Экономическое развитие СССР в 60-90-х годах

В 1959 г., когда принимался семилетний план на 1959-1965 гг., впервые была поставлена и научно обосно­вана задача интенсификации производства.Промышленность может развиваться либо экстенсивным путем, либо интенсив­ным. Экстенсивный путь — это путь количественного роста через увеличение производственных мощностей, численности занятых и количества перерабатываемых ресурсов. В определенные периоды истории, например, при послевоенном восстановлении хозяйства, экстен­сивный рост может быть и очень быстрым. Интенсифи­кация — это рост производства за счет увеличения про­изводительности труда, за счет технического прогресса.

Необходимость перехода к интенсификации дикто­валась тем обстоятельством, что экстенсивным путем невозможно увеличить производство в расчете на душу населения, повысить материальный уровень жизни лю­дей. Между тем, мирные условия развития, когда не надо было уже концентрировать усилия на восстановлении хозяйства или индустриализации, выдвигали на первый план задачу именно повышения материального уровня жизни. Экстенсивный путь означает, что количество продукции на занятого в производстве работника не увеличивается, следовательно, не увеличивается оно и на душу населения. Увеличить производство на душу на­селении можно лишь через рост производительности труда. Следует оговориться, что практически не бывает «чисто» экстенсивного роста. В основе развития произ­водства лежит сочетание экстенсивных и интенсивных факторов, так что можно говорить лишь о преобладании того или иного направления.

Промышленность в годы семилет­ки развивалась вполне успешно. Было намечено увели­чить промышленное производство на 80%, а выросло оно на 84%. Произошли структурные сдвиги, отражавшие техничес­кий прогресс. Черная металлургия увеличила производ­ство на 66-67%, а цветная — в 2-3 раза. Для изготовления новых машин требовалось не так много, как прежде, чер­ного металла, зато больше — цветных сплавов. Добыча угля выросла на 16%, добыча нефти — в 2,2 раза. Новые двигатели требовали жидкого топлива. Химичес­кая промышленность увеличила производство в 2,5 раза: рост выпуска синтетических материалов был одним из ведущих направлений в техническом прогрессе нового времени. Однако некоторые из этих прогрессивных структурных сдвигов происходили с запозданием: угольная промышленность и черная металлургия перешли в разряд «старых» отраслей уже после первой мировой войны. Теперь на первый план выдвигались отрасли на­учно-технической революции — робототехника, мик­роэлектроника и т.п. Впрочем, технический прогресс в годы семилетки выражался не только в структурных сдвигах. Именно в это время происходил переход к инду­стриальным методам в строительстве,когда детали здания готовились на заводе, а строительная площадка превращалась в сборочную. На железных дорогах пере­ходили от паровозов к тепловозам и электровозам.

Но за годы семилетки темпы роста производитель­ности труда не увеличились, а понизились. Сократилась фондоотдача, т.е. выпуск продукции на единицу основ­ных фондов. Выпуск продукции вырос на 84%, а основ­ные фонды промышленности — на 100%. А ведь при ин­тенсификации фондоотдача должна расти: новые фонды — новая техника, более производительная. Та­ким образом, те показатели, которые отражают процесс интенсификации, свидетельствовали о замедлении это­го процесса. Лозунг интенсификации не подкреплялся экономическими стимулами. Административная систе­ма исключала конкуренцию, а без нее предприятия не были заинтересованы в техническом прогрессе, пото­му он проводился лишь по административным указа­ниям «сверху». Отставание СССР от передовых стран по техническому уровню промышленности увеличива­лось.

Поэтому в 1965 г. было принято решение о проведе­нии экономической реформы — о переходе от админис­тративных к экономическим методам управления хо­зяйством. Экономические методы — использование экономических законов, рыночных отношений, матери­альной заинтересованности. Правда, материальная за­интересованность у нас и до этого как будто использова­лась: практиковалась сдельная оплата труда, тарифные ставки по квалификации, премии за перевыполнение плана и нормы. Но при этом не учитывалось то обстоя­тельство, что работник в процессе производства не пря­мо связан с обществом, а через предприятие; что произ­водственной единицей общества является именно предприятие. Использовалась материальная заинтере­сованность работника, но не предприятия,

Предприятие было заинтересовано в том, чтобы по­лучить плановое задание поменьше. Если задание будет большим, напряженным, есть риск с ним не справиться, а именно невыполнение плана влекло моральные и ма­териальные неприятности. При этом перевыполнить план следовало не намного — процентов на 5, но не на 50: при большом перевыполнении план на следующий год соответственно увеличивался и возникала опасность его не выполнить.

С другой стороны, предприятие было заинтересова­но в том, чтобы больше получить средств от государства: больший штат рабочих и служащих и, соответственно, больший фонд заработной платы, больше ассигнований на капитальный ремонт и приобретение оборудования.

Короче говоря, предприятие было заинтересовано в том, чтобы больше получить от государства, от общества, но меньше дать. Административная система управления была построена таким образом, что интересы предприя­тия были противоположны интересам общества.

Чтобы исправить это, надо было связать благосостоя­ние предприятия с результатами его работы. По новому положению прибыль предприятия стали делить на две части, одна по-прежнему передавалась государству, другая оставалась в распоряжении предприятия и расходовалась на обновление оборудования, на повышение заработной платы (точнее, на премии), на культурно-бытовые нужды работников предприятия. Таким образом, процветание коллектива предприятия в какой-то степени ставилось в зависимость от его рента­бельности.

В связи с этим были изменены и плановые показате­ли работы предприятий, которыми оценивалась его дея­тельность. Прежде главным показателем считалась ва­ловая продукция, т.е. общее количество произведенной продукции. Может быть, это была ненужная продукция, которая не находила спроса. Но предприятие не отвеча­ло за ее реализацию. По новому положению на первый план в оценке деятельности предприятий были выдви­нуты два других показателя: реализованная (проданная) продукция и рентабельность.

Новые показатели требовали увеличения хозяйствен­ной самостоятельности предприятий, поэтому было при­нято «Положение о социалистическом предприятии», которое несколько расширяло их права. В новых услови­ях, чтобы обеспечить сбыт продукции, а не просто сдать ее на склад, нужно было найти покупателей, заказчиков, заключить с ними контракты, а это, как предполагалось, было возможно только при достаточно высоком качестве продукции. И экономисты уже говорили, что со време­нем план предприятия будет комплектоваться на основе портфеля его заказов.

Уже первые итоги проведения реформ были положитель­ными. В 1966—1970 гг. в стране были достигнуты довольно вы­сокие темпы роста основных экономических показателей. Бы­стрыми темпами развивались наука и отрасли промышленно­сти, определяющие научно-технический прогресс (машино­строение, электроника, энергетика, нефтехимическая промыш­ленность и др.). По объему производства ряда видов промыш­ленной продукции СССР обогнал США и занимал первое ме­сто в мире.

С созданием сообщества социалистических стран резко воз­росло международное значение СССР, который стоял во главе мировой социалистической системы. Социалистической ориен­тации придерживалось немало стран Третьего мира. За всю бо­лее чем тысячелетнюю историю российского государства оно не имело такого высокого экономического потенциала, уровня жизни населения, международного авторитета и влияния на судьбы мира.

Однако реформа не обеспечила в полной мере переход к эко­номическим методам хозяйствования. Хозрасчетные, товар­но-денежные отношения были приняты лишь как допол­нение к административному планированию. По-пре­жнему план определял объем продукции и другие показатели, и только сверхплановая продукция подпа­дала под действие рынка.

Фонд и ставки заработной платы по-прежнему опре­делялись сверху и обеспечивались за счет бюджета, и только премии зависели от прибыли. Но и эти премии из поощрения за хорошую работу превратились в узаконен­ную тринадцатую заработную плату.. Предполагалось, что в новых услови­ях хорошо работающие должны зарабатывать и жить намного лучше, чем плохо работающие. Но в это была внесена оговорка, что работники нерентабельных пред­приятий не должны страдать, что все трудящиеся долж­ны иметь одинаковые условия. В результате у тех, кто добивался успехов, часть заработанного отбиралась и передавалась тем, кто сам не мог заработать. Тенденция уравниловки победила.

Реформа вообще не задела центральных органов уп­равления хозяйством. Предполагались прямые торговые связи между предприятиями и, как следствие, конкурен­ция. Но это противоречило сохранявшейся системе цен­трализованного распределения ресурсов. И план пред­приятия определялся не портфелем заказов, а тем количеством ресурсов, которое удавалось получить по линии Госснаба.

Главным направлением развития в конце 50-х – начале 60-х годов была интенсификация сельскохозяйственного производства, однако существенного роста интенсификации в тот период не произошло. Наобо­рот, в это время замедлился рост урожайности, продук­тивности животноводства. Сельское хозяйство в целом оставалось убыточной отраслью. Поэтому в 1965г. были приняты меры для того, чтобы улучшить положение в сельском хозяйстве.

Во-первых, в 1965 г. было решено изменить порядок го­сударственных закупок. Закупочные цены были повышены с таким расчетом, чтобы довести их до уровня стоимости, чтобы колхозы не терпели убытков при продаже продукции государству. Розничные цены при этом оставались на прежнем уровне, а разница покры­валась из государственного бюджета.

Объем обязательных закупок был уменьшен и было объявлено, что он останется неизменным до 1970 г. По­этому, кроме обязательных закупок были введены сво­бодные (дополнительные к обязательным), но цены при этих свободных закупках были повышены на 50% срав­нительно с ценами обязательных. Предполагалось, что хозяйствам будет выгодно сдавать государству продук­цию сверх плана.

Во-вторых, в 1965г. было решено резко увеличить госу­дарственные ассигнования на повышение техническо­го уровня сельского хозяйства, на производство сельско­хозяйственных машин и минеральных удобрений. Тогда же была поставлена задача комплексной механизации, т.е. переключение основных сил на механизацию тех работ, которые оставались ручными.

В-третьих, было принято решение снова усилить специализацию сельс­кого хозяйства. Специализация сельского хозяйства в тот период была слабой. Когда натураль­ные, т.е. многоотраслевые хозяйства крестьян объединя­ли в колхоз, получалось многоотраслевое хозяйство колхоза. Эта многоотраслевая структура не соответство­вала принципу крупного товарного производства, но она была закреплена системой государственных закупок: кол­хоз должен был сдать государству определенный набор продуктов — зерно, овощи, мясо, молоко и т.д. Более того — этот набор был почти одинаковым для колхозов разных природных зон. Доходило до того, что колхоз покупал не­которые продукты на рынке, чтобы сдать государству, потому что сам он этих продуктов не производил. В связи с этим было принято решение усилить специализацию сельс­кого хозяйства.

Проводимые в тот период реформы не смогли обеспечить переход к интенсивному типу экономического развития. На то есть несколько причин. Основа интенсификации — техничес­кий прогресс. Решающее направление технического прогресса второй половины XX в. — научно-техничес­кая революция. Научно-техническая революция — это переход к полностью автоматизированному производ­ству и новым технологиям — плазменной, лазерной и т.п. Однако в техническом прогрессе нашей промышленно­сти преобладали направления, которые не имели отно­шения к научно-технической революции, так называе­мая комплексная механизация и совершенствование традиционной техники. Но возможности традиционной техники, техники преимущественно механической обработки ма­териалов, уже исчерпаны. Скорости металлорежущих, ткацких и других станков достигли потолка в 60-х годах и с тех пор уже не увеличиваются.

Административно-командная система тормозила переход на рельсы научно-технической революции. Если завод выпускает металлорежущие станки, он может их совершенствовать, но не может перейти на выпуск прин­ципиально новой техники, не соответствующей его спе­циализации. В условиях рыночной экономики такой за­вод, вероятнее всего, прекратит существование, потому что его продукция в условиях НТР не найдет сбыта. В ус­ловиях административной системы не принято было зак­рывать завод из-за подобной причины. И наш завод на­ряду с другими подобными продолжал насыщать промышленность морально устаревшей техникой, а рас­пределительная система во главе с Госснабом обеспечи­вала сбыт, распределяя эту технику. В результате оказа­лось, что у нас больше металлорежущих станков, чем в США, ФРГ и Японии вместе взятых.

Еще одна причина замедления темпов и падения эко­номической эффективности производства — истоще­ние природных ресурсов. Наша страна богата природны­ми ресурсами, но в экономически развитых районах запасы нефти, древесины подходят к концу. На Урале были горы Магнитная и Благодать, горы первосортной железной руды, отмеченные на всех географических картах. Теперь этих гор больше нет. Значительные запасы сырья остались в труднодоступных районах, а там, в неблагоприятных для жизни человека условиях, их до­быча обходится намного дороже. Например, километр железной дороги там стоит в 10 раз дороже, чем в евро­пейской части страны. Поэтому основные фонды про­мышленности росли быстрее, чем выпуск продукции и падала фондоотдача — выпуск продукции на единицу основных производственных фондов. Только в 80-е гг. выпуск продукции на 1 руб. основных фондов сократил­ся с 1 руб. 29 коп. до 98 коп.

Выходом из этого положения является ресурсосбе­регающая технология. У нас до сих пор принято считать ведущими в промышленности профессиями профессии шахтера, нефтяника, сталевара, т.е. людей, которые «до­бывают» ресурсы. Между тем прогресс заключается в сокращении веса добывающих отраслей, потому что, чем больше ресурсов у природы мы возьмем сейчас, тем мень­ше останется нашим потомкам. У нас на душу населения добывается в 3,5 раза больше железной руды, чем в США, и выплавляется в 1,5 раза больше стали. Но в США — большой излишек металла, а у нас его не хватает: до 40% металла теряется при его обработке. Японский станок весит в среднем 800 кг., а наш — 2500 кг. Правда, добыва­ющие отрасли и у нас развиваются замедленными тем­пами. Если общий объем промышленного производства с 1965 по 1990г. вырос в 3,6 раза, то добыча угля увеличи­лась только на 21 %, нефти — в 2,36 раза, а черная метал­лургия увеличила производство на 93%. За 80-е гг. добы­ча угля и нефти сократилась.

Задачу экономии природных ресурсов необходимо решать в комплексе с охраной природной среды, что требует дополнительных затрат. Затраты увеличивают­ся не только потому, что очистные сооружения стоят дорого, но и потому, что приходится отказываться от дешевых технологий. Так, в лесной промышленности ликвидируется молевой сплав (сплав бревнами), пото­му что такой сплав засоряет и отравляет реки. А моле­вой сплав был самым дешевым способом транспорти­ровки древесины.

К числу природных ресурсов относятся и человечес­кие. Прежде за пятилетку число занятых в промышлен­ности увеличивалось процентов на 20 (до войны — боль­ше), что и служило экстенсивным фактором роста. В 1981-1985 гг. оно выросло на 3,3%, в 1986-1990 гг. со­кратилось на 1%. В связи с падением рождаемости число занятых перестало увеличиваться, а, следовательно, ис­чез главный экстенсивный фактор роста производства.

Наше сельское хозяйство развивалось по пути интенсификации, но продвинулось в этом направлении очень мало.

Итак, темпы роста промышленного и сельскохозяйственного производства стали падать по мере сокращения экстенсивных факто­ров— истощения ресурсов и уменьшения рождаемости. Если прежде интенсификация могла рассматриваться лишь как оптимальный вариант развития, то теперь она стала единственной возможностью. Но при сохранении административной системы, при отсутствии конкуренции интенсификация оставалась благим пожеланием. Адми­нистративно-командная система зашла в тупик. Без ее ликвидации дальнейшее развитие стало невозможным.

С середины 70-х годов стали проявляться симптомы кри­зисных явлений в экономике. Наблюдались замедление разви­тия научно-технического прогресса; моральный износ оборудо­вания в ведущих отраслях промышленности; усиление отстава­ния инфраструктурных отраслей от основного производства; наметился ресурсный кризис, выражавшийся в перемещении добычи природных ресурсов в труднодоступные районы, в удо­рожании добываемого сырья для промышленности. Все это негативно отражалось на основных экономических показателях народного хозяйства страны. С каждой пятилеткой среднегодовые темпы их роста снижались.

Одной из причин этого была амбициозная внешняя поли­тика руководства страны, для которой требовался сверхмощный военный потенциал, создаваемый военно-промышленным ком­плексом (ВПК). Для развития и содержания ВПК необходимы были огромные материальные и финансовые ресурсы, которые можно было получить лишь за счет других отраслей народного хозяйства и низкой заработной платы трудящихся.

К середине 70-х годов стали ощутимы ошибки советского руководства в социально-экономической политике. То, что бы­ло допустимо прежде, теперь давало бесконечные сбои. Оказа­лась уродливой структура экономики в результате несбаланси­рованности ее ведущих блоков. За все годы социализма пре­имущественно развивалось производство средств производства (группа «А»). В легкой, пищевой промышленности (группа «Б») было со­средоточено лишь 10% основных производственных фондов. Поэтому в общем объеме промышленной продукции система­тически снижалась доля предметов потребления, которая в 1986 г. составила всего 24,7% против 60,5% в 1928 г. Это озна­чало, что экономика не ориентировалась на первоочередное удовлетворение потребностей человека, огромная часть про­мышленной продукции была выключена из сферы товарно-денежного обращения, потому что средства производства не продавались, а распределялись.

Такая экономическая политика вела к ухудшению социаль­ной сферы, так как средства на жилищное строительство, здра­воохранение, образование, науку выделялись по остаточному принципу с неуклонным снижением их доли в расходах госу­дарственного бюджета.

В условиях огромного роста масштабов производства, коли­чества промышленных предприятий и численности населения буксовала планово-распределительная система управления хо­зяйства, т. е. механизм управления. Государство не смогло при­остановить падение темпов производства, добиться выполнения устанавливаемых планов выпуска продукции, несмотря на сни­жение их заданий по пятилеткам; перевести экономику на ин­тенсивный путь развития, хотя об этом неоднократно заявля­лось; избавиться от убыточных предприятий (их удельный вес достиг 40% от общего числа), обеспечить экономию потребляе­мых на изготовление единицы продукции материальных, энергетических, трудовых ресурсов; экономика оставалась невос­приимчивой к научно-техническому прогрессу, в результате чего Советский Союз «проглядел» второй этап современной научно-технической революции и в технологическом отноше­нии отстал от ведущих стран Запада.

К этому добавлялись всеобщее огосударствление, когда да­же старались запретить личные подсобные хозяйства; сужение демократических начал в стране; монополизм производителя; однопартийная политическая система. Все это привело к отчу­ждению человека от общественной собственности и потере ин­тереса к труду и его результатам. Если прежде советские люди могли признать приоритет народнохозяйственных интересов, то теперь они перестали верить в партийные лозунги о всена­родном государстве и о возможности построения в СССР ком­мунизма.

Причиной негативных явлений в экономике были также во­люнтаризм и во многих случаях низкий профессионализм руко­водителей высшего и среднего звена управления, так называе­мой номенклатуры партийных и советских органов. Монополь­ное положение коммунистической партии предопределяло со­ответствующую кадровую политику в стране. Она была направ­лена на незыблемость партийной системы подготовки и про­движения руководящих кадров. Специалисты и руководители могли самореализоваться лишь путем вступления в компартию и работая в партийных организациях, советских, комсомоль­ских и профсоюзных органах. Демократический централизм, непререкаемость авторитетов партийных и иных руководителей любого уровня, их нетерпимость к критике вели к тому, что в партийно-советскую и любую другую номенклатуру нередко включались лица послушные, но не обладающие ни умом, ни инициативой, ни другими качествами, необходимыми для ру­ководителей. Таким образом, с каждым поколением интеллек­туальный и профессиональный потенциал руководителей пар­тийных и советских органов, предприятий и организаций в стране снижался.

Низкий уровень оплаты труда не способствовал сбережению трудовых ресурсов и использованию достижений научно-технического прогресса. Экстенсивные методы развития эко­номики, необоснованное строительство новых предприятий вели к разрыву между ростом числа рабочих мест и увеличением трудовых ресурсов. Если в предвоенные и первые послево­енные пятилетки рост трудовых ресурсов в городах обеспечи­вался за счет жителей сельских местностей, то к 80-м годам эти источники практически себя исчерпали. Так, в 1976—1980 гг. прирост трудовых ресурсов составил 11,0 млн. человек, в 1981— 1985 гг. — более 3 млн.; в 1986—1990 гг. — более 2 млн. чело­век. Социально-экономические последствия такого развития выразились в снижении трудовой, технологической дисципли­ны, в экономической ответственности работников за результа­ты труда, убытки и потери.

К этому следует добавить, что в стране имелась скрытая инфляция, которая по расчетам экономистов составляла при­мерно 3%в год. С учетом такой инфляции национальный до­ход страны перестал расти уже в 80-е годы. Однако числен­ность населения медленно, но увеличивалась. Таким образом, размер национального дохода и национального богатства на душу населения уменьшался, т. е. шло абсолютное обнищание населения.

Одной из основных причин тяжелого экономического по­ложения, в котором оказалась страна, было гипертрофирован­ное развитие ВПК — милитаризация экономики.

В течение многих десятилетий в ВПК направлялась подав­ляющая и наиболее качественная часть материальных и трудо­вых ресурсов государства. Конечная продукция оборонных предприятий обеспечивала военный потенциал страны, но экономическая отдача от используемых в ВПК материальных, фи­нансовых и трудовых ресурсов для решения экономических и социальных проблем страны была незначительна, наоборот, для деятельности этих предприятий требовались огромные бюджет­ные ассигнования, а их продукция в основном складировалась. Даже новые технологии, которые разрабатывались в ВПК из-за засекреченности, не поступали в другие отрасли народного хо­зяйства и поэтому не оказывали должного влияния на развитие научно-технического прогресса в стране.

Безусловно, созданный ценой огромных усилий и за счет постоянного недофинансирования других отраслей хозяйства военный потенциал СССР обеспечивал оборонную мощь госу­дарства, а также сохранял геополитическое равновесие на пла­нете, противостоял ВПК США. Однако этот же потенциал по­ощрял амбициозную внешнюю политику руководства страны, в результате которой были постоянная международная напря­женность и гонка вооружений.

Так было в 1950 г. в Северной Корее, в 1962 г. — на Кубе, когда после размещения там советских ракет правительство США предъявило СССР ультиматум о ликвидации их на остро­ве. Мир был на грани новой мировой войны и даже термо­ядерной. Ракетные установки были демонтированы. Осложня­лись отношения со странами социалистического содружества (события в Венгрии, Албании, Югославии, Чехословакии). В 1968 г. произошел военный конфликт между СССР и Китаем из-за острова Доманский на Амуре. По сути это было первое в истории военное столкновение двух государств из социалисти­ческого лагеря.

Военное присутствие СССР, советское оружие было в Ко­рее, Вьетнаме, Анголе, Египте, Сирии, Ираке и других государ­ствах.

В 1978 г. СССР втянулся в затяжную войну в Афганистане. Эта война имела серьезные последствия для страны, выразив­шиеся в подрыве международного авторитета СССР, дальней­шем экономическом истощении, отрицательном психологиче­ском климате внутри страны.

Чрезмерное развитие ВПК и связанное с этим отставание гражданских отраслей народного хозяйства привели к их тех­нической отсталости и неконкурентоспособности на мировом рынке. Внутри страны это послужило причиной товарного голода, постоянных дефицитов продукции, необходимой для удовлетворения повседневных потребностей населения. Эта продукция распределялась по предприятиям и учреждениям путем так называемой «выездной торговли». Отсутствие товаров повседневного спроса в свободной продаже вело к коррупции в сфере обращения, к росту цен.

Неудовлетворенный спрос на товары дал толчок к созданию подпольных предприятий и развитию теневой экономики, кор­рупции чиновников, социальному расслоению населения, из­менению социальной структуры общества, росту недовольства граждан.

В условиях постоянного дефицита материальных, финансо­вых и трудовых ресурсов в экономике страны отсутствовала конкуренция производителей продукции и услуг. В результате этого отсутствовали стимулы к повышению качества продукции и услуг, снижению издержек производства и цен, ресурсосбережению, замене устаревшего оборудования. К середине 80-х годов более половины парка производственного оборудования имело износ свыше 50%. Все это в свою очередь не способст­вовало внедрению достижений НТР, даже если отечественная наука их предлагала. Промышленная продукция СССР теряла свою конкурентоспособность на мировом рынке.

Недостаточно эффективно функционировал и агропромыш­ленный комплекс страны. В сельскохозяйственном производст­ве преобладали экстенсивные методы. Упор делался на расши­рение использования земельных ресурсов. Несмотря на рост поголовья скота, органические удобрения использовались сла­бо, химических же удобрений не хватало и качество их было низкое. В результате урожайность основных сельскохозяйст­венных культур была заметно ниже, чем в других европейских странах.

Одной из причин отставания агропромышленного комплек­са было слабое развитие инфраструктуры и мощностей по пе­реработке сельскохозяйственной продукции. Не хватало храни­лищ для собранного урожая, хороших дорог в сельской местно­сти, ремонтных служб и запчастей для сельхозтехники. Все это вело к тому, что не всегда убирались засеянные площади, пло­хо хранился собранный урожай, были огромные потери сель­скохозяйственной. В результате в стране перманентно наступали продовольст­венные кризисы, что вынуждало закупать за рубежом ежегодно от 20 до 40 млн. т зерновых культур, а пищевая и легкая про­мышленность не имели достаточного количества сырья.

На опасности и последствия гипертрофированного развития ВПК, отсталость гражданских отраслей и сельского хозяйства обращали внимание руководства страны ученые — экономи­сты, социологи, экологи и др. Но их мнение не учитывалось. К середине 80-х годов это стали понимать и в центральных орга­нах власти. Поводом к этому стало ухудшение финансового со­стояния государства.

В 60-е — 70-е годы одним из крупных источников финансо­вых ресурсов государства были поступления от внешнеэкономической деятельности. В основном это были доходы от про­дажи сырьевых ресурсов, главным образом, нефти. В этот пе­риод страна получила более 150 млрд. долл. Эти средства на­правлялись на закупку оборудования для предприятий, на строительство гражданских и военных объектов, на закупку продовольствия и товаров широкого потребления.

Однако к началу 80-х годов стали возникать трудности в получении таких средств. В основе этого лежал ряд причин. Стало труднее поддерживать прежний уровень добычи нефти. Иссякали старые нефтепромыслы. Ухудшились геологические условия добычи. Легкая нефть существенно уменьшилась. Для добычи же тяжелой нефти необходимо было специальное обо­рудование, но для его производства не была подготовлена ма­шиностроительная промышленность.

Изменилась и конъюнктура международного нефтяного рынка. Все шире в хозяйстве внедрялись энергосберегающие технологии. Это влекло снижение потребности в энергоносите­лях. На нефтяном рынке усилилась конкурентная борьба неф­тедобывающих стран. Цены на нефть снижались.

Вместе с тем содержание ВПК, малорентабельных предпри­ятий и непроизводственной сферы требовали все больших бюджетных ассигнований. Источником их были внешние зай­мы и золотой запас страны, который снизился с 2050 т в 1953 г. до 681 т в 1987 г. и до 340 т — в 1996 г.

Непростой была проблема внешней задолженности нашей страны, объем которой равнялся примерно 80 млрд. долл. При­близительно столько же стране должны были другие государст­ва. Однако если наша задолженность была в основном фирмам, банкам за приобретенную промышленную и сельскохозяйст­венную продукцию, то СССР предоставлял кредиты другим го­сударствам для реализации продукции своего ВПК. Это были государства социалистического лагеря (Вьетнам, Куба и др.), но главным образом страны Третьего мира (Ирак, Сирия, Египет, Ангола, Афганистан и др.), валютная платежеспособность кото­рых, была крайне низка.

Таким образом, если расходы государственного бюджета по погашению внешней задолженности росли, то поступления из внешних источников уменьшались.

Все это вело к ухудшению государственных финансов, росту бюджетного дефицита, который все в больших размерах покрывался за счет денежной эмиссии и роста внутреннего долга страны. На этом фоне росла потребность в увеличении бюджетных ассигнований на дотирование отраслей народного хозяйства. Дотации, достигающие одной пятой части всех бюд­жетных расходов, практически поощряли иждивенчество и бес­хозяйственность предприятий и колхозов. Потери и непроизво­дительные расходы в народном хозяйстве ежегодно увеличива­лись.

Эти и другие подобные факторы негативно влияли на со­стояние государственных финансов, приближали финансовый кризис, разразившийся в начале 90-х годов, который не смогли предотвратить постоянно меняющиеся министры финансов (с 1985 по 1998 гг. этот пост занимали одиннадцать человек, а не­которые из них — всего по несколько месяцев). Многие назна­чаемые министры финансов и их заместители были непрофес­сионалами, не знали финансовых проблем и путей их решения. Особенно часто стали менять руководителей финансового ве­домства страны в 90-е годы. Министерская чехарда, уход из финансовых органов в коммерческие структуры большого ко­личества профессиональных работников, разделение Мини­стерства финансов на ряд самостоятельных ведомств, отсутст­вие между ними должной координации еще более ослабили систему управления государственными финансами и финансо­вое состояние государства.

Все эти факторы заставляли руководство страны искать пу­ти выхода из создавшегося положения. Была осознана необхо­димость структурной перестройки промышленности, измене­ния экономических отношений в народном хозяйстве. Это вы­разилось в попытках расширения хозрасчета, установления прямых экономических связей между предприятиями, введения арендных отношений и др.

Структурная перестройка промышленности должна была проводиться на основе конверсии предприятия ВПК. Однако из-за отсутствия в бюджете необходимых средств на капиталь­ные вложения и противодействия директоров оборонных пред­приятий, не желавших производить товары массового спроса, конверсия проводилась в ограниченных размерах.

Негибкость и во многих случаях некомпетентность руково­дителей высшего и среднего звена управления привели к отста­ванию предприятий, не входящих в ВПК, их несостоятельности в обеспечении внутреннего рынка и неконкурентоспособности сначала на внешнем, а затем и внутреннем рынках. Как резуль­тат этого — потеря в 80-х годах рынков в странах СЭВ, а затем в 90-х годах — рынков СНГ и, наконец, по многим позициям был потерян рынок сбыта и самой России.

В создании экономических трудностей для Советского Сою­за участвовали и страны, входящие в НАТО. Многолетнее про­тивостояние двух военно-политических блоков показало, что успех в «холодной войне» мог быть достигнут лишь на эконо­мическом поле битвы. Для достижения такого успеха аналити­ками западных стран выявлялись слабые места в экономике СССР, а правительствами стран НАТО проводились мероприя­тия, целью которых было ослабление советской экономики. Для этого организовывались широкомасштабные кампании по снижению на мировом рынке цен на нефть, ограничению экс­порта советского природного газа, что приводило к уменьше­нию поступления в Советский Союз иностранной конверти­руемой валюты. Введение США запрета на приобретение Со­ветским Союзом новой промышленной продукции и новых технологий, рост военных вооружений стран НАТО, повыше­ние их технологического уровня и стоимости обострили ре­сурсный и технологический кризис СССР, вызвали необходи­мость увеличения им собственных военных научных исследо­ваний. Все это вело к его дальнейшему экономическому исто­щению. При этом западными странами создавались условия, затрудняющие получение Советским Союзом иностранных кредитов.

Параллельно экономическому кризису в стране созревали идеологический, а затем и политический кризисы.

Возникшее еще в 60-х годах диссидентское движение, почти подавленное репрессиями в 70 — 80-е годы, вновь столь быстро развиваться. В центре этого движения была борьба за гражданские права человека, за деидеологизацию культуры, за демократизацию общества и ликвидацию монополии КПСС в общественной жизни.

Одновременно с этим движением, а иногда и в рамках его и республиках СССР развивались националистические движения.

Таким образом, экономический, а затем и политический кризис, разразившийся в стране в конце 80-х — начале 90-х годов, был обусловлен многолетней неэффективной экономи­ческой политикой, проводимой руководством страны, его ам­бициозностью в международных отношениях. Это привело к экономическому истощению государства, к дискредитации со­циалистического способа производства и всей мировой социа­листической системы.

Дата добавления: 2014-12-29