Плата за свободу

Подводя итог вышесказанному, можно было бы заключить, что миф - это своеобразная плата, которую всевозможностный мир взимает с человека за право быть свободным.

Быть свободным - тяжкий труд.

Когда вся жизнь предопределена заранее, когда любой выбор априорно заложен в видовой программе живого существа, когда ему не приходится сталкиваться с феноменом свободного выбора, - тогда оно не нуждается ни в каких мифах: все и так распре­делено, упорядочено и иерархизировано заранее, на уровне гене­тического кода.

Наоборот, быть свободным - значит принимать всю полноту ответственности за последствия любого своего шага, незапрограм­мированного в генетических приоритетах. И здесь уже невозможно обойтись без предельных искусственных точек опор, каковыми являются мифы.

Миф - это то, что... спасает от свободы в условиях, когда человек, казалось бы, уже обречен быть свободным. Потому что свобода без мифа - это сумасшествие. Нет ничего более невыно­симого и безумного, нежели абсолютная свобода. И миф в чело­веческой культуре объективно исполняет ту роль, которую в живом мире исполняет видовой генетический код: роль высшего регуля­тора порядка. Единственное - и фундаментальное! - отличие за­ключается в том, что ни одно живое существо не обладает влас­тью выбрать или изменить свой генетический код: он есть апри­орно-неизменяемое условие жизни. Что же касается мифологи­ческих кодов, то они вовсе не являются жестко запрограммиро­ванными в судьбе человека, и каждый человек в течение своей жизни многократно корректирует и изменяет свои мифологичес­кие ориентиры.

Итак, миф - это та изобретаемая человеком базовая мера не­свободы, которая позволяет ему совершать тот или иной культур­ный выбор в конкретных поливозможностных ситуациях. Миф -это иллюзия, ложь, искусственное самоограничение; но это такая иллюзия, такая ложь, такое самоограничение, без которых сво­бодный выбор принципиально невозможен. Миф - это такое ог­раничение свободы, которое только и делает свободу возможной. Иными словами, если миф и является формой человеческой не­свободы (а это, кажется, очевидно и не требует особых коммента­риев), то, с другой стороны, тот же самый миф является ключе­вым условием человеческой свободы. Тем ограничением, которое дает устойчивость в свободном диалоге человека со всевозможностным миром.

Иными словами, мифотворчество есть своеобразная плата за то, что в мире самом по себе нет никакой объективной точки отсчета для совершения человеком того или иного выбора в куль­туре. Плата за то, что нет Бога как объективного факта. Бога как объективной реальности. Бога, единого на всех. И потому Бога как высшую точку отсчета бесконечного предметного мира при­ходится сочинять.

Впрочем, ни один бог, ни один миф не является сочиненным окончательно и бесповоротно. Как бы ни был глобален и фунда­ментален образ того или иного бога в культуре - будь это бог христиан, мусульман или иудеев, будь это бог коммунизма или бог природы, будь это десятки или даже сотни иных богов, - ни один из них никогда не станет всеобщим и одинаковым. Более того: в каждом новом поколении и в каждой новой личности любой бог, как бы он ни был велик, будет возобновляться сызнова, бу­дет отстраиваться как бы с нуля. Каждый новый христианин бу­дет по-новому сочинять Иисуса Христа, по-новому читать тексты

Евангелий и по-новому открывать таинства православной или католической церкви. Любой бог или миф - это то, что требует постоянного живого возобновления и сочинения заново. И это естественно: ведь сам мир культуры есть мир, когда-то сочинен­ный, и продолжающий сочиняться человеком. Это мир, который не существует сам по себе, вне и независимо от человека. Это мир, от начала и до конца СОТВОРЕННЫЙ и продолжаемый быть творимым человеком, и глубоко естественно, что точки от­счета для выбора в этом мире не могут быть априорно предзаданными этому миру, не могут этому миру предшествовать, а долж­ны создаваться по ходу творения этого мира.

Вот если бы у мира был предварительный божественный за­мысел, тогда бы человек, конечно же, был бы избавлен от необ­ходимости снова и снова пытаться воссоздавать этот замысел на свой страх и риск. В самом деле, зачем ему творить свой собст­венный миф смысла, если мир пронизан божественным смыслом с самого начала? И если бы у мира действительно был в основа­нии единый бог, действительно была бы априорно-единая смы­словая система отсчета, история человеческой цивилизации, ис­тория человеческой культуры представляла бы собой непрерыв­ный процесс конвергенции смыслов. У миллионов людей, поколение за поколением происходило бы движение к единому и одинаковому для всех богу, к единой и одинаковой для всех ми­фологии, которая была бы в этом случае не мифологией, а исти­ной. Они бы все полней и полней восходили бы в своем понимании к стратегии божественного замысла и двигались бы в свое со­вместное будущее дружными рядами, взявшись за руки. Однако, практика реальной истории свидетельствует о совершенно иных процессах. Несмотря на самые разнообразные и, порою, весьма драматичные и даже жестокие попытки подвести человечество под единый для всех знаменатель понимания, сформировать у всех без исключения людей единые смысловые ориентации, все эти попытки следует признать неудачными. В лучшем случае они остаются историческим анекдотом, в худшем - оборачиваются судами инквизиции и лагерями уничтожения.

Но если все-таки представители различных культур начинают понимать друг друга, то это вовсе не значит, что их понимание становится одинаковым, тождественным. Лучше понимая чужие смыслы, чужие мифы, люди вовсе не склонны отказываться от своих. Ни о какой конвергенции смыслов, ни о каком стирании различий между бесчисленными смысловыми системами, между различными мифологическими системами координат говорить не приходится. И если сегодня мусульманин и христианин готовы пожать друг другу руки и всячески продемонстрировать свою толерантность, терпимость к мифу другого, то это вовсе не зна­чит, что они хотя бы в какой-то мере готовы пожертвовать своей мифологической самобытностью, готовы хотя бы в какой-то мере отказаться от своей системы смысловых ориентиров. Совсем на­оборот: даже внутри себя эти религии все более и более теряют

однородность, и внутрирелигиозные философско-еретические блуждания все более и более свидетельствуют не столько о кон­вергенции, сколько о дивергенции мифов. И, чем дальше проис­ходит история, тем в большей мере мы сталкиваемся с этим на­растающим процессом дивергенции смыслов, или, если угодно, дивергенцией мифов, - что с особенной отчетливостью продемон­стрировал XX век.

Сошлюсь в этой связи на описание культурной ситуации XX века у В.С.Библера - одного из самых тонких исследователей проблемы диалога культур. "...Уже в первой четверти XX века... обнаруживается и осознается роковое исчерпание и расщепле­ние единой лестницы прогрессивного восхождения европейской цивилизации... по ступеням тех, как будто бы единственных и всеобщих ценностей, смыслов жизни, что были впервые завяза­ны еще в XV-XVI веках... В 10-е - 20-е годы все более выявляется несводимость Ближневосточного (Библейского) и - Античного, Античного и - Средневекового смыслов бытия... Но на этом расщепление смыслового спектра не закончилось. Наше сознание реально и неотвратимо напрягается "смыслами жизни, смыслами бытия" современных (и исторических) Азии и Африки... Все эти спектры иных смыслов врываются в наше повседневное - а от­нюдь не только философское - бытие, их никак невозможно "по­нять"... как "низшие", как "предыдущие ступени лестницы". Это - просто - ИНЫЕ смыслы. (...) Человек Европы... оказывается где-то в ПРОМЕЖУТКЕ различных встречных и пересекающихся смысловых кривых, и ни одна "кривая не вывезет...", ни к одной человек не прирастает, он все время остается... наедине с самим собой. Индивид теряет комфортное место "точки" на некоей един­ственной восходящей траектории. (...) Каждый поступок... всег­да что-то ПРЕСТУПАЕТ, несет в себе риск личного перерешения - заново! - исторических судеб, выборов, решений, исторических форм общения. Все эти ценностные и смысловые спектры оказы­ваются значимыми одновременно; каждый смысл вновь и вновь претендует на единственность и всеобщность, и вместе с тем в XX веке все эти всеобщие ценностные спектры действительно ОСМЫСЛЕНЫ... только в ОБЩЕНИИ друг с другом, только в ответ на вопрос иного смысла" ^2>.

В этом несколько утяжеленном построении уловлено главное: двадцатый век оказался веком, в котором различные смыслы, раз­личные мифы, различные понимания не только не сошлись в какой-то единой для всех точке, но и в максимальной степени обнаружи­ли свою принципиальную несводимость друг к другу. Причем чем дальше совершается история, тем более становится очевидной эта взаимная несводимость смыслов. Ведь мир культуры сочиняется не одним субъектом творчества, и не единым на всех богом, а мно­жеством субъектов, составляющих поколения сменяющих друг друга активных участников культурного процесса. Оттого-то и оказывается мир культуры фантастически многолик, никогда не бывая миром культуры, но являясь миром КУЛЬТУР. И этот мир

культур постоянно "плодится и размножается", в соответствии с Божьим Заветом. Этот мир постоянно усложняется, наглядно де­монстрируя антиэнтропийный характер феномена культуры.

Что есть культура, как не гигантская библиотека (состоящая из произведений литературы, искусства, технического творчест­ва и т.п.), обладающая способностью практически бесконечного экспоненциального распухания? Каждый день существования этого культурного монстра прибавляет новые миллиарды бит информации и новые тонны веса в виде книг, музыкальных пар­титур, рулонов кино- и видеопленки, живописных холстов, ком­пьютерных программ и проч. Каждый день на ее пороге появля­ются все новые и новые АВТОРЫ, и количество этих авторов с каждым днем становится все больше и больше. И, чтобы совер­шать выбор в этом бесконечно разнообразном и экспоненциально разрастающемся (и усложняющемся) мире, требуется создавать не только информационные каталоги, но и... ценностные систе­мы отсчета. А, значит, создавать новые мифы и новых богов.

Еще раз подчеркну: если бы бог существовал как объективная реальность, - не было бы этой особой потребности в боге как мифе, в Боге как субъективной реальности, боге как феномене культуры. И тогда человечество в своей познавательной деятель­ности осуществляло бы постепенное восхождение к единому для всех богу. И это именно то, на что рассчитывали новоевропей­ские философы - первосоздатели концепции природы. Ведь в чем состояла заветная мечта новоевропейских мыслителей? Доказать, что природа - это и есть бог объективный и единый для всех, а, значит, и есть тот самый бог, который, наконец-то, станет единой платформой для объединенного человечества, "когда народы, распри позабыв, в единую семью объединятся..." Мол, если бог -это природа, и он объективен и един для всех, значит, открытие и развитие научных инструментов познания позволит, наконец-то, преодолеть всеобщую религиозную вражду и установить подлинное Царство Божие на Земле, культ единого для всех, истинного Бога - бога разума. Увы, не произошло ничего подобного. Несмотря на то, что Природа действительно оказалась единой для всех и подчиненной неким универсальным законам, этот факт ни в коей мере не отразился на существовании множе­ственных богов. Люди не захотели отказываться от своих богов, от своих мифов в угоду универсальному мифу, общему для всех. Они не захотели объединиться на универсальной смысловой плат­форме "естественного знания" точно так же, как за сотни лет до того не захотели объединяться на других смысловых платфор­мах - платформах мировых религий. А это значит, что боги раз­ных культур оказались выше по своему культурно-социальному статусу, чем статус самой Природы. Оказалось, что иметь своего собственного бога гораздо важнее для человека, чем иметь бога одного и универсального для всех. Оказалось, что бог как миф -это гораздо более существенная для человека реальность, нежели бог как истина.

Потому что миф - это и есть плата за то, что человек рождает­ся не в мир природы, а в мир культуры, и вынужден ежедневно и ежечасно совершать в этом мире свободный выбор. И миф бога -это то, что восполняет человеку отсутствие бога в самой объек­тивной реальности... Ведь то, что Бога нет - это самое страшное, самое чудовищное испытание,, в которое повергнут человек са­мим фактом своего появления на свет. И нужно было поистине быть безумцем, чтобы прокричать "Бог умер!.." Бог - это один из тех фундаментальных мифов, без которых существование чело­века попросту невозможно. Ведь что такое миф бога? Миф бога -это то, что, гарантируя человеку ощущение предельного смысла, снимает с него персональную ответственность за будущее. И по­зволяет жить и творить реальную историю, а не цепенеть перед возможными (и принципиально не просчитываемыми) последст­виями своих действий. И это, между прочим, единственное осно­вание, которое вообще позволяет осуществляться феномену чело­веческой истории.

Дата добавления: 2014-11-29