Parousia-формула. Письмо должно создавать иллюзию присутствия

Слово «парусия» буквально и означает «присутствие». Иллюзия общения и иллюзия присутствия, безусловно, вещи сходные. По смыслу их можно обе отнести ко второй строчке нашей таблицы, т.к. именно такое общение может взволновать, задеть, заставить задуматься, а может быть, и измениться. В чем же разница? В том, наверное, что «беседа» – это более общее понятие. Не случайно в нем содержится два смысловых оттенка: проповеди и диалога. Проповедь может быть и записана, диалог тоже может быть опубликован. Известно, что в таких диалогах-интервью нередко совершенно стирается личность собеседников, особенно корреспондента. Не секрет, что часто такие интервью полностью конструирует тот человек, к которому обращается журналист, а дело последнего – аккуратно записать, расшифровать, отредактировать и потом еще в кассе деньги получить за выполненную работу, за безразличие к существу беседы, за чисто прагматическое отношение к материалу, за отсутствие своего присутствия. И если в интервью, даже в устном, такая в прямом смысле иллюзия общения не только возможна, но даже поощряется эфироманами, то в письме ничто подобное недопустимо. В письме общаются две личности. И если, выводя строчки письма, ты не всматриваешься в душу адресата и не вкладываешь в каждое слово своей души, то ты парусия-формулу не выполняешь.

Вот вам пример такой парусии. Недавно я получила письмо от одного заключенного. Он пишет, что давно не перечитывал моих писем, т.к. в сердце было что-то вроде обиды или огорчения оттого, что я долго не отвечаю ему. Но вот взял в руки письмо, полученное год назад, и был поражен: «Оно как будто вчера написано; оно отвечает на все мои сегодняшние вопросы; я понял, почему Вы мне так долго не пишете: в этом письме уже все содержится». И впечатление от письма такое, по его словам, как и год назад, только гораздо сильнее: «Как будто непосредственно поговорил и получил и назидание, и вразумление, и утешение». Вот что значит иллюзия присутствия.

Интересно заметить еще, что это греческое слово переводится еще и как «прибытие, приход, пришествие». И у евангелиста Матфея в словах: как молния исходит от востока и видна бывает до запада, так будет пришествие Сына Человеческого (Мф. 24, 27) – на греческом языке тоже стоит «parousia». Поэтому слово, присланное в письме, должно быть тоже как огонь, как молния, поражающая в самое сердце. От этого слова у нашего адресата должно оставаться ощущение прихода к нему, посещения его Самим Господом. Вот как в широком смысле следует нам, в конечном счете, понимать эту парусия-формулу.

4. Формула philophr o nesis: письмо должно выражать дружеское расположение. Если в твоем сердце зло, обида или раздражение против адресата, то не спеши писать ему. Если ты сказал обидное, колкое слово и увидел, как оно поранило человека, то часто это можно успеть загладить, тут же попросив прощения или даже взглядом выразив свое сожаление о допущенной грубости или неловкости. А если ты отправил такую змею в конверте, то человек может и вообще не ответить от огорчения. А если и ответит, то сколько времени пройдет, пока до тебя дойдет эта его реакция и ты спохватишься, напишешь ему что-то утешительное? Да еще пока это утешение дойдет до него, сколько времени душа будет испытывать боль, разочарование, уныние, может быть, даже отчаяние? И ведь чем дольше находится человек в таком состоянии, тем труднее ему утешиться и тем труднее будет вам вернуть его доброе расположение к себе. А в нашем случае страшно еще и то, что такой недобрый ваш ответ, обличение или менторское поучение может человека и от Бога отвратить, в Его милосердии заставить сомневаться. И грех на вас будет. Даже равнодушное письмо отправлять опасно. Если люди обращаются к нам как к катехизаторам, как к людям, ходящим в церковь и старающимся жить по заповедям, то им нельзя ответить отпиской. Если отписка придет из какого-нибудь РЭУ или ДЭЗа, и то человек может сильно расстроиться. Но это-то хоть понять можно. От людей, сидящих там, от чиновников особого тепла душевного и не ждут, а от нас с вами ждут и внимания, и знаний, и жертвенности, коль скоро мы называемся христианами. Поэтому если сердце твое не готово выразить хотя бы малую толику душевного расположения, то лучше вообще не пиши, не тревожь зря человека, лучше помолись о нем. Может быть, Господь как-нибудь иначе его утешит.

Письмо с этой точки зрения может оказаться и для нас, и для наших адресатов намного значительнее проповеди или другого публичного выступления. Если лектор плохо знает свой предмет, занудливо объясняет, не беспокоится о том, как его поймут, то студентам будет скучно, но не больно, это их не поранит. Мы тебе безразличны, и ты нам не нужен. Не будем ходить на твои лекции, и всё! А с письмом всё иначе. Человек обращается к вам, в какой-то мере открывая себя, делясь своими немощами, жалуясь на свои проблемы, выражая свои сомнения. Особенно, если это письма на «Радонеж». Ведь слышат люди добрые слова по радио и думают, что эти проповедники их поймут. Они не представляют себе, как заняты все батюшки. И вот если мы, помогая священнику, не сумеем отнестись к ним с любовью, то они и в нем разочаруются, и»Радонеж» больше слушать не захотят, и в церковь могут не пойти. Поэтому работа с письмами, хотя она и тяжелая, и незаметная, может оказаться намного ответственнее, чем работа проповедника или оратора. С холодным сердцем, без дружелюбного отношения к адресату за нее лучше не браться.

5. При написании письма надо уметь пользоваться клишированными фразами. Что такое клишированные фразы? Это определенные традиционные выражения, с помощью которых оформляются, например, начало и конец письма. Это стандартизированное обращение к адресату, например: «Уважаемый раб Божий такой-то» или «Приветствуем вас, дорогие друзья». Они могут зависеть от титулов: «Ваше преосвященство...». Или когда мы какое-то прошение пишем на имя ректора: «Его высокопреподобию ректору ПСТБИ прот. Владимиру Воробьеву», – это клишированная фраза, которая даже на специальном листочке вывешена у двери учебной части нашей. Клише – это и униженное, и смиренное обозначение самого себя. Таким клише пользоваться очень полезно, даже если человек на самом деле себя таковым «худым и недостойным рабом» и не считает, но само употребление подобного наименования помогает душе хотя бы на некоторое время наступить на свое высокоумие и гордыню. Если человек начинает свое письмо к духовному лицу, например, словами: «Пишет Вам недостойный, погрязший в грехах студент Богословского института...», – то это может расположить к себе адресата, т.к. такие слова свидетельствуют, по крайней мере, о том, что человек хотя бы знает, что грехи – это плохо, что в них надо каяться; а тот, кто кается, тот и на самом деле может начать себя видеть ниже других. Или фраза в конце письма: «Простите меня, грешную, за то, что осмелилась высказать свое мнение по этому вопросу, хотя Вы, наверное, и сами все это уже давно знаете», – тоже может смягчить неприятное впечатление от тех суждений церковных, какие вам пришлось изложить, скажем, по вопросу о программе сексуального воспитания детей.

Клишированные фразы могут использоваться для выражения благодарности за полученное письмо. Это по-разному может выражаться, но, строго говоря, плохо, если такой благодарности совсем нет.

Вопрос студентки: «Скажите, пожалуйста, а разве нельзя писать и с самого начала в жанре эссе, от души, как напишется, без каких-то стандартных фраз?»

Все равно какие-то клише мы употребляем. Нам важно знать, какие они бывают. Конечно, письмо должно писаться от души, об этом уже сказано. Но мы должны знать о некоторых элементарных технических приемах, мы должны научиться владеть этими клише настолько свободно, чтобы это все было «как бы играя, а не выисканно». Помните эти слова святителя Григория Богослова, о которых мы говорили на предыдущей лекции? Между прочим, ранее был затронут очень интересный вопрос о соотношения формального и не формального, внешней украшенности письма и внутреннего сердечного расположения к адресату. Это как раз касается необходимости одновременного выполнения четвертого и пятого принципов, их соединения, сочетания. Кстати, к какой строчке нашей таблицы их можно отнести? Подумайте об этом на досуге. Вообще в качестве домашнего задания можно вам предложить достроить нашу табличку на основании материала настоящей лекции. Попытайтесь сами продумать, как мог бы выглядеть шестой ее столбец.

Но вернемся к нашим клише. О них надо еще немного сказать.

К клишированным фразам относятся извинения за задержку в ответе. Я вообще почти все письма с этого начинаю. Хорошо, если такие извинения сопровождаются еще уверениями, что дружба не охладела. Я, например, иногда так пишу: «Вы не огорчайтесь, что мы так долго Вам не писали, во всяком случае, письмо прочитано, мы о Вас помолились; Вы, наверное, почувствовали благодатную силу этой молитвы...». Понимание этих слов, конечно, зависит от уровня светскости человека. Человек церковный понимает эти слова буквально, и очень часто эта молитвенная связь действительно заменяет письма. У меня есть одна женщина, с которой связь просто поразительная. Мы с нею пишем письма друг другу в один и тот же день. А с другой женщиной так бывает: я не сразу читаю письмо, а потом, когда прочитаю (это всегда бывает как-то связано с церковными праздниками) и напишу ей, когда именно это было, то она мне пишет в ответ, что сразу почувствовала, что письмо прочитано, т.к. ей резко стало легче: «Груз грехов, который был на бумаге, вдруг скатился с души; я поняла, что Вы стали молиться обо мне; меня страсти перестали мучить, молиться стало легче». Т.е. эта молитвенная связь, безусловно, существует. Но одновременно есть и формальная сторона, связанная с этими клише, в которых мы уверяем, что дружба не охладела, что мы помним об адресате и молимся о нем. Конечно, не все верят в эти молитвы. Но человеку важно, что о нем помнят. Даже нецерковному человеку приятно знать, что о нем молятся.

С этим связана и такая интересная особенность византийской переписки, когда на каждое сколько-нибудь значимое речение дается прицельная реакция, доводящая иногда до абсурда основную мысль через выворачивание ее наизнанку. Например: «Чтобы земная дружба сохранилась, необходимо ее поддерживать такими материальными знаками, каковыми являются письма, – пишет один человек. А его адресат ему долго не отвечает и, чтобы хоть как-то оправдать потом свое долгое молчание, пишет, наконец, так: Раз мы с тобой постоянно духовно устремлены друг к другу, то письма – мелочь, и большого значения они не имеют. На самом деле, просьба о письме – это тоже клише. Желание получить письмо вообще может быть главным мотивом, которому все содержание подчинено. Вот у Иоанна Златоустого в 90% писем, посланных им из ссылки, содержится просьба почаще радовать друг друга письмами.

Можно привести некоторые стандартные завершения писем. Их много бывает. Вот вам для примера: Да будет со мною милость Божия по твоим святейшим молитвам, или: Да сохранит тебя Господь честна, здрава и благоденствующа.

В латинских памятниках есть даже особая формула пожелания здоровья: formula valet u dinis. Она звучит так: Si vales, bene est, ego valeo. По-русски это значит: «Если ты здоров – хорошо, я здоров». На письме можно было поставить только первые буквы этого выражения: «S. V. B. E. E. V.», причем последние буквы «E. V.», которые обозначали «я здоров» – ego valeo – могли и опускаться. Помните, как у Пушкина о Евгении Онегине сказано:

Латынь из моды вышла ныне,

Но если правду вам сказать,

Он знал довольно по-латыни,

Чтоб эпиграфы разбирать;

Потолковать о Ювенале[56],

В конце письма поставить vale,

Да знал он, хоть не без греха,

Из Энеиды два стиха.

Вот это «vale» и есть такое же клишированное пожелание здоровья. Можно поставить vale, можно – S. V. B. E., можно полную формулу valetudinis, как захотите. Вот вы учитесь вместе, знаете теперь этот латинский секрет, будете когда-нибудь друг другу письма писать, и чтобы долго не распространяться, возьмете и в конце тоже, как Онегин, поставите vale.

Почему можно было сформулировать названные принципы? Потому что, когда переписка между людьми активизировалась – в связи с гонениями христиан в IV в., или в связи с иконоборчеством и обсуждением обрядовой стороны богослужения в VIII–IX вв., или в результате развития придворного церемониала с X в., а затем и в связи с обострением политических проблем с XIV в., – всегда наступал этап, когда письма выходили за рамки частной переписки, становились важными для многих людей и поэтому публиковались. Это служило своего рода образцом. И в частной переписке люди не только стремились подражать этим образцам, но и предполагали, что и их письма могут когда-то со временем стать достоянием гласности. Т.е. письма писались в расчете на последующую публикацию, выстраивались как литературные произведения, откуда и вырос, собственно, литературный эпистолярный жанр. Взаимоотношения между адресатами в этой ситуации переставали быть главными для читателей, зато они получали возможность наслаждаться учительным содержанием и литературной формой писем, особенно писем писателей, проповедников, общественных деятелей и других известных личностей.

Как собирались письма? Либо адресаты, ценя полученные ими письма за глубину и красноречие, собирали их постепенно в тома (так сохранились и дошли до нас письма святителей), либо сами отправители оставляли себе копии своих писем. Оставлять копии – это, конечно, лишний труд и потеря времени, но иногда стоит потрудиться. Я отвечаю на письма, приходящие о. Артемию, уже более четырех лет, и вот с какого-то момента батюшка велел обязательно оставлять и сохранять копии. Что-то писалось под копирку, что-то печаталось на машинке или набиралось на компьютере, а иногда кому-то из студентов предлагалось переписать, т.к. и само такое переписывание в определенных случаях оказывалось назидательным и душеполезным, особенно когда в письме обсуждалась проблема, существенно важная для переписчика. Зачем это нужно, вы сами сейчас убедитесь, т.к. я вам дальше что-то прочитаю из вторых экземпляров, которые у нас остались.

А теперь от теории перейдем к практике.

Дата добавления: 2014-11-25