Природа веры

X x x

X x x

X x x

X x x

X x x

Еще в античные времена считалось, что нет ни одного народа, который былбы совершенно лишен веры. Это утверждение сохраняет силу и поныне. Как вернозаметил Н. Бердяев, даже атеистов нельзя считать людьми по-настоящемуневерующими. В их воззрениях проявляется смутное религиозное чувство, хотя инаправленное на земные объекты, личности и идеи. Антирелигиозные доктринынередко бывают связаны с внутренними порывами мистического характера;идеологические мифы, принимаемые на веру, есть по существу перелицованнаярелигия\1\. Одним из немногих атеистов, рискнувших довести свое богоотрицаниедействительно до логического конца, был Фридрих Ницше. "Бог умер!" - восклицал он и лихорадочно спешил изгнать из жизни людейвсе, что о Нем напоминает. Бог умер, и, следовательно, Вселенная - не болеечем игра слепых стихий. Небо пусто, мир пуст, все повторяется в бесконечномтечении времени. Смысла нет, цели нет, нет ничего, что имело бы цену. И каксмешны поэтому притязания человека на величие! Он вышел из небытия и уйдеттуда же вместе со своей жалкой цивилизацией и планетой. Естественно, чтоНицше отверг все нравственные принципы христианства, ибо закон природы - этоторжество сильнейшего. Он с презрением говорил и о возможности любыхсоциальных преобразований: что такое общество, как не проявление все той жемировой бессмыслицы? Тем не менее лишь редкие люди решались на столь радикальные выводы.Большинство атеистов отшатывались от мрачной картины обесцененного бытия иприбегали к тому, что Ницше называл "тенью Бога". В мертвой пустыне безверияони разбрасывали между камнями цветы, принесенные из далеких садов, стараясьсмягчить зловещее впечатление от ее ландшафта. (Сам Ницше в конце концов неустоял и попытался найти прибежище в идее сверхчеловека.) В результатевозникали верования атеизма, украдкой привносящие смысл в бессмыслицу,предназначенные примирить человека с тем, что он по самой природе своей неможет принять. Вот почему многие непоследовательные атеисты говорят овеличии добра, о том, что людей непременно ждет высочайший расцвет, радикоторого нужно быть готовым к самым большим жертвам. Они ценятсамоотверженность, героизм, справедливость. В наши дни этот разлад между атеистическим взглядом на мир и жаждойидеала особенно ярко проявился у Альбера Камю. Настаивая на "абсурдности"бытия, он тем не менее стремился опереться хотя бы на нравственную волючеловека. Он боролся за права людей, против тирании, спорил, обличал,проповедовал. Между тем подобная позиция едва ли вытекала из его теорииабсурда. Камю сам признавался в этом своим оппонентам. "Сказать по чести, -писал он им, - я с трудом находил для спора с вами другие доводы, кромевластной тяги к справедливости, которая, в конце концов, столь же малоразумна, как и самая неожиданная страсть"\2\. Есть что-то трагическое и волнующее в этом стремлении атеистов укрытьсяот бездны равнодушной Вселенной, от пустого холодного неба. Тут - не простострах и тревога, но неосознанное тяготение к тому, что догматика атеизмаотрицает: к Смыслу, Цели, разумному Началу мира. И никакие доктрины не всостоянии искоренить это присущее человеку таинственное тяготение. Егопризнает реальным фактом даже такой атеист, как известный психоаналитик ЭрихФромм. "Тезис о том, что потребность в системе ориентации и объекте дляслужения коренится в условиях человеческого существования, - пишет он, -видимо, достаточно подтверждается фактом универсального присутствия религиив истории"\3\. Откуда же подобная потребность могла возникнуть? Ведь все в мире имееткакие-то реальные корни. В частности, никто не станет оспаривать того, чтопотребностям нашего тела соответствует объективная жизненная необходимость.Если же дух человека веками стремится к красоте, добру и чему-то Высшему,достойному преклонения, правильно ли будет видеть в этом лишь пустойсамообман? Не естественнее ли признать, что подобно тому как тело связано собъективным миром природы, так и дух тяготеет к родственной ему и в то жевремя превышающей его незримой Реальности? И разве не показательно, что,когда человек отворачивается от этой Реальности, вместо нее возникаютсуеверия и секулярные "культы"? Иными словами, если люди уходят от Бога, онинеизбежно приходят к идолам.Создатель психоанализа Зигмунд Фрейд пытался вывести идею Бога изподавленных желаний человека, вытесненных в подсознательную сферу души. Нонет ли у нас права поставить вопрос иначе? Не являются ли атеистическиесуррогаты религии - такие как культ Сталина или Мао - результатом вытеснениячувства Бога, которое тем не менее дает о себе знать? Легко убедиться, чтоотрицание Высшего само находит пищу в подспудной стихии веры. Так в эпоху, предшествовавшую Французской революции, философияэнциклопедистов стала источником энтузиазма, очень близкого к религиознымпереживаниям. Барон Гольбах, патриарх "просветительного" безбожия, послесвоего обращения в "новую веру" упал, как рассказывают, на колени передДидро в порыве какого-то атеистического экстаза\4\. А его последователи вдни революции клялись "не иметь иной религии, кроме религии Природы, иногохрама, кроме храма Разума". Вера в человека, в скорое осуществление"свободы, равенства и братства", вера в науку, разум, прогресс - все этовремя от времени внушало людям благоговение и даже порождало своеобразныеформы культа. Напомним хотя бы об основателе позитивизма Огюсте Конте ипочитании им "Великого Существа" - человечества. Немецкий биолог Эрнст Геккель в конце прошлого века создалмонистическую религию природы, продолжением которой стало учение другогобиолога, Джулиана Хаксли. Отрицая личного Бога, Хаксли считал, что предметомпоклонения можно сделать жизненную силу космоса, созидательную энергиюэволюции\5\. У русской интеллигенции служение народу носило явно религиозные черты.В народе видели соль земли, якорь спасения. источник высшей мудрости. Этоткульт породил немало своих героев и мучеников\6\. История гражданской войныв России двадцатых годов - яркий пример того, как вера в будущее, всправедливость, в своего рода Царство Божие на земле побеждала все преграды.Хорошо обученному и вооруженному противнику противостояли главным образомубежденность и энтузиазм, перед которыми должна была отступить внешняя сила. Не случайно материалисты, хотя в теории и признают примат экономики, напрактике предпочитают апеллировать к "сознанию", "идеям", "вере". МаоЦзедун, например, признался однажды, что намеренно поощрял культ своейличности, чтобы "вдохновить" массы. Именно это поклонение псевдобогу, авовсе не обещание материальных благ сделал он главным рычагом своей борьбы иполитики. Многие атеисты, как мы видим, отнюдь не считают зазорным именовать своивзгляды религиозными. "Мы, - писал в начале века один из них, - тем болееимеем право отвергать "небо", чем более уверены в силе и красоте земнойрелигии"\7\. И впоследствии эта "религия" создала свои непререкаемыеавторитеты, догмы, писание, обряды и святых\8\. На другом общественном полюсе мы также находим нечто подобное. "Ныне, -писал идеолог национал-социализма Альфред Розенберг, - пробуждается новаявера: миф крови". Он и его единомышленники превратили биологический расизм влжемистическое вероучение, увлекшее народ, у которого в те годы былиподорваны христианские корни. Можно привести немало других примеров того, как изгнанная из сознаниямысль о Боге все же возвращается к человеку, хотя и в искаженном, едваузнаваемом виде. Это свидетельствует о неистребимой потребности людейсвязывать свою жизнь с чем-то высшим и священным. Апологеты атеизма силятся изобразить свою идеологию как результатумственного прогресса, как самую современную идеологию. В действительностиже, как мы увидим, она существовала задолго до возникновения главных мировыхрелигий и во все времена являлась симптомом духовного оскудения, упадка икризиса*. ------------------------------------------ * См. ниже, глава III "Массовый атеизм" нашего трагического века - факт не случайный. И делосовсем не в том, что у народов европейского круга исчерпала себя вера вБога. Отход от нее имеет три главные причины. Первая заключается в том, что христианство оказалось в эпицентреурбанизации, которая нанесла тяжелый урон духовным ценностям и нравственномусостоянию общества. Этот ураган не достиг в полной мере народов,исповедующих ислам и другие религии. Основная тяжесть удара пришлась нахристиан. Вторая причина связана с ошибками руководителей Церквей, сизвращением некоторыми из них подлинного духа религии. Третья коренится вплоской "духовной буржуазности", о которой говорил Николай Бердяев, в идеяхсекуляризма и Человекобожия. Эти идеи впервые зародились в древнем мире;наиболее же яркое выражение они нашли в эпоху Ренессанса. Тогда, около 400лет назад, западный мир оказался перед соблазном языческого гуманизма и взначительной своей части не устоял перед ним. Человек как "мера всех вещей"был возведен в ранг божества, его разум объявлен высшим судьей в глубочайшихвопросах бытия, его природа провозглашена гармоничной и прекрасной в самихсвоих основаниях. Идеологи "просветительства" и рационализма создали теоретическуюплатформу для подобных притязаний. Возник настоящий культ науки: социальныепреобразования стали казаться единственным лекарством от всех недугов мира,а идея неуклонного прогресса, расцветшая в XIX веке, укрепила эти позиции. Атеистический гуманизм, отвергнув гуманизм христианский, не уставалпредсказывать гибель религиозной веры. Однако она не только выстояла, но ипродолжала жить полной жизнью. Период от XVI до XIX века дал Церквимножество святых, подвижников, богословов; расцвела деятельностьмиссионеров, которые вывели христианство за пределы Европы; возникли новыедуховные движения. В ответ на это были предприняты прямые попытки уничтожить христианствосилой. Еще в годы Конвента вспыхнули массовые гонения на Церковь. Казнилиепископов и священников, храмы превращали в клубы, оскверняли гробницысвятых (в частности, св. короля Людовика). Собор Нотр-Дам стал местом, гдепоклонялись разуму\9\. По улицам Парижа провезли катафалк, нагруженныйсвященными предметами, что должно было знаменовать "похороны Бога". Новскоре стало очевидно, что "похоронили" атеисты отнюдь не Бога, а всего лишькучу церковной утвари. С Французской революцией "штурм Небес" не кончился. Вновь и вновьпродолжался он то под знаком эволюционизма или библейской критики, то подпредлогом борьбы с реакцией. Бисмарк и французские министры, немецкиесоциал-демократы и русские революционеры с разных сторон вели упорные атакина христианство. Однако на рубеже XX века опрос, проведенный среди деятелейкультуры, показал, что, по мнению большинства из них, религия далека отупадка. Известный американский философ Уильям Хокинг писал в те годы: "Неследует спешить с суждениями о том, что наш век нерелигиозен. Потенциальнолюди становятся более религиозными. Это развитие религии еще скрытыйфакт"\10\. А поскольку факт этот постепенно становился все менее скрытым,атеизм снова прибегнул к насилию. В первой трети XX столетия социальные перевороты в России, Мексике,Германии и Италии привели к настоящей войне против христианства и другихрелигий, войне, которая в КНР и Албании приняла впоследствии тотальныйхарактер. Весь возможный арсенал средств - от пропаганды через печать ирадио, трибуны и кафедры до жестоких массовых расправ - был пущен в ход,чтобы покончить с религией. Рука об руку с воинствующим богоборчествомпротив нее шли индифферентизм и пошлая рассудочность, обывательскийматериализм и "новый" гуманизм - эпигон ренессансного. Но победа, на которуютак надеялись гонители, не наступала.Эти битвы, которые были предсказаны еще в Библии, христианствопредвидело давно, и в той же Библии Церковь черпала уверенность в своейнеодолимости. Правда, находились и среди христиан такие, чья воля оказаласьпарализованной натиском секуляризма\11\. Их мучил вопрос: имеет ли Церковьбудущее? Но задавали они его себе так, будто она есть только человеческийинститут, забывая о словах Христа, сказанных апостолу Петру: "Создам ЦерковьМою, и врата адовы не одолеют ее". Разумеется, это обетование - не призыв к пассивности. Что было бы, еслибы ученики Иисусовы вместо того, чтобы "проповедовать Евангелие всей твари",заперлись в своих домах? Впрочем, даже и тогда дело Христово продолжалось быв мире. Умолкли бы апостолы - "возопили бы камни". Христос нашел бы Себеиных служителей... С другой стороны, законен вопрос: не потерял ли сегодня сам мирпотребность в вере? Разве не довольствуется он тем, что дает ему светскаякультура? Некоторые признаки этого есть: длительный натиск антирелигиозных сил немог пройти бесследно. Но в то же время лишь предвзятый человек можетотрицать, что жажда веры постоянно возрождается даже в атмосфере гонений,секуляризма и утилитарной бездуховности. Современная ситуация позволяет более отчетливо увидеть и самую душу,подлинную сущность религии. Оттого, что в наши дни уже не ходят на ипподромс пением молитв, как в Византии, и не топят еретиков в Волхове, как вдревнем Новгороде, вера не пострадала, а только выиграла. Теряя связь сгосударством, она освобождается от балласта номинальных последователей.Превращение христианства в официальную идеологию чаще всего приводило куродливым явлениям, отравляющим церковную жизнь. Гораздо лучше, когда"язычник" любой формации исповедует себя таковым, чем когда он в угодуобществу называется христианином\12\. Нынешний атеизм не какая-то принципиально новая ступень сознания, новскрытие реального соотношения духовных уровней в обществе. На Западе многиепредставители Церкви жалуются на то, что "храмы пустуют", однако при этомони забывают, что куда хуже, если храмы полны, но пустуют сердца. Внешнееисполнение обрядов далеко не всегда показатель благополучия веры, и,напротив, слабая посещаемость храмов отнюдь не доказывает ее упадка. К томуже внешние формы церковной жизни всегда менялись в прошлом, будут менятьсяони и в дальнейшем. Поэтому неизбежны периоды, когда необходимость переменсказывается на числе людей, систематически ходящих в церковь. Но ключ к проблеме нужно искать глубже: в запросах самого человеческогодуха. Не говорит ли мятеж "новых левых" - этих современных нигилистов - отом, что, даже потеряв Бога, люди страстно ищут абсолютного, что они немогут довольствоваться наличной действительностью? Сегодня вновь повторяетсядрама Фауста - человек открывает в себе вечное стремление ввысь инеудовлетворенность тем, чего он достиг. Показательно, что это стремлениеособенно сильно проявляется в развитых странах, пришедших к материальномублагополучию. Чем сильнее становится власть "массовой культуры", техники иурбанизации, тем острее чувствует индивидуум тяжесть новых оков, возложенныхна него; религия же, по верному замечанию одного современного исследователя,"остается наиболее личностной из всех форм человеческой деятельности"\13\.Поэтому именно в ней дух, затерянный в лабиринтах цивилизации, вновь и вновьобретает для себя прочную основу и внутреннюю свободу. Личность, то естьвысшее проявление человеческого, всегда будет находить оплот в Святыне.Разумеется, прогресс веры нельзя измерять одной статисти кой. "Если ивпрямь началось христианское возрождение - говорит английский писатель К.Льюис, - развиваться оно будет медленно, тихо, в очень маленьких группахлюдей". И это незаметное возрождение действительно происходит повсюду, дажетам, где его меньше всего могли ожидать. Не следует, однако, игнорировать и те явления, которые обнаруживаютсяна поверхности. После всего, что выпало на долю религии в эпохусекуляризации, верующими в наши дни считают себя почти 90%. населенияЗемли\14\. Автор, приводящий эту цифру, правда, оговаривается, что средиформально религиозных людей есть немало равнодушных; но ведь и среди тех,кого относят к атеистам, - множество скрыто верующих или близких к вере. Есть основания утверждать, что в XX веке религия вопреки прогнозамскептиков стала играть роль в чем-то даже большую, чем в минувшие века. Этоможно проследить в самых разных сферах культуры. Например, если двести илитриста лет назад многие художники, обращаясь к евангельским темам, видели вних главным образом сюжетную канву, то теперь в основе творчества такихвыдающихся мастеров, как М. Шагал и Н. Рерих, Ж. Руо и С. Дали, мы находимподлинно мистическое мироощущение. Религиозные и мистические проблемыволнуют в наши дни писателей так, как не волновали сто лет назад, заисключением, пожалуй, России\15\. В защиту высших духовных ценностейвыступали: Ш. Пеги, Л. Блуа, П. Клодель, Ф. Мориак, Ж. Грин и А.Сент-Экзюпери во Франции; Г. Честертон, К. Льюис, Т. Элиот, И. Во и Г. Грин- в Англии; Т. Манн, Г. Гессе и Г. Белль - в Германии; М. Булгаков, Б.Пастернак и А. Солженицын - в России; Д. Сэлинджер, Р. Брэдбери, Дж. Апдайк- в Америке; Д. Папини - в Италии. Драматизм духовных исканий и кризисов снеобыкновенной силой изображен в творчестве Ф. Кафки и Р. Рильке. И дажекритикуя религиозную жизнь своих современников, многие писатели делают этово имя очищения и обновления веры. Таков же был смысл и обличительных речейдревних пророков и Отцов Церкви, которых всегда отличала непримиримость клюбым искажениям подлинной религиозности. Среди представителей науки и в прошлом подавляющее большинство невидело противоречия между религией и естествознанием. Напомним хотя бы именаКеплера, Ньютона, Пастера*. В наши же дни среди ученых речь идет уже осинтезе веры и знания. На это указывает лауреат Нобелевской премии ЧарлзТаунс, создатель лазеров. "Цель науки, - говорит он, - открыть порядок воВселенной и благодаря этому понять суть вещей, которые мы видим вокруг себя,в том числе понять жизнь человека. Цель религии может быть определена, мнекажется, как постижение (и, следовательно, принятие) цели и смыслаВселенной, а также того, каким образом мы связаны с нею. Эту высшуюцелесообразную силу мы и назовем Богом"\16\. Приведенные слова - неслучайное, частное мнение. Его разделяют люди, которым принадлежит созданиесовременной картины мира. А.Эйнштейн говорит о значении веры для ученого, М.Планк, Н. Бор и Э. Шредингер - о связи науки и религии, А. Эддингтон, Д.Джине и П. Иордан считают познание мира путем к Богопознанию. ------------------------------------------ * См. ниже, главы III, V. Во многих отраслях науки ведущие специалисты XX века стоят на позициях,противоположных материализму. В физике это - В. Гейзенберг, в математике -Г. Кантор, в биологии - Р. Шовен, в нейрофизиологии - Д. Экклс, вантропологии - П. Тейяр де Шарден, в палеоархеологии - А. Брейль, вэтнографии - В. Шмидт, в историографии - А. Тойнби, в психологии - К. Юнг*. ------------------------------------------ * См. приложение 2. Показательно и положение в философии. Крупнейшие мыслители нашегостолетия - будь то интуитивист А. Бергсон, томист Ж. Маритен, органицист А.Уайтхед, экзистенциалист К. Ясперс или "рыцарь свободы" Н. Бердяев -провозглашают высшую духовную ценность религии. Наступило время и небывалого расцвета богословия, который представлен вправославии такими именами, как С. Булгаков, П. Флоренский, В. Лосский, вкатоличестве - Р. Гвардини, И. Конгар, К. Ранер, в протестантизме - К. Барт,П. Тиллих, Р. Нибур. Развивается религиозная мысль и в иудаизме (М. Бубер),и в индуизме (Ауробиндо Гхош)\17\. Растет интерес Запада к мистическим учениям йоги и дзен, возникаютновые направления не только в христианстве, но и в исламе, буддизме и дажеязычестве. Характерно, что некоторые представители общественно-политическойжизни нашего столетия, например М. Ганди и М. Кинг, исходили в своейдеятельности из религиозных принципов. Значение всех этих явлений отнюдь не умаляется тем, что порой в нихобнаруживается много незрелого и противоречивого. Само многообразие идей ипоисков (от крайней левизны до крайней ортодоксии) показывает, насколькополноводной становится река религии.Подъем ощущается, естественно, и в самой церковной жизни. Ни одно изминувших четырех столетий не знало столь популярного папы, каким был ИоаннXXIII. Созванный им Второй Ватиканский Собор открыл новые перспективы вдиалоге между Церковью и миром, проложил новые пути в богословии,экуменизме, апостолате, богослужении и понимании Библии\18\. То, что Соборвызвал волну дискуссий и кризисов, которые по своему накалу напоминают овременах ранних Соборов, лишь доказывает силу и жизненность христианства.Смелая и свободная критика религиозных институтов со стороны самих верующихи теологов есть также признак полнокровной жизни Церкви. Новых путей ищет и протестантизм. Огромный успех евангелическогопроповедника Билли Грема показал, как сильно в людях стремление к СловуБожиему. Протестантская инициатива, приведшая к созданию Всемирного СоветаЦерквей, говорит о такой жажде общехристианского единства, какой еще незнала история. И замечательно, что экуменизм зародился и живет именно тогда,когда в мире усилилась расовая нетерпимость и шовинизм. Поразительной оказалась жизнеспособность Православной Церкви, котораяза последние десятилетия выдержала в России ни с чем не сравнимые внешние ивнутренние испытания. Правда, английский теолог Дж. Робинсон в своейнашумевшей книге пытается умалить значение этого факта, связывая его с такназываемой "вторичной религиозностью", то есть усилением веры в историческиугасающих обществах\19\. Однако причислять Россию к такого рода обществам -значит плохо понимать динамику современного мира. В США, этом классическом образце "общества потребления", где погоня закомфортом уже стала угрозой для духовных ценностей, неожиданно возниклоширокое движение обратившейся к Евангелию молодежи, движение, получившееназвание "Иисусовой революции". В Европе христианская община Тэзе привлекаетк себе сотни тысяч молодых людей из разных стран, членов различныхцерквей\20\. В Африке и Азии множится число новых течений и проповедников. О многом свидетельствует и судьба Библии в современном мире. Не толькоастрономические цифры ее тиражей, комментированные и иллюстрированныеиздания, не только популярность библейских тем в музыке, на экране и нателевидении говорят о ее неумирающей притягательности, об этом говорят сотниновых исследований и книг, появившихся в результате небывалого преждерасцвета библейской науки. В XX веке впервые возникает серьезный диалог как между церквами, так имежду религиями, между верующими и неверующими. Даже коммунисты вынужденыактивно включаться в этот диалог\21\. Одновременно в ряде стран, например вЛатинской Америке, епископат и духовенство становятся в ряды борцов засвободу и социальные преобразования\22\. Если прежде коммунисты говорили о религии как о своем непримиримомвраге, то теперь многие из них вынуждены изменить отношение к ней. Член ЦКчилийской компартии О. Мильяс, говоря о социальной борьбе христиан,подчеркивает, что они "видят смысл своей религиозности в горячей любви кближнему, в безоговорочной вере в человека. Католикам такого рода ихверования нисколько не мешают быть революционерами, но, напротив, помогаютим в их борьбе". Учитывая именно это, Фидель Кастро писал, что его революция"никогда и ни в какой форме не была антирелигиозной". Подобные же голоса раздаются и в Европе. Так, Жорж Марше открытоутверждает, что "у христиан есть основания, чтобы участвовать в движении задемократические перемены и содействовать построению более свободногообщества"\23\. Это уже очень далеко от третирования религии как "опиума". Нередко приходится слышать, что религия существует до сих пор лишьпотому, что "приспосабливается" к нуждам и запросам любой эпохи. Но,признавая это, атеизм невольно свидетельствует в пользу религии. Ведь хорошоизвестно, что именно свойство приспособляемости означает жизнеспособностьорганизма. Говорят также, что обращение к религии есть "дань моде". Быть может, вотношении многих поверхностных умов это и справедливо. Но "мода" далеко невсегда играет только отрицательную роль. Разве не она помогла огромномучислу людей понять и оценить иконопись и древнюю церковную архитектуру? Ивообще, не примечательно ли, что "мода" возникла именно на то, что старалисьуничтожить так долго и упорно? А ведь мода часто есть не что иное, какупрощенное отражение глубинных процессов, протекающих в недрах общественногосознания. Знаменитый физик Макс Борн, говоря о пропасти, в которую катитсяцивилизация, подчеркивал, что только религиозные идеи могут вернуть здоровьеобществу. "В настоящее время, - писал он, - только один страх вынуждаетлюдей сохранять мир. Однако такое положение неустойчиво и должно бытьзаменено чем-либо лучшим. Нет необходимости искать где-то далеко принцип,который мог бы стать более прочной основой для устройства наших дел... Внашей части мира этот принцип содержится в христианской доктрине, МохандасуГанди удалось воплотить его в жизнь"\24\. Итак, можно считать очевидным, что люди, говорящие о "гибели религии",либо близоруки, либо намеренно закрывают глаза на действительность, либо,наконец, являются жертвой дезинформации. Сегодня как никогда актуально звучат слова апостола Павла, сказанныедве тысячи лет назад: "Нас почитали умершими, но вот - мы живы".

ПРИМЕЧАНИЯ

ВВЕДЕНИЕ /1/. John Cogley. Religion in a Secular Age. New York, 1969. P. 135.См. также: M. Eliude. The Secred in a Secular World. - "CulturalHermeneutics": 1973, P. 104. Об этом говорит даже такой "свободомыслящий"автор, как Эшли Монтегю (А. Montagy. Man: His First Million Years. New York,1957. P. 181). Термины "религия" и "вера" настолько близки по смыслу, чтоих, как правило, считают синонимами. Психоаналитик Эрих Фромм пишет: "Подрелигией я понимаю любую разделяемую группой систему мышления и действия,позволяющую индивиду вести осмысленное существование и дающую объект дляпреданного служения" (Э. Фромм. Психоанализ и религия. - В сб.: Сумеркибогов. М., 1989. С. 158). Однако речь здесь идет скорее о "вере" в широкомсмысле слова в то время как "религиозная вера" есть богопочитание,обращенное к высшем Началу (в отличие от неоязыческих верований,обожествляющих земные объекты). /2/. A. Camus. Essais. Paris, 1965. P. 240. /3/. Э. Фромм. Цит. соч. С. 161. /4/. Об этом эпизоде см.: И. Вороницын. История атеизма. М.: 1930, с.233. /5/. О Конте и его "религии" см.: Bл. Соловьев. Собр. соч. Т. IX. С.172; о "монистической церкви" см.: Н. М. Соловьев. "Научный" атеизм. М.,1915. С. 18 сл. и у самого Э. Геккеля (Мировые загадки/ Пер. с нем. СПб.,1906. С. 173); символ веры Дж. Хаксли изложен им в книге: J. Huxley.Religion Without Revelation 1957. P. 181. /6/. См.: С. Булгаков. Два града. Т. 2. М., 1911. С. 176. /7/. А. В. Луначарский. Письмо в редакцию.- "Образование". 1908. Номер1. С. 163. /8/. См.: Н. Бердяев. Марксизм и религия. Прага, 1929. С. 7. /9/. Богиню разума в обрядах этого культа изображала французскаяактриса. См,: А. Олар. Христианство и Французская революция/ Пер. с фр. М.,1925. С. 65; Свящ. В. Рыбаков. Религиозное состояние Франции во времяреволюции. - "Странник". 1914. Номер 10. С. 234. /10/. W. Hoking. The Meaning of God in Human Experience. London, 1912.P. VI. /11/. Подобные настроения нашли отражение в работах ряда современныхзападных богословов (У. Гамильтон, X. Кокс, Дж. Робинсон). /12/. Современные богословы справедливо говорят о преимуществах Церкви,находящейся в "диаспоре" (то есть несущей свободное свидетельство о Христе вмире), перед ее внешним "триумфализмом", который обладал большойпритягательностью для христиан в прошлом. См.: John Cogley. Religion in aSecular Age. p. 140-143. /13/. J. Cogley. Idem. P. 155. Немецкий исследователь религиознойпсихологии В. Трильхаас отмечает, что "религия - не только самая внутренняяобласть человеческой природы, но и самая индивидуальная" (V. Trillhaas. DieInnere Welt. Munchen, 1953. S. 5). /14/. См.: А. Донини. Люди, идолы и боги. Очерк истории религии/ Пер. сит. М., 1962. С. 8. Более поздние данные мало меняют картину. См. Приложение1. /15/. История обращения к вере властителей умов нашего столетиярассказана в книге, вышедшей под ред. Ф. Лелотта (Convertis du XX siecle.Paris, 1955-1956. V. 1-3). /16/. Ч. Таунс. Слияние науки и религии/ Пер. с англ. - В кн.: Диалоги.М., 1979. С. 61. /17/. См.: В. Зеньковский. История русской философии. Т. 1-2. Париж,1948-1950; П. Зернов. Русское религиозное возрождение XX века. Париж: YMCA,1974; М. Schoof. Przelom w teologii katolickiej. Krakow, 1972; W. Nicholls.The Pelican Guide to Modern Theoligy. London, 1971. V. 1-3; J. B. Agus.Modern Philosophies of Judaism; P. S. Surma. Hinduism through the Ages.Bombay, 1956. /18/. См. статьи: А. Л. Казем-Бека ("Журнал Московской Патриархии".1965. Номер 7; 1966. Номер 4); М. Novak. The Open Church. London, 1964; A.Kloosterman. Contemporary Catholicism. London, 1972. /19/. См.: J. Robinson. Honest to Cod. London, 1963. P. 138-139. /20/. Тэзе - местечко в Бургундии, где протестант Р. Шютц основалобщину Примирения, которая ставит своей целью духовное возрождение христианразличных исповеданий. В 1974 году в Тэзе собрался Всемирный съездхристианской молодежи. Он проходил в общей молитве, обсуждении насущныхвопросов и свободном диалоге между участниками. /21/. См.: С. Д. Клугман. Диалог между христианами и марксистами. -"Проблемы мира и социализма". 1968. Номер 3; А. Казанова. Второй ВатиканскийСобор/Пер. с фр. М., 1973. С. 350-359. /22/. См., например, следующие (критические по отношению к Церкви)обзоры: В. П. Андронова. Колумбия: церковь и общество. М. 1970; И. Р.Григулевич. "Мятежная церковь" в Латинской Америке. М., 1972. /23/. См.: Зарубежные марксисты о религии и Церкви. М., 1975. С. 134,63, 80. /24/. М. Борн. Моя жизнь и взгляды/Пер. с англ. М., 1973. С. 77.

* Часть 1 *

Глава первая БЫТИЕ И ВЕРА Вся культура из храма. Дж. Фрэзер То, что религия и в наши дни оказывается связанной с наиболеезначительными духовными движениями современности, лишний раз напоминает обукорененности культуры в почве веры. Ведь формы культуры определяются впервую очередь тем, как воспринимает человек окружающий мир, что он думает осебе, о жизни, о Высшем, какие этические принципы руководят его поступками,какие идеалы вдохновляют его творчество. Словом, культура в конечном счетезарождается в недрах того, что можно называть религией в широком смыслеслова. История дает множество примеров, показывающих, как идеи и верованиядвигали миром, как мифы, концепции и убеждения меняли облик культуры. Всфере искусства этот факт неоспорим, но его можно проследить и в эволюциинауки. Едва ли двадцать пять веков назад люди были умственно слабее нашихсовременников. Вспомним хотя бы всеобъемлющие исследования Аристотеля,математические теории Евклида или инженерный гений Архимеда. По каким жепричинам прогресс науки и техники оказался настолько замедлен? Античный миррасполагал для него всеми предпосылками, но остановился на полпути.По-видимому, важнейшим препятствием оказалось здесь языческое обожествлениеприроды, которое преодолела лишь библейская вера. В ней были заключены тесемена, которые дали всходы в новое время. Согласно Библии, человек созданпо образу Божию, призван повелевать миром и созидать, а сам мир понимается вБиблии как процесс, который должен подчинить материальное мироздание духу.Все эти идеи стали основанием для развития естествознания XVI-XVII веков, изкоторого родилась современная наука\1\. На это указывал еще в двадцатыхгодах известный русский ученый В. И. Вернадский. "От религии, - писал он, -как и все другие духовные проявления человеческой личности, произошланаука"\2\. Даже для исследователей, весьма далеких от веры, давно стало ясно, чтоэтика и метафизика, искусство и естествознание обязаны ей своимпроисхождением. Искусство родилось как культовое, наука и философия возникликак попытка осмыслить религиозный взгляд на мир; мораль, право, семьябазировались на заповедях веры\3\. И это относится не только к прошлому.Вера в высший смысл Вселенной сегодня, как и в древности, является стержнем,который придает внутреннее единство любой культуре.

Дата добавления: 2014-12-25