В современном российском праве реализуются все три функции критерия наиболее тесной связи. 21 страница

Европейские и американские системы нормообразующих факторов основаны на выделении трех групп факторов - коллизионных, материальных и публичных в их различном сочетании. Основное отличие европейских и американских систем связано с уровнем применения данных систем - законодательным или правоприменительным. Оптимальная система нормообразующих факторов должна быть основана на балансировании коллизионных, материальных и публичных факторов, значение и удельный вес которых зависит от регулируемой области частного права.

Глава 7. НАИБОЛЕЕ ТЕСНАЯ СВЯЗЬ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ

СОВРЕМЕННОЙ ТЕНДЕНЦИИ ГИБКОГО КОЛЛИЗИОННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

7.1. Предпосылки для возникновения тенденции

гибкого коллизионного регулирования

Одной из актуальных проблем общей теории права является диалектическое противоречие между стремлением к обеспечению предсказуемости и определенности правового регулирования, с одной стороны, и поиском справедливого и наиболее эффективного решения каждого конкретного спора исходя из индивидуальных особенностей дела, с другой стороны. До момента, пока коллизионному праву отводилась скромная юридико-техническая роль разграничения сфер действия различных правопорядков, основанного на абстрактно сформулированных принципах более высокого порядка (деление законов на реальные и персональные, обеспечение признания и принудительного исполнения приобретенных прав и т.п. теории), указанное противоречие могло не выходить на первый план. Однако несостоятельность указанных теорий, основанных на юридико-технической природе коллизионного права, с признанием регулятивной функции международного частного права как одной из типичных правовых областей, в которых существуют противоречивые и подлежащие балансированию интересы различных субъектов, неизбежно вновь выдвигает рассматриваемое противоречие на первый план.

Усложнение международного коммерческого оборота, а также увеличение случаев трансграничного общения субъектов ставит вопрос о невозможности эффективного функционирования закрытой коллизионной системы, не поддающейся определенной коррекции в процессе правоприменения. На уровне материального права данная необходимость была осознана в ходе великих гражданско-правовых кодификаций (создания Гражданского кодекса Франции, Германского гражданского уложения, швейцарского обязательственного закона) и выразилась в формулировании большого количества так называемых каучуковых норм (правила о добросовестности и недопустимости злоупотребления субъективными правами, разумном лице, осуществлении надлежащей степени заботливости и осмотрительности, недействительности сделок, противоречащих добрым нравам, и т.п.).

В западноевропейской доктрине подчеркивается, что аналогичный механизм не мог не сформироваться на коллизионном уровне: "Остается фактом то, что законодательство никогда не может предвидеть все фактические ситуации. Новые проблемы требуют новых решений. Есть важный опыт континентальных стран, связанный с великими кодификациями, которые выжили и сохранили свою ценность. Это стало возможным в особенности благодаря общим положениям, позволяющим закрывать правовые пробелы и производить адаптацию к изменяющимся условиям и ценностям. Те, кто считают определенность права основной задачей законодательства, обвиняли законодателя в "бегстве в общие формулы" (escape into general clauses, Flucht in Generalklausel). Но только люфт, предоставляемый общими формулами, может установить баланс между правовой определенностью и судейским усмотрением в конкретном деле. То, что справедливо для кодификации материального права, имеет еще большую важность для кодификации международного частного права" <605>. Л. Брильмайер справедливо полагает, что существует взаимозависимость между степенью открытости и свободы судейского усмотрения в материальном праве, с одной стороны, и коллизионном праве, с другой стороны: "Сторонники относительно жестких материально-правовых норм должны также стремиться к относительно жестким коллизионным нормам; сторонники большей свободы усмотрения в материальном праве должны призывать к большей судейской свободе при решении коллизионных вопросов. Тогда коллизионные нормы должны рассматриваться не с большим и не с меньшим подозрением, чем материально-правовые нормы. Никто не объяснил, почему суды могут иметь большую степень усмотрения в одном случае по сравнению с другим" <606>.

--------------------------------

<605> Vischer Fr. General Course on Private International Law. P. 107 - 108.

<606> Brilmayer L. The Role of Substantive and Choice of Law Policies in the Formation and Application of Choice of Law Rules // Recueil des Cours / Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Vol. 252. 1995. P. 55. Данные наблюдения способны объяснить, почему советская коллизионная доктрина традиционно весьма негативно относилась к гибким коллизионным механизмам. Это было вполне естественно в условиях, когда советское материальное право характеризовалось жесткими законодательными решениями, высокой степенью формализма и низкой степенью свободы судейского усмотрения.

Одной из наиболее важных тенденций развития коллизионного права в последние годы является значительное увеличение степени гибкости правового регулирования. Основным механизмом при этом выступает так называемый принцип наиболее тесной связи. Данный принцип получил самые различные словесные обозначения в разных законодательных актах и доктринальных работах (closest connection, most significant relationship, proper law, proximity principle, engster Zusammenhang, Beziehung, engste Verbindung) <607>.

--------------------------------

<607> Равным образом при желании можно формулировать самые различные словесные формулы и на русском языке - наиболее существенная связь, наиболее прочная связь, принцип близости правопорядка и т.п. Важно лишь осознавать, что новый термин не приводит к возникновению нового правового явления. В настоящей работе используется термин "наиболее тесная связь", поскольку именно он употребляется российским законодателем (п. 2 ст. 1186, ст. 1188, п. 1 и п. 5 ст. 1211, п. 1 ст. 1213 ГК РФ).

7.2. Функции критерия наиболее тесной связи

В современном международном частном праве критерий наиболее тесной связи имеет три функции, выражающие различные механизмы придания гибкости коллизионному регулированию <608>.

--------------------------------

<608> См. данную трехзвенную классификацию, в частности, в след. работах: Kropholler J. A.a.O. S. 26 - 28; Geisler St. Die engste Verbindung im Internationalen Privatrecht / Schriften zum Internationalen Recht. Berlin, 2001. S. 337. Р.М. Ходыкин в своих работах ограничивается только двухзвенной классификацией. См., например: Ходыкин Р.М. Регулирование договорных обязательств в аспекте международного частного права в свете принятия третьей части ГК РФ // Научные труды. Российская академия юридических наук. Вып. 3: В 3 т. М., 2003. Т. 1. С. 925 - 927.

7.2.1. Наиболее тесная связь как коллизионный принцип

Прежде всего, наиболее тесная связь может рассматриваться в качестве коллизионного принципа, который заложен в основе большинства конкретных коллизионных норм. Данное понимание наиболее тесной связи является традиционным для разнонаправленного подхода. Фактически ключевая формулировка Савиньи, выступающая теоретической основой для отдельных двусторонних коллизионных норм (нахождение "оседлости правоотношения", надлежащей локализации правоотношения в пределах территории определенного государства), является не чем иным, как еще одним возможным словесным выражением идеи о том, что имущественные и личные неимущественные отношения подлежат регулированию тем правопорядком, с которым это отношение демонстрирует наиболее тесную связь. Важно подчеркнуть, что сам Савиньи не считал возможным непосредственное использование судом своей абстрактной формулы об оседлости правоотношения: эта формула выступала у него лишь исходным пунктом, движущим механизмом для обязательного конструирования специальных коллизионных норм <609>.

--------------------------------

<609> См. соответствующий вывод в след. работе: Juenger Fr. Choice of Law and Multistate Justice. P. 57, 129.

В качестве современного примера понимания наиболее тесной связи именно в качестве общего принципа можно привести правила параграфа 1 австрийского закона 1978 г. о международном частном праве: "(1) к обстоятельствам дела, относящимся к частноправовому отношению с иностранным элементом, применяется правопорядок, с которым имеется наиболее тесная связь (die Beziehung). (2) Содержащиеся в настоящем Законе отдельные положения о применимом праве (коллизионные нормы) рассматриваются в качестве проявления этого принципа".

В одном из ведущих российских комментариев к части третьей ГК РФ обращается внимание на то, что, несмотря на отсутствие в Разделе VI "Международное частное право" ГК РФ положения, аналогичного австрийскому, принцип наиболее тесной связи можно отнести к разряду "стержневых" и формирующих одно из основных начал свода коллизионного права России <610>. Вместе с тем отмечается, что отсутствие в российском коллизионном регулировании правила, аналогичного параграфу 1 австрийского закона, связано с отсутствием практической значимости подобного правила, а также спорностью его распространения на все коллизионные нормы <611>.

--------------------------------

<610> Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2002. С. 318 (автор комментария к ст. 1186 ГК РФ (кроме п. 8) - В.П. Звеков). См. аналогичный вывод также в след. работе: Lebedev S., Muranov A., Khodykin R., Kabatova E. New Russian Legislation on Private International Law // Yearbook of Private International Law. 2002. Vol. 4. P. 125.

<611> Как отмечает И.С. Зыкин, "в этом плане принцип наиболее тесной связи представляется вряд ли несущим значительную нормативную нагрузку и скорее носит декларативный характер, если эти нормы действуют как таковые, то есть независимо от того, провозглашены они как результат регулятивного воздействия принципа наиболее тесной связи или нет. Кроме того, утверждение, что конкретные "жесткие" коллизионные привязки при всем огромном многообразии фактических обстоятельств будут во всех случаях реально приводить к применению права, наиболее тесно связанного с данным, осложненным иностранным элементом отношением, скорее есть дань теории, чем практике и своего рода фикция" (Зыкин И.С. Развитие международного частного права в свете принятия части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации // Государство и право. 2002. N 12. С. 59).

7.2.2. Наиболее тесная связь как генеральная или

субсидиарная коллизионная привязка

Наиболее тесная связь в современном коллизионном законодательстве различных стран также часто используется в качестве генеральной или субсидиарной коллизионной привязки в рамках специальной коллизионной нормы, посвященной определению применимого права для четко определенного круга отношений. Этот новый тип коллизионных норм принято называть "гибкими" коллизионными нормами (в противоположность традиционным коллизионным нормам, фиксирующим четкий критерий определения применимого права, и предлагающим, таким образом, "жесткое" коллизионное регулирование) <612>. Именно такая гибкая коллизионная норма применялась в английском коллизионном праве в качестве основной для определения права, применимого к договорным обязательствам, до момента присоединения Великобритании к Римской конвенции: "В отсутствие явно выраженного или подразумеваемого выбора права сторонами суды... перейдут к определению права, с которым операция (transaction) <613>, воплощенная в договоре, имеет наиболее тесную и наиболее реальную связь (closest and most real connection), то есть локализацию договора. Суды при определении объективного права, имеющего наиболее тесную связь, примут во внимание все существенные факты и обстоятельства без применения каких-либо презумпций" <614>.

--------------------------------

<612> Об использовании данных понятий в российской коллизионной доктрине см., в частности: Звеков В.П. Международное частное право. С. 166 - 168.

<613> В российской литературе распространен перевод английского термина transaction как "сделка". Вместе с тем данный английский термин имеет гораздо более широкое значение и включает в себя также экономическую операцию, которую стороны стремятся осуществить путем заключения и исполнения договора.

<614> Kaye P. Op. cit. P. 12.

В качестве генеральной коллизионной привязки для сферы договорных обязательств в отсутствие соглашения сторон критерий наиболее тесной связи используется также в параграфе 188 американского Второго Свода конфликтного права 1971 г. Параграф 188(1) данного документа предусматривает, что права и обязанности сторон договора подлежат определению на основании права страны, имеющего наиболее тесную связь с операцией и сторонами (the most significant relationship to the transaction and the parties). При определении наиболее тесной связи судье предлагается принимать во внимание нормообразующие факторы, перечисленные в параграфе 6, а также географические связи отношения с территорией разных стран, перечисленные в параграфе 188(2).

Принцип наиболее тесной связи может использоваться в качестве генеральной коллизионной привязки и за пределами сферы договорных обязательств. Так, именно данная гибкая коллизионная норма закреплена в ст. 7 Гаагской конвенции 1985 г. о праве, применимом к трастам, и об их признании в ситуации, когда применимое к трасту право не выбрано учредителем траста.

Наиболее тесная связь зачастую используется в качестве субсидиарной коллизионной привязки для тех случаев, когда выбор другого коллизионного решения является затруднительным. В российском коллизионном законодательстве наиболее тесная связь используется в качестве общего субсидиарного правила в п. 2 ст. 1186 ГК РФ, который подлежит применению во всех случаях, когда определение права на основании других коллизионных норм оказалось в конкретной ситуации невозможным.

7.2.3. Наиболее тесная связь как корректирующая оговорка

Наконец, одной из примечательных функций наиболее тесной связи является ее выступление в качестве корректирующей оговорки (escape clause, Ausweichklausel, Ausnahmeklausel) по отношению к традиционным коллизионным нормам. Подобного рода корректирующие оговорки в коллизионном законодательстве конкретной страны могут либо получить характер общего правила, применимого к любым видам отношений, либо сохранить специальный характер, будучи ограниченными по своей сфере применения.

В современной западноевропейской доктрине ведутся оживленные дебаты относительно целесообразности включения общей корректирующей оговорки в коллизионное законодательство. Можно сказать, что страны и представляющие их специалисты в этом вопросе разделились на два противоборствующих лагеря.

Лидером в лагере стран, поддерживающих общую корректирующую оговорку, можно назвать Швейцарию, законодательная норма которой является своеобразным эталоном формулировки: "В виде исключения право, к которому отсылает настоящий Закон, не применяется, когда из совокупности обстоятельств дела очевидно, что дело имеет с этим правом лишь незначительную связь и в то же время имеет гораздо более тесную связь с правом какого-либо другого государства" (ст. 15(1) швейцарского закона 1987 г. о международном частном праве). К числу стран, имеющих в своем коллизионном законодательстве аналогичные общие корректирующие оговорки, относятся также Бельгия (ст. 19 Закона о международном частном праве 2004 г.), Квебек (ст. 3082 Гражданского кодекса 1991 г.) и Украина (ч. 3 ст. 4 Закона о международном частном праве 2005 г.).

Достаточно противоречивой является практика австрийских судов. Некоторые авторы на основе решения Верховного суда Австрии от 21.11.1989 <615> пришли к выводу о том, что высший судебный орган данной страны истолковал процитированный выше параграф 1 австрийского Закона 1978 г. о международном частном праве как проявление не только общего принципа коллизионного права (первая функция наиболее тесной связи), но и общей корректирующей оговорки (третья функция наиболее тесной связи) <616>. В данном деле было предъявлено требование о возврате займа, ранее предоставленного на основании договора займа, заключенного между проживавшим в Австрии заемщиком и ее дочерью (заимодавцем), имевшей место жительства в Австралии. По условиям договора займ либо подлежал возврату, либо внесению в качестве инвестиций в гостиницу, которая, как предполагалось, должна перейти после смерти заемщика в собственность заимодавца как единственного наследника по закону. Однако после смерти заемщика выяснилось, что все имущество он завещал другому лицу. Соглашение о выборе применимого права в договоре займа отсутствовало. Несмотря на то что применявшиеся в тот период австрийские коллизионные нормы в отношении договорных обязательств отсылали к месту жительства стороны, осуществляющей характерное исполнение (то есть к праву Австралии как праву, где находилось место жительства заимодавца), австрийский Верховный суд со ссылкой на параграф 1 Закона 1978 г. применил австрийское право как имеющее наиболее тесную связь с отношением.

--------------------------------

<615> OGH 21.11.1989, 5 Ob 634/89. См.: Schacherreiter J. Leading Decisions zum Internationalen Privatrecht. 2008. S. 119 - 120.

<616> Данная точка зрения выражена, в частности, А. Страйкеном - Struycken A. Op. cit. P. 325.

Вместе с тем в достаточно похожем по своим фактическим обстоятельствам деле, рассмотренном в 1994 г. <617>, Верховный суд Австрии отказался от применения положения параграфа 1 закона 1978 г. и отметил, что данное положение может применяться только для заполнения имеющихся законодательных пробелов (то есть, в качестве субсидиарной коллизионной нормы, реализующей вторую из описанных выше функций наиболее тесной связи).

--------------------------------

<617> OGH 7.9.1994, 3 Ob 549/94. См.: Schacherreiter J. Leading Decisions zum Internationalen Privatrecht. Wien, 2008. S. 117 - 118.

Обстоятельства данного примечательного дела были следующими. Немецкий подрядчик предъявил иск к австрийскому заказчику о взыскании стоимости выполненных работ по ремонту фасадов зданий, расположенных в Вене. Договор не содержал соглашения о выборе применимого права, а коллизионный вопрос являлся ключевым, поскольку по австрийскому праву срок исковой давности для данного требования истек, а по немецкому праву - еще нет. В соответствии с австрийской коллизионной нормой (договор был заключен до момента, когда Римская конвенция вступила в силу для Австрии) подлежало применению немецкое право как право места нахождения подрядчика (стороны, осуществляющей характерное исполнение по договору). Верховный суд Австрии отказался применять австрийское право, несмотря на значительную связь отношения с территорией Австрии (прежде всего именно там выполнялись все ремонтные работы), поскольку посчитал, что для этого отсутствуют правовые основания и положения параграфа 1 Закона 1978 г. не могут выступать в этом качестве.

К числу западноевропейских стран, в коллизионном законодательстве которых отсутствует общая корректирующая оговорка, относятся Германия, Италия и Франция. В немецкой доктрине подчеркивается, что немецкий законодатель сознательно отказался от включения общей корректирующей оговорки в ходе реформы Вводного закона к ГГУ в 1986 г., поскольку посчитал, что наличие подобной оговорки несовместимо с принципом правовой определенности коллизионного регулирования <618>. В ходе подготовки реформы данный вопрос широко обсуждался в немецкой коллизионной литературе. В частности, немецкий ученый К. Кройцер (K. Kreuzer) сформулировал свои предложения по включению общей корректирующей оговорки с весьма широким содержанием, однако данное предложение, а также другие аналогичные предложения были отклонены немецким правительством еще на стадии подготовки законопроекта <619>.

--------------------------------

<618> Kommentar zum Gesetzbuch. Band 10 zum Gesetzbuche (Art. 1 - 46). S. 355.

<619> Подробнее см.: Schnabel K. Exception Clauses in Conflicts Law and International Law of Procedure - Germany // Exception Clauses in Conflicts of Laws and Conflicts of Jurisdictions - or the Principle of Proximity. XIVth International Congress of Comparative Law / Ed. by prof. Kokkini-Iatridou. Dordrecht; Boston; London, 1994. P. 48 - 50.

Предложения о включении в немецкое коллизионное право общей корректирующей оговорки имеются и в современной литературе (см., например, Schreiber St. Ausweichklauseln im deutschen, osterreichischen und schweizerischen Internationalen Privatrecht / Schriftenreihe Studien zur Rechtswissenschaft. Band 87. Hamburg, 2001. S. 284 - 287), однако они не находят широкой поддержки.

К числу стран, не имеющих общей корректирующей оговорки, следует также отнести Россию и большинство других стран СНГ. По свидетельству И.С. Зыкина, отказ от включения общей корректирующей оговорки в российское коллизионное законодательство был сознательным: "Такой путь в наших условиях на настоящем этапе, очевидно, является неприемлемым, ведущим к нарушению оптимального баланса между гибкостью и определенностью регулирования, противоречащим отечественным нормотворческим и правоприменительным реалиям. Он таит в себе угрозу неоправданного обесценивания отдельных коллизионных норм. Как быстро в наших условиях некоторые исключения могут становиться правилом, хорошо известно" <620>.

--------------------------------

<620> Зыкин И.С. Развитие международного частного права. С. 60.

Вместе с тем даже в странах, сознательно или в силу исторической инерции не имеющих общей корректирующей оговорки, данная оговорка, как правило, применяется для отдельных коллизионных институтов. К числу отношений, в коллизионном регулировании которых используются специальные корректирующие привязки, как правило, относятся договорные и внедоговорные обязательства <621>.

--------------------------------

<621> Применительно к внедоговорным обязательствам специальные корректирующие оговорки сформулированы в ст. ст. 4(3), 5(2), 10(4), 11(4), 12(2)(c) Регламента Рим II. Еще до принятия данного Регламента специальная корректирующая оговорка в отношении внедоговорных обязательств была закреплена в ст. 41 Вводного закона к ГГУ. Кроме того, в результате реформы 1999 г. во Вводный закон к ГГУ была включена специальная корректирующая оговорка в отношении определения права, применимого для определения вещного статута (ст. 46).

В западноевропейской доктрине ведутся споры относительно теоретической природы корректирующих оговорок. Так, немецким исследователем Р. Хептингом (R. Hepting) была высказана точка зрения о том, что коллизионные нормы с корректирующими оговорками выполняют роль правил о распределении бремени доказывания (Beweislastnormen): если какая-либо из сторон хочет опровергнуть сформулированную в коллизионной норме презумпцию, то именно на нее возлагается бремя доказывания того, что в данном деле возникшее отношении более тесно связано с другим правопорядком <622>. Эта точка зрения была подвергнута критике, поскольку в континентальной коллизионной доктрине преобладает мнение о том, что суд в рамках учета корректирующей оговорки обязан ex officio (в силу должностного положения и вне зависимости от наличия заявления одной или другой стороны судебного разбирательства) проверить наличие правопорядка, с которым отношение, возможно, имеет более тесную связь <623>.

--------------------------------

<622> См.: Hepting R. und Schwerpunktvermutungen im internationalen Vertragsrecht // Festschrift Werner Lorenz zum 70. Geburtstag. 1991. S. 398 - 408.

<623> Kommentar zum Gesetzbuch. Band 10 Internationales Privatrecht. Rom-I Verordnung. Rom-II Verordnung. zum Gesetzbuche (Art. 1 - 24). S. 600; Ferrari Fr. From Rome to Rome via Brussels: Remarks on the Law Applicable to Contractual Obligations Absent a Choice by Parties (Art. 4 of the Rome I Regulation) // RabelsZ. 2009. Band 73. P. 755; Geisler St. A.a.O. S. 93 - 95.

Более распространенной является точка зрения о том, что корректирующие оговорки обозначают случаи, в которых законодатель считает допустимой так называемую телеологическую редукцию (teleologische Reduktion), то есть обратное редуцирование ("сворачивание") коллизионного регулирования в направлении от развернутых и подробных коллизионных норм к исходному принципу наиболее тесной связи (то есть первой функции рассматриваемого принципа) <624>. Подобная редукция требуется в тех ситуациях, когда оценка нормообразующих факторов, которые принимались законодателем во внимание при формулировании конкретных коллизионных норм, в данном деле привела бы к совершенно иному результату вследствие существенной специфики данного дела и его отличия от абстрактных и типизированных интересов, учтенных законодателем в ходе правотворческого процесса.

--------------------------------

<624> Подробнее о корректирующих оговорках как проявлении телеологической редукции см.: Kommentar zum Gesetzbuch. Band 10 zum Gesetzbuche (Art. 1 - 46). S. 356; von Hoffmann B., Thorn K. A.a.O. S. 60; Geisler St. A.a.O. S. 95 - 96.

Проведенный выше анализ показывает, что использование различных функций критерия наиболее тесной связи позволяет выработать коллизионные механизмы с различной степенью гибкости. Американским коллизионистом С. Симеонидесом была предложена интересная градация таких степеней гибкости коллизионного регулирования, которую он назвал "скользящая шкала гибкости" (sliding scale of flexibility) <625>. Шкала С. Симеонидеса состоит из пяти ступеней по степени возрастания гибкости коллизионного регулирования:

--------------------------------

<625> Private International Law at the End of the 20th Century: Progress or Regress? P. 28.

Традиционные жесткие коллизионные нормы.

Нормы с альтернативными коллизионными привязками.

Нормы, снабженные корректирующими оговорками <626>.

--------------------------------

<626> Т. де Бур использует весьма характерное обозначение для подобного рода норм - "полуоткрытые" (semi-open) коллизионные нормы. Выбор данного обозначения он связывает с тем, что такая коллизионная норма нового типа имеет две составляющие - основанную на традиционной жесткой привязке презумпцию и основанную на критерии наиболее тесной связи специальную корректирующую оговорку (de Boer T. Beyond Lex Loci Delicti. P. 33 - 34).

Нормы с гибкими коллизионными привязками <627>.

--------------------------------

<627> С. Симеонидес делает оговорку о том, что большая или меньшая степень гибкости у норм, снабженных корректирующими оговорками, в сравнении с гибкими коллизионными нормами зависит от формулировок, количества и глубины корректирующих оговорок в каждой отдельно взятой правовой системе. В частности, он обращает внимание на то, что степень гибкости коллизионного регулирования в странах, использующих общую корректирующую оговорку, будет значительно больше, нежели в странах, которые используют только специальные корректирующие оговорки для отдельно взятых правовых институтов (Private International Law at the End of the 20th Century: Progress or Regress? P. 31).

Используемые в США подходы ad hoc, при которых суд имеет практически полную свободу выбора применимого права на основе системы разнообразных нормообразующих факторов (в качестве примера можно привести описанную выше систему Р. Лефлара).

7.3. Гибкое коллизионное регулирование как смещение

Дата добавления: 2014-11-25