СЕМЕЙНОЕ 3 страница

Глава 2 Метод регулирования семейно-правовых отношений

самостоятельные решения», нормы делятся на абсолютно определенные и относительно определенные.

Абсолютно определенные нормы, с исчерпывающей полнотой устанавливающие содержание регулируемого отношения и не нуждающиеся в конкретизации, в семейном праве встречаются редко. Это происходит не из-за несовершенства семейного законодательства, а в силу принципиальной невозможности жестко и однозначно урегулировать содержание семейных отношений. Почти во всех нормах семейного права содержатся понятия, которые не определены и не могут быть определены в законе: нуждаемость, наличие необходимых средств, недостойное поведение, жестокое обращение с детьми, злоупотребление родительскими правами, непродолжительность брака и т. д. Все эти категории нуждаются в конкретизации, которая чаще всего производится судом, реже — органами опеки и попечительства. Необходимость в конкретизирующей деятельности правоприменительных органов при регулировании семейных отношений возникает потому, чтЪ сами семейные отношения и обстоятельства, характеризующие их в каждом отдельном случае, настолько специфичны, что нуждаются в гибком индивидуальном подходе.

Рассмотрим простой пример. Возможно ли жестко определить в законе, что такое нуждаемость или наличие достаточных средств? В качестве критерия можно использовать прожиточный минимум. Но всегда ли лицо, обеспеченное в размере прожиточного минимума, не является нуждающимся? Практика показывает, что нет. В ряде случаев потребность в постороннем уходе, дорогостоящем лечении, специальных средствах передвижения, особом питании и т. д. может привести к признанию нуждающимся в получении алиментов лица, обеспеченного выше прожиточного минимума. Пытаться заранее предусмотреть все эти случаи в общей норме невозможно и не нужно. Поэтому семейному праву свойственна такая разновидность относительно определенных норм, как

ситуационные нормы, «предусматривающие возможность прямого конкретизированного регулирования актом правоприменительного органа в зависимости от особенностей конкретной ситуации».

Ситуационное регулирование применяется и в гражданском праве: такие вопросы, как признание недостойным наследника, признание недействительной сделки, заключенной на крайне невыгодных условиях вследствие стечения тяжелых обстоятельств, решаются по усмот-

1 Алексеев С. С. Общая теория права. Т. II. С. 73.

2 Там же. С. 74.

Глава 3. Семейное право как отрасль частного права 31

рению суда. В семейном праве в конкретизации нуждается весьма значительное количество юридических фактов. Но сама конкретизация может, проводиться различными субъектами¹. Ранее императивный характер семейно-правовых норм приводил к тому, что конкретизация во всех случаях осуществлялась только правоприменительными органами. При рассмотрении почти любого семейного спора суды определяли размер алиментов, взыскиваемых на других членов семьи, нуждаемость, наличие достаточных средств; основания для расторжения брака (действительно ли имел место непоправимый распад семьи) и т.д. С усилением диспозитивного начала в семейно-правовом регулировании потребность в индивидуальном, ситуационном регулировании не только не отпадает, но даже усиливается. Но круг субъектов, управомоченных осуществлять конкретизацию, существенно расширяется. Прежде всего сами участники семейных отношений получают возможность делать это с помощью соглашений и односторонних волеизъявлений.

В алиментных соглашениях они смогут устанавливать размер алиментов и определять условия возникновения алиментной обязанности и основания ее прекращения. Их возможности по конкретизации ограничены лишь определенными рамками (о чем говорилось выше), уста­новленными для защиты недееспособных членов семьи.

С помощью брачного договора супруги получают право урегулировать все детали, связанные, например, с возможным разделом имущества. С другой стороны, указанные соглашения неизбежно приводят к появлению множества новых обстоятельств, требующих судебной конкретизации.

Во-первых, сами соглашения могут стать предметом судебного спора, и у суда возникнет необходимость толковать и конкретизировать некоторые их положения. Во-вторых, запреты, которые не долж-

¹ О существовании различных способов ситуационной конкретизации писал С.С. Алексеев. «Дисиозитивные нормы, — отмечал он, — однотипны с относительно определенными нормами: и тс и другие предусматривают возможность регламентации общественных отношений в индивидуальном порядке. Но они различаются между собой. В относительно определенных нормах главное -- мера индивидуального регулирования соответствующих вопросов; при этом норма в тех или иных пределах непосредственно определяег поведение субъектов. В диснозитивных же нормах на первый план выступает момент дозволения: они устанавливают такую степень диспозитивности, в соответствии с которой липа сами (автономно) решают определенный вопрос; правило о конкретном поведении тех или иных лиц предусматривается в норме только на тот случай, если субъекты данный вопрос автономно ис урегулируют. Отсюда другое отличие. Относительно определенные нормы функционируют в сочетании с индивидуальными предписаниями. Дисиозитнвные же нормы действуют при отсутствии индивидуальных волеизъявлений — соглашений между сторонами но данному вопросу» (Алексеев С.С. Указ соч. С. 75-76). ны нарушать участники соглашений, тоже чаще всего устанавливаются ситуационными нормами. Например, указание на то, что брачный договор не должен ставить одну из сторон в крайне неблагоприятное положение, заставит суд в зависимости от обстоятельств каждого отдельного дела решить, поставлен ли данный супруг в крайне неблагоприятное положение или нет. Никто не может решить этот вопрос заранее и закрепить решение в абсолютно определенной норме. Ряд обстоятельств, установление которых необходимо при лишении родительских прав, назначении опекуна, отмене усыновления, взыскании алиментов в судебном порядке, будет по-прежнему конкретизироваться только решениями суда или органов опеки и попечительства. Такое изменение роли субъектов семейного права и государственных органов в процессе ситуационного регулирования отражает общую тенденцию придания большего значения автономии воли участников семейных отношений, неразрывно связанную с усилением диспозитивного регулирования.

Таким образом, метод семейного права может быть охарактеризован в целом как диспозитивный и ситуационный. Особенностью этого метода является, однако, сохранение значительного императивного начала. Анализ основных элементов метода семейно-правого регулирования, как и анализ регулируемых семейным правом отношений, приводит нас к мысли о том, что ни первый, ни последние не обладают спецификой, достаточной для признания семейного права самостоя­тельной отраслью. Семейное право может, следовательно, рассматриваться как подотрасль гражданского права, безусловно, обладающая значительной внутриотраслевой спецификой.

Глава 3

СЕМЕЙНОЕ ПРАВО КАК ОТРАСЛЬ ЧАСТНОГО ПРАВА

Возвращение к делению на отрасли частного и публичного права приводит к необходимости определения места семейного права в этой системе. Деление права на частное и публичное, как известно, берет начало в Древнем Риме, но свое завершение эта концепция получила на рубеже XIX—XX вв.

В наиболее общем виде все существующие в то время теории раз-Деления права на частное и публичное можно свести к следующим: теории материального критерия, теории формального критерия, тео-

Глава 3. Семейное право как отрасль частного права

рии, соединяющие формальный и материальный критерии, и теории, отрицающие деление права на частное и публичное.

Авторы, разграничивающие частное и публичное право на основании материального критерия, считали, что основа различия лежит в самом характере регулируемых частным и публичным правом общественных отношений. При этом они по-разному интерпретировали определение Ульпиана: «Публичное право имеет в виду интересы римского государства в целом, частное право — интересы отдельного индивида».

Р. Иеринг говорит о различии интересов государства и индивида, К. Савиньи — о различии цели. К. Савиньи писал, что в публичном праве целью является целое, которому отдельный человек подчиняется, тогда как в частном праве отдельный человек составляет сам по себе цель.

Использование обоих этих критериев, безусловно, позволяет отнести семейное право к сфере частного права. В семейном праве приоритетом обладают интересы отдельного индивидуума, а государство призвано лишь служить их осуществлению и защите. Каждый конкретный индивидуум является конечной и непосредственной целью семейного правового регулирования. Никакие надличностные ценности, в том числе и такие понятия, как «стабильность семьи», «демографическая политика государства», не могут превалировать над интересами личности. Объектом защиты должна являться не семья в целом, но прежде всего каждая конкретная личность в семье.

Авторы, придерживающиеся формального критерия, разграничивают частное и публичное право по тому, кому принадлежит инициатива защиты нарушенного права. Если право защищается только по требованию лица, право которого было нарушено, речь идет о частном праве. Если инициатива защиты исходит от государства — это публичное право.

Инициатива защиты семейно-правовых отношений в большинстве случаев принадлежит их участникам¹. Лишь в некоторых случаях, когда семейные правонарушения существенно затрагивают публичные интересы (лишение родительских прав, отмена усыновления), инициатором защиты могут выступать государственные органы. Однако такое положение возможно и в гражданском праве, когда речь идет о защите недееспособных граждан или в иных случаях серьезного нарушения публичных интересов.

Третья концепция объединяет формальный и материальный критерии. Наиболее известным ее представителем был Р. Иеринг. В идее

¹ Более подробно этот вопрос рассматривается в гл. 13 разд. III,

частного права Иеринг видит проявление индивидуалистического начала в праве и утверждение примата права индивидуума над государством. «Мысль, которой проникнуто все частное право, есть мысль автономии, идея, что индивидуальное право не обязано своим существованием государству, но существует в силу своего собственного положения и несет свое оправдание в самом себе»¹.

При всем различии точек зрения ученых теперь, по прошествии почти ста лет, бросается в глаза, что во взглядах всех сторонников выделения частного права было больше сходства, чем различий. Вместе с тем их позиция принципиально отличалась от позиции противников деления права на частное и публичное. Сторонники частного права ведут борьбу за индивидуалистический принцип, берущий начало в эллинистической культуре и пробивающий себе дорогу через века. Они ощущают необходимость такого подразделения права, как глубокую этическую потребность. Показателен в этом отношении взгляд Г.Ф. Шершеневича. Подвергнув критике с формальной стороны все существующие теории разделения права на публичное и частное и признав, что ни одна из них не дает четких критериев, он тем не менее признает необходимость деления права на частное и публичное. В качестве примеров, подчеркивающих необходимость такого деления, он использует семейное право.

«Противоположность личности и общества, частной жизни и общественной деятельности сознается тем не менее всеми, — пишет он. — В сфере своих интересов каждое лицо пользуется большей свободой, хочет — женится, нет — остается холостяком. Круг этих отношений и составляет ближайшую обстановку лица, которая ему особенно дорога, которая ему несравненно дороже интересов общественных. Можно ли законодателю не принять во внимание такого характера этих отношений, не предоставить самому заинтересованному лицу призывать защиту в случае правонарушения, не остановить общественную власть перед границей этого интимного круга?» — спрашивает он. И отвечает: «Таким образом, мы видим, что в жизни невольно и, может быть, отчасти бессознательно устанавливается противоположность частного и общественного. Наука не может пренебрегать этой житейскою точкой зрения, если она не может предложить взамен более верного и точного принципа»².

¹ МеритР Дух римского права на различных ступенях его развития. СПб., 1875. С 70.

- Шершепевич Г. Ф Русское гражданское право СПб, 1894. С. 4.

3-1148

Глава 3. Семейное право как отрасль частного права

Наряду со сторонниками деления права на частное и публичное в тот период существовали и противники такого разделения. Одна из теорий, отрицающая деление права на частное и публичное, заслуживает более пристального внимания, так как имеет глубокие философские корни и касается не только систематизации отраслей права, но и решения вопроса о соотношении личности и государства, свободы и необходимости.

Наиболее известным ее представителем был Л. Дюги, вслед за О. Контом отрицавший само существование субъективного права. Никто, по их мнению, не обладает другими правами, кроме права всегда исполнять свой долг¹. Идя дальше, Л. Дюги отрицал саму идею свободы индивидуума, автономии его воли, получившую юридическое выражение в признании за ним субъективного права. Он утверждал, что, считая человека носителем субъективного права, автономной воли и самостоятельным субъектом целеполагания, государство лишает себя возможности вмешиваться в деятельность такого индивидуума и налагать на него положительные обязанности. А это, по мнению Л. Дюги, противоречило законодательной практике всех современных ему государств. Имеется в виду расширение вмешательства государства в частно-правовую сферу во второй половине XIX в.

Теории частного права, как сферы господства индивидуальной свободы, Л. Дюги противопоставляет свою концепцию права как социальной функции. В соответствии с ней «человек не вправе быть сво­бодным, его социальный долг действовать, развивая свою индивидуальность, и выполнять свою общественную миссию»². Государство вправе осуществлять вмешательство и предписывать ему обязанности.

Для нас особенно интересны концепция Л. Дюги и доводы, приводимые против нее, потому что именно эти идеи, формально не признававшиеся в нашей правовой науке, оказали огромное влияние на наше право и юридическую теорию в период тоталитаризма. В сфере семейного права это привело к преобладанию в данной отрасли императивного, публично-правового начала, подавляющего индивидуальную свободу участников семейных отношений.

Итак, мы видим два основных различия во взглядах. С одной стороны, признание существования частного права независимо от критериев его выделения, разработанных отдельными авторами, которые, полемизируя друг с другом, только способствовали раскрытию новых

1 См.: Дюги Л. Общие преобразования гражданского права со времен кодекса Наполеона. М, 1919. С. 22.

2 Там же. С. 26.

признаков, отличающих частное право от публичного. Все они, несмотря на внешнее многообразие взглядов, исходят из начала признания субъективного права, индивидуальной свободы и недопустимости неограниченного вмешательства государства в частно-правовые отношения. С другой стороны — отрицание существования частно-правовых отношений как сферы господства частной инициативы, автономии воли, непризнание существования субъективного права. Человек рас­сматривается только как носитель обязанностей, за государством признается право на неограниченное вмешательство во все сферы человеческого существования.

Замечательную характеристику философских истоков обоих направлений дает И.А. Покровский в своей работе «Основные проблемы гражданского права», явившейся блестящим завершением трудов выдающихся цивилистов начала XX в. и воплотившей в себе идеи либерально-гуманистической концепции права.

Философскими и этическими корнями двух указанных направлений являются персонализм и трансперсонализм. Первый «в применении к вопросам права приводит к выводу, что право и государство есть также лишь некоторая система служебных средств в интересах нравственного развития личности, между тем как с точки зрения второго, трансперсоналистического воззрения осуществляющаяся в праве справедливость имеет самостоятельное и самодовлеющее значение: само человеческое существование только в ней и находит оправдание — право и государство получают свою ценность не от человеческой личности, а от некоторой надиндивидуальной инстанции, что сама личность есть не цель, а только служебное средство»¹.

Понимая справедливость того, что государство может вводить индивидуальную свободу в определенные рамки, И. А. Покровский ставит вопрос о том, безгранична ли власть государства в этом отношении. Может ли оно предъявлять индивиду всякое требование, какое только найдет нужным в интересах «общего блага», или же, напротив, есть такие стороны личного существования, в которые никакое внешнее вторжение недопустимо? Ответ на этот вопрос: «безусловно, — нет»². Государство вправе ограничивать свободу индивидуума только в той мере, в которой это совершенно необходимо для осуществления общего блага. Семейные отношения в этом смысле особенно показательны. Даже в той узкой сфере, в которой они подвергаются воздействию права, возможности права, несомненно, ограничены. Государст-

¹ Покровский И.А. Основные проблемы гражданского нрава. Пг, 1917. С. 52-53.

² Там же.

Раздел I. Понятие, предмет и метод семейного права Глава 4 Семейное законодательство

во должно принципиально воздерживаться от регулирования там, где в этом нет необходимости. Само регулирование преимущественно должно ориентироваться на предоставление участникам семейных правоотношений возможности самим определять свои обязанности.

Однако из-за особенностей семейного права, рассмотренных в гл. 2, фактического неравенства участников семейных отношений, необходимости дополнительной защиты недееспособных и нетрудоспособных нуждающихся членов семьи, важности четкого установления начала и конца таких семейных отношений, как брак, усыновление, родительские правоотношения — в семейном праве всегда присутствовало значительное публично-правовое начало.

Отдельные области семейного права, такие как опека, приемная семья, отношения родителей и детей, находятся на границе между частным и публичным правом. Преобладание в этих институтах импе­ративных норм оправдано присутствием в данных отношениях более значительного общественного интереса, чем в других областях семейного права. Однако и,в гражданском праве есть подобные институты, например опека и попечительство, антимонопольное законодательство, законодательство о защите прав потребителей.

Все сказанное позволяет сделать вывод, что семейное право в целом может быть отнесено к сфере

частного гражданского права.

Глава 4 СЕМЕЙНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

§ 1. Источники семейного законодательства

В соответствии со ст. 72 Конституции РФ семейное законодательство находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов РФ. Это означает, что семейно-правовые акты могут приниматься не только на федеральном уровне, но и на уровне субъектов Российской Федерации. Это, с одной стороны, позволяет обеспечить единообразие семейного законодательства, а с другой — учесть местные обычаи и особенности, существующие в различных регионах.

Согласно ст. 3 СК РФ, семейное законодательство состоит из Семейного кодекса РФ и других федеральных законов, принимаемых в соответствии с ним, а также из законов субъектов РФ. Помимо Семейного кодекса, ряд норм семейного права содержится в ГК РФ. Примером может служить ст. 256, регулирующая общую совместную собственность супругов.

Поскольку гражданское законодательство относится к федеральной компетенции, а семейное — к совместной, гражданское законодательство рассматривается как законодательство более высокого уровня. Нормы, содержащиеся в СК, не могут ему противоречить и должны только развивать положения, включенные в ГК.

Основным источником семейного права является Семейный кодекс РФ, принятый Государственной Думой РФ 8 декабря 1995 г. и введенный в действие с 1 марта 1996 г.

Кодекс состоит из следующих разделов: «Общие положения», «Заключение и прекращение брака», «Права и обязанности супругов», «Права и обязанности родителей и детей», «Алиментные обязательства членов семьи», «Формы воспитания детей, оставшихся без попечения родителей» и «Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства».

Раздел «Общие положения» содержит нормы, определяющие основные начала семейного законодательства, предмет семейного права, состав семейного законодательства, осуществление и защиту гражданских прав и применение исковой давности к семейным отношениям. Эти нормы составляют общую часть семейного законодательства.

Обращает на себя внимание то, что эта общая часть почти не разработана. В ней практически не содержится общих понятий, применяемых в других разделах. Это связано, во-первых, с невозможностью и нецелесообразностью законодательного определения ряда семейно-правовых понятий, таких как семья, родство, свойство и т.д. Во-вторых, близость семейного и гражданского права приводит к тому, что многие понятия, используемые семейным правом, заимствуются им из права гражданского. Это прежде всего категории правоспособности, дееспособности, сделки, договора, исковой давности, обязательства и многие другие.

Структура Кодекса существенно изменилась по сравнению с Кодексом 1969 г. Впервые выделены в общий раздел нормы, посвященные правам и обязанностям супругов, алиментные обязательства, правовые формы воспитания детей, оставшихся без попечения родителей. С другой стороны, некоторые институты, существовавшие в предыдущем Кодексе, не включены в Семейный кодекс 1995 г. Так, большинство норм об опеке и попечительстве содержатся теперь в ГК (ст. 31—40). Правовое регулирование регистрации актов гражданского состояния также перемещено из СК в ГК (ст. 47); действует специальный Федеральный закон от 15 ноября 1997 г. «Об актах гражданского состояния»¹. СЗ РФ. 1997. № 47. Ст. 5340.

Раздел 1. Понятие, предмет и метод семейного права

Расширилось и содержание регулируемых Семейным кодексом отношений. В нем впервые появились главы о брачном договоре, алиментных соглашениях, правах детей, приемной семье. Большинство норм Семейного кодекса начинает применяться с момента введения Кодекса в действие и не имеет обратной силы. Это означает, что они применяются только к отношениям, возникающим после 1 марта 1996 г. В отношении длящихся правоотношений, возникших до этого времени и продолжающих существовать после 1 марта 1996 г., они применяются лишь к тем правам и обязанностям, которые возникли после введения Кодекса в действие.

Для некоторых норм предусмотрено исключение. Так, применение судебного порядка усыновления отсрочено до момента внесения соответствующих изменений в гражданское процессуальное законодательство. Это связано с тем, что действующее процессуальное законодательство не содержит положений, необходимых для судебного рассмотрения дел об усыновлении.

Правило ст. 25 СК, устанавливающее, что моментом расторжения брака в суде является вступление решения суда в законную силу, применяется только в отношении решений суда, вынесенных после 1 мая 1996 г. К бракам, расторгнутым в судебном порядке до этой даты, будут по-прежнему применяться положения о том, что такой брак считается расторгнутым только с момента государственной регистра­ции развода в органах загса.

Нормы, регулирующие брачные договоры, обратной силы не имеют. Брачные договоры, заключенные с 1 января 1995 г. до 1 марта 1996 г. (на основании ст. 256 ГК), регулируются новым СК только начиная с 1 марта 1996 г. С этого момента их положения, противоречащие СК, могут признаваться недействительными как не соответствующие требованиям закона.

Положения, регулирующие общую и личную собственность супругов, применяются также и к имуществу, нажитому супругами до 1 марта 1996 г. Это означает, что состав личного и общего имущества супругов, нажитого до 1 марта 1996 г., будет определяться на основании норм Семейного кодекса.

Помимо Семейного кодекса нормы семейного права могут содержаться и в других федеральных законах, например в Федеральном законе от 24 июля 1998 г. «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»¹, однако положения таких законов должны соответствовать положениям Кодекса.

¹ СЗ РФ. 1998 № 31. Ст. 3802.

Глава 4. Семейное законодательство

Субъекты Российской Федерации вправе регулировать семейные отношения в двух случаях: если эти отношения прямо отнесены Семейным кодексом к их ведению или если эти отношения непосредст­венно Кодексом не урегулированы.

Семейным кодексом к ведению субъектов РФ отнесено определение условий, при наличии которых заключение брака может быть разрешено до достижения супругами шестнадцати лет (ст. 13 СК), выбор супругами фамилии при вступлении в брак (ст. 32 СК), выбор имени ребенку (ст. 58) и некоторые другие вопросы.

Законодательство субъектов Федерации в любом случае должно соответствовать Семейному кодексу РФ¹.

В соответствии с Конституцией международные договоры Российской Федерации являются частью ее правовой системы. В связи с этим в случае, если положения такого международного договора вступают в противоречие с положениями Семейного кодекса или иного семейно-правового акта, применяются нормы международного договора.

Прежде всего это относится к международным конвенциям, участницей которых является Россия, и к договорам о правовой помощи по гражданским и семейным делам.

Особо необходимо выделить Конвенцию «О защите прав человека и основных свобод», поскольку решения Европейского Суда по правам человека, связанные с применением ст. 8 Конвенции, гарантирующей право на уважение частной и семейной жизни, в прямом смысле слова произвели революцию в семейном праве стран Западной Европы².

По образному выражению одного из судей Европейского Суда, Суд прочел в одной этой статье целый семейный кодекс. И это едва ли преувеличение. Со времен знаменитого решения по делу «Маркс против Бельгии»³ Европейский Суд интерпретировал ст. 8 Конвенции в свете признания за государствами — участницами Конвенции

Подробнее о законодательстве субъектов Российской Федерации см.: Пчелинце-ваЛ.М. О семейном законодательстве субъектов Российской Федерации // Журнал российского нрава 1998. № 3. С. 30- 37.

Такое влияние Конвенции связано с практически уникальным механизмом се реализации. Для толкование конвенционных понятий и рассмотрения дел о нарушении конвенционных положений создана специальная наднациональная судебная инстанция — Европейский Суд по правам человека. В соответствии с титулом II Конвенции в редакции Протокола № 11 (для России вступили в силу 1 ноября 1998 г. — СЗ РФ. 1998. № 44. Ст 5400) Суд вправе давать обязательное толкование положений Конвенции (ст. 32), принимать к рассмотрению индивидуальные жалобы о нарушении Конвенции (ст. 34) после того, как были исчерпаны вес национальные средства правовой защиты (ст 35), и выносить решения по жалобам, обязательные для государств-участниц (ст 46).

Marckxv Belgium, 13 июня 1979 г.

Раздел I. Понятие, предает и метод семейного права

обязанности обеспечить защиту права граждан на уважение семейной жизни.

Само понятие семейной жизни толкуется судом весьма широко и не связывается с состоянием в каких- либо формальных (брак, усыновление, родство) отношениях. Определяющим критерием для суда яв­ляются фактическое наличие семейных отношений (совместное проживание в прошлом или в настоящем) или иные формы семейной связи (систематические контакты), например участие непроживающего совместно с ребенком фактического отца в воспитании ребенка. Такая интерпретация позволяет защитить право на семейную жизнь не только отдаленных родственников, но и, например бывшего отчима или мачехи или бывшего фактического супруга родителя ребенка, проживавшего совместно с ним в продплом. На основании ст. 8 Конвенции они могут требовать обеспечения им права на общение с ребенком. Обязанность стран-участниц — обеспечить защиту этого права. Если национальное законодательство такую защиту не обеспечивает, то лицо, права которого были нарушены, вправе непосредственно обратиться в Европейский Суд по правам человека, который рассматривает дело, на основании ст. 8 Конвенции и собственной практики по ее применению.

.Поскольку решения Европейского Суда имеют обязательную силу для государств-участников, на основании принципа примата международного договора это практически означает, что нормы внутреннего законодательства, противоречащие ст. 8 Конвенции, становятся мертвой буквой закона¹. Россия, сравнительно недавно присоединившаяся к Конвенции и признавшая юрисдикцию Европейского Суда, пока еще практически не ощутила результатов этого шага. Прежде всего это связано с незнанием гражданами своих возможностей по обращению за защитой права на семейную жизнь в Европейский Суд и незнанием практики этого Суда. Нормы российского семейного законодательства будут проверяться на соответствие ст. 8 Конвенции и в случае отрицательного ответа на этот вопрос будет применяться конвенционная норма.

Кроме Римской Конвенции, важными источниками норм семейного права являются Международный пакт об экономических) социальных и культурных правах², Конвенция ООН «О правах ребенка»'⁴,

О механизме реализации Конвенции см., например: И/итоваИ.В. Механизм реализации Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод» // ГнП 1997. № 1.С. 76-78

Дата добавления: 2014-12-29