Часть I. Главные психические функции и анатомо-физиологическое устройство. 17 страница

Несмотря на то что значительно преобладающей по силе и частой повторяемости, главной массой всех факторов, вызывающих переживания и вместе с тем неврозы, являются три основные группы инстинктов — половые, самосохранения и питания (или заработка), мы все же не должны проходить мимо более мелких групп важных переживаний, которые возникают не непосредственно из побуждений, а главным образом из социальных констелляций и этических чувств.

Переживание изолированности, душевного одиночества вызывает самые различные формы глубоких душевных волнений. Такой является своеобразная группа реакций тоски по родине у молодых девушек (см. гл. 13), которые могут повлечь за собой такие типичные и неожиданные действия, как поджог или убийство детей, чаще же они порождают преходящее легкое душевное заболевание в форме реактивных депрессий или общих нервных недомоганий. Аналогичны и реакции, вызванные лишением свободы, которые особенно ярко проявляются у находящихся под следствием, в одиночке или у сидящих в длительном заключении в исправительном доме. Они бывают в форме острых взрывов аффектов, истерических или реактивных шизофренических механизмов или, наконец, хронически кататимных бредовых состояний (бред помилования), идей сутяжничества (Querulantenideen) и преследования. Еще более хронический характер воздействия имеет, подобно среде, глухота, так как она создает из-за длительного одиночества и отсутствия удобного душевного общения с окружающими раздражительное и подозрительное состояние души, из которого может развиться исполненный страха бред преследования. Психологически родственным является перенесение в среду, чуждую по языку, что у примитивных людей например, во время войны у восточноевропейских солдат, вызывает иногда острые маниакальные реакции страха.

Ближе всего к переживаниям изолированности стоит смерть любимых близких. Она часто вызывает у циклотимиков реактивные депрессии, реже — мании. На шизоидных психопатов и скрытых шизофреников она оказывает своеобразное воздействие, особенно в тех случаях, когда в период половой зрелости и после него сохраняются сильные пережитки инфантильной связи с матерью. Смерть матери в таких случаях дает иногда сигнал к острой шизофренической катастрофе; или же чувство внезапной беззащитности приводит к сензитивному бреду придания всему особого значения по отношению к себе. Мать или сестра могли быть последним хрупким звеном между осиротевшим и окружающим его миром. После их смерти возникает по контрасту непонятная холодная ненависть к остальным близким или происходит замена в образе женщины, несколько более взрослой, которая является одновременно и матерью и возлюбленной, что создает своеобразно колеблющийся оттенок эмоции.

Типичную роль при возникновении экспансивных реакций, в частности бреда сутяжничества (Querulantenwahn), играет переживание нарушенного права и оскорбленной чести. В многочисленных неврозах, возникших на почве ренты, наряду с переживанием ужаса, жаждой наживы, страхом перед материальной нуждой, ипохондрической боязливостью играет роль и сознание правовой обойденности. Из этих различных компонентов у невротика на почве ренты могут создаться своеобразно колеблющиеся смешения всей его аффективной установки. Переживанию мнимой или действительной обойденности со стороны суда или ведомства близки известные конфликты, связанные с чиновничьей карьерой. В то время как ошибочное призвание может вызвать длительно искаженную установку личности (например, внутренние затруднения теологов поневоле), такие переживания, как обойденность в карьере, преждевременная отставка, легко способствуют возникновению тяжелых аффективных реакций, нервных состояний, депрессий и особенно параноических установок, вплоть до подлинного бреда притеснения. В психологическом отношении хронические конфликты с начальством или строптивыми подчиненными часто могут иметь очень серьезное значение.

Рессентимент (чувство злобы) и борьба за власть

Теперь нам остается рассмотреть две типичные констелляции, имеющие основное значение не только как острые реакции переживания, но и как длительно сохраняющаяся окраска общего фона человеческих чувств и всей жизненной установки. Это рессентимент и борьба за власть.

Под рессентиментом мы подразумеваем комплексную установку чувств людей, действительно или мнимо обойденных в жизни; порожденные завистью и нуждой жизненные воззрения; перспективу жизни снизу; сверлящее, постоянно возобновляющееся чувство скрытого внутреннего возмущения; типичную установку слабого против сильного, бедного по отношению к богатству, безобразного по отношению к красоте, больного, вырождающегося и увядающего по отношению к здоровью и молодости; и вместе с тем здесь отмечается тенденция к кататимной переоценке, придающей слабому и бедному этически более высокую ценность. Рессентимент может быть источником самых идеальных и самых низменных этических импульсов, смотря по тому, как мы его будем. рассматривать. Здесь мы его проанализируем только как психический феномен. Добрая часть этики культурных народов исторически возникла из возмущения большинства слабых против угнетающего меньшинства, против бессердечного использования, обладания собственностью, властью и духовным превосходством за счет побежденных в жизненной борьбе. Высоко одаренные люди, сами пострадавшие, бывшие бедными, больными или душевно слишком легко уязвимыми, выразили свое сочувствие страдающим в словах, которые открывают новые общественные эпохи. Это можно проследить на христианской этике, и особенно хорошо на личности Руссо. На известных стадиях культурно-исторического развития рессентимент и сострадание приводили почти к полному видоизменению нормальных масштабов ценностей, к тенденциозному, иногда граничащему с извращением, этическому предпочтению духовно бедных, голодных и беспризорных, нищих и больных, грязи, лохмотьев, чумной вони и вместе с тем к недооценке сильной, здоровой, жизненной работы, которая воспитывала общественных паразитов в таком количестве, что это влекло за собой, как, например, к концу средних веков, тягчайшие бедствия. Этот антагонизм между моралью господ и рабов, между индивидуализмом и социализмом и теперь еще серьезно влияет на врачебно-общественные вопросы, на карательно-правовую оценку, на общественное попечение о детях и на уход за душевнобольными, и еще совсем недавно он снова освещался в вопросе о праве уничтожения (Хох и Биндинг) общественно неценных жизней.

Обратной стороной сострадания и альтруистской этики являются скрытая или явная зависть и ненависть ничтожного по отношению к великому, тенденция очернить то, что блестит и затоптать в грязь возвышенное или, по крайней мере, из-за легких уколов и притеснений считать себя самого не потерпевшим никакого ущерба в своей малости. В этих маленьких средствах очевидны воля к власти, тенденция подняться снизу вверх. У сильных натур это проявляется как открытая борьба за власть, основывающаяся только на собственной силе и не считающаяся с обществом. В культурно-историческом развитии, протекающем, как известно, в антитезах борьбы за власть, индивидуалистическая мораль господ временно была вновь провозглашена (Ницше) в противовес крайностям альтруистической этики.

Психология неврозов отчасти является отражением борьбы за власть между побежденными и победителями. Многие из истерических механизмов являются не чем иным, как неврозами, в основе которых скрыта определенная цель и которые направлены на самозащиту; они являются маленькими и часто удачными средствами слабых и нервных индивидов для того, чтобы подняться и восторжествовать, несмотря на неравную игру, над умом и могущественными средствами сильных и здоровых. Мы наблюдаем это в массовом эксперименте над неврозами, вызванными войной и несчастными случаями, когда людям, душевно слабо одаренным, удавалось часто ввести в обман умных и склонить их к состраданию и вниманию с помощью производящих впечатление, но неглубоких истерических поступков, удавалось даже достичь существенных преимуществ перед сильными и здоровыми. Выше мы уже приводили пример стареющей девушки, которой ее истерическая реакция ужаса помогла улучшить и даже совершенно переменить положение в семье: из безобразной, игнорируемой всеми, неспособной Золушки по отношению к счастливой, обручившейся сестре она превратилась сразу в центр семьи, обслуживаемый и ценимый всеми с заботливой любовью.

В основе таких невротических семейных отношений лежит особый род уравновешивающей справедливости, но иногда и тягчайшая ирония. В случаях, когда истерический ребенок тиранит родителей ужасающими судорогами и припадками бешенства, а холодная, ищущая наслаждений жена «своим припадком» или всегда наступающим в нужный момент обмороком делает своим рабом здорового мужа, проявляются рессентимент и борьба за власть. Истерический невроз часто является продолжением борьбы за власть, но только другими средствами. Обычно мы не можем не усмотреть в этом холодного расчета, но, возможно, чаще чувства рессентимента являются сферическими, диффузными, скрытыми в душевных глубинах, а вытекающие из них невротические реакции — инстинктивными или полуинстинктивными, как реакция самосохранения у преследуемых маленьких животных. Только многозначительная улыбка, непроизвольно обнаруживающаяся на лице многих истериков во время демонстрации или припадочных симптомов, выдает скрытый триумф слабого над сильным.

Важную роль могут играть рессентимент и борьба за власть и в развитии характера. Природная предрасположенность личности может быть подчеркнута, усилена или, наоборот, сглажена потребностями жизненной борьбы. Если при этом у личности недостает сил к развитию, то возникают всякого рода половинчатости, кажущиеся образования и обманчивые видимости, действующие как настоящие составные части личности, но являющиеся не чем иным, как «мерами предосторожности» (Адлер), намеченными позициями, слабыми форпостами для того, чтобы провести и запугать противника.

В таких случаях возникает то, что называется сверхкомпенсацией, т. е. чрезмерно сильная подчеркнутость некоторых качеств, которые должны скрыть внутренне осознанную слабость. Нередко приходится наблюдать, что горбатые, физически безобразные и незаметные люди особенно тщеславны, они элегантно и тщательно одеваются и причесываются. Постаревшая, действительно безобразная, карликообразная барышня привыкла в своем шизофренном психозе к карикатурной слащавой улыбке, с которой всех спрашивала: «Ну, разве нет во мне чего-то очаровательного?» За усиленным курением сигар, откашливанием, хвастовством, демонстрацией мускулатуры полувзрослых юношей скрывается, хотя они в этом и не признаются, сознание полусозревшей мужественности. Неоднократно осмеянное чванство выскочки выдает его недостаточную уверенность в общении с высшим обществом. «Отсутствие собственной ценности» и «поиски собственной ценности» (Sellbstwertleere, Seibstwertsuche у Шторха) определяют многое в ложных, искаженных, чрезмерных и карикатурных чертах характеров вырождающихся истериков и шизоидных анэстетических психопатов, а именно поиск производящей сильное впечатление внешности при полном отсутствии внутри необходимых для этого данных, ту судорожную, вызывающую то смешное, то почти трагическое впечатление борьбу, направленную на то, чтобы ненастоящими средствами произвести настоящее впечатление, изображая избалованного литератора с пустотой в сердце или проявляя теплое человеческое чувство там, где нет никакого отзвука на человеческие страдания.

Гораздо тоньше проявляется сверхкомпенсация в некоторых чертах характера сензитивных типов. Моральная скрупулезность принудительного невротика возникла в результате борьбы с сильно извращенными или распутными половыми влечениями. Чрезмерная мания величия нежных натур ученых и художников берет начало из постоянных полупоражений их слабой нервной системы под суровыми жизненными ударами.

Так в течение жизни развивается сверх первичных основ влечений и темперамента личности целая надстройка компенсаций, гарантий, торможений. Как «фиктивные руководящие линии» (Адлер) возникает роль «идеального я», образ собственной личности, какой она кажется самому человеку и желательна другим. Эти фиктивные линии образуются как опыт приспособления к окружающей среде и могут в различных отношениях сильно искривляться, а вместе с тем изменять развитие характера в целом под давлением соответствующего переживания. «Идеальное я», таким образом, сильно воздействует на первоначальные возможности реакций личности. Так, нервозный человек с определенным зачатком темперамента в зависимости от действующих на него течений эпохи, духовных идеалов, факторов воспитания может создавать один раз фиктивные руководящие линии человека-господина, другой — человека страдающего, блаженство мученика или умного стоика, третий раз — избалованного эстета и усвоить при этом соответствующие формулы реакций. Дегенеративный истерик меняет свое «идеальное я» часто, как бы играя, подобно театральным ролям. У других жизненная роль переходит в иные роли катастрофично, тут взгляд легко заметит основы темперамента и влечений через это фиктивное «идеальное я», так как многие роли подходят только к определенным темпераментам и одна и та же жизненная роль при различных темпераментах имеет характерные оттенки.

Глава 13. Примитивные реакции

Если мы будем рассматривать отдельные типы реакций-переживаний в их отношении к индивидуальному характеру, то увидим две не разграниченные строго между собой группы: примитивных реакций и реакций личности.

Примитивными реакциями мы называем такие, при которых раздражение от переживания не проходит целиком через интерполяцию развитой целостной личности, а непосредственно реактивно обнаруживается в мгновенных импульсивных действиях или глубоких душевных механизмах (например, гипобулического или гипоноического вида). И импульсивные действия, и реакции гипобулически-гипоноического пласта чаще всего встречаются у примитивных людей, детей и животных. Поэтому мы их все объединяем под названием примитивной реакции.

У взрослого культурного человека создаются примитивные реакции двух видов. Если чрезмерно сильное раздражение от переживания поражает и парализует высшую личность, более глубокие филогенетические пласты психики испытывают изолированное раздражение и, занимая место более высоких механизмов, выступают на поверхность. Мы уже обсуждали такое заместительное вмешательство глубоких механизмов в реакциях паники и ужаса. Картина истерических симптомов иногда также может быть вызвана чрезмерно сильными толчками переживания у взрослых культурных людей. Также мы находим задержки душевного развития инфантильных личностей, слабоумных, слабонервных и слабовольных психопатов, пострадавших от травмы черепа, алкоголя или скрытой шизофрении. В этих случаях не обязательно, чтобы раздражение от переживания было особенно сильным, и под влиянием обычных жизненных раздражений у подобных индивидов часто создаются примитивные реакции, так что склонность к взрывам аффектов, внезапным действиям и истерическим разряжениям может стать для них прямо-таки характерологическим стигматом. Мы упомянем еще об истерии вырождения, об «аффективной эпилепсии», импульсивном душевном расстройстве, безудержных психопатах и т. д., причем за этими общими клиническими терминами кроются самые разные биологические способы возникновения подобных личностей (наследственный, внутриматочный и поздно приобретенный, травматический, инфекционный и токсический).

Мы хотим во всей этой пестрой картине найти лишь общие психологические механизмы и свести их к немногим простым типам. В описании типов реакции здесь и далее мы пользуемся не нормально психологическим, а психопатологическим материалом, так как в нем психологический механизм проявляется в увеличенных и карикатурных размерах, а потому яснее виден.

Эксплозивные реакции

Об эксплозивных реакциях мы говорим во всех тех случаях, когда сильные аффекты разряжаются элементарно без задержки размышления. Психологическое напряжение делается слишком сильным и, подобно грозе, разряжается в остром кризисе, будет ли это на пользу или во вред. Типичным в этом отношении явилось бы, например, возмущение заключенных в смирительном доме (Zuchthausknall), припадок ярости с бранью, сопровождаемой бессмысленным разрушением, наступающий отчасти вследствие единично определенного повода, а отчасти как конечное разрешение давно копившегося гнева. Совершенно такие же взрывы наблюдались и на войне, например, перед выступлением, если к тяжелому внутреннему напряжению аффектов присоединялось еще хоть одно плохое слово со стороны начальства. Некоторые люди подвергаются таким эксплозивным диатезам только под влиянием алкоголя, когда они, впав в состояние так называемого патологического опьянения, внезапно совершают самые тяжелые насильственные поступки (оскорбления, избиения, смертоубийства, разрушения), о которых впоследствии не помнят, которые даже им самим могут быть совершенно непонятны, особенно когда они противоречат их личности в остальном. Эти аффективные сумеречные состояния, наступающие при воздействии алкоголя или без него, представляют собой уже описанные выше исключительные состояния с омрачением сознания и частичным выпадением из области воспоминаний, что роднит их с гипобулически-гипоноической группой. Вообще для многих глубоких душевных механизмов характерно то, что они легко выступают тогда, когда сознание, т. е. функция высшей личности, выключается или ослабляется (сон, гипноз, сумеречное состояние).

В теснейшем биологическом родстве с этими эксплозивными кризисами аффектов состоят некоторые формы моторных судорожных припадков то аффективно-эпилептического, то истерического характера. И те и другие являются вентильными механизмами, быстро и основательно реагирующими на чрезмерное интрапсихическое давление. В отдельных случаях обе моторные формы разряжения переходят одна в другую, шум и буйство постепенно принимают характер судорог, и, наоборот, судорожные движения также часто принимают форму движений, служащих для выражения аффектов. Такие судороги можно рассматривать как тот же самый процесс, но только в более глубоком пласту.

Часто вместо судорог и брани в качестве моторного разряжения происходит слепое бегство. Субъект, с которым это случилось, сначала еще знает, что он сильно рассердился, затем частично забывает об этом и наконец с удивлением видит себя в совершенно неожиданной для него местности.

Как уже было сказано, при таких эксплозивных реакциях нельзя удовлетвориться установлением одного непосредственно давшего толчок переживания. Часто они являются разряжениями давно заложенных комплексов и интрапсихических констелляций. Чрезмерное душевное давление уже давно налицо, и недавнее переживание явилось только последней каплей, переполнившей чашу.

Такие же взрывы, как гнев и досада, вызывает страх. Они описаны у душевнобольных, например, как raptus melancholicus. В таком состоянии нарастающие в виде кризиса страх или отчаяние могут вызвать не только самоубийство, но и тяжелые насильственные действия, прежде всего убийство собственной семьи, как бы расширенное самоубийство.

Внезапные действия (kurzschlusshandlungen)

Внезапными действиями мы называем такие реакции, когда аффективные импульсы, обходя целостную личность, непосредственно переходят в действие. Следовательно, и здесь мы находим недостаточную интерполяцию, но внезапность проявляется при этом не в элементарном моторном разряжении, как при эксплозивных реакциях, а в более сложных действиях.

Молодая прислуга из деревни, слабая, кроткая и застенчивая, поступает на свою первую городскую службу. Первые недели она выглядит больной и усталой, но не жалуется. Вдруг однажды утром дом объят пламенем и дети хозяев убиты. На суде открывается следующее: она страшно тосковала по родине, чувствовала себя переутомленной, все ей было чуждо, она не видела выхода для себя, ни с кем не решалась поговорить. Если бы от дома и детей ничего не осталось, она могла бы вернуться домой. Эту переходную мысль она, возможно, выдумала, а может быть, и нет. Глухое, стремительное, невыносимое желание: «Только бы вон отсюда!» Однажды утром у нее туман в глазах и кружится голова. Она не понимает, что с ней происходит. Когда она слышит потрескивание огня под лестницей, у нее на душе делается спокойнее и яснее. Возможно, что действие происходит с ужасающей ясностью, как что-то само собой разумеющееся, что впоследствии становится неразрешимой загадкой для самой преступницы.

Мы слышим потом изложение вроде следующего:

Тоска по родине, начавшаяся с первого дня поступления на службу, уже на четвертый достигла значительной силы, когда ей в ее безутешном настроении явилась мысль поджечь дом. Она уже знала, как ей это сделать, не думая ни о чем другом. Ее побуждала тоска, и она не видела другого выхода. Мысль эта не оставляла ее. Через три часа она привела ее в исполнение. Когда она бросала горящий уголь в корм для скотины, она, может быть, думала: «Будет это гореть или нет, для меня не важно».

Итак, внезапные действия могут выступить в форме описанного изолированного исключительного состояния, со склонностью к затемнению сознания, или же могут происходить как нормальное действие, продуманное, ловко и осторожно выполненное при полном сознании. В обоих случаях внезапные действия характеризуются тем, что мы выше в протоколе отметили курсивом: «не думая ни о чем другом». Действие вместе с аффективным побуждением, которым оно вызвано, образует упорядоченное и осмысленное целое. Но оно отколото от остальной личности и является ее частью, получившей самодовлеющее значение. Обычная реакция тоски по родине в своем первом проявлении могла бы протекать совершенно так же. У любой служанки в подобной ситуации легко могла бы возникнуть мысль: «Я не могу больше этого выносить, я должна вернуться домой во что бы то ни стало! О, если бы в одно прекрасное утро дом сгорел и мои питомцы умерли! Тогда бы я могла уйти!» До сих пор аффективная энергия переживания протекает в обоих случаях в одном и том же русле. У обыкновенной прислуги она должна была бы пройти длинный и запутанный путь, а именно через все интерполяции, которые создались бы дальше из запаса чувств и представлений целостной личности: сострадание к хозяевам и детям, мысль о родителях, страх перед неизбежным арестом и наказанием, внушенные в школе религиозные и моральные принципы и т. д. И по прохождении всех этих интерполяций импульс тоски по родине, к поджогу и убийству детей не мог бы привести к действию, он был бы так заторможен, задержан и видоизменен дюжиной противоположных энергетических импульсов и сопротивлений, что в конце концов моторная реакция явилась бы чем-то совершенно безобидным. Девушка хорошенько бы выплакалась или покаялась своим хозяевам, в худшем случае отказалась бы от места или сбежала. Нашу преступную девушку отличает то обстоятельство, что импульс тоски по родине не прошел через фильтр целостной личности, а непосредственно воздействовал на психомоторную сферу и таким образом вызвал то действие, которое являлось наиболее близким для аффекта тоски по родине и наиболее бессмысленным для целостной личности. Это мы называем коротким замыканием (Kurzschluss).

Реакция тоски по родине в форме поджога и убийства детей является типичным синдромом у 14—17-летних служанок. Чаще всего это происходит с инфантильными слабыми созданиями с задержкой полового развития, так что сильная реакция тоски по родине, очевидно, основана на недостаточном ослаблении психической связи с родителями, о чем мы упоминали при обсуждении вопроса о задержках в развитии полового влечения. В своем характере, кротком, как у овечки, робком и аутистичном, такие девушки ясно обнаруживают шизоидные черты.

Совершенно аналогичные внезапные действия наблюдал я, впрочем, недавно у одного молодого купца, страдающего гомосексуальностью, перед которым отец из-за его полового образа жизни в споре закрыл дверь. В пылу вспыхнувшего раздражения он поджег амбар отцовского дома, сам сел на крышу, распевая женским фальцетом оперные арии, чтобы в такой романтической позе окончить в пламени свое несчастное существование.

Аналогично и в других случаях мы часто находим половое влечение в основе внезапных действий.

Любовь и смерть. Двойное самоубийство несчастных любовников является типичным мотивом не только в поэзии, но и в реальной жизни. Мы удивляемся той легкости, с которой сильная, острая влюбленность, не находящая сейчас же выхода, приводит к самоубийству даже самых банальных, не героических натур. Сильная влюбленность со странной закономерностью приводит самых разных людей к мыслям о смерти, и часто бессознательно, действуя, подобно страху, как побуждение. В старинных народных песнях это стало почти формулой. Конечно, это одно из исконных филогенетических аффективных неразрывных соединений, как между любовью и страхом.

Время половой зрелости с ее душевной неуравновешенностью, с ее крайними, чрезмерно напряженными аффективными поступками особенно располагает к внезапным действиям, прежде всего к самоубийству, например, молодых служанок или учеников. Прежде всего это происходит из-за несчастной любви, но также из-за тоски по родине, страха перед учителем, опасения провала на переходном экзамене, предчувствия надвигающейся шизофрении. У прислуги первой мыслью бывает — броситься в воду или выпить соляной кислоты. Порой за этим, действительно, кроется не что иное, как детское упрямство, протест. Опять произошла сцена с хозяевами — в порыве раздражения скорей глотнуть соляной кислоты: «Хозяйке солоно придется, если я умру».

Убийство детей у внебрачных матерей является типичным внезапным действием. На войне это обнаруживалось во многих случаях дезертирства.

Не очень способный рекрут страдает под началом своего фельдфебеля. На обратном пути, возвращаясь из отпуска в гарнизон, он вылезает на первой попавшейся станции и так, как есть, в мундире, идет наниматься к одному крестьянину для сенокоса. Он больше не думает о гарнизоне и не предпринимает никаких мер предосторожности. Только спустя несколько месяцев его находят.

Вторая группа внезапных действий еще труднее поддается постижению вследствие того, что она происходит без сильного давления аффектов. Следуя мгновенному безразличному побуждению, совершается действие, которое нельзя объяснить ни личностью действующего, ни сложившимися обстоятельствами.

Зажиточный студент отправился с добровольческой организацией в революционную область. Он проводит несколько дней в квартире дружески расположенных к нему людей. Перед возвращением в университет он замечает у них несколько книг, которые вызывают у него мимолетный интерес. Ничего не говоря, он упаковывает их и берет с собой. Не читая, приносит их упакованными к себе домой, где разрывает и затем с чувством совершения чего-то тягостного зарывает в землю.

Здесь отсутствует какое бы то ни было сильное аффективное побуждение. Он мог бы за несколько марок купить себе эти книги в ближайшей лавке. В этом случае мы наблюдаем отсутствие сопротивления мимолетному мгновенному импульсу, т. е. тяжкую отколотость этого изолированного поступка от какой бы то ни было интерполяции с тенденциями целостной личности. Чем больше мы находим таких слабо мотивированных, внезапных действий, тем ближе подходим к типу шизофреников. Многие из них являются не чем иным, как начальными симптомами будущей шизофрении или, во всяком случае, признаками шизоидной конституции. Такие люди также под влиянием мгновенной причуды могут совершить жестокость и убийства. Или же за этим может также скрываться начинающийся паралитический или старческий распад. Во всяком случае, аффективно слабые внезапные действия заставляют нас всегда подозревать серьезный процесс распада или расколотости личности.

Тем не менее существуют также большие группы, по-видимому, слабомотивированных внезапных действий, за которыми в действительности скрываются сильные аффективные побудительные силы. Эти побудительные силы исходят либо из сильных, не поддающихся подавлению перверсных побочных компонентов личности, либо они результат воздействия старых комплексов. Сюда относится много случаев, принудительно и, по-видимому, загадочно возникающих побуждений и прихотей, например, так называемой клептомании (импульсивного воровства) и бессмысленных убийств и преступной жестокости. Так, некоторые случаи воровства из магазинов, совершенные состоятельными дамами, оказываются простыми сексуальными перверсиями, а именно — бархат и шелк вызывают у них сексуальное наслаждение, и тайная кража этих вещей приводит их к сильнейшему сексуальному возбуждению. Пример символического воровства приводился нами выше. Многие непонятные убийства, особенно отвратительного характера, являются садистскими актами. Есть исторически известные примеры таких детоубийц и отравительниц. Даже поджог может быть связан с сексуальным возбуждением. Но мы должны признаться, что не знаем психологического механизма некоторых импульсивных действий, тем более что многие из них вытекают не из ставших внешними психологических констелляций, а, например, из эндогенных периодических расстройств.

Гипобулические и гипоноические реакции

Мы так подробно останавливались на гипобулических и гипоноических механизмах, что здесь достаточно только отметить их. Кроме случаев с детьми, животными и острых синдромов ужаса, паники и экстаза мы наблюдаем их преимущественно как типы реакций в комплексах истерических симптомов. Психологически они являются большей частью того, что называют истерией. Гипоноические реакции, подобные сновидениям, мы наблюдаем главным образом в истерическом сумеречном состоянии так же, как гипобулические. Особенно ярко они проявляются при истерических припадках и как психологический фон различных картин истерии. Так, когда мы затрагиваем какой-нибудь истерический тик, истерическое больное место, даже безобидные маленькие нарушения в ходьбе, при терапевтическом лечении мы часто наталкиваемся на сильные гипобулические реакции, бурные движения, элементарные негативные проявления, на суггестивные феномены, скачкообразно сменяющие друг друга. В то же время часто обнаруживается склонность к затемнению сознания и к гипоноическим сумеречным состояниям. Типичный опыт показывает, что простейшие чувствительные (sensiblen) и моторные симптомы истерии психически коренятся не в высшей личности, а в гипобулически-гипоноическом пласте.

Дата добавления: 2014-11-25