Этнические миграции

Не менее важным социальным процессом, оказывающий существенное влияние на облик Северного Кавказа, является этническая миграция. Она оказывает непосредственное влияние на демографические и территориальные позиции этнических групп. Понятие «миграция» многозначно. Энциклопедический демог­рафический словарь выделяет два значения «миграции». Под миграцией в широком смысле имеется в виду любое пе­ремещение населения за границы определенной территории (обычно, населенного пункта), независимо от того, на какой срок и с ка­кой целью оно предпринимается. В научной литературе гораздо чаще употребляется узкая трактовка – перемещение, связанное с изменением места (населенного пункта) постоянного проживания[136].

На протяжении многих десятилетий в отечественной науке миграция изучалась преимущественно как трудовая, т.е. вызван­ная экономическими мотивами, стремлением мигрантов повысить свой профессиональный статус или решить проблемы жизнеобеспе­чения адекватно потребностям. Поэтому изучались преи­мущественно сельско-городская и региональ­ная (адаптация мигрантов к новым территориям жизни) миграции. Рассматривались преимущественно внешние характеристики этого процесса: длительность (краткосрочность, долгосрочность), ритм (сезонность), террито­риальность (внутренняя – внешняя, город – село); а также способы адаптации мигрантов к новым местам производственной деятель­ности и организация их жизнеобеспечения. Доминирование такого подхода объяснялось экзогенным характером трудовой миграции. Она планировалась и организовывалась управленческими органами для достижения народнохозяйственных задач. При этом, несомненно, организация и осуществление масштабной трудовой миграции прес­ледовали далеко идущие цели. Она была направлена на социаль­но-экономическую и социокультурную трансформацию регионов, принимающих мигрантов. В этом отношении организованная трудо­вая миграция мыслилась как целенаправленный трансформационный процесс.

Этнический аспект миграции долгое время не являлся предметом специального анализа. Упущение социологией данной проблематики объясняется, с одной стороны, сложным процессом развития самой этой науки в СССР [137], административными ограничени­ями поля ее исследований, с другой – жестким идеологическим запретом публичных обсуждений тех процессов, которые происходили в этнической сфере жизни советского общества. Поэтому са­ма проблематика этнической миграции с точки зрения социологи­ческого анализа в настоящее время является слаборазработанной. Этническая миграция выделяется прежде всего по субъекту социального движения: речь идет о территориальном перемещении этноса или отдельной его части. Четкая характеристика понятия этнической миграции было дано известным исследователем в области социальной психологии Н.М.Лебедевой, определяющей ее как «случаи массовых пе­ремещений, когда представители того или иного этноса (этно­культурной группы) добровольно или вынужденно покидают террито­рию места формирования этноса и переселяются в иное географи­ческое или культурное пространство»[138].

Такой подход предполагает рассмотрение этноса как некоторой целостности, имеющей социум­ные характеристики. Поэтому возникает ряд исследовательских проблем: какие причины вызывают этнические миграции, насколько этнические миграции влияют на состояние самого этноса и регионов его перемещения, осознают ли участники этого процесса свою включенность в него как в социальный процесс или рассматривают его как индивидуальный акт своего волеизъявления, и целый ряд других. В этой связи для определения управленческих мер, направленных на регулирование миграционного процесса, важно определить его характер: имеет ли миграция внутренние для самого процесса причины, имманентные ему, или она вызвана внешними силами по отношению к нему. В первом случае речь идет об эндогенном процессе, с внутренней причиной, во втором – об экзогенном. Характер протекания этих двух типов процессов будет неодина­ков: эндогенные процессы раскрывают потенциальные возможности и тенденции, заключенные внутри изменяющейся реальности; экзо­генные – являются реакцией, ответом на внешнюю причину (сти­мул, давление)[139].

Сам процесс этнической миграции не является принципиально новым феноменом для России, хотя теоретически эта проблематика слабо разработана. Из истории России широко известны и перемещения русского населения в новые земли с целью их колонизации, и выезд в иную культурную среду после­дователей религиозно-культурных течений (духоборцев, молокан, старообрядцев), и депортация народов Северного Кавказа во вре­мя Отечественной войны (1943–1944) с последующим их возвращением. Менее известным фактом является административное переселение горцев Северного Кавказа на равнины в 20–30-е гг., а также в 70–80-х гг., хотя реальное протекание данного социального процесса крайне редко привлекало вни­мание отечественных социологов. Однако сегодняшние миграционные процессы в регионе, помимо их масштабности и стрессовости, меняют баланс этнических групп в регионе и тем самым оказывают значительное влияние на социально-экономический и политический облик региона. Это значение требует более подробного анализа этномиграционных процессов.

Миграция автохтонных народов

Северный Кавказ в силу своего геополитического положения всегда являлся зоной межэтнических контактов и этнических миграций. Включение этого региона в состав Российской империи не изменили этого статуса. Если в XVII-XVIII вв. продвижение России в регион было свя­зано с его военной колонизацией и закрепилось созданием здесь Азово-Черноморской линии, то в конце XIX в. русские начали активное хозяйственное освоение этого региона. Российское правительство создает специальную законодательную базу, организующую переселенческое движение. Так закон от 13 июля 1889г. определял основы переселенческой политики, а закон 15 от апреля 1889 г. разрешал переселение в районы Закавказья и Северного Кавказа, включая Дагестан. Сюда переселя­ются крепостные и государственные крестьяне, которые несут с собой культуру хлебопашества. В этот период разворачивается строительство и активизация деятельности важнейших транспорт­ных коммуникаций – железнодорожной магистрали, портовых терми­налов; создаются первые металлургические и машинострои­тельные заводы. Такая хозяйственная деятельность приводит к развитию городов как торгово-индустриальных центров.

Вместе с тем развитие транспортных магистралей оживило торговые отношения региона с центральной Россией и вызвало не­большую миграцию коренного кавказского населения. Так, напри­мер, из Дагестана, выезжали на отходнические промыслы в Россию многие мастера-ремесленники. С началом массовой иммиграции из Османской империи на Северном Кавказе стали селиться греки, занявшие нишу сельскохозяйственного производства, а также выделившие из себя слой купцов. В XVIII в., на Северном Кавказе появляются армяне. Они обосновались в устье Дона, создав здесь несколько сел и г.Нор-Нахичевань (сейчас это часть Ростова-на-Дону), немного позднее – осели в Кизляре, Моздоке, где в конце XVIII в. они составляли 51% населения, Ставрополе, Вла­дикавказе, Екатеринодаре, основали г.Армавир и Святой Крест (г.Буденновск). В конце XIX в. в регионе появились и немецкие колонисты, с которыми связано развитие сельского хозяйства и аптечного дела.

Таким образом, следует подчеркнуть, что хозяйственное ос­воение Северо-Кавказского региона было сопряжено с миграцией различных этнических групп, благодаря чему здесь естественным образом сформировалось этнокультурное разделение труда. Миг­ранты заполняли ту производственную нишу, которая не была раз­вита у коренного населения и не грозила сужением для него сфе­ры деятельности. Этни­ческие мигранты отличались более высоким уровнем мобильности, коренное горское население культивировало оседлые формы жизни, было привязано к традиционным селениям и аулам.

Большой импульс активизации миграционных процессов в Северо-Кавказском регионе придала Октябрьская революция. Важ­нейшей составляющей социальных преобразований, вызванных рево­люцией, был вопрос о земле, особенно актуальный в этом регионе. Его острота обусловливалась наличием в горах сравнительно небольших площадей, пригодных для земледелия, что всегда создавало на Северном Кавказе проблему острого малоземелья и повышенной плотности населения в этих районах. Одной из своих важней­ших задач партия большевиков видела в решении земельного воп­роса. В апреле 1920 г. был опубликован приказ Терского област­ного ревкома о национализации земли в пределах области. Вся земля поступала в единый земельный фонд. Арендная плата отме­нялась. Началось перераспределение земли. Первоначально земли отрезались у наиболее обеспеченных землей равнинных казачьих станиц.

Статистические расчеты известных в регионе демографов Н.Г.Волковой и В.К.Гарданова отражают значительные миграционные потоки в 20-е гг. среди осе­тин, карачаевцев, ингушей и чеченцев. Так, нагорная полоса Се­верной Осетии составляла примерно 62% ее территории. К 1920 г. здесь проживали около 38 тыс. чел., однако уже к 1924 г. в результате переселения части безземельных осетин на рав­нину в горах Осетии оставалось немногим более 20 тыс. чел.[140] В тот же период «на равнину переселилось 80% на­селения нагорной Ингушетии. В Чечне на вновь полученных землях в 1921-1922 гг. поселилось 12116 хозяйств. В Карачае всего на равнину переселилось 64% карачаевцев»[141].

Н.Г.Волкова приводит более подробные данные: на террито­рии Чечни и Ингушетии «в 1920 г. были переселены казачьи ста­ницы Сунженская, Аки-Юртовская, Ермоловская, Михайловская, Са­машкинская, Закан-Юртовская и Фельдмаршальская на свободные земли в районы Терского округа. Освободившиеся земли были от­даны в пользование чеченцам и ингушам из горных районов». А «всего по подсчетам Ингушского статистического бюро, к 1925 г. на равнину переселилось около 13 тыс.чел.»[142]. Тот же процесс наблюдался и в Карачаево-Черкесии, «где к 30-м гг. расши­рилась область расселения карачаевцев в результате возникнове­ния большого числа их селений в предгорных и равнинных райо­нах. То же следует отметить и в отношении чеченцев и ингушей, заселивших некоторые районы по Сунже и Тереку, занятые до ре­волюции казачьим населением»[143].

Менее масштабно миграция горцев разворачивалась в 20-е годы в Дагестане. Для решения земельного вопроса в этой республике к ней были присоединены земли кизлярского казачест­ва и ногайцев – Кизлярский округ и Ачикулакский район. Уже 16 августа 1924 г. представители автономных республик Северного Кавказа обратились к Всероссийскому землеустроительному сове­щанию, в котором излагали просьбу рассматривать Терскую губернию как земельный фонд для переселения горцев в настоящем и в будущем. Эта же позиция была четко определена в выс­туплении на сессии ДагЦИКа в феврале 1926 г. одним из ведущих политических деятелей Северного Кавказа советского периода – Нажмутдином Самурским: «Кизляр и Ачикулак дают Дагестанской республике возможность планомерно разрешить земельный вопрос, а вместе с этим и выход горцам из каменного мешка и возмож­ность развивать барановодческое хозяйство»[144].

Переселяя горцев на равнины, власти пытались не только наделить их землей, но и создать единый дагестанский народ. Первые поселки для переселенцев создавались как много­национальные. Однако в силу разных причин, в том числе и этно­лингвистических сложностей, переселение, в 1923-1925 гг. было не очень успешным: из подавших заявку 1181 хозяйства 13 горных районов реально переселились только 545, причем часть из них снова вернулась в горы.

Другая значительная миграционная волна в регионе за пос­леднее столетие была связана с административной акцией депор­тации ряда народов в 1943-1944 гг. В настоящее время вышел ряд исторических работ, где на основании архивных документов, ос­вещается численный состав депортированных народов. К сожалению, ав­торы не обращают внимание на количество и социально-профессио­нальную структуру столь же административным путем ввозимого в регион населения. Опираясь на работы историков можно привести следующие статистические материалы (табл. 13).

Таблица 13[145]

Динамика численности депортированных народов в 1939-1944 гг.

Республика	Этнос	Численность по переписи 1939 г	Численность высланных в 1943/44 гг.
Карачаевская АО	Карачаевцы	70 301	68 937
Чечено-Ингушская АО	Чеченцы Ингуши	368 446 83 996	387 229 91 250
Кабардино-Балкарская АО	Балкарцы	40 747	37 044

Расхождение в численности чеченцев и ингушей в 1939 и 1944 г., объясняется пятилетней разницей, прошедшей между переписью населения и депортацией, а также тем, что представителей этих двух этносов депортировали не только из Чечено-Ингушетии, но и из Дагестана (чеченцы-аухов­цы) и Северной Осетии.

Всего же, по расчетам М.А.Выцлана, спецпереселенцы из рес­публик Северного Кавказа (карачаевцы, балкарцы, чеченцы и ин­гуши) на 1944 г. составили поток общей численностью в 608 749 чел. Почти третья часть от этого числа погибла в пути и в пер­вые годы адаптации к новым местам поселения: на 1.10.1948 г. согласно архивным сведениям в местах спецпоселений было учтено только 452 737 чел.[146]

Новый этап подвижки населения на Северном Кавказе на­чинается с конца 50-х гг. Он вызван, с одной стороны, реа­билитацией репрессированных народов и их возвращением из мест спецпереселений, с другой – новой волной централизованного хозяйственного освоения региона. Статистический анализ движения населения внутри республик на протяжении последних лет показыва­ет, что в республиках мобильными являются прежде всего численно доминирующие титульные этносы. Здесь наблюдается миграция из села в город. В тех республиках, где численно доминирующими являются горские этносы – Дагестан (аварцы, даргинцы), Карачаево-Черкессия (карачаевцы), Чечня (чеченцы), наблюдаются одновременно две тен­денции: миграция горцев в равнинные сельские районы и с равнинных мест – в города.

Данные по Карачаево-Черкесии убедительно показывают миграционный прирост карачаевцев в двух городах республики и в сельских «неэтнических» районах (т.е. тех, которые не являлись традиционным местом расселения карачевцев). В тради­ционных местах расселения – Карачаевский, Малокарачаевский и Усть-Джегутинский районы – также фиксируется прирост населения, но его можно охарактеризовать как естественный. (табл. 14). Рассмотрение динамики этнических групп по тем районам, где фиксируется заметный прирост карачаевского населения, показывает, что он осуществляется паралелльно с убыванием русского населения. (табл. 15).

Таблица 14

Дата добавления: 2014-11-18