Вопросы эпистемологии

Термин эпистемология происходит от греческого episteme, обозначающего понимание или знание. В философии под ним понимается область знания, занимающуюся изучением познания. Эпистемологи пытаются найти ответы на вопрос о том, как люди приходят к выводу о том, что они знают. Рассмотрение вопросов о путях понимания природы познания и процессов, посредством которых оно осуществляется, является существенным для любой теории. Психологи всегда проявляли особый интерес к эпистемологическим проблемам, а в последние годы этот интерес особенно возрос. Применительно к социальной психологии, как и ко многим другим социальным наукам, наиболее существенным является нахождение определенных ответов по ряду приводимых ниже вопросов.

Является ли знание априорным или оно апостериорно? Во многих психологических теориях контекстуально присутствует априорность познания. Понятие априорности означает предшествующее, а апостериори – постшедствующее. В современном значении, со времен Канта, апостериорность определяется как, основывающееся на эмпирическом опыте, а априорность – как основывающееся на очевидной истинности. Примером априорного знания является утверждение типа – мы не можем существовать и не существовать одновременно. Философы и психологи немало дебатировали об априорности познания. Например, во многих теоретических построениях провозглашается априорность понимания добра и зла. Другую крайность представляют утверждения о полной зависимости познания от эмпирического опыта. Не смотря на укоренившуюся в психологии тенденцию признания приоритетности эмпирического опыта как основы познания, в этом вопросе имеется и ряд расхождений.

Одной из плоскостей дискуссий является природное – эмпирическое в восприятии. Сторонники первого подхода или нативисты утверждают наличие специфических природных структур и функциональных свойств нервной системы, наследуемых человеком при рождении и определяющих специфику восприятия. Эмпирики же провозглашают полную его научаемость и зависимость от опыта. При кажущейся правоте последних, подтвержденной многочисленными экспериментальными данными, ответ на этот вопрос становится не столь простым в свете контраргументов нативистов. Например, в классических исследованиях показано, что новорожденный уже обладает перцептивными способностями определения удаленности предметов и пространственной локализованности звуков (Wertheimer, 1961).

Другую сопряженную проблемную область представляет инстинктивное – научаемое. В истории психологии и социальной психологии, в частности, имеется немало примеров противоположных утверждений. Например, для МакДауголла была вполне очевидной инстинктивность человеческого поведения. Такой же позиции придерживался и Фрейд. С укреплением бихевиоризма получила распространения точка зрения о полной научаемости поведения. Так Куо в своей работе «Психология без вражды» (Kuo, 1924) убедительно показывает наученность враждебных отношений между мышами и кошками. В то же время в связи с работами этолога Конрада Лоренца и социобилога Эдварда Уилсона, а так же последними наработками представителей биологического и экологического подходов в психологии, однозначность отрицания роли инстинктов в поведении стала не столь очевидной.

Каковы критерии наших утверждений о том, что мы обладаем истинным знанием? Ответ на этот вопрос так же не прост. На каком основании мы приходим к убежденности в обладании истиной? На основании авторитетности источника? Обоснованности? Данности свыше? Дискуссии по этому вопросу происходят у эпистемологов с представителями естественных наук, религиозными адептами и т.п. Одним из основных методов утверждения истинности является ссылка на авторитеты, в лице которых могут выступать как конкретные люди, так и книги, институты, родители и т.п. Однако в истории немало примеров неблаговидной роли авторитетов в торможении развития знания, например, в случае Джордано Бруно. В своей ранней книге «Человек для самого себя» (1947) Эрих Фромм (Fromm) предупреждал об опасности слепого следования авторитетам, которые в случае авторитаризма порождают потребность в постоянном направлении с их стороны. В истории психологии мы сталкиваемся с проблемой авторитетов снова и снова. В качестве авторитетов могут выступать теоретические построения, традиции, инструменты, схемы обоснования и т.п. Они обладают как положительными сторонами, например, создавая систему ориентиров и эталонов, так и отрицательными – сдерживая развитие нового, не вписывающегося в рамки ставшего традиционным. Не авторитеты сами по себе создают проблемы, а способ, которым мы используем авторитеты для достижения своих целей.

Другим критериальным основанием истинности является эмпирическая достоверность. Эмпиризм доминировал в естествознании на протяжении многих десятилетий, провозглашая единственным основанием знания факты, основанные на наблюдении и представляющие объективную реальность. Представляя своеобразную альтернативу авторитетному утверждению истинности, эмпиризм сталкивается и с рядом проблем. Одна из проблем – соотношение априорности и апостериорности знания, обсуждавшаяся ранее. Очевидно наличие определенных форм знания, не представленных в наших сенсорных органах. Мы так же знаем, что наши органы чувств, в силу ограниченности их возможностей, не дают адекватного представления о внешней реальности. Более того, деятельность органов чувств в существенной степени ограничена эмоциями, социальным контекстом, научением, мотивацией и т.д.

Третье критериальное основание представляет рационализм, провозглашающий априорность обоснований или внутренне присущих идей. Рационалисты утверждают, что мышление обладает своими внутренними организующими принципами, фильтрующими и перестраивающими информацию, поступающую от органов чувств. Они провозглашают активность мышления, его способность формировать понятия не представленные в чувственном опыте. Дискуссии о привате эмпирического или рационалистического не стихают в психологии и сегодня. Еще одно основание истинности предлагает эстетизм, утверждающий принцип красоты, как пригодный для всех областей мышления. В числе сторонников эстетизма можно назвать психологов Джона Уотсона (Watson) и Эдварда Крика (Crick), физика Поля Дирака (Dirac), утверждавшего, что теоретик должен предпочитать эстетичные построения и эмпирию, как более заслуживающие доверия.

Прагматизм в философии выдвигает в качестве критерия истинности утилитарность знания. Если теоретическое построение работает и приносит гарантированные результаты, то можно смело говорить о его истинности. Однако и сам Вильям Джемс (James) – один из основателей прагматизма признавал верность этого тезиса лишь в отношении относительной истины, т.к. то, что является верным сегодня может оказаться ложным завтра. В истории философии и психологии имеются примеры и отрицания самой возможности объективного знания, представляемые скептицизмом. Одним из выдающихся скептиков был Рене Декарт, утверждавший, что есть только одна истина, в которой не следует сомневаться - необходимость сомневаться во всем. Не следует представлять скептиков как негативистов, скорее эта позиция ориентирована на отрицание статичности и монополистичности истины. А так же в выяснении способности человека отличать знание от мнения о нем.

Что есть истина? Одним из самых значимых эпистемологических вопросов является вопрос о критериях истинности знания. В зависимости от избранного критерия истинности определяется и логика доказательства истинности анализируемого факта. Общей чертой большинства теорий истины (корреспондентной, когерентной, прагматической, дескриптивной и их вариаций) является трехзвенная структура (Касавин, 1990, с. 65). По мнению И.Т. Касавина, предлагающего подробный анализ проблемы истины (там же, с. 64-73), данная структура включает некоторое допущение о том, что есть истина (например, соответствие знания и реальности, мышления и ощущений, внутренняя согласованность знания и т.п.). Само это допущение еще не позволяет однозначно квалифицировать теорию истины: можно понимать истину как соответствие знания реальности, но на вопрос о том, как устанавливать это соответствие, существуют самые разнообразные ответы. Всякая оценка знания, в том числе и истинностная, нуждается в определенных нормах, с помощью которых выясняется пригодность знания для деятельности человека в мире, с одной стороны, и для решения внутренних проблем познавательного процесса, обоснования и развития знания – с другой.

Истина обладает множественными показателями, такими, как доказуемость, фальсифицируемость (т.е. установления ложности положения, альтернативного истинному), когерентность (согласованность высказываний системы или систем знания, включая отношение истинной теории к исследуемой), проективность (как способность истинного знания к прогрессивному сдвигу проблем, расширению базисной теории), конструктивность (как показатель существования и способ утверждения идеальных объектов), инвариантность (как независимость от конкретной системы преобразований и т.п.

Истину в разных концепциях можно рассматривать как определяемую непосредственно интуитивно (знание-знакомство у B. Rassel), путем сопоставления предложений языка-объекта и метаязыка (A. Tarsky), теории и фактов (верификационизм, фальсификационизм, знания и реальности с помощью практики при всех различиях в истолковании самой практики). Всякий раз имеется в виду соответствие знания реальности, но само соответствие каждый раз устанавливается по-разному, что и придает специфический смысл понятию истины. В качестве критерия истины всегда выступает некоторая норма, с помощью которой и определяется истинность знания. Соотношение различных концепций истины друг с другом наглядно представлено в приводимой таблице Х.Х..

Название концепции	Сущность концепции	Критерий истинности
· Корреспондентная	Соответствие действительности	Практика
· Когерентная	Соответствие знанию, достоверность не вызывает сомнений	Логика
· Прагматическая	То, что приносит результат	Эффективность
· Феноменологическая	То, что имеется в наличии	Очевидность
· Доксическая	Соответствие общему мнению, консенсуальность	Правдоподобие
· Дескриптивная	Особый тип философской рефлексии результатов сравнения разных видов знания и практики, традиций и типов рациональности, разных мнений и проблем в том «свободном пространстве» поиска интегрального гносеологического процесса, когда плюрализм истинных результатов сочетается с осознанием их ограниченности и условий дополняемости	Рефлексивное самоопределение (позиционирование)

Таблица Х.Х. основные концепции истины.

В корреспондентной теории истины в качестве критерия истинности выступает практика. Соотнесенность с практикой вместе с тем не является необходимым условием познания и универсальным основанием его оценки. Часто знание весьма долго ожидает своего практического применения, а иногда и вообще не предназначено для его оценки. Практика внутренне не связана с понятием истины, когда имеется в виду конкретное знание и конкретная практика. В когерентной концепции истины истинность определяется соответствием выведения знания определенным нормам выведения знания. В то же время в рамках этого подхода остается не выясненным, почему применяется та, а не иная система норм и критериев. В прагматической концепции истины в качестве ведущего критерия выступает утилитарный – что приносит результат, то и истина. Однако временный результат не всегда подтверждается в последующем. В дескриптивной концепции истины процесс установления истинности рассматривается как особый тип философской рефлексии результатов сравнения разных видов знания и практики, традиций и типов рациональности, разных мнений и проблем в том «свободном пространстве» поиска интегрального гносеологического процесса, когда плюрализм истинных результатов сочетается с осознанием их ограниченности и условий дополняемости. Эта логика дескриптивного обоснования истинности знания посредством констатации множественности истин нам представляется наиболее приемлемой для развития идей диатропики и интегративной эклектики.

В какой степени знание может предшествовать жизненной практике? Многие исследователи считают, что знание порождается жизненным практикой. Мы наблюдаем окружающий нас мир и на этой основе приходим к знаниям о нем. Есть ли что-либо в нашей человеческой природе, что дает нам знания о мире до момента столкновения с ним? Многие философы отвечают на этот вопрос положительно. Такого рода “знание” должно предполагать наличие механизмов мышления и восприятия. Например, достаточно очевидно, что дети обучаются языку не только через речь и слушание. Существует много подтверждений того, что они могут обретать язык, используя внутренне присущие модели проверки того, что они слышат. (Мы еще вернемся к обсуждению этого в последующих главах).

В какой степени знания могут быть познаны? Или являются ли наши знания относительными и изменяющимися? Дискуссия по этому вопросу уже продолжается сотни лет. Исследователи, придерживающиеся позиции о познаваемости объективных знаний признают существующие ошибки, но объясняют их тем, что пока не достигли полной истины. Релятивисты считают, что объективное знание не достижимо в принципе, т.к. не существует универсальной реальности, которая может быть понята.

Посредством, каких процессов обретается знание? Ответ на этот вопрос чрезвычайно сложен в силу его многоаспектности. Дискуссии по нему лежат в центре эпистемологии. Можно выделить, по крайней мере, четыре позиции по сути данного вопроса. Ментализм или рационализм придерживается позиции, что знание возникает в восприятии. Мы переживаем, мир и в буквальном смысле “видим” то, что происходит. Конструктивизм устанавливает то, что люди формируют знания для прагматического функционирования в жизни. Люди проецируют себя в то, что они испытывают. Конструктивисты считают, что феномены окружающего мира могут быть продуктивно концептуализированы многими способами. Знание представляет то, что человек делает в мире. Наконец, еще более решительный шаг предпринимают социальные конструктивисты, утверждающие, что знание является результатом символической интеракции в социальных группах. Другими словами. Реальность социально конструируется как продукт групповой и культурной жизни.

Как лучше познается знание – целостно или по частям? Представители гештальт традиции считают, что истинное знание существует только в целостном виде, утверждая тезис о несводимости целого к составляющим его частям. Они придерживаются позиции о том, что феномены в высокой степени взаимосвязаны и оперируют как целостные системы. Аналитики, с другой стороны, придерживаются взгляда о том, что знание предполагает понимание обособленного функционирования частей.

В какой степени знание эксплицитно? Многие философы и психологи считают невозможным познание того, что не является осознанно установленным, т.е. не представлено в опыте. Другие считают, что большая часть знания является скрытым, что оно оперирует на основе чувствительности к тому, что не осознается и не может быть выражено. Такое знание определяется как тацитное (tacit) или безмолвное.

Эпистемологические выводы, которых придерживаются исследователи, лежат в основе, как способа проведения исследований, так и особенностей конструирования теорий. Большая часть подходов, определяющих своеобразие позиции, занимаемой исследователями, представлена выше. Эти позиции, определяемые своеобразием эпистемологического основания, получили название мировоззрения. В различных исследовательских традициях представлено множество тонких отличий в своеобразии этих позиций, которые применительно к области социальной психологии могут быть сведены к двум широким типам, определяемым Литтлджоном (1994, с. 32) как Мировоззрение I и Мировоззрение II.

Традиция Мировоззрения I основывается на идеях эмпиризма и рационализма. Она относится к реальности, как отличной от человеческого бытия, как к чему-то, открываемому людьми вне себя самих. Эта традиция признает существование объективной, познаваемой физической реальности доступной подготовленному исследователю.

Для данной позиции важнейшей является категория открытия. Мир рассматривается как ожидающий постижения его учеными. Мировоззрение I часто определяется как приобретенный взгляд. Важным аспектом является и объективность, требующая от исследователя точного определения операций, используемых для наблюдения за изучаемыми событиями. В рамках этой традиции работает физическая наука, а в психологии - бихевиористская традиция.

Традиция Мировоззрения I стремится к формулированию закономерных утверждений об исследуемых феноменах, вырабатывая обобщения, сохраняющие свою истинность во времени и в различных ситуациях. Исследователи, работающие в этой традиции, пытаются выявить каким представляется исследуемое явление и как оно функционирует. Для них характерен высокий уровень аналитичности, строгости в определении каждого элемента и субэлемента изучаемого объекта.

Традиция Мировоззрения II в своей основе представляет конструктивизм, относясь к миру как процессу. С этой позиции люди рассматриваются как активно участвующие в построении знаний. Мир вещей существует вне личности, но индивид обладает способностью концептуализации этих вещей многообразными и полезными способами. Таким образом, знание возникает не как результат открытия, а в процессе взаимодействия между познающим и познаваемым. Поэтому особую значимость приобретает изучение перцептивных и интерпретативных процессов.

Традиция Мировоззрения II пытается открыть не универсальные законы, а описывать богатейший контекст, в котором оперирует индивид. Познание является интерпретированием, активностью, в которой принимает деятельное участие каждый индивид.

В контексте рассмотрения социально психологической теории особый интерес представляет анализ эволюции познавательных моделей, предложенный Ю. Чайковским и в более развернутом виде представляемый ниже (1993: 105-111).

Ю.В. Чайковский выделяет пять познавательных моделей, подчеркивая, что в «каждую эпоху обычно господствует одна – две, образующие ядро познавательных средств эпохи, тогда как остальные модели составляют в это время периферию познания» (там же). В числе выделенных схоластическая, рассматривающая природу как божественную книгу; механическая – как машину; статистическая – как совокупность балансов; системная – как целостный живой организм и диатропическая, рассматривающая природу и общество как совокупность уникальностей, познавательные модели.

Мне представляется, что для понимания развития научного познания предложенную типологию следует дополнить еще одной моделью – синкретической, представляющей своеобразную исходную точку в эволюции познания, когда знание представлено как нерасчлененное синкретическое целое, без вычленения каких либо отраслей или областей знания, а так же прототипичных моделей. Синкретическая познавательная модель представляет природу как неопределенность, в которой знание, как и познание носят дискретный, хаотический характер. Происходит своеобразное нащупывание некоторых обобщений, тенденций, повторений, без какого либо общеобразующего фундамента. Примером подобного рода познавательной модели может служить философия древнего мира, выступающая как своеобразная праматерь всех наук.

В контексте разрабатываемого автором интегративно-эклектического подхода, особый интерес представляет диатропическая познавательная модель, предполагающая смещение акцентов в сторону рассмотрения природы и общества с позиций множественности, разнообразия, одновременного сосуществования многих, иногда диаметрально противоположных, подходов к изучению и рассмотрению явлений социального и физического мира, предоставляющих возможность многозначности трактовок, в свою очередь, позволяющих находить новые, зачастую недоступные какому-либо одному подходу, аспекты и грани, синтезировать и объединять их друг с другом. Моделируя природу как совокупность уникальностей, ярмарку, «мы видим в природе не инструмент (часы, весы, авторегулятор), а общество» (Чайковский, 1993:110).

В психологии попытки выстраивания диатропической модели начинают формироваться к 90-м годам нашего столетия в рамках эклектического подхода, интегративную версию которого развивает автор данной работы, и развернутое изложение которого будет представлено в последующем.

В то время как в рамках эпистемологии осуществляется изучение специфики человеческого знания и познания, другой не мене важный аспект представляет онтология.

Дата добавления: 2014-12-29