Эллинистически римская философия 5 страница

Особенно важно для изложения онтологии Арис-
тотеля отметить, что в число вечных сущностей вхо-
дят начала и высшие причины, благодаря которым
получают бытие единичные вещи. Начала (а все при-
чины есть начала) — это первый, исходный пункт для
бытия, возникновения или познания вещи, указывает
Стагирит. Из приведенных положений видно, что два
рода бытия — вечные сущности и вещи — ставятся в
отношение причины и следствия. Отсюда задача фи-
лософии — познавать бытие — уточняется следующим
образом: познание бытия — это познание вечных сущ-
ностей, так как, зная их в качестве начал и причин
вещей, мы вместе с этим получаем и знание о вещах
как их следствиях. И Аристотель пишет, что вещь зна-
ем, когда знаем причину. Поэтому и мудрость (филосо-
фия), по его определению, это наука о первых началах
и причинах, и философ должен обладать познанием
начали причин сущностей. Необходимо отметить, что
причины, которыми занимается философия, — после-
дние (предельные): они не имеют других причин, а сами
дают бытие прочим причинам. Философия есть знание
предела (предельных оснований), считает Аристотель.

Теперь рассмотрим его учение о причинах. Он
пишет: «Бог, по общему мнению, находится в числе
причин и есть одно из начал». Однако, не бог — глав-
ное в его концепции начал и причин. Обобщив пред-
принимавшиеся до него поиски начал сущего, Арис-
тотель пришел к выводу, что все философы до него
говорили о четырех видах причин. Это — форма (ина-
че — сущность, суть бытия); материя; движущая (или
производящая) причина и целевая (или конечная)
причина. Именно эти виды причин и образуют ядро
Аристотелевой онтологии. Они раскрывают бытие
вещи в четырех аспектах: что представляет собой
вещь, каков ее облик, форма; из чего она состоит,
каков ее остов, основание; чем или кем она произве-
дена или приведена в движение, изменение; а также
ради чего (цель). Как мы уже упоминали, эти причи-
ны -— конечные (предельные). Они— предпосылки
бытия вещи, не возникают, существуют как вечное.
Аристотель пишет: «Как не создается субстрат, ска-
жем, медь, так не создается и шар». Он не допускает,

чтобы процесс появления вещи пошел в бесконеч-
ность, так как быть бесконечным — для него равно-
сильно не иметь основы, если не только медь стано-
вится круглой, но возникает также круглое или медь.
Говоря о том, что беспредельное познать невозмож-
но, и философия — это' знание предела, надо доба-
вить, что понятие предела распространялось и на чис-
ло элементов; нельзя знать беспредельное число
элементов и причин. Интересно, что в таком же духе
высказывался уже в наше время А. Пуанкаре: «Пред-
ставьте себе, что существовало бы не 60 химических
элементов, а 60 миллиардов... В таком мире не было
бы науки».

Итак, форма — это одно или несколько (набор)
свойств, как правило, характерных (существенных), а
именно родо-видовых, которые создают качественную
определенность вещи. Как отдельное свойство форма
выражается логически признаком (грамматически —
прилагательным), а как совокупность свойств— об-
щим понятием (существительным). Например, в со-
став формы человека входит признак «двуногое».
«Сутью бытия (вещи)» называет форму Аристотель.
В сравнении с единичной вещью (чувственно воспри-
нимаемой), «первой» сущностью, форму можно счи-
тать «второй» сущностью, так как она включает в себя
признаки рода и вида. Именно так, как вторичную
сущность, рассматривает роды и виды Аристотель в
трактате «Категории». Суть бытия находится в виде и
роде, указывает он.

Форма может выступать в виде наличия какого-
либо качества, например, белого и теплого, либо его
отсутствия, что равно наличию противоположного ка-
чества, например, черного и холодного (все примеры —
Аристотеля). Выражая эти ситуации, он пользуется как
понятием «форма», так и понятием «отсутствие фор-
мы», или «лишенность». Можно сказать, что форма и
вещь совпадают в существовании. Если наличествует
форма, то существует и вещь, и наоборот. Поэтому
форму принято' именовать осуществлением или дей-
ствительностью (актуальностью) вещи.

Форма как совокупность свойств рассматривается
Аристотелем в виде невещественной сущности напо-

добие Платоновой идеи: форма — образ чувственной
вещи. Итогом такого воззрения становится отождеств-
ление формы с мыслью о вещи, с понятием. Это про-
исходит еще и потому, что признаки вещи (форма)
являются основой для образования понятия о ней.
Например, понятие (форма) дома — это защита от воз-
действий ветра, дождя и т. п.

Аристотель допускал самостоятельное существова-
ние формы, если она к этому способна или мысленно
(в понятии) обособлена от вещи. Но по большей части
он склонялся к тому, что формы неотделимы от мате-
рии: «Ничто всеобщее не существует отдельно, поми-
мо единичных вещей». Невозможно существовать вне
единичных предметов для дома или сосуда. В этом
проявилось стремление Аристотеля уйти от платонов-
ского допущения самостоятельного бытия идей (форм)
вне вещей. «Смешно искать общее понятие, которое не
было бы свойственно существующим вещам», — писал
он. Но вместе с тем он боялся впасть в нелепость про-
тивоположного свойства: совместить две сущности. До-
пустим, будет небо помимо нашего неба, но не отдель-
но, а в том же самом месте. Вообще-то в этом вопросе
у Аристотеля было много колебаний. По его мнению,
трудно решить вопрос о сверхчувственных сущностях.
Особенно это касается математических объектов. С од-
ной стороны, существует только тело. Но с другой —
тело-сущность в меньшей мере, чем поверхность; по-
верхность — чем линия; линия — чем точка; так как ими
определяется тело, они существуют без него, а тело без
них существовать не может.

Другая сторона бытия вещи представлена ее мате-
рией. Если говорить об аристотелевском понятии ма-
терии в самом широком смысле, то материей будет все
то, что может, способно принимать и носить на себе
форму; всякий субстрат, «подлежащее» (ΰποκείμενον),
субстанция, принимающая на себя те или иные свой-
ства (атрибуты). Сколь разнообразные и неожиданные
объекты играют у Аристотеля роль материи, покажут
нам следующие примеры: медь — причина статуи;
месячные выделения — причина человека в смысле
материи; материя дома — кирпичи, камни, бревна;
плоскость (поверхность) — материя круга, род — ма-

терия для вида. Кроме того, Аристотель выделяет виды
-материи по гносеологическому основанию: есть ма-
терия непознаваемая (вещество как таковое), воспри-
нимаемая чувствами (конкретный материал) и пости-
гаемая умом (абстрактные объекты). Следовательно,
материя в самом общем виде — это возможность чем-
то стать (быть). Это будет ее категориальная (метафи-
зическая) характеристика, из которой вытекает, что
материя, в отличие от формы, не совпадает с бытием
вещи. Существование материи еще не означает ее
бытия в качестве определенной вещи. Поэтому, срав-
нивая материю с формой в их отношении к вещи, сле-
дует сказать, что материя является потенциальным
бытием вещи, потенцией, а не актом. Именно это об-
стоятельство, как нам кажется, выражает Аристотель,
когда он пишет, что материя в действительности не
является отдельной вещью и что в материи не следует
видеть причину бытия и сущность.

Сопоставление материи (возможности) с возника-
ющей на ее основе вещью и, тем самым, с противопо-
ложной ей формой (действительностью) ведет к тому,
что мы должны рассматривать материю в любых ее
проявлениях как отсутствие данной, принимаемой ею
формы, как лишенность. Впрочем, как уже известно,
лишенность — тоже некоторого рода определенность
(отрицательная или противоположная), о чем у Арис-
тотеля сказано: материя способна получить определен-
ность как через форму, так и отсутствие формы. Но как
бы там ни было, материя — в принципе, неопределен-
ный субстрат, лишенность по отношению к вещи (фор-
ме). Когда изъемлют сущность, тогда только говорят о
материи, пишет Аристотель.

Противоречивость материи — она принципиаль-
ная неопределенность и вместе с тем возможность
принять форму (определиться) — Аристотель снимает
положением о том, что в ней в возможности заключе-
ны формы, у нее есть способность их воспринимать
или проявлять. Медь имеет в себе форму статуи, тело
имеет в себе болезнь. Еще он рассуждает так. Направ-
ляем искание на материю, почему она образует нечто
определенное, почему кирпичи образуют дом? Потому
что в ней находится суть бытия.

Как уже было отмечено, материя может быть оп-
ределена как через форму, так и через ее отсутствие,
т. е. обладает способностью принимать противопо-
ложные формы. В связи с этим Аристотель ставит
вопрос об отношении материи к противоположным
формам. В общем виде он решается так: в возможно-
сти одно и то же может быть противоположными
вещами, но в реальном осуществлении — нет. Напри-
мер, вода является в возможности вином и уксусом.
Но когда одна возможность осуществляется, возни-
кает новая проблема: является ли вино уксусом в
возможности? Чтобы избежать совмещения противо-
положностей и непосредственного перехода одной
противоположности в другую, — а логика Аристоте-
ля запрещала подобное, — он делает материю посред-
ником между противоположностями, противополож-
ными формами. Так, вино становится водой, а вода
затем становится уксусом.

Принятие материей формы есть ее изменение в
соответствии с последней. Человек «вносит форму в
этот вот материал, и в результате получается медный
шар». В этом процессе оформления материи форма
(в нашем примере — шар) выступает как нечто неиз-
менное, раз и навсегда данное как образец (модель)
для изменения материи. Материя же, напротив, под-
вергается изменению, является его носителем (суб-
стратом). Где материя, там изменение. Аристотель вы-
деляет два вида естественного бытия: подверженное
возникновению и вечное, в котором сущности не
имеют материи. Например, лунное затмение не имеет
материи.

Тут Аристотель, как и в других случаях, идет по
стопам Платона, противополагая форму и материю как
неизменное и изменяющееся. Материя затем передает
свойство изменчивости вещи. Каждая из вещей спо-
собна быть и не быть, и в этом состоит материя у каж-
дой вещи, замечает Аристотель. Иное дело форма.
Поэтому он продолжает: не возникает бытие дома, но
возникает бытие этим домом. В общем виде принятие
материей формы представляет собой изменение из
существующего в возможности в существующее в дей-
ствительности, переход возможности в действитель-

ность. Аристотель описывает этот процесс в терминах
энергия (сила в действии) и энтелехия (предельность,
достижение цели). Энтелехия — это движение суще-
ствующего в возможности, например, домостроение,
поясняет Аристотель. Вещь имеет имя, когда имеется
энтелехиально, а не в потенции.

Мы описали общие черты материи, присущие всем
ее разновидностям, сказали о всех ее видах суммарно.
Но среди них есть такой вид материи, который надо
признать основным, первичным. Это — вещество, веще-
ственный состав вещи. Именно о нем, скорее всего,
сказаны следующие слова: материя — первое подлежа-
щее каждой вещи, из которого возникает какая-нибудь
вещь. Рассмотрим этот фундаментальный вид материи.

На самом глубинном первичном уровне материя
предстает в качестве вещества как такового, первич-
ной материи, абсолютно неопределенной. По этой
причине ее даже нельзя назвать действительно суще-
ствующей и познаваемой: ведь все действительно су-
ществующее должно быть определенно, оформлено. На
этом уровне, уровне неопределенного и непознавае-
мого вещества, материю можно считать существующей
только в возможности, иначе говоря, лишь способной
принять форму и стать определенной материей. Не-
трудно заметить, что аристотелевское понимание сущ-
ности материи сходно с платоновским.

Действительное бытие материи, именуемой «вто-
ричной», в отличие от первоматерии, ее оформление
представлено на трех уровнях. Во-первых, на уровне
традиционных четырех стихий, когда оформляется
вещество как таковое. Например, материя, имеющая
свойства «редкое» и «плавкое», становится водой. Если
вода («редкое») получит свойство «плотное», то возни-
кает лед (уплотнившаяся вода). Во-вторых, на уровне
природного материала, когда оформляется какая-либо
из четырех стихий. Так, вода, получая соответствую-
щие дополнительные свойства, превращается в медь.
Медь, как все плавкое, состоит из воды, пишет Аристо-
тель. Здесь мы имеем дело с конкретной материей, из
которой состоят отдельные вещи. Медь — причина
статуи, дерево — материя ящика. В-третьих, на уровне
вещи, когда природный материал получает форму пред-

мета. Например, статуя — это медь, принимающая
«очертание образа». Можно считать, что оформление
материи завершается, когда появляется вещь. А вещь
можно определить как оформленную материю, един-
ство материи и формы. И в дальнейшем оформлению
в качестве материи подлежит теперь сама вещь, о чем
уже было сказано в начале. Все возникает из подлежа-
щего и формы, написано у Аристотеля. А конкретно он
поясняет: образованный человек слагается из челове-
ка и образованного.

Оформление материи осуществляется движущей
(производящей) причиной. Согласно Аристотелю, есть
две производящие причины: природа и искусство (ре-
месло). Природа — источник возникновения и первого
движения естественных тел. Она — способность, вы-
зывающая движение в себе самой. Особенность ее
действия в том, что начало возникновения содержится
в самой вещи (в материи). Ведь человек рождает чело-
века; для ребенка причина — отец или семя, сказано у
Аристотеля. Вещи возникают из материи тогда, когда
она способна к движению, и внешний действователь
не нужен. Это можно понять так, что природа является
силой, которая проявляет формы, скрытые в материи
(в вещи). Например, здоровье создается телом, возни-
кает само собой, значит, дано от природы — самодви-
жущейся материи. Так, семя создает растение, живот-
ное, человека. В связи с этим надо отметить, что, по
мнению Аристотеля, от природы существует то, что
состоит из материи и формы (например, люди), т. е. для
человека природные тела и он сам — это уже готовое,
как бы изначальное единство материи и формы. При-
родные тела (земля, огонь, животные) сами по себе
обладают движением.

Самодвижущееся заключает в себе неподвижный
двигатель. Скажем, душа — источник движения живо-
го существа, который оно носит в себе. Это положение
применимо и к вселенной в целом. Так как одно дви-
жущееся приводится в движение другим, то необходи-
мо признать существование первого двигателя, а не
идти в бесконечность (в бесконечном нет ничего пер-
вого, отмечает Аристотель в «Физике»). По поводу его
слов «Если бы не было человека, палка не могла бы

двигать камень», иллюстрирующих последователь-
ность причин, английский исследователь К.Дж.Ф. Ви-
льяме указывает на антропоморфизм представления об
извечных причинах: понятие причины происходит от
нас самих как двигателей. Движение вечно, поэтому
перводвигатель должен быть вечным, должен вечно
двигать. Этот вечный перводвигатель сам неподвижен,
иначе пришлось бы объяснять причину его движения
и идти в бесконечность, что недопустимо, согласно
логике Аристотеля. Неподвижный первый двигатель
движет подобно тому, как движет предмет стремления
(благо), сам будучи неподвижным. Приводится и такой
пример (вернее, аналогия) неподвижного двигателя: обу-
чающий сам не научается. В конце концов Аристотель
отождествлял движущее начало мира с мыслящим себя
Умом-богом в духе Платона. Диоген Лаэртский так
комментировал это. Провидение бога простирается на
небесные тела, сам же он неподвижен; а все наземное
устрояется по взаимострастию небесными телами.

Вторая производящая причина — искусство (фак-
тически — обученный ремеслу человек). Искусство —
причина «искусственных тел» (предметов материаль-
ной культуры), как определяет Аристотель. Действие
искусства, приводящее к созданию вещи, существенно
отлично от действия природы. Когда действует искус-
ство, начало находится в другом, указывает Аристотель.
Искусственные предметы (ложе, плащ) не имеют врож-
денного движения и изменения, не носят в себе начал
своего производства. Причина движения — вне их.
Как, например, причина здоровья — врач, причина
статуи — ваятель. (Здесь надо заметить, что в отдель-
ных случаях (в случае здоровья) искусство заменяет
природу, соперничает с ней.)

Искусство имеет место тогда, когда материя не
может двигать сама себя. Искусственные предметы
могут изменяться сами собой лишь постольку, посколь-
ку состоят из природных тел (земли, камня и т. п.).
Неподвижную материю (материал) приводит в движе-
ние строительное или плотничье искусство, пишет
Аристотель. Дом возникает только действием искусст-
ва. Здесь имеет место акт создавания вещи. Через
искусство возникают те вещи, форма (понятие) кото-

рых находится в душе их творца. Здоровье — понятие,
находящееся в душе врача, которое он посредством
действия превращает в здоровое тело.

Наконец, мы подошли к тому, что вещь создается
и существует, по мнению Аристотеля, для некоторой
цели, т. е. детерминирована целевой причиной: «то,
ради чего, и благо». Цель является мотивом действия
движущей причины, что зафиксировано в термине
«энтелехия», обозначающем осуществление действия.
Корень этого слова — τέλος — цель. Целью руковод-
ствуется не только искусство, что естественно (пример
Аристотеля: здоровье — цель гуляния), но и природа.

Природа производит «ради чего» и потому, что «так
лучше» (благо), а не в силу необходимости. Необходи-
мость и цель он различает следующим образом: необ-
ходимость заключена в материи, а «ради чего» — в
понятии (форме). Например, если не будет железа, то
не будет и пилы. Исходя из целесообразной деятельно-
сти природы, Аристотель объясняет естественный от-
бор в мире животных. Сохраняются те животные, в
которых части совпадают так, как если бы они образо-
вались ввиду определенной цели. Природа творит ра-
стения на пользу животных и т. д., а в итоге творит все
ради людей. Таким образом, «природная» телеология
Аристотеля завершается антропоцентризмом. Знанию
целевой причины Аристотель придавал большое зна-
чение. Мудростью — он часто пользуется словом σοφία
вместо φιλοσοφία — будет наука о цели и благе, ибо ради
этого последнего существует все остальное.

Учение Аристотеля о четырех причинах является в
сущности все тем же техноморфизмом. Уже давно за-
мечено, что его моделью послужила целеполагающая
деятельность человека, труд. Да и сам Аристотель сви-
детельствует об этом, когда пишет: у дома началом дви-
жения являются строительное искусство и строитель,
целью — продукт, материей — земля и камни, фор-
мою — понятие.

Гносеологическая тематика в творчестве Аристо-
теля еще не выделилась в четко очерченную область
философии. Вопросов познания он касается в связи с
изучением души (психологией) и разработкой логики.
Гносеология Аристотеля может быть изложена на ос-

нове его представлений о познавательных способнос-
тях души, формах и уровнях познания.

Все существующее представляет собой либо пред-
меты чувственно постигаемые, либо умопостигаемые.
Знание начинается с ощущений. Ощущение — одна из
способностей души. Оно осуществляется при посред-
стве органов чувств, когда на них воздействуют пред-
меты внешнего мира. Поэтому ощущение — страда-
тельное состояние.

Из этого, во-первых, следует, что ощущающая спо-
собность души тесно связана с телом. Во-вторых, что
ощущение не во власти ощущающего существа, как
пишет Аристотель, ибо необходимо, чтобы был налицо
ощущаемый предмет. И, в третьих, объект восприятия
не зависит от субъекта: «С уничтожением животного
прекращается чувственное восприятие, но восприни-
маемое чувствами будет продолжать существовать,
например, тело, теплое, сладкое, горькое».

Аристотель предложил свою концепцию ощущений.
Мы испытываем воздействие от предмета, поскольку
он обладает определенными качествами (цветом, вку-
сом или звуком), а не потому, что он представляет со-
бой материальную вещь. Это означает, что на органы
чувств и затем на душу действует не материя, а неве-
щественная форма (свойства предмета). Как говорит
сам Аристотель, ощущение есть то, что способно при-
нимать формы предметов без их материи, подобно
тому, как воск принимает оттиск печатки без железа
и без золота.

Из сказанного следует: 1) Ощущение идеально,
так как является восприятием нематериальной фор-
мы (ср. с атомарными, т. е. вещественными, «идола-
ми» Демокрита). Аристотель твердо придерживался
мнения об идеальности ощущения, чувственного об-
раза. Ощущение — это не сам предмет, а его образ
(форма без материи). Камень в душе не находится, а
только форма его, подчеркивал он. Аристотель, пожа-
луй, впервые в истории философии ясно высказал
мнение об идеальности чувственного образа и зало-
жил основу классического понимания противополож-
ности материального и идеального (как бестелесно-
го), принятое и последующими философами. Так, И.

Кант говорил, что' материальное и идеальное разли-
чаются, как сто талеров в кошельке и сто талеров в
голове. Но если у К. Маркса идеальное — это пере-
саженное в голову материальное, то идеальное Ари-
стотеля — это пересаженное в душу идеальное же,
существующее в действительности. 2) Ощущение как
образ точно соответствует воспринимаемым каче-
ствам (формам), как оттиск соответствует печати. Ведь
ощущение, повторим, та же самая форма предмета,
только запечатленная в душе. Как пишет Аристотель,
ощущение тождественно качествам. Он не сомнева-
ется в объективности и истинности ощущений.

Ощущение отдельных предметов всегда истинно,
сказано в трактате «О душе». Здесь уже проглядыва-
ет аристотелевское гносеологическое понимание ис-
тины как соответствия знания действительности.
Ощущения сохраняются в душе, и благодаря памяти
появляется опыт (эмпирия). Опыт — основа деятель-
ности, так как знающий отдельную вещь достигает в
действии большего успеха, чем обладающий общим
понятием. Врач лечит не человека вообще, а Каллия
или Сократа. Опыт создает искусство и науку. Ис-
кусство (τέχνη) — умение, навыки — нечто промежу-
точное между опытом и наукой, например, врачева-
ние, архитектура и т. п. Наука (επιστήμη) — это уже
рациональное познание, теория. Ее орудием (органо-
ном) служит диалектика (в платоновском смысле) и,
главным образом, созданная Аристотелем логика (точ-
нее, аналитика или силлогистика), так как мы науча-
емся, пишет он, через наведение, либо посредством
доказательств. Отсюда понятно, почему началом на-
уки Аристотель объявляет ум.

Ум, подобно ощущению, — способность души вос-
принимать предметы мысли (это так называемый «стра-
дательный ум»). Она реализуется благодаря мышле-
нию, «деятельному уму». Ум— это то, определяет
Аристотель, чем душа мыслит и постигает. В трактате
«О душе» есть известное сравнение души с рукой, быв-
шее довольно популярным в античной философии.
Душа представляет собой словно руку. Рука есть ору-
дие орудий, а ум — форма форм, ощущение же — фор-
ма чувственно воспринимаемых качеств. В этом мно-

гозначительном сравнении можно найти указание на
ум как восприятие (рука) и на ум как действие (орудие);
мысль об универсальности познавательных возможно-
стей ума (орудие орудий и форма форм); положение о
дальнейшем преобразовании чувственно воспринима-
емых форм в уме (форме форм).

Универсализм ума приводит Аристотеля к тому, что
он отказывается от органической связи ума с телом:
для ума нет никакого органа. Свой взгляд он объясняет
так: поскольку ум мыслит обо всем, ему необходимо
быть ни с чем не смешанным (в частности, с телом).
Так, в отличие от ощущений, ум не связан с телом (но
это не значит, что он существует вне тела).

Вопрос об отношении ума и тела словно бы продол-
жается в следующем важнейшем вопросе гносеоло-
гии — вопросе об отношении рационального и эмпири-
ческого компонентов знания, мышления и ощущений
(опыта), которые Аристотель, как и ум, считает одним из
оснований науки.

С одной стороны, ум независимо от опыта содер-
жит в себе научные аксиомы и законы логики, которые
имеют характер интуиции и не нуждаются ни в каком
обосновании. Это свидетельствует о склонности Арис-
тотеля к рационализму. Начала, из которых исходят при
доказательствах, например, такие: возможно ли одновре-
менно утверждать и отрицать одно и то же или нет.

Но, с другой стороны, Аристотель полагал, что в
познании ум должен опираться на ощущения. Не име-
ющий чувственных восприятий человек, считает Арис-
тотель, ничему не научится и ничего разумом не постиг-
нет. Сказанное свидетельствует о мотивах сенсуализма
и эмпиризма в его гносеологии. Дело в том, что предме-
ты мысли («отвлечения», свойства, общее) находятся в
чувственно постигаемых формах. Поэтому деятельность
ума заключается в преобразовании форм чувственно
воспринятых качеств, именно в отвлечении от их пред-
метного содержания, в создании абстрактных объектов
и понятий, в познании общего. Ум мыслит то, что не
связано с материей. Мы мыслим кривизну без тела,
которому кривизна присуща. Ум, мысля математичес-
кие предметы, берет их в отвлечении, хотя они и неот-
делимы от тела. Естествоиспытатель (физик) выявляет

материю явления (например, гнев — кипение крови), а
диалектик (философ) — форму и понятие (гнев — стрем-
ление отомстить). Философ-метафизик занимается поня-
тием, отмежеванным от всего телесного.

Отсюда следует своеобразие научного познания
в сравнении с опытом. Опыт имеет дело с единичным,
а наука, отмечает Аристотель, имеет один общий
взгляд на сходные предметы; имеет дело с тем, что
есть общего в них. Чувственное восприятие дает зна-
ние отдельных вещей. Однако последних — беспре-
дельное множество, указывает Аристотель, а достичь
знания беспредельного невозможно. Выход из этого
затруднения он видит в том, что вещи мы знаем по-
стольку, поскольку они некоторым образом представ-
ляют одно и то же (тождественны), т. е. ощущаем мы
различное, а мыслим (знаем) тождественное. Отсюда
и его слова: мудрый знает все, не имея знания об
отдельных предметах. Иначе говоря, мы познаем еди-
ничное в форме общего: первичное «необходимо по-
знавать посредством наведения, ибо именно таким
образом восприятие порождает общее». Положение
Аристотеля о познании единичного посредством об-
щего разделяют и современные философы (логики).
Приведем слова одного из них (Г.Д. Левина): «Отра-
зить это множество методом, характерным для чув-
ственного познания, — когда каждому реально суще-
ствующему объекту соответствует отдельный образ, —
невозможно. Необходимо перейти от такого однознач-
ного соответствия к одно-многозначному, когда один
образ соответствует многим... предметам. Эту задачу
и решают общие понятия».

Созданные деятельным умом понятия, абстракции
воспринимаются затем страдательным умом. Так как ум
сам созидает предметы мысли (общее) и сам же их вос-
принимает, т. е. общее пребывает в самой душе, Аристо-
тель заключает, что мышление находится в распоряже-
нии самого мыслящего существа (не то — ощущение).

Наука превосходит опыт, кроме того, потому что
люди науки знают причину. По замечанию Аристоте-
ля, в чувственных восприятиях нет мудрости. Они дают
факт («огонь горяч»), но не говорят почему (горяч).
Мудрость — это наука о первых началах и Причинах,

наиболее удаленных от чувственных восприятий. Кро-
ме того, мудростью следует признать науку о сущнос-
ти. Ведь различные вещи, отмечает Аристотель, вели-
чина и сущность величины, вода и сущность воды.
Знание сущности выше других родов знания: важнее
знать, что есть вещь, чем какая она. С помощью же
чувственной способности человек различает, напри-
мер, тепло и холод и то, сочетанием чего является мясо
(т. е. огонь и землю), но не сущность мяса, которую
субъект различает иною способностью.

Очень ценным для будущего философии было по-
ложение Аристотеля о том, что наука — результат кол-
лективного творчества ученых: «Никто не может дос-
тичь ее (истину) подобающим образом, но и не терпит
полную неудачу: каждый говорит о природе что-нибудь
и в отдельности ничего или почти ничего не вносит, тогда
как из всего вместе получается заметная величина». Эта
мысль Аристотеля свидетельствует о зарождении идеи
историзма в гносеологии, которую он пытался реализо-
вать в своих сочинениях. Аристотель — первый исто-
рик науки и философии, основатель доксографии.

Дата добавления: 2014-12-27