Лекция 2. Полис как феномен 2 страница

Не следует думать, что такого образа мыслей в то время придерживались лишь консервативно настроенные утописты и мечтатели, тосковавшие по безвозвратно утраченному прошлому. То, что в Афинах - крупнейшем торгово-ремесленном центре тогдашней Греции, где весьма значительная часть населения уже давно порвала с сельским хозяйством, – действительно воспринималось как реакционная утопия, во многих других греческих полисах оставалось каждодневной, насущной реальностью и в IV столетии, и много позже. В числе этих других полисов при тщательной проверке мы нашли бы не только Спарту с ее искусственно замороженной экономикой или дремуче отсталые, как будто выпавшие из истории Греции города дорийского Крита, но и многие вполне нормальные греческие государства, находившиеся нередко в непосредственной близости от Афин, в средней Греции, на Пелопоннесе и на островах Эгейского моря. Примерами таких государств с преимущественно аграрным уклоном экономики могут служить города, входившие в состав Беотийского союза во главе с Фивами, соседние с ними полисы Фокиды и лежащие дальше к северу города Фессалии. По тому же пути еще в IV в. до н. э. и даже позже шло развитие большинства пелопоннесских государств в таких районах полуострова, как Арголида, Ахайя, Элида, Аркадия, а также многих колоний Великой Греции (так называлась в те времена южная Италия вместе с Сицилией), многих полисов Малой Азии и прилегающих к ней островов Эгеиды, наконец, подавляющего большинства городов-колоний Причерноморья и Северной Африки. Едва ли случайно, что на монетах целого ряда греческих государств чеканились изображения различных сельскохозяйственных растений или продуктов, очевидно, считавшихся символами процветания полисных общин: хлебные колосья, виноградные гроздья, масличные ветви, амфоры с вином или маслом. Изображения каких-нибудь особенно популярных ремесленных изделий не встречаются ни разу.

Каждый даже самый маленький греческий полис непременно имел свою сельскохозяйственную территорию, или хору, за счет которой обеспечивалась необходимыми средствами существования весьма значительная, если не подавляющая масса его населения. Полис и хора составляли нераздельное экономическое и политическое целое. Полис, лишившийся своей хоры, был, в понимании греков, обречен на гибель. В таком положении оказались, например, афиняне в годы так называемой Декелейской войны (413 - 404 гг. до н. э.), когда спартанцы, оккупировавшие центральные районы Аттики, сделали невозможной нормальную хозяйственную жизнь на ее территории и афинянам пришлось подвозить все необходимое им продовольствие морем из подвластных им городов своей державы. Но это уже не могло их спасти от полного разгрома. Типичное для греческого мира единство полиса и хоры имело своей основой не столько рыночную торговлю, являющуюся обычной скрепляющей связью в отношениях между городом и деревней в современном обществе, сколько то простое обстоятельство, что сами граждане полиса в большинстве своем, а в некоторых государствах и все поголовно, владели землей в прилегающей к городу сельской округе.

Во многих полисах такое положение вещей было закреплено законом, и статус гражданина прямо зависел от наличия у человека земельной собственности, а также и от ее размеров. Так, в беотийских государствах человек, о котором было известно, что он свыше четырех лет зарабатывал себе на жизнь каким-нибудь ремеслом по причине отсутствия земли, по закону лишался гражданских прав. В Спарте такие вопросы решались еще более простым способом: спартиат, оказавшийся неспособным регулярно выплачивать установленные законом взносы в сисситии (на устройство совместных обедов), которые покрывались за счет доходов, получаемых с закрепленного за каждой семьей земельного надела, автоматически вычеркивался из списков полноправных граждан. Но даже в демократических Афинах, где гражданином можно было стать и вообще не имея земли, в самом конце V в. до н. э. оказалось лишь 5000 граждан, у которых не было никакой земельной собственности, при общей численности гражданского населения в 20 - 25 000 человек. Владение землей считалось в Греции важнейшим признаком социального престижа. Нередко человек, наживший большое состояние ремеслом, торговлей или ростовщичеством, вкладывал значительную часть своего капитала в приобретение земли и мирно коротал остаток своих дней, занимаясь сельским хозяйством, ибо только такой образ жизни давал ему необходимый вес и положение в обществе. Но сделать это он мог только в качестве гражданина полиса, на территории которого находилась принадлежащая ему земельная собственность. Чужеземец-метек, будь он хоть самим Ротшильдом, мог приобретать землю только через подставных лиц. На этот счет в большинстве греческих государств, в том числе и в Афинах, существовали весьма строгие законы, целью которых было ограждение преимущественных прав граждан полиса на владение землей в пределах государства. Люди, у которых совсем не было земли: мелкие торговцы, ремесленники, наемные рабочие, представители различных свободных профессий, как правило, стояли на одной из низших ступенек социальной лестницы и даже в самых демократических государствах считались гражданами как бы «второго сорта».

Итак, важнейшая отличительная особенность нормального греческого города, воспринимаемая как нечто парадоксальное, если подходить к этому сугубо своеобразному историческому явлению с привычными для нас мерками и понятиями, заключалась в том, что основную массу его населения, его, так сказать, структурное ядро составляли люди, тесно связанные с землей и живущие преимущественно за счет доходов от сельского хозяйства. Наиболее состоятельные из этих людей, имевшие много земли и достаточное количество рабов для ее обработки, большую часть года проводили в городе, занимаясь государственными делами, иногда торговлей, ростовщичеством или каким-то другим «бизнесом», приносящим быстрый доход, или же просто извлекая удовольствие из общения с себе подобными почтенными гражданами на дружеских попойках, на агоре, в театре, палестрах и т. п. местах, где обычно скапливалось много народа. Но у них были и загородные усадьбы, куда они время от времени выезжали или просто ходили пешком, если усадьба находилась недалеко от города, либо для того, чтобы понаблюдать за работой своих рабов и поденщиков и дать им необходимые указания, либо чтобы просто отдохнуть от утомительной городской жизни в тиши на лоне природы.

Такого богатого землевладельца и в то же время горожанина изображает Ксенофонт в своем диалоге «Домострой». Его герой Исхомах живет в Афинах, но почти ежедневно, когда позволяют дела, наведывается в свое имение, расположенное вблизи от города. Здесь он не только наблюдает за рабами, но и постоянно наставляет их, во все вникая, показывая, что и как надо делать. Исхомах сам в совершенстве владеет всеми видами сельского труда, обладая познаниями и агронома, и садовода, и виноградаря, и скотовода. В этом смысле он не уступил бы, наверное, даже и прирожденному земледельцу Гесиоду. Перед нами, таким образом, - классический тип культурного помещика, рачительного и мудрого хозяина, что-то вроде гоголевского Костанжогло или толстовского Левина. Исхомах, однако, каким-то образом ухитряется делить свое время между сельскими и городскими занятиями, успевая не только вскапывать виноградник, но еще и выступать на Пниксе или в каких-нибудь других общественных местах. В реальной жизни такое совмещение разнородных занятий удавалось, по-видимому, далеко не каждому. Так, о Перикле нам известно, что он практически совершенно не занимался делами в своем имении, предоставив надзор за ним пользовавшемуся его особым доверием рабу Евангелу, который ежегодно сбывал основную часть полученного в имении урожая, а на вырученные деньги покупал своему хозяину все необходимое для жизни.

Другие афинские землевладельцы, напротив, безвыездно жили в своих усадьбах, почти не появляясь в городе без особой на то надобности.

Фукидида замечает, что такой образ жизни был им свойственен в большей степени, чем другим эллинам. Переселение в Афины под защиту городских стен, вызванное вторжением спартанской армии, было воспринято ими как настоящее бедствие: ведь уезжая в город, они оставляли врагу свою землю, дома и могилы предков. Территориально Афины были одним из самых больших государств греческого мира. Поэтому люди, привязанные к своему хозяйству и не решавшиеся его оставить на попечение раба-управителя, как это сделал, например, Перикл, были вынуждены большую часть года проводить в деревне и даже считали ее своим основным местом жительства. Ездить каждый день из города в поле при тогдашних крайне несовершенных транспортных средствах было и тяжело, и накладно.

В небольших аграрных полисах, составлявших, как было уже сказано, основную массу греческих государств на всем занятом ими пространстве, демографическая ситуация была, скорее всего, иной. Именно так можно понять слова Фукидида о том, что тот образ жизни, который вели афиняне, начиная уже с древнейших времен, в своих сельских усадьбах вдали от города, был в целом не характерен или мало характерен для всех остальных греков. Очевидно, историк имел в виду, что эти другие греки жили в черте городских стен, так как небольшие размеры их государств позволяли им совмещать занятия сельским хозяйством с городским по преимуществу образом жизни: расстояния, отделявшие их сельские усадьбы от их городских домов, были, как правило, невелики, и они могли регулярно туда наведываться.

Попробуем подвести некоторые итоги нашим наблюдениям. Типичный греческий полис, если рассматривать его с точки зрения современной социологии или демографии, вероятно, мог бы быть оценен как некая промежуточная форма человеческого общежития, как бы балансирующая на грани, разделяющей город и деревню в строго научном значении этих двух терминов. С городом его сближали выполняемые им функции административного (политического), культурного или, скорее, культового и в какой-то мере экономического центра миниатюрного государства. Именно полис был тем местом, где находился весь управленческий аппарат, обслуживающий его довольно скромные потребности, где были расположены его главные святыни и устраивались все наиболее важные празднества, где, наконец, был сосредоточен тот необходимый минимум коммерции и специализированного ремесла, без которого нормальное существование независимой гражданской общины было бы вообще невозможно. Однако ясно выраженный аграрный уклон экономики типичного полиса, в которой и ремесло, и торговля играли в целом второстепенную и явно подчиненную роль, так же как и соответствующий этому уклону полугородской-полудеревенский образ жизни основной массы его гражданского населения дают нам право видеть в нем особую разновидность земледельческой сельской общины. В этом отношении греческий полис эпохи расцвета не так уж далеко ушел от предшествующего ему гомеровского полиса, хотя его политическая и культурная жизнь, несомненно, успела сильно усложниться за разделяющее их время.

Полугородской-полудеревенский житейский уклад, с которым подавляющее большинство населения Греции не расставалось на протяжении целого ряда столетий, наложил свою неизгладимую печать на весь психический склад и духовный облик греческого народа, так же как и на его культуру.

Конечно, мы не вправе забывать и о том, что, начиная по крайней мере с конца архаической эпохи, в ряде районов греческого мира существовали крупные центры международного товарообмена, в которых уровень концентрации населения, живущего ремеслом и торговлей и вообще не занятого в сфере сельскохозяйственного производства, намного превышал обычные для Греции нормы. В таких городах, как Афины и Коринф, плотность мастерового люда и потребность в его труде были настолько велики, что здесь уже в очень раннее время стали возникать особые ремесленные кварталы. Как показали раскопки, в Афинах квартал гончаров – так называемый Керамик – существовал, начиная по крайней мере с VI в. до н. э., в Коринфе еще раньше – с VII столетия. В письменных источниках, начиная с конца V в. до н. э., можно встретить упоминания о крупных ремесленных мастерских, принадлежащих богатым афинянам. В некоторых из них было занято до сотни и более рабов, обученных тому или иному ремеслу. Такие мастерские специализировались в основном на изготовлении оружия и предметов роскоши. Впрочем, мелкое ремесленное производство продолжало процветать в Афинах еще и в этот период. Пользовавшиеся огромным спросом на внешних рынках афинские краснофигурные вазы в своем подавляющем большинстве были изготовлены в маленьких, невзрачных мастерских вроде тех, которые и до сих пор еще можно видеть на больших восточных базарах.

В V - IV вв. до н. э. в Афинах уже было очень много людей, извлекавших необходимые им средства существования из всевозможных промыслов и ремесел, так или иначе связанных с обслуживанием военного флота, оптовой и розничной торговлей, строительством, производством оружия и т. д. Все эти ремесленники, рабочие, торговцы (а среди них могли быть люди самого разного происхождения и социального статуса: рабы, вольноотпущенники, оседлые чужеземцы-метеки, свободные граждане) скапливались в городских кварталах, примыкающих к Агоре – центральному афинскому рынку, и на близлежащих улицах. Но особенно много их было в Пирее – главном военном и торговом порту Афинского государства. Кроме этих, безусловно, полезных членов общества, в город стремился и всякий обнищавший и люмпенизированный сброд, не умевший или не желавший трудиться и существовавший в основном за счет государственного вспомоществования или частной благотворительности. В этот период Афины были, вне всякого сомнения, самым богатым из всех греческих государств. Их казна пополнялась и за счет доходов от крупномасштабной международной торговли, и за счет дани (фороса), которую платили афинянам их так называемые «союзники», частью добровольно, частью по принуждению вошедшие в состав Афинской морской державы. Только благодаря этому афинская демократия могла в течение длительного времени подкармливать весь этот охлос («чернь»), как презрительно именовали обнищавшее простонародье люди из высших слоев общества.

На другом полюсе сложной социальной системы, которую представляло собой городское население Афин, мы находим уже упоминавшихся прежде крупных земельных собственников и владельцев всякой иной недвижимости. Многие из них в V и особенно в IV вв. до н. э. постоянно жили в городе и либо передоверяли ведение своих хозяйств рабам-управляющим, сами почти не вмешиваясь в их дела (образ Исхомаха у Ксенофонта, очевидно, должен был стать для них живым укором), либо просто сдавали принадлежащие им земли и другое имущество в долгосрочную аренду, превращаясь в некое подобие современных рантье.

Таким образом, городское население Афин непрерывно росло, а сам город, когда-то зародившийся в материнском лоне афинского полиса, постепенно обособлялся от него, превращаясь в самостоятельный социальный организм со своими особыми потребностями и интересами. Одновременно с этим процессом и в тесной связи с ним в сознании афинян все глубже укоренялось представление об особом городском укладе жизни, резко отличающемся от более простого и грубого деревенского уклада. Его непременными атрибутами становятся занятия политикой, судопроизводством, атлетикой, а также всевозможные празднества и развлечения. Городская жизнь осмысляется теперь как удел людей досужих, располагающих избытком свободного времени, и именно в этом смысле противопоставляется деревенской жизни, как правило, заполненной тяжелым физическим трудом. Соответственно и настоящим горожанином признается лишь человек, который ничем особенно не занят, никуда не спешит и поэтому склонен к общению, всегда готов поболтать с приятелями, принять участие в каком-нибудь увеселении или попойке, потолкаться в суде или на рыночной площади, послушать, что где говорят. Греческое слово «άστείος» (букв, «городской человек», от άστυ – «город») охватывает всю ту сложную гамму смысловых оттенков, которую мы вкладываем в понятие «культурный человек». Астейос - это и «образованный», и «тонкий», и «остроумный», и «деликатный». Человек, достойный такого эпитета, являет собой полную противоположность типичному поселянину (άγροίκος) – мрачному нелюдиму, брюзге и скопидому, выразительный автопортрет которого был создан когда-то Гесиодом.

Вероятно, нечто подобное этой картине можно было бы наблюдать, располагая более полной информацией, также и о некоторых других греческих государствах, таких, например, как Коринф, расположенный у южного входа на Истм или Коринфский перешеек, соединяющий Пелопоннес с Аттикой и Мегаридой, Милет на малоазиатском побережье Эгейского моря, Сиракузы на восточном берегу о. Сицилия, Родос на острове того же названия. Все эти государства, так же как и Афины, были крупнейшими центрами средиземноморской торговли и далеко опережали в своем экономическом развитии основную массу греческих полисов. Их городские центры по численности населения, видимо, лишь немногим уступали Афинам, а по уровню благоустройства уже в конце V-IV вв. до н. э. намного их превосходили. К этим четырем полисам, по-видимому, можно было бы добавить еще десяток-другой государств, в которых городская жизнь вышла далеко за рамки привычного для большинства греков полудеревенского общинного быта. И все же на общем фоне греческого полисного мира такие действительно крупные города, как Афины или Сиракузы, воспринимаются как какие-то исключения из правила. Правилом, как мы уже видели, в ту эпоху были очень небольшие городки, которые можно было отличить от окружающих их деревень лишь по некоторым внешним признакам поселения городского типа, таким как оборонительные стены, храмы, агора с комплексом правительственных зданий и более или менее компактная застройка.

Конечно, нельзя не считаться и с тем обстоятельством, что судьба страны, народа и всей вообще греческой цивилизации во многом зависела от таких «исключений из правила», как Афины или Коринф. Именно они были бесспорными лидерами социально-экономического, политического и культурного прогресса. Подобно огромным магнитам они притягивали к себе не только потоки разнообразных товаров со всех концов Средиземноморья, но и самых одаренных, талантливых, богатых идеями людей со всей Греции. Только здесь среди непрерывной людской суеты и кипучей деловой жизни античного мегаполиса они могли проявить себя по-настоящему и добиться всеобщего признания. Подлинным питомником талантов, настоящей «школой Эллады», как сказал о них Фукидид, оставались на протяжении целого ряда столетий древние Афины. Здесь впервые увидела свет не только греческая демократия в ее ярко выраженной, классической форме, но и греческий театр, и диалектика Сократа, и великие творения Фидия и Мирона. И, конечно, нельзя считать простой случайностью совпадение во времени всех этих политических и культурно-исторических феноменов и расцвета афинской экономики, за которым последовало превращение Афин в крупнейший из городов греческого мира.

Тем не менее Афинам никогда не удавалось установить свою безраздельную монополию в культурной жизни Греции, всецело подчинив ее своим стандартам и нормам. Второразрядные малые полисы, составлявшие как бы глухую сельскую глубинку Афинской державы, все же не были совершенно отстранены от участия в общем поступательном движении к вершинам исторического прогресса. Принцип единства в многообразии, предполагающий постоянное творческое сотрудничество и одновременно соперничество, интенсивный обмен идеями и информацией между отдельными городами-государствами, всегда сохранял свое доминирующее значение в развитии греческой Цивилизации. Подобно корифею в греческом театре, Афины не могли обойтись без сопутствующего им «хора» малых полисов.

Дата добавления: 2014-11-29