Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Очищение печени 1 страница




 

Не казаться, а быть!

 

„Всегда следует помнить, что любые манипуляции с ор­га­низмом – вдумчивый и, не побоюсь этого слова, творческий процесс. Только при наличии здравого смысла и трезвого взг­ляда на имеющиеся факты он может принести максимальную пользу здоровью. В противном случае результат будет обрат­ный. Я призываю думать, учиться и думать.” 100 Можно прочи­тать ещё десятки книг,20, 69, 4, 85 сотни статей и везде, как под копирку, воспроизводится один тот же сценарий: неверо­ят­но знающий врач, всей душой переживающий за пациента, на пределе педагогических сил вкладывает в посетителя, так и норовящего скатиться в непонимание ужасов болезни, самые, что ни есть зачаточные сведения из медицинской мудрости.

Что значит, например, "наличие здравого смысла и трезво­го взгляда"? Вот фраза автора100 для пояснения самой важ­ной сути органа, касающейся нервной, а значит, болевой чувст­вительности: „Печень мало пронизана нервами. Нерв­ные окон­­­чания имеются лишь в тонкой капсуле, покрываю­щей поверх­ность печени.” Упомянутая здесь капсула – это и есть онторея. Врач Алексей Садов, безусловно совре­мен­ный специалист и уж подавно со здравым смыслом и трезвым взглядом. Тогда по­чему же его умственное богатство оказалось недостаточным для уяснения того объекта, который наблюдается глазами и на ощупь воспринимается пальцами? Да потому, что Алексей Викторович, будучи профессионалом, ко всему разнообразию мира подходит именно с заученным клише. Положено органу, с его точки зрения, иметь сосредоточенные параметры, так из­воль их иметь, коль ты настоящий орган, а не какой-то при­блудный самозванец. Если же перед взором оказалось нечто непривычное да ещё с очертаниями, не отмеченными в анато­мическом атласе... что с ним церемониться: назовём капсулой и поскольку она тонкая, почти плёночного вида, так и пользы от неё для организма мало. Отбросим в рассуждениях и перей­дём к тому, чего много, что в учебниках разрисовано красками и одобрено "всей научной общественностью". В самом деле, два с половиной килограмма печень и при ней какая-то тоне­нькая ткань едва ли потянет на двадцать пять граммов. Стоит её учитывать? Разделим 25 на 2500, получим 0,01. Если ею пре­не­бречь, то погрешность в оценке массогабаритного пока­за­теля составит всего один процент. В медицине такая мелочь в расчёт не берётся, ибо проследить бы за крупностью.

Что же произошло фактически? В мировоззре­нии врача нет иных примет объекта, как только его форма. Но печень, лежащая на столе хирурга и покрытая тонкой почти прозрач­ной онтореей, смотрится так же, как и без покрытия. Форма в обоих случаях с позиций развитости наблюдателя остаётся та­­кой, что рассудок различия не замечает. А если его нет, то нет и повода для анализа, для осмысления происходящего. Вижу орган с названием печень, значит, он весь тут, весь прямо по Везалию, Гарвею и подтверждённый шеренгами хирургов. Это демонстрация трагедии материалистического подхода к миру.

Из комплектного объекта прихотью созерцательного ума выхвачена одна второстепенная компонента целого объекта – форма, и вся дальнейшая познавательная нагрузка возложена на тень от предмета вместо того, чтобы изучать сам предмет. Ну что стóит предположить, что печень является личностью? Если бы живое, вроде человека, можно было бы изготовить из неживого в виде набора химических соединений, то приш­лось бы невероятно усложнить бытиё, поскольку понадобил­ся бы огромный рой вспомогательных служб по проектиро­ва­нию, контролю, сопровождению, наказанию, определению цели и средств движения. В свою очередь, над ними пришлось бы тоже надзирать, что выстраивает безответственную пирамиду без конструктивов достижения устойчивости. Исходя из зако­на наименьших затрат на единицу полезности, оказалось самым обоснованным требованием построения сущего, чтобы всё жи­вое состояло из живого. Это и есть принцип составности. Коль человек живой, то его органы убывающей развитости также являются живыми. Это значит, что печень, как все оста­­льные части организма, представляет собой личность. В пер­вом приближении отношение между человеком и его органами примерно такое, как между царём и подданными. Правитель невозможен без народа, но и народ превращается в нежиз­нен­ную толпу без управления. В теперешнем естествознании из такой взаимообусловленной связки с предельным напряже­нием ума кое-как освоен только аналог народа, т.е неоргани­зованной массы, которая в силу своей разобщённости всегда несёт разрушение. Так наука трактует организм. Дескать, есть сердце, почки, руки, ноги, голова... и другие нужные части и, коль они собраны вместе, то этого достаточно, чтобы внутри них сами по себе образовались некие управляющие силы, вро­де нервной, кровеносной, эндокринной... систем, объединяю­щие толпу органов в слаженно работающую структуру. Но все эти системы сами являются материальными. Тогда полу­чается, что вещество само себя превращает в живую конструк­цию. Последствия такого заблуждения ужасны.

Вся наука от зарождения до наших дней изводит себя в бесплодных терзаниях плоти, пытаясь найти возможность уп­равлять ею. И поскольку такую цель достичь невозможно, не­сметные жизни, средства и времена уходят с планеты, опу­стошая её, обрекая на гибель и сея вражду. Пока в обществе нет даже подозрения, что форма, выступающая в виде плот­ной оболочки, есть необходимый, но всё же ведомый атрибут. Ведущим же является сознание, которому на данном этапе его развития понадобилось именно такое пространственное разме­щение. Сознанию человека нужно тело в том виде, который сами человеки называют человеческим. Сознанию печени по­на­добилось тело соответствующих очертаний. Сознанию жё­л­ч­ного пузыря – своё воплощение, сознанию почек – своё... Но если есть совокупность разумных объектов, то они под страхом потери индивидуальности просто вынуждены отст­ра­ни­ться между собой, образуя ничейную или совместную зону, превращая её в собственную среду обитания – онторею.

Как только среда перестаёт соответствовать запросам жи­льцов или она исчезает полностью, сразу же обитатели пере­стают быть. Они существовать без жизненного пространства не могут и умирают. Это касается любого объекта в мироздании от галактик до кварков. Это же тем более относится и к ор­ганам. Значит, сам факт того, что имеется объект с назва­нием печень, обязывает специалиста обнаружить её связь с общей структурой, осуществляемую через онторею. И пока онторея не найдена, исследованию подвергается лишь мало значащая форма, т.е. материя, или иначе – труп. Следует уточнить, что сердце, селезёнка, скелет, горло и все остальные жильцы люд­ского тела представляют собой комплектные сущности, имею­щие своё содержание-сознание и свою форму-плоть благодаря чему они живут и составляют человеческую особь. Однако самому человеку в меру его развитости доступна к познанию только то, на что он способен и не более, несмотря на при­сутствие здесь же первичного атрибута развитости – сознания. Это воспроизводит не просто частичную картину мира, а не соответствующую естеству, т.е. ошибочную. И наука тому при­мер. Её приверженность форме обрекает на вымирание.

Перед учёными очевидный факт: клетки печени – гепато­циты – лишены нервного управления, присущего организму. Почему? Кажется: вопиющий недосмотр природы. Орган ни­как не откликается на общие проблемы тела. Работает вроде сам по себе независимо от того нужна именно такая работа или она приносит вред. Может ли одна лошадь в цуге бежать как ей вздумается? Явное противоречие в медицинском таборе, но оно вовсе не замечается, поскольку в рамках трупно-механи­ческого подхода к больному человеку найти объяснение не­во­з­можно. Ситуация прояснится, если принять, что печень – это самостоятельная личность. Тогда первое необходимое ус­ло­вие обеспечения её самостоятельности сведётся к наличию среды обитания. Если же печень представить, как материаль­ную пробирочно-химическую лабораторию, тогда ей для функ­ционирования ничего дополнительного не потребуется и до­статочно будет всего лишь подвести к ней кровь. Орган, никем не управляемый, по своему капризу волен сделать с этой кро­вью всё, что вздумается. Захотелось, например, именно дан­ное соединение разложить на составляющие и вывести вон – так и сделает, а вдруг взовьётся иное желание – отправит его в отстой и начнёт копить осадочные породы. Тогда воз­ни­кает потребность в приструнивании норовистого, что и делает ме­дицина. Надо, скажем, взбодрить ленивую печень и уве­личить её ферментативную активность – под рукой эссенциале форте или эссливер, надо помочь ей избавиться от ядов – примите гепрал или гепатосан, надо ускорить выделение жёлчи – хо­ло­сас... сотни лекарств на любые шалости печени.

Ну, чего же ещё не хватает людям? Это же сколько труда пришлось вложить в науку, в производство, в торговлю, ско­лько сил потрачено, чтобы убедить пациентов всё полезное проглотить, а они всё равно стоят бесконечными очередями в аптеках, поликлиниках, больницах... моргах и крематориях.

Не пора ли уже сделать вывод о пагубности теперешнего мировоззрения? Может достаточно проведено экспериментов над человеком, чтобы убедиться в их отрицательном резуль­тате? Людям нельзя надеяться на медицину! Более того, её на­­до опасаться, ибо это ловушка для покинувших себя и им же приговор. Следует понять, что нет ошибки природы в отсутст­вии нервов в печёночных клетках. Это демонстрация разумно­сти и целесообразной экономности природы. Если печень – это объект, обладающий сознанием, то им недопустимо внешнее управление по тому принципу, который свойственен медици­не. Разумный объект неприкосновенен в своей самостоятель­ности. Он на основании своей индивидуальности обязан сам решать, что ему делать и как. Участие старшей структуры, в данном случае человека, сводится к предоставлению органу такой среды обитания, в которой орган, реализуя своё право персонального выбора, выберет именно то, что надо человеку. Если такого не произошло и орган выбрал не то, что ожида­лось, то виновен не орган, а человек. Это именно он послал в среду обитания такие вещества, которые вынудили часть от­кло­ниться от причинной линии, диктуемой общим, что люди воспринимают как болезнь. Получается: среда важнее сущно­сти. Она, среда, способна так сформировать жильца, что он войдёт в равновесие с окружением и тогда развитие продол­жится без конфликтов роста, т.е. без болезней. В случае чело­- века, применительно к атмосфере, и в случае человека, при­менительно к его организму, такого не произошло. Потому цепь болезней протянулась от планетного уровня до органного и продолжается вглубь до клеток и до самого дна естества.

Отсюда видно: пока люди не восстановят равновесие со своей средой обитания, победить организменное разрушение им не удастся. Другое дело, что, работая над установлением порядка внутри себя, они глубже поймут и свою значимость вне себя. В этом состоит единство части и общего.

Вывод: печень будет чистой до тех пор, пока будет чис­той онторея. И по сути все методики чистки печени полезны настолько, насколько они способствуют оздоровлению даже не самой печени, а среды её обитания. Конечно, в случае зна­чительного или заметного разрушения органа разрушенной окажется и онторея и тогда процессы взаимного отравления становятся непредсказуемыми. Создаётся обстановка для вра­чебного таланта и хирургического подвига: эксперимент с за­ведомо известной концовкой продолжится вплоть до...

Читая методики чистки,79, 20 убеждаешься, что авторы во­обще представляют печень в виде отдельно взятого сосу­да: выпейте то или это, лягте, положите грелку, ощу­пайте... Ну что значит принять двести граммов масла? Кажется целитель убеждён: масло сразу же провалится в жёлчный пузырь и тут же начнёт смазывать его и готовить к проскальзыванию через канал. Аналогично с кислотой, ибо она вроде потоком влива­ется в пузырь и, будто ведая почто подоспела, принимается размягчать всё, что ни попадя. Но и масло, и кислота прини­маются через рот, а коль так, то это прежде всего пища. И в качестве таковой они пройдут весь путь, отмеренный для еды. Сначала оба ингредиента преобразуются в желудке, затем в кишечнике, где всосутся в кровь и вместе с кровью совершат какой-то путь по сосудам, где к ним присоединится многое полезное и ещё больше вредного, а уже потом, приобретя не­которые случайные добавки, вместе с кровью поступят... в он­торею печени, но не в саму же печень, ибо туда, т.е. в клетки орга­на, вход посторонним воспрещён: даже крови.

Далее, если онторея здорова, то и печень здорова. Она по своему усмотрению выберет из содержимого, скопившегося в среде обитания, всё нужное для себя и этим удовлетворится. Больше того, что ей необходимо, она не в силах взять и не во­зь­мёт. Вопрос: что происходит и что делать с тем остатком, который составляет разность между прибывшем продуктом и поглощённым? Обычно при чистой онторее всё лишнее проса­чивается к лимфатическим или венозным капиллярам и уно­си­т­ся кровью в систему выделения. А если этого лишнего сто­лько, что онторейный слой весь забит и превращён в густую вязкую массу? Тогда застой, гниение, осложнение, нагрузка на весь организм и длительное выведение с попутным отрав­ле­нием соседей. Не удивительно потому долгие недели после ударной дозы масла, во рту ощущается прогорклый привкус жирного, отвращение к еде, вялость в теле и "медь" на языке.

Однако чистящиеся часто отмечают обильные истечения из пузыря и последующее устранение тяжести и боли в правом подреберье. Вроде сделали, как советовали, и помогло. Но на этом восторги прекращаются, поскольку, спустя малое время, приходится снова чистить, потом опять, и так всю жизнь. В чём же дело? Если масло, кислота, да и что бы то ни было иное, умудряются попасть непосредственно в полость пузыря, то это свидетельствует о наличии вытекания крови из капилляров пря­мо в орган. Но такого не должно быть никогда. Кровь не имеет права изливаться в желудок, кишки и в другие полые части. Но, если такое произошло, то вывод определённый: онторея в опасности. Она деформирована структурно, проницаемость её изменена неравномерно, образовались весьма утончённые ме­ста, через которые кровь проступает вовне. И куда она вольёт­ся – вопрос случая. Может, в пузырь, и тогда волна масляного цунами вытолкает содержимое куда придётся и, тем кому по­ве­зёт, ощутят временное облегчение. Временное потому, что ослабленный участок онтореи по-прежнему остался в болез­ненном состоянии, через него непрерывно сочится кровь, про­воцируя очередные отложения и потребность в новой чистке. Если дренаж крови направится в полость брюшины, полу­чим перитонит, если в... куда бы она ни попала – это скальпель.

Медицине этот факт не известен, поскольку она не подоз­ревает о наличии возле всякого органа его собственной среды обитания. Такое якобы невинное упущение равносильно при­з­нанию всякой части тела мёртвой. И т.к. это неверно, то лож­ными оказываются и медицинские взгляды на организм. Даже анатомический атлас – всего лишь приблизительная компо­нов­ка тела, получающаяся за минусом онторейных структур.

Обобщая предварительные рассуждения, можно предло­жить следующий порядок ухода за печенью. При подозрении на неблагополучие в любом органе в качестве очистительной и организующей меры следует почистить онторею. Это усло­вие вытекает из того, что весьма мало вероятны персональные неполадки именно в данном органе. Скорее всего этот орган всего лишь первым отреагировал на организменное загрязне­ние и, приведя в порядок только его, получим свободное место для свалки отходов. Тем более, что чистка онтореи лишней не будет никогда. После приведения в порядок онтореи следует выждать некоторое время для ощущения себя: что измени­лось и в какую сторону, произошло ли облегчение в области печени, как отреагировали на стресс пищеварение, отправле­ния, сон, дыхание, пищевые привычки, цвет роговицы глаз, налёт на языке... Нужно побегать, попрыгать, понаклоняться и сравнить достигнутое состояние с прошлым. Если есть кам­ни или крупные сгустки, то они дадут о себе знать харак­тер­ной болью и тогда процедуру очищения придётся растянуть во времени для замедленного, но безопасного размягчения отложений. И вообще, приступая к работе над телом в любом её варианте, надо проникнуться ответственностью перед со­бой. Нет никого в мире, кто способен дать единственно верный совет. Даже врач будет принимать решение на основании оп­роса самого пациента, но у больного, кроме слов, есть ещё ощу­ще­ния, которые невозможно передать точно и постороннему. Ап­паратурные исследования всё равно будет проводить врач, а это на фоне некоторой объективности вносит всё же сомни­тельный человеческий фактор. Всякий труд по изучению себя, не побоюсь такой рекомендации, даже по учебникам, книгам и консультациям окупится здоровьем и свободой. Невежда – это всегда жертва и лёгкая добыча для бесчисленных охотников.

После обретения телесного и душевного равновесия надо в выбранный день прекратить употреблять привычную пищу и перейти на питание яблочным, лимонным, огуречным или другим похожим соком с кисловатым привкусом. Пить его ни много, ни мало, а по потребности. Нет надобности наполнять себя многими литрами жидкости, поскольку ни в онторее, ни тем более в жёлчном пузыре накопить излишки растворителя не удастся, а для воздействия на камни достаточно покрытия в несколько молекул толщиной. Со сдвигом примерно на час от момента приёма сока нужно выпить ложку оливкового, ку-­ курузного, подсолнечного или аналогичного им масла. И так на протяжении одних или двух, или трёх, или четырёх суток. Сколько суток надо пить, не знает никто и никогда никто не узнает, в том числе и сам практикующий, ибо условия взаимо­действия выпитого с обновлённым организмом, пребываю­щим в неопределённом состоянии по причине чистки онтореи, клизм, изменения ритма питания и тонуса пузыря, не известны.

Для того и следовало углублённое ощущение себя, что­бы по внутреннему чутью определить момент, когда нужно прекратить питьё и без всяких пауз перейти к прогреванию правого подреберья посредством обычной грелки, используе­мой в стандартном режиме. Перед нагревом не нужно прини­мать никаких дополнительных ударных доз сока и масла. Мо­жет случиться, что момент прогрева выбран неудачно, и в пер­вые сутки выброса шлаков не произойдёт. К такому повороту следует отнестись спокойно: значит конкретному организму нужны иные соотношения. Но, если уже прошло около трёх масло-соковых суток, а в результате нагрева очищения нет, то это свидетельствует о значительности отложений и глубоком сцеплении их с те­лом пузыря. Дальше надо перейти к пита­нию с использованием пищевой паузы, рекомендованного про­дук­та и ежедневно на ночь прикладывать грелку. С ней и засы­пать. Может пройти не одна ночь, пока появятся выделения.

К сожалению, обстановка на планете такова, что без очи­стки прожить во здравии не удастся. За каждый день без бо­лезней приходится сражаться. Причём самостоятельно. И что­бы потраченные усилия действительно принесли пользу, нужно заняться образованием и превратить такую занятость в более важную, чем профессиональная подготовка. Загрязнение – это скрытый этап заболевания. Это всё то, что находится ДО бо­лезни. Среди людей не принято вникать, учитывать и тем более управлять непроявленными симптомами. Потому медицина на данном этапе не только бесполезна, но и вредна, поскольку её положения противоречат сути живого человека. Так же мало пользы и от советчиков с простецким материа­лиз­мом. Больной остался всеми покинутый. Его спасение – в освоении мировоз­зрения неболения и в осознании ответственности перед собой.

ОЧИЩЕНИЕ РТА

Если требуешь: не навреди – тогда не обращайся!

 

Сколько того рта! Это же не рука, не нога, не желудок, не кишечник, не печень, которые вольготно представлены в теле, а всего лишь чуть больше стакана по объёму. Но там умуд­рились разместиться губы, щёки, железы, язык, дёсна, зубы, гланды, зев, нёбо, челюсти, мышцы – и это только укрупнён­ные органы. Каждый из них содержит множество составных элементов, что в итоге даёт около сотни значащих анатомиче­ских структур. Если принять упрощённый вариант и учесть то­лько диагностируемые симптомы, то список болезней рта вместит в себя больше тысячи наименований.

Сейчас ещё не для всякого недуга имеется тонкий специа­лист, но это считается временным упущением медицины и, судя по бурному разрастанию профессиональной генеологии, скоро миру явятся врачи по левой и правой сторонам языка, по каждому зубу в отдельности и даже по молекулам слюны. Одновременно с накатом врачебной мудрости на планету, на людей сваливаются всё новые пласты болезней. Уже просто неприлично ставить диагноз, например, стоматит. Непремен­но следует уточнить, какой именно: аллергический, афтозный, везикулярный, герпетический, катаральный... Но коль про­делана умственная работа и выбран, скажем, аллергический симптом, то дальше необходима конкретизация по видам: лекарственная, пищевая, грибковая... Если и с этим удалось спра­виться, нужно спуститься в рассуждении на уровень ниже и рассмотреть оттенки подозрительного виновника и так далее, пока хватит времени, знаний и терпения врача.

Чем же венчается аналитический труд? Ответ как всегда однозначный и вразумительный: ничем, т.е. пшиком! Такой итог медицинского танца с названием осмотр пациента был известен до цирковой эквилибристики терминами, поскольку неприятность с названием стоматит внесена в список недиаг­но­стируемых и не излечиваемых. Зачем понадобилось сценка из медицинского водевиля? Только затем, чтобы прописать по­лоскание травами, избегать жирного, жареного, острого и для авторитетного вранья, что болезнь, возможно, сама пройдёт за 6 – 8 дней. Если же случится гингивит, пародонтит или па­родонтоз, то не следует судить строго, ибо врачебные ошиб­ки всё-таки ещё иногда, как ни прискорбно, порой случаются.

Роль врача в поединке с жалобщиком вобщем-то понятна. Ну что может предпринять полностью бессильный человек, воспитанный на трупном материале, при необходимости при­менить ложные сведения к живому существу? Только внеш­нюю атрибутику и обволакивающие манеры для оправдания кормления за счёт страдальца. Ведь врач скорее всего догады­вается, что язвы на щеках, языке и дёснах идут из глубины тела, но где именно находится эта даль ему определить не под силу. Вот и приходится посланнику стихии здоровья решать какой вред он вправе причинить больному за его же деньги. Он может выписать, например, стоматофит и притушить гной­ное воспаление, но спровоцировать этим аллергический криз, может назначить гексорал и подавить грибковую флору, но вы­звать онемение языка, может посоветовать имудон для уси­ления клеточного иммунитета, но рискует увеличить отёчность. Перечень лекарств беспределен, но среди них нет ни единого без осложнений. Тяжкая врачебная доля: под гнётом совести соразмерить гонорар и вред при отсутствии пользы.

Более загадочной в диалоге лекаря и визитёра является фигура пациента. Как жило пришлое существо, что у него стал загнивать рот? Может он пребывал в снегах, и на него накатила цинга? Может сбежал из гетто, лепрозория или из пещеры? Почему, живя в современном обществе с пра­ви­льны­ми взглядами и развитой медициной, он покрылся язвами?

Если взгляды, медицина и общество способствуют наше­ст­вию гнили, то их нельзя называть правильными. Их следует искоренять путём замены на приемлемые, людосберегающие. Вывод из вечного единоборства сторонних врачевателей с жертвенными больными очевиден: заболевшему такой помо­щи, которая действительно помогает ожидать неоткуда. Зна­чит, нужно самому обеспечивать себя же. „Счастливее всех тот, кто не зависит от других” – Цицерон.

Анализировать устоявшееся отношение медицины к забо­ле­ваниям ротовой полости нет смысла, поскольку при обилии методик воздействия, инструментов и лекарств практическое излечение сводится к применению щипцов, буравов, дрильбо­ров, скальпеля и прочих приспособлений для иссечения и формирования только тех тканей, которые ещё сохранили те­лесную прочность. Там же, где очаги дошли до разложения: „Извините, мы лечением не занимаемся. Вот приведите свою гниль в порядок, тогда приходите, и мы вырвем всё, просверлим всё, запломбируем всё и улыбнём вас своей незаменимостью.”

Пациент снова оказался брошенным. Сначала самим собой, потом иллюзией помощи и, наконец, миражом излечения. В са­мом деле, если уже язвы добрались до щёк, в которых вроде бы даже нечему заболевать, то грамотности врача вполне до­статочно для понимания того, что ремонту следует подверг­нуть всё тело, весь организм, что не под силу ни самому страдальцу, ни тем более посреднику. Так две стороны одного заблуждения пришли к равновесию. Те, кто якобы лечит, сми­рились с невозможностью излечения, а больные, пройдя кру­ги мучений, уживаются с бедой, вяло отбиваясь от обострений.

Благодаря поразительным успехам науки и по сей день нет сколько-нибудь приемлемых приёмов борьбы с пораже­нием органов ротовой полости. А между тем следовало бы заметить, что все неприятности начинаются с явных примет воспаления. Сначала возникает покраснение, оно сменяется опухолью, затем повышением температуры и, наконец, всё пронизывается болью с одновременными ослаблением или по­терей организменной функции. Можно прочитать сотни книг, но так и не выяснить в чём же суть воспаления?110 Почему оно не развивается на трупе и не происходит также на плоти, пол­­ностью подконтрольной сознанию.95 Казалось бы, если это моле­куляр­ный, клеточный, системный или телесный процесс, то в обоих случаях среда для его проявления сходная, т.е. материальная, значит и последствия должны быть похожие. Но вот поди ж ты: состав объекта одинаков, а на трупе во­спаления нет, в то время как на живом человеке с таким же набором веществ, как на трупе, воспаление есть и способно изменяться в широких пределах от бурно протекающего до вовсе не проявляющегося. Между этими двумя состояниями плоти различие в том, что трупная плоть сознанием не управ­ляется совсем, а плоть живого существа организуется его же сознанием. В зависимости от силы воздействия сознания на тело, оно может значительно изменять свои свойства от пол­ного разложения под напором деструктивных факторов до полного их игнорирования. Потому при воспалительных про­це­ссах, безусловно, важным является состояние плоти, но ка­кой бы она ни оказалась фактически, её реальный ответ на угрозу определится всё же участием сознания в конфликте плоть-патологический агент. Медицина такую зависимость не только не учитывает, но даже не подозревает о её наличии. Потому-то врачевание насчитывает столько видов воспаления, сколько имеется анатомических структур, т.е. беспредельное.

Для охвата беспредельности симптомов требуется беспре­дельное число лечебных методик, что невозможно. Внимание направляется на те случаи, с которыми удобно работать или же к ним неожиданно подобрали медикаментозное воздейст­вие. Но всё равно: медицина и здесь остаётся верной себе и станет удалять, отвлекать и подавлять сознание пациента с тем, чтобы обездвижить тело и превратить его в привычное состояние трупа. И когда это удастся, вот тогда последуют лекарства, процедуры, аппаратура – наступит разгуляй-поле безответственного примитивизма. Не удивительно потому, что излечённых нет, люди сами себя покинувшие, в качестве на­казания за своё невежество приговариваются к содержанию бесполезных посредников. Как же исправить положение?

Под напором проверенных фактов95 придётся признать, что воспаление возникает в результате воздействия патоген­ных факторов, но протекает оно под непосредственным конт­ролем сознания человека. Сами болезнетворные агенты могут быть внутреннего и внешнего происхождения. Надо также признать и то, что те, и другие агенты возникают не сами по себе, а в значительной мере определяются всё тем же созна­нием человека. Ему часто бывает под силу предусмотреть а то и вовсе сконструировать такую внешнюю среду, в которой ослаблены или совсем отсутствуют травмирующие события. Что касается внутренних зачинщиков воспаления, то они пол­ностью во власти человека. Другое дело, если этот человек мало понимает себя или вообще не понимает, тогда процессы в организме протекают по случайной прихоти почти омертв­лённой плоти и возможны любые её всплески, со всей тщате­льностью колллекционируемые в учебниках.110

Если удастся осознать зависимость гниения ротовой поло­­сти от сознания самого гниющего, то дальше необходимо най­ти инструмент воздействия своего сознания, т.е. самого себя, на собственное тело. Ранее было показано, что человек пред­ставляет собой состáвную конструкцию, возглавляемую общей частью, или иначе: сознанием самого человека, и подчинённы­ми частями-органами, объединёнными между собой единым причинным замыслом.95 Трагедия людского общества на дан­ном этапе развития заключается в том, что бытует примитив­ное понимание единства целостной структуры. Дескать, по сигналам из мозга, невесть откуда взявшимся, посредством телесных систем управления организуются химические преоб­ра­зования вещества, приводящие в итоге к оживлению мате­рии и появлению разумной особи. Разум вдруг выпрыгивает из мёртвой плоти. Откуда он взялся и зачем необходим, если и без него материя превосходно справлялась с достижением своей цели: количественного преобразования для достижения осмысленного поведения. Уму среди людей места не нашлось.

В такой модели бытия отсутствует тот, кому всё это нуж­но. А коль его нет, то и подавно лишними являются вопросы о про­исхождении, этапах существования, конечной цели и во­обще о смысле происходящего. Результат виден повсюду: за­пустение, озлобление, разрушение и выход за грань выживания.

В книгах миры 95 и неболение 97 показано, что всё, происхо­дя­щее в мироздании, необходимо сознанию. Оно, пребывая на разных этапах своего развития, строит для себя потребную ему форму, размещает в ней организм, создавая таким образом те­ло в качестве инструмента воздействия на среду обитания. Как дом не возникнет без строителя, так тело не создастся без со­знания. Если есть тело, то и подавно имеется сознание, кото­рому это тело нужно и которое управляет им. Тело оказыва­ет­ся мёртвым только потому, что оно уже не может выпол­нять функции инструмента познания, и строитель-сознание покида­ет его только для того, чтобы приступить к изготовлению бо­лее подходящего устройства для своих задач.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-11-16; Просмотров: 408; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.039 сек.