Философия культуры конца XIX в

От философии культуры к культурологии

Постклассическая философия (философия жизни, неокантианство, неогегельянство, позитивизм) ознаменовалась разрушением классической модели культуры, что выразилось в разочаровании в возможностях разума на путях исторического сближения общественного и природного, т.е. на путях разумной общественной жизни в соответствии с природными потребностями и задатками человека. Реальная европейская история развеяла в прах иллюзии о возможном преодолении противоречий в общественной жизни и гармоничном развитии человека. Античные представления о мире как разумном строе вещей - «классическая модель культуры», включающая в себя человека, познающего «тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт», начинает разрушаться с дискредитацией разума, от-

хода философии (а отсюда и философии культуры) на позиции иррационального (находящегося за пределами разума). В противоположность рационалистической гармонизации мира и панлогическому пониманию развития культуры (что наиболее ярко проявлялось у Г.В.Ф. Гегеля) следуют апелляции к человеческой воле, страстям и инстинктам. Они сильнее разума, им, а не мировому разуму, принадлежит роль творца и двигателя истории. Если ранее истину видели в разуме, то теперь ее стали искать в до-сознательном, в под-сознательном и бессознательном.

Философия жизни. Решительный разрыв с рациональными европейскими ценностями разума, науки и просвещения и традиционной христианской моралью осуществил Фридрих Ницше (1844-1900), в философии которого отсутствует строгая система философских понятий, дедуцируемых, выводимых друг из друга. Ф. Ницше - философ и поэт, многие его работы написаны в форме философских эссе и строятся как система поэтических образов и афоризмов. Одна из наиболее известных - «Так говорил Заратустра». Здесь Ницше от имени Заратустры (древнеиранского мудреца, основателя религии зороастризма) излагает собственное учение о человеке, культуре и жизни: «Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке! Сверхчеловек -смысл земли. Пусть же ваша воля говорит: да будет сверхчеловек смыслом земли».

Ницше смеется над обыденным, мещанским (обладание привычными удобствами и

наслаждениями) пониманием человека и его упованием на Бога: «но Бог умер... теперь

хулить землю - самое ужасное преступление». Но что же такое «земля», «жизнь», «воля к

власти»? Это скорее символы, поэтические образы, чем понятия. Они позволяют

охарактеризовать человека, общество, бытие как сущностные процессы всего

происходящего в мире. Часто изречение сопровождается развернутым поэтическим

описанием. В частности, Заратустра говорит:

«Человек — это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, канат над

пропастью.

Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и

остановка.

В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель».

Ницше повествует о том, как в то время, пока Заратустра обращался к толпе на площади, канатный плясун вышел из маленькой двери и пошел по канату. А далее следует описание трагической гибели канатоходца, олицетворяющего человечество. Маленькая дверца вторично открылась, и рослый детина выскочил из нее и пошел вслед первому. «"Вперед, хромоногий, - кричал он своим страшным голосом, - ты загораживаешь дорогу тому, кто лучше тебя!" Он испустил дьявольский крик и прыгнул через того, кто загородил ему дорогу». А этот, первый канатоходец, выронил свой шест и сам еще быстрее, чем шест, стал падать вниз. Заратустра оставался на месте, и, когда к израненному вернулось сознание, тот сказал: «Я давно знал, что черт подставит мне ногу. Теперь он тащит меня в преисподнюю; не хочешь ли ты помешать ему?». Ответ Заратустры - ответ Ницше всему человечеству: «Нет ни черта, ни преисподней. Твоя душа умрет еще скорее, чем твое тело: не бойся же ничего».

Заключительные фразы диалога содержат оценку человеческой жизни и целую философию культуры:

«Человек посмотрел на него с недоверием. "Если ты говоришь правду, - сказал он, - то, теряя жизнь, я ничего не теряю. Я немного больше животного, которого ударами и впроголодь научили плясать"».

«Не совсем так, - сказал Заратустра, - ты из опасности сделал себе ремесло, а за это нельзя презирать. Теперь ты гибнешь от своего ремесла; а за это я хочу похоронить тебя своими руками».

Итак, что же такое человеческая жизнь и культура? У Ницше они рассматриваются неразрывно, его философия и есть философия культуры, переходящая в культурологию там, где он как филолог опирается на конкретный материал: например, при описании эллинской культуры. Приведенный фрагмент — весьма характерное для Ницше описание пространства культуры: это скрывающаяся во мраке базарная площадь, через которую протянут канат. Человечество - канатоходец, который трудится во имя своего желудка. Культура - это маски, которые на-

пяливает на себя человечество, само ничего не имеющее, объявляющее себя достоверностью, а на деле - прячущееся за суевериями. «Все века и народы пестро выглядывают из-под ваших покровов; все обычаи и все верования пестроязычно глаголят в ваших жестах». Культура - это ремесло, которое присвоило себе человечество во имя выживания в жизни, лишенной всякого смысла. Так у Ницше происходит размежевание с культурой как историческим развитием разума; человечество владеет лишь предрассудками.

В чем же тогда истина? В том, чтобы взглянуть правде в глаза, учит Ницше. И эта правда требует мужества. Ремесло канатоходца требует мужества, это и составляет непреходящее основание культуры. Но не всякой культуры, а «высшей культуры» — культуры «утонченного героизма», культуры осознания трагичности человеческой жизни.

Культурология: Учебное пособие / Под ред. проф. Г.В. Драча. - М.: Альфа-М, 2003. - 432 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || http://yanko.lib.ru

Трагичность как основание человеческой жизни Ницше описывает еще в работе «Происхождение трагедии из духа музыки». Тот же, кто хочет «пожинать счастье и довольство», ограничивается «низшей культурой» - религией и наукой. Подлинная культура обретается на тяжком пути познания как освобождения от принятых ценностей (нигилизм), от всякой фальши и иллюзий, которые содержат в себе религия и наука. Ее может достигнуть лишь тот, кто, сбрасывая с жизни «покрывало Майи», не ужасается открывающейся бездне дионисийского начала в жизни (Дионис как символ мощи и переизбытка жизни), а в состоянии осуществить его синтез с аполлоническим (Аполлон как символ упорядоченности и меры), что и приводит к рождению искусства, эстетического восприятия мира, позволяющего осознать, что «культура - это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом». Прекрасное при этом сим­волизирует не волю к познанию, а волю к жизни. Воля к жизни, а не сухие рассудочные суждения ведут людей. Сократ своими рассуждениями завлек человечество на сухую и скудную почву рационализма.

Неокантианство. В последней трети ХIХ в. получает развитие еще одно направление, которое также свидетельствует о разрушении классического философствования (т.е. построения метафизической картины мира) - неокантианство. За 37

поддержкой к учению Канта (при условии его обновления) обратился ряд философов. К неокантианству обычно относят две школы: баденскую (В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Э. Ласк) и марбургскую (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер). Особое значение в развитии культурологии имеет различение методов наук о природе (естествознание) и наук о культуре («наук о духе»), осуществленное Виндельбандом и Риккертом. Иногда исследователи отмечают, что Риккерт развивал методологические (методология -обоснование методов) идеи по-иному, чем Кант, и именно от него берет начало деление единой прежде культуры на две: естественно-научную и гуманитарную. Необходимо также отметить, что именно в неокантианстве впервые стал разрабатываться ценностный подход к пониманию культуры. Культура - это не только то, что лишь существует (сущее, предметный мир культуры), но и то, что имеет для нас значение, смысл (должное). И те значения, те смыслы, при помощи которых мы определяем значимость окружающего мира, это - ценности, на которые мы ориентируемся. Ценности, таким образом, придают смысл предметному миру, создают наше мировоззрение, но сами находятся за пределами опыта, «по ту сторону субъекта и объекта». Наибольший интерес в этом смысле представляет обращение к Генриху Риккерту (1863-1936), подвергнувшему критике философию жизни с позиций теории ценностей. По мнению Риккерта, философия Ницше всего лишь модная «биологическая» философия. Правда, Ницше не рассматривает в качестве проявления воли к жизни дарвиновскую борьбу за существование, «настоящая воля к жизни» для него - «воля к власти». В этом, по мнению Риккерта, Ницше видит весь смысл нашей культуры, нашего существования. Выше всех стоит тот, кто осуждает слабость других и заступничество за слабую жизнь (каковым выступало отвергаемое Ницше христианство), «кто может признать жизнь в целом, со всеми ее страхами и ужасами», признать ее «вечный круговорот». Итак, он критикует Ницше за биологизм, за признание ценностей чисто биологических. Трудно с этим согласиться, наверняка здесь сказывается стремление Риккерта провести различие между ценностями науки и ценностями культуры, пози-

ция же Ницше вытекает из романтизации им греческой культуры. Греческие герои (например, в поэмах Гомера) презирали слабость и считали ее недостатком, а эллинские боги излучали переизбыток жизни и ничему не учили человека, не несли в себе нравственного начала, каковое содержала христианская религия.

Но Риккерт, подчеркивая чисто биологическое содержание понятия «жизнь», доказывает, что из него нельзя вывести понятия тех культурных ценностей, на которые ориентируется жизнь человека: ценности истины, нравственности и красоты и соответственно этому -

Культурология: Учебное пособие / Под ред. проф. Г.В. Драча. - М.: Альфа-М, 2003. - 432 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || [email protected] || http://yanko.lib.ru

науки, искусства и социальной жизни. Эти ценности, и тут Риккерт прав, не вырастают из жизни как простого биологического прозябания, хотя человек и может испытывать радость от такой жизни. Жизнь - это лишь условие всякой культуры, и человек может быть назван культурным, если он оттеснит на задний план простую жизненность. Но как рождаются ценности? Риккерт, как и Ницше, обращается к Греции. Здесь, по его мнению, и произошел культурный переворот: человек впервые накапливал знания не для того, чтобы жить, а жил, чтобы познавать. С биологической точки зрения это должно представляться «вырождением». Для развития культуры это преодоление вершины: из поиска истины вырастают теоретические самоценности, те подлинные ценности (нравственные, эстетические, религиозные), без которых невозможна жизнь человека.

Дата добавления: 2014-11-29