬГА. Как это выглядит, вы уже нарисовали. Наложили два ствола друг на друга, свинтили обоймами. И вот с т е н ь г а возвышается над мачтой. Она потоньше и полегче мачты. Все части, чем выше, тем заметнее уменьшаются в размерах. Тяжесть должна оставаться внизу, чтобы корабль не перевернулся…

К стеньге так же крепим третью часть. Это – БРАМ‑СТЕНЬГА. Слово «брам» в рангоуте и в парусах всегда означает «третий». А «бом‑брам» означает «четвертый». Значит, следующая часть будет называться…

– БОМ‑БРАМ‑СТЕНЬГА! – крикнул Вася, чтобы опередить Славу. Здесь ведь не школа, можно не поднимать руку.

– Верно. Нетрудно догадаться… Но вы ни за что не угадаете название пятой части.

– Наверно «бим‑бом‑брам‑стеньга»… – неуверенно предположил Антошка.

– Никаких «бим» на судне не бывает. А пятая часть мачты называется ТРЮМ‑СТЕНЬГА.

– Почему?! – изумилась Ксеня. – Ведь трюм – это в глубине корпуса, у самого днища!

– Наверно, потому, что трюм д а л е к о внизу, а трюм‑стеньга д а л е к о вверху, – предположил Слава.

– Возможно, что и так. По крайней мере, теперь вы это хорошо запомните. А сейчас возьмите карандаши. Рисунок мачты с ее частями совершенно необходим. – И Яков Платонович, шагнув к доске, взял мел.

Несколько минут все дружно дышали над рисунками. Вася помогал Антошке. Кот Василиса забрался Васе на плечо и внимательно смотрел на схему зелеными глазами. Видимо, запоминал.

Только Синтаксис вел себя легкомысленно: продолжал точить когти о ножку стола.

– Ты несерьезное сухопутное существо, – сказал Яков Платонович. – Ну‑ка, брысь!

Синтаксис обиделся и ушел на кухню. Там что‑то звякнуло.

– Ах ты негодник! – раздался голос Ксениной бабушки. – Я ведь тебя совсем недавно кормила!

Василиса вздохнул на Васином плече. Он не одобрял поведения своего приятеля.

Синтаксис вернулся, сел перед доской с рисунком.

– Видимо, он решил исправиться, – пожалела Синьку Ксеня.

– Вернемся к нашим мачтам, – сказал Яков Платонович. – Обратите внимание, что они стоят слегка наклонно. Это придает судну особенно изящный вид. А еще это для того, чтобы верхние части не смещали вперед центр тяжести.

Надо сказать, что даже на океанских парусниках мачты не всегда бывают полными, то есть из всех пяти частей. Трюм‑стеньги ставятся довольно редко. Встречаются мачты и без бом‑брам‑стеньги. А бывает, что две составные части делаются из одного «дерева» и разделяются только на словах. Как говорится, теоретически.

– Но у нас‑то будет все полностью? – спросил Вася.

– Да. Мы же строим фрегат, где все корабельные детали. Подробно. Поэтому – никаких пробелов… На сегодня занятия окончены, господа гардемарины.

– У‑у! Почему так мало? – огорчился Вася.

– Ничуть не мало. Дома повторите названия всех частей. Если не будете знать, скоро запутаетесь…

Синтаксис, кажется, так и не исправился. Когда Вася уже засыпал, а Василиса мурлыкал у него на одеяле, с улицы донеслось громкое (совсем не мелодичное) Синькино мяуканье.

– Ну, Ксеня тебе задаст, бродяга! – Вася поднялся. И Василиса вскочил. Зелеными глазами посмотрел на Васю м н о г о з н а ч и т е л ь н о.

«Опять сон!» – обрадованно догадался Вася. И тут же, одетый, оказался на улице.

Конечно, это был новый волшебный сон. Корабельный гном Мотя соскучился и ждал друзей. Ксеня, Антон и Слава были здесь же. Сон получился общий.

Вместе они двинулись по старинному ночному городу и скоро оказались на причале.

Корабль по‑прежнему темнел у пристани. Но теперь четко видно было, как в звездное небо поднимаются над ним высоченные мачты.

Модест Мокроступович ждал гостей у трапа.

– Как ваше здоровье? – вежливо спросил Слава.

– Благодарю вас. Немного болит поясница, но я уже привык, это возрастное. Гораздо хуже одиночество. Поэтому я очень рад вам… Дело в том, что Яков Платонович днем не захотел утомлять вас разными подробностями. И я решил, что самое время провести с вами небольшую экскурсию. По правде говоря, Яков Платонович сам посоветовал мне это…

– Какой хороший у меня дедушка! – похвасталась Ксеня.

– Замечательный! У нас с ним нечто вроде волшебной радиосвязи, так что не удивляйтесь… Хотите начать нашу экскурсию с загадки?

– Хотим!

– Тогда как по‑вашему, какая связь между рангоутом и ослом?

– Наверное, такая, – шагнул вперед Антон. – Кто не выучит все части мачты, тот осел… Я уже выучил.

– Гм… – Корабельный гном Мотя заскреб бороду. – Я совершенно не имел в виду такую постановку вопроса. Я о названии деталей… Помните, Яков Платонович говорил вам про крепкие обоймы, которыми соединяются части составной мачты?

Все, конечно, помнили. Даже коты.

– У этих обойм особое название: ЭЗЕЛЬГОФТ. Странное, да? Сейчас объясню. «Эзель» – по‑голландски «осел». «Хоофт» – голова. Но, как мне объяснял один знакомый корабельный мастер (тоже из Голландии), в данном случае это слово надо понимать иначе – «хомут, надеваемый на голову». Смотрите… – И – светящимся пальцем гном вывел в воздухе рисунок:

– Похоже на старинный деревянный хомут для парной упряжки, не правда ли?

Вася пожал плечами. Ослиных упряжек он никогда не видел. А дотошный Слава Воробьев спросил:

– А что же, у одного осла шея круглая, а у другого квадратная?

– Нет, шеи одинаковые. А вот верхняя часть мачты делается квадратной, чтобы эзельгофт со стеньгой не вертелся. А у стеньги, в свою очередь, верхний конец тоже квадратный. И у брам‑стеньги. И так далее… Кстати, помните, как называется верхний срез у мачты?

– ТОП! – поспешил ответить Антон. – Так же, как у шпангоута.

– Молодец, Антоша… Топ есть и у колонны мачты, и у стеньги, и у каждой из составных частей. Каждый топ закрывается какой‑нибудь заглушкой. Иначе древесина будет впитывать влагу. А если рангоут железный, в трубу нальется дождевая вода. Представляете, какая получится тяжесть!.. А на верхушке самой верхней стеньги крепится КЛОТИК. Это такой приплюснутый деревянный шарик. То есть это снизу кажется, что небольшой шарик, а вообще‑то это крупная вещица. В нем делаются отверстия для шнуров, на которых поднимаются флаги и сигналы. Вот!

И появился новый рисунок.

Вася Лис вскинул голову.

– Жаль, что нельзя разглядеть клотики и эзельгофты на мачтах, темно…

– Это дело поправимое! – В руке у Моти вспыхнул фонарь, и широкий луч побежал вверх по мачте. Но… скоро уперся в полукруглую площадку из балок и досок. – Ох, я не сообразил, что марс мешает!

– Какой Марс? Планета? – удивился первоклассник Антон.

Вася фыркнул.

– Нет‑нет! Я имею в виду МАРСОВУЮ ПЛОЩАДКУ. Иногда ее называют просто МАРС. Эта площадка ставится на мачтах там, где мачта соединяется со стеньгой. На месте нижнего эзельгофта.

– Она для впередсмотрящих матросов, – со знанием дела пояснила внучка боцмана Пёрышкина.

– Она для разных целей, – сказал Мотя. – И для матросов, и для того, чтобы растягивать по сторонам некоторые снасти… А знаете, откуда такое название?

– Потому что она близко к Марсу и к другим планетам! – догадливо сообщил Антон. И все развеселились.

– Вовсе не потому. Есть площадки и повыше… У древних римлян был бог войны Марс. И у нас в России со времени Петра Первого, который весьма увлекался античными мифами, повелось все военное называть именем Марса. В Санкт‑Петербурге есть, например, Марсово поле, там раньше проводились военные парады… А на площадках, о которых мы говорим, на старинных кораблях размещались во время боя стрелки. А иногда ставились даже легкие орудия. То есть это были «военные площадки». Теперь марсы свою боевую роль потеряли, но название приклеилось к ним навеки.

– Довольно сложное сооружение – задрав голову, заметил Слава.

– Ну, не такое уж сложное. Две продольные балки и две поперечные образуют решетку. На них сделан настил из досок. В нем по сторонам два люка, чтобы матросы могли выбираться на площадку. У люков, кстати, забавное название: «собачьи дыры». Может быть, потому, что лазать в такие люки считалось «собачьей работой». Жизнь‑то у матросов в прежние времена была нелегкая…

Должен сказать, что это марс старинной конструкции. На современных парусниках площадки выглядят легче и изящнее. Но у здешнего марса особенно хорошо заметна его конструкция.

Обратите внимание на продольные балки. Их название – л о н г а – с а л и н г и. А поперечные балки именуются иначе – к р а с п и ц ы. Запомните: «лонга‑салинг» мужского рода, «краспица» – женского.

Ребята кивали и снова запрокидывали головы, смотрели на марс. Слава мысленно прикидывал рисунок, который сделает дома: марсовая площадка, вид снизу.

– Но это не единственная площадка на большой мачте, – предупредил Мотя. – На следующем стыке, где стеньга соединяется… с чем?

– С брам‑стеньгой! – хором сказали четверо приятелей.

– Да‑да! Так вот, именно там, тоже на месте нижнего эзельгофта, есть еще одна площадка. Но она легонькая, без настила. Просто рама из лонга‑салингов и краспиц. Оно и понятно – нельзя большую тяжесть поднимать на высоту… Эта рама – САЛИНГ. Отойдем сторону, тогда салинг будет хорошо виден. Вот…

Видите треугольные подпорки, на которых лежат лонга‑салинги. Они похожи на кницы, но называются ч и к с ы.

– А выше салинга бывает площадка? – дотошно поинтересовался Слава.

– Иногда бывает еще БОМ‑САЛИНГ. Но его уже никак не назовешь площадкой. Это просто особая обойма с рожками для отвода в сторону некоторых снастей. Ставится б о м – с а л и н г там, где брам‑стеньга соединяется с бом‑брам‑стеньгой.

А теперь несколько слов о мачтовых площадках на небольших судах.

Иногда там вместо тяжелого марса ставят сразу легкий салинг. А на яхтах делают на мачтах лишь тонкие перекладинки – краспицы.

– Но на нашем «Звенящем» все будет полностью, – ревниво заметил Вася.

– Конечно, конечно… А теперь спустимся в трюм.

– Зачем? – испуганно сказала Ксеня. Ей не очень‑то хотелось в сумрачную глубину.

– У мачты ведь есть не только верхний конец, но и нижний, – пояснил Мотя. – Надо познакомиться и с ним. Мачта уходит вниз через верхнюю и все промежуточные палубы, почти до самого днища.

По узким скрипучим трапам все спустились внутрь корпуса. Глубоко‑глубоко. Мотя светил фонарем. Коты опасливо шли сзади, видимо, опасались крыс. Но было пусто, лишь могучие тимберсы и стрингера выступали из тьмы. Толстая колонна мачты, проткнув все палубы, упиралась в широкий кильсон. Ее основание окружали стенки плотного, сделанного из балок гнезда.

– Это гнездо, в которое вставляется мачта, называется СТЕПС, разъяснил Мотя. Немного похоже на слово «ступать». Мачта с т у п а е т в с т е п с.

Все согласились, что слова похожи. А коты обнюхали могучий степс со всех сторон. Видимо, проверили: прочный ли?

– Верхний конец у мачты называется т о п, – напомнил Мотя. – А кто знает, как называется нижний?

– Может быть, «нижний топ»? – осторожно предположил Антон.

– Нет! Называется он ШПОР. Похоже на слово «шпора», только мужского рода.

– Ш п о р втыкается в с т е п с, – догадался Слава.

– Правильно. Так же, как шпора в т ы к а е т с я в бок лошади. Хотя это сравнение мне не очень нравится, потому что жаль лошадь…

– То «ступает», то «втыкается», – капризно заметила Ксеня.

– Зато все эти слова легко запомнить, – сказал Вася. – А можно вопрос? Как называется отверстие в палубе, через которое мачта уходит вверх?

Мотя заскреб бороду.

– Ох… это, пожалуй, одно из самых трудных слов в корабельных названиях. Его не с чем сравнить. Надо просто запомнить: ПЯРТНЕРС.

– Действительно, язык сломаешь, – пробормотал Слава и несколько раз повторил слово шепотом.

– П я р т н е р с не просто отверстие в палубе, – объяснил Мотя. – Спереди и сзади оно сжато бимсами, а по бокам – палубными стрингерами. И, кроме того, укреплено специальной деревянной «подушкой». Иначе мачта, покачиваясь, расшатает палубу.

– Разве мачты внизу, у палубы, качаются? – удивилась Ксеня.

– Чуть‑чуть, но качаются… Может быть, вам приходилось отдыхать в лесу под высокой прямой сосной? Вспомните, у подножья ствол кажется неподвижным, но когда привалишься к нему спиной, чувствуется еле заметное шевеление…

– Да, я помню! – обрадовался Вася.

– А что еще вы собираетесь нам рассказать? – спросил Слава.

– На сегодня хватит. Давайте только повторим, как устроена мачта.

Мотя начал рисовать в воздухе, а все весело повторяли знакомые корабельные термины:

– Степс! Шпор! Пяртнерс!.. Колонна мачты!.. Марс!..

Чертеж получился длиннющий – ростом со Славу Воробьева.

– Вот это да! – почесывая затылок, – сказал Вася. – Пока не знаешь, думаешь, что мачта – совсем простая вещь: обтесал бревно, воткнул в палубу и готово. А здесь вон какое… сооружение.

– Да, – согласился Мотя. – Но теперь с устройством этого «сооружения» вы знакомы. Осталось только запомнить, как все мачты называются. Ведь на корабле у каждой мачты свое имя…

– Ну, это просто! – воскликнула Ксеня. – Это мы и раньше слышали. Передняя называется ФОК‑МАЧТА…

– Средняя – ГРОТ‑МАЧТА! – поспешил Вася.

– А задняя – БИЗАНЬ‑МАЧТА, – похвастался своими знаниями и Антон. – Это во многих книжках написано.

– «Грот» обозначает «большой», – вставил образованный Слава. – Ведь средняя мачта на корабле обычно самая высокая.

– Чаще всего так, – согласился гном Мотя. – Хотя случается, что все мачты делают одинаковой длины…

Слава продолжал:

– Но мне непонятно вот что: названий три, а мачт бывает больше. Я видел на рисунках корабли и с четырьмя мачтами, и с пятью…

Модест Мокроступович кивал:

– Верно, верно… Справедливое замечание. В этом случае дело обстоит так: передняя мачта всегда – ф о к – м а ч т а. Задняя – всегда б и з а н ь – м а ч т а (или просто «бизань»). А те, что стоят между ними, называются начиная спереди: п е р в а я г р о т – м а ч т а, в т о р а я г р о т – м а ч т а, т р е т ь я г р о т – м а ч т а и так далее. Иногда для краткости говорят «первый грот», «второй грот», «третий грот». Не надо только путать с парусами, у которых могут быть такие же названия.

Порой, конечно, с этими гротами морякам приходится трудновато: не сразу разберешься, где какой. Около ста лет назад в Америке стали строить шестимачтовые шхуны. Выходит, что на них – по четыре грот‑мачты… А на единственной в мире семимачтовой шхуне «Томас У. Лаусон» терпение у моряков лопнуло. И они договорились называть мачты по дням недели…

– Вот это да! – обрадовался первоклассник Антон. – Понедельник‑мачта, вторник‑мачта…

– Немного не так. У американцев неделя начинается с воскресенья… Впрочем, шхуна с такими мачтами была исключением. Вернемся к нормальным названиям. Надо ведь разобраться и в том, как именуются составные части разных мачт. Думаю, Яков Платонович не обидится, что я вместо него затрону этот вопрос.

– Нисколько не обидится! – заверила Ксеня. – Вы же друзья.

– Да… Ну вот, смотрите. У каждой мачты свое имя. Каждая состоит из пяти частей. И если, например, боцман говорит: «А ну‑ка друзья, проверьте, в порядке ли эзельгофты на трюм‑стеньге», матросы могут запутаться: на какой из трех? Поэтому каждая составная часть имеет приставку из названия своей мачты.

– Ну, это просто! – воскликнул Вася.

– Да… но есть некоторые сложности. Слушайте…

Проще всего с грот‑мачтой. Там все ясно: «колонна грот‑мачты», потом «грот‑стеньга», «грот‑брам‑стеньга»…

– Над ней «грот‑бом‑брам‑стеньга»! – поспешил опередить Вася Славу, который уже открыл рот.

– А выше всех «грот‑трюм‑стеньга»! – победно закончил Антон.

Но Слава все‑таки вставил слово:

– Наверно, есть названия и у площадок?

– Конечно. «Грот‑марс», «грот‑салинг». И «грот‑бом‑салинг», хотя это уже и не площадка… Короче говоря, тут вопросов нет. А вот с фок‑мачтой посложнее.

Там все, что выше колонны мачты, имеет приставку не «фок», а «фор». То есть «передний». «Фор‑стеньга», «фор‑марс», «фор‑брам‑стеньга» и так далее.

– «Фок» и «фор» похожие слова, – сказала Ксеня. А различие запомнить нетрудно.

– Но не забывайте: «фор» – это на стеньге и выше. А на колонне мачты – «фок».

Все уверили Модеста Мокроступовича, что не перепутают.

– А сложнее всего с бизань‑мачтой. Казалось бы, чего мудрить? Называй все части с приставкой «бизань» и никаких хлопот. Но у моряков сложилась иная традиция. Колонна задней мачты – «бизань», а все, что над ней – с приставкой «крюйс».

– Непонятное слово! – сердито сказал Антон.

– Откуда оно взялось? – придирчиво спросил Вася.

– Честно говоря, я не знаю, – вздохнул гном Мотя.

– Может быть, это в честь адмирала Крюйса? – предположил начитанный Слава. – Я читал, что такой адмирал служил в российском флоте при Петре Первом.

– Может быть, – неуверенно отозвался Мотя. – Хотя едва ли… Но если помнить об этом адмирале, то слово «крюйс» вы не забудете.

– Да здравствует адмирал! – воскликнул Вася. – Значит, на задней мачте у нас что? Колонна – это «бизань». А дальше «крюйс‑марс», «крюйс‑стеньга»… И так до самой верхушки, да?

– Мотя согласился. И стал чертить в воздухе большую схему с надписями.

Когда рисунок был окончен, Мотя довольно потер ладони.

– Пожалуй, это следовало бы нарисовать в ваших тетрадках.

– А я и так запомню, – заявил Вася.

– Тут нет ничего сложного, – сказала Ксеня.

Гном опять кивнул, щелкнул пальцами, и все мигом оказались на палубе. Над морем занимался рассвет.

– Пора домой, – вздохнула Ксеня. – Ой, а где же Синька?

Кот Василиса встревоженно терся о Васины джинсы и смотрел вверх.

– Мя‑а… – жалобно донеслось сверху.

– Синька! – ахнула Ксеня. – Вот хулиган! Забрался на самый клотик, а слезать боится. Он всегда так: залезет куда‑нибудь наверх, а потом орет – снимайте!

Модест Мокроступович покачал вязаным колпачком и направил из фонаря вверх тонкий луч. По этому лучу перепуганный Синтаксис съехал вниз как по скользкому канату.

– Негодник, – сказала Ксеня. Синька виновато прижал уши. Василиса, чтобы утешить приятеля, лизнул ему загривок.

– Хорошо, что это во сне, а то бы я тебе всыпала, – с облегчением сказала Ксеня. – Ой, мальчики! Нам пора просыпаться.

Слава Воробьев торопливо проговорил:

– Простите, но у меня еще один вопрос насчет мачты. Не может ли случиться, что между колонной мачты и п… пярт‑нерсом появится щель, и в нее будет попадать вода?

– Может, – согласился Мотя. – Чтобы вода туда не сочилась, на мачту у палубы надевается трубчатый чехол из брезента. Нижним краем он закрывает щель. И называется БРЮКАНЕЦ.

– Это не от слова «брюки»? – хихикнула Ксеня. – Он ведь похож на штанину.

– Похож…

– Придется мальчишкам обрезать свои джинсы, – рассудила Ксеня. – Для брюканцев на нашем"Звенящем". Иначе где мы их добудем на необитаемом острове?

– Ну и пожалуйста, – пожал плечами Вася. – Остров же в тропических водах, там круглый год можно в шортах…

– Ничего не получится, – заметил Слава. – Мачты слишком толстые. Придется где‑то добывать материал. Тем более, что все равно он нужен для парусов.

Вася задумался: где же брать парусину? И с этой мыслью проснулся от весеннего солнца, которое било в окно.

Днем Яков Платонович с удовольствием прослушал рассказ о волшебно‑учебном сне.

– Молодец Мокроступыч. Не разучился еще колдовать. И корабельное дело помнит… Ну, раз вы столько всего ночью узнали, перейдем к подвижному рангоуту.

Мы помчимся с громким гиком

К реям, гафелям и гикам! –

вдруг сочинил Антон Штукин. У него неожиданно прорезались поэтические способности.

Яков Платонович довольно растопырил усы.

– Молодец. Действительно, подвижный рангоут – это реи, гафели и гики. Начнем с р е е в. Вы уже знаете – так называют поперечины на мачтах. Они для парусов. На нашем фрегате на каждой мачте реев будет пять.

Антон охнул:

– И у каждого тоже свое название?

– Да. Ничего сложного. Вы в них разберетесь, так же, как разобрались в стеньгах… Но сначала о том, как устроены реи.

Это очень большие рангоутные детали. Например, на российском четырехмачтовом барке «Крузенштерн» нижние реи на обеих грот‑мачтах длиною почти тридцать метров. Представляете? Если поставить торчком, то это высота десятиэтажного дома. А толщина у такого рея – как у большущей железной бочки.

Если вы посмотрите на фотоснимок парусного судна, или вот сюда, на модель «Меридиана,» то увидите: в середине рей толще, чем на концах. У него, как говорят, форма веретена. Это сделано для прочности.

Посмотрите еще. Рей прикреплен к мачте особым приспособлением. Это БЕЙФУТ.

Б е й ф у т ы бывают самых разных форм и конструкций. Но задача у них одна: это такие вертлюги или шарниры, с помощью которых можно поворачивать реи в самые разные положения. Вместе с парусами или без них.

– А что это за трос, который тянется под реем на тонких подвесках? – спросил Слава и приготовился рисовать.

– Это ПЕРТ. Матросы у п и р а ю т с я в него, когда работают с парусами. Встают на перт подошвами, ложатся на рей животом и грудью и тянут или распускают парусину. Раньше это была опасная работа. В наше время все матросы, оказавшись на высоте, пристегиваются к рею страховочными поясами…

Теперь посмотрите на закругленные концы реев. Называется такой конец НОК. Короткое слово, легко запоминается.

Может быть, читали в книжках про пиратов, как грозный капитан кричит пленникам: «Если не скажете, где золото, всех повешу на нока‑рее!» Это не совсем правильное выражение. Следует говорить «на ноке рея»…

– Это совсем неправильное выражение!" – возмутилась Ксеня. – Вешать пленников вообще нельзя! Ни на ноке и нигде…

– Верно, верно. Однако это ведь не я, а пираты…

Теперь еще несколько слов о н о к е. Этим же коротким термином называется конец и у г и к а, и у г а ф е л я. Тот, который далеко от мачты. А тот, что упирается в мачту, носит название – ПЯТКА.

– Ну, это понятно, почему, – заметил Вася. – Пятка всегда для того, чтобы упираться. А на пятках есть бейфуты? Ведь гик и гафель тоже должны поворачиваться вокруг мачты!

– Разумеется есть… А иногда на пятках делают так называемые у с ы. Вот, на модели они есть.

– Похоже на бабушкин ухват, – сказала Ксеня.

Все согласились, что похоже. Но концы «усов» были соединены тросиком с надетыми на него деревянными шариками. Ребята догадались, что шарики для того, чтобы тросик не терся о мачту. Яков Платонович сказал, что это р а к с – к л о т ы.

– «Клот» или «клотик» значит «шарик», это вы знаете. А с р а к с а м и мы еще познакомимся. Так называются петли и крючки на парусах, которые скользят по тросу.

– Ну, а теперь приступим к названиям реев, – решил Яков Платонович. – Для этого надо, чтобы вы вспомнили, как называются стеньги и все, что есть на мачте.

– Мы помним! – заверил Антон.

– Тогда поехали… – Яков Платонович нарисовал на доске мачту из пяти частей, с марсом и салингом. Потом изобразил на ней пять реев. – На каждой составной части мачты ставится по одному рею…

– А я видел снимки, где реев на корабле гораздо больше, – вмешался Слава. – Шесть или семь.

– Бывает и так. Мы об этом поговорим позже, когда речь пойдет о р а з р е з н ы х п а р у с а х. А пока мы разбираем т и п и ч н у ю с х е м у. Мы ведь договорились, что на «Звенящем» все будет по строгим правилам.

– Извините, – смутился Слава.

– Ничего, ничего. Пытливость ума – качество замечательное. Но не будем спешить…

Когда речь идет об отдельной мачте, рей, что снизу, так и называется – н и ж н и й р е й. А второй…

– «Рей на стеньге»! – нетерпеливо сунулся Антон.

– Он действительно на стеньге. Но называется м а р с а – р е й… Кто скажет, почему?

– Потому что он над марсовой площадкой! – догадался Вася.

– А третий рей, который над салингом, – «салинг‑рей»? – спросил Слава.

– Нет. Там уже все проще: на брам‑стеньге – б р а м – р е й. На бом‑брам‑стеньге – б о м – б р а м – р е й. На трюм‑стеньге…

– Т р ю м – р е й! – дружно сказала четверка юных моряков.

– Молодцы. Я же говорил: если знать составные части мачты, другие названия напрашиваются сами собой – надеваются, как бусины на нитку…

– Как ракс‑клоты на тросик у пятки гика! – вспомнила Ксеня.

Яков Платонович одобрительно глянул на внучку и продолжал:

– С отдельной мачтой мы справились. Но ведь названия реев зависят и от того, какая это мачта. Так же, как названия стеньг.

– Ну, это просто, – храбро заявил Вася. – Там наверняка такие же приставки: «фор…», «грот…», «крюйс…»

– Да, это легко сообразить. Надо только запомнить кое‑что о нижних реях.

Напоминаю: про нижний рей на фок‑мачте не говорит «фор‑рей». «Фор» – это начиная со стеньги и марса. А то, что на колонне мачты – «фок…»

– Значит, фок‑рей"! – обрадовался Антон.

– Да. Но принято говорить «фока‑рей»… Сложнее всего опять с бизань‑мачтой. Казалось бы, само собой напрашивается: «бизань‑рей». Но в данном случае, в названии рея, слово «бизань» видоизменилось и превратилось в «бегин». Таким образом нижний рей на бизань‑мачте – б е г и н – р е й.

– Запомнить нетрудно, – сказал Слава. – Но, может быть, все‑таки нарисовать корабль с реями и подписать название каждого?

– Хорошо. Только у меня пальцы разболелись, рисуй сам.

Слава послушался. Он умело изобразил корпус судна и мачты с полным набором стеньг. И начал вычерчивать реи. А Яков Платонович потребовал:

– Ну‑ка, друзья, по очереди называйте, какой рей чертит Слава. Начиная с первой мачты, снизу… Ксеня!

– Подумаешь, – сказала Ксеня. – Фока‑рей… Фор‑марса‑рей… Фор‑брам‑рей… Фор‑бом‑брам‑рей… Фор‑трюм‑рей! Ура!

Антону досталась грот‑мачта. Он справился легко:

– Грота‑рей, грот‑марса‑рей, грот‑брам‑рей, грот‑бом‑брам‑рей, грот‑трюм‑рей… Правильно?

– Молодец. Теперь Вася. Бизань‑мачта…

– Самый нижний – это бегин‑рей… Потом крюйс‑марса‑рей. Крюйс‑брам‑рей, крюйс‑бом‑брам‑рей, крюйс‑трюм‑рей. Все!

А на доске возникла вот такая схема:

– Замечательно, – одобрил Яков Платонович. – И хорошо, что ты не забыл нарисовать на бизань‑мачте гафель и гик. Они обязательно стоят там на каждом большом судне.

Вот теперь самое время поговорить о гиках и гафелях.

Когда на корабле их всего по одному, в названиях не запутаешься. Но бывают суда без реев, с косыми парусами. Или реи только на первой мачте, как у нашей модели. Зато хватает там гиков и гафелей… Впрочем, с ними все просто. Они всегда расположены на колоннах мачт и названия их напрашиваются сами собой… Слава, нарисуй‑ка судно с тремя мачтами, каждая из которых состоит только из колонны и стеньги… Так. И гафели с гиками изобрази тоже… Прекрасно. А теперь поименуем их…

И на доске появилось вот что:

– Значит, на бизань‑мачте гик называется"бизань‑гик"? – уточнил Антошка. – А гафель – «бизань‑гафель»? А не «бегин….»?

– Нет. Приставка «бегин» – только у рея. Запомните это.

– На нашем «Звенящем» только они и будут, верно? – вставил свое слово Вася. – Бизань‑гафель, и бизань‑гик?

– Правильно. Они необходимы для косого паруса, который обязательно устанавливается на больших кораблях, если даже все главные паруса – на реях. Этот гафельный парус помогает кораблю при маневрировании.

Вася помог Антошке дорисовать схему и спросил:

– Теперь мы разобрались с рангоутом полностью? С неподвижным и с подвижным?

– Нет, голубчик. Ты забыл про бушприт. Он ведь тоже относится к рангоуту. К неподвижному, кстати…

Дата добавления: 2014-11-25