Вопросы. 1. За что критикует Ф. Ницше современную ему философию и современных ему философов?

1. За что критикует Ф. Ницше современную ему философию и современных ему философов?

2. Какими качествами, по мнению Ницше, должны обладать философы будущего и какие задачи они должны решать?

3. Кого Ницше называет «нивелировщиками» в философии?

4. Почему Ницше главной задачей и смыслом всего творчества философов будущего считает «быть злой совестью своего времени»?

5. По словам Ф. Ницше, «вся новейшая философия (в качестве примере такой философии можно взять рассуждения Декарта о задачах и смысле философии из задания 1.1. – В.Л.) … возбуждает недоверие и уныние, если не насмешку и сострадание. Философия, сокращенная до «теории познания» … это философия при последнем издыхании, некий конец, некая агония, нечто возбуждающее сострадание. Как могла бы такая философия – господствовать?» И далее: «Нарождается новый род философов, … эти философы будущего хотели бы по праву, а может быть и без всякого права называться искусителями». Сейчас, т.е. через 100 с лишним лет после этих слов Ницше хотелось бы спросить: угадал ли Ницше будущее развитие знания (прежде всего философского), говоря о неком новом роде «философов-искусителей»? Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала понять, что из себя представляет современное знание, или, говоря словами Ницше, понять, чем искушают сейчас. Вот несколько замечаний по этому поводу современного французского философа Ж.-Ф. Лиотара: «Наука с самого начала конфликтовала с рассказами. По ее собственным критериям за большинством из них скрывается вымысел. …Когда … метадискурс прибегает эксплицитным образом к тому или иному великому рассказу, как, например, диалектика Духа (это о Гегеле – В.Л.), герменевтика смысла, эмансипация разумного субъекта (это можно отнести на счет Декарта – В.Л.) или трудящегося, рост богатства (это применимо к Марксу – В.Л.),… то науку, которая соотносится с ним, в целях самолегитимации решают назвать «модерном». И таким образом, например, правило консенсуса между отправителем и получателем ценностного высказывания об истине, считается приемлемым, если оно вписывается в перспективу возможного единодушия рассудительных умов: это может быть рассказ эпохи Просвещения, когда герой познания работает ради великой этикополитической цели, всеобщего мира. … Упрощая до крайности, мы считаем «постмодерном» (это современное состояние знания – В.Л.) недоверие в отношении метарассказов. Оно является, конечно, результатом прогресса науки; но и прогресс, в свою очередь, предполагает это недоверие. С выходом из употребления метанарративного («нарратив» – это рассказ, история; соответственно, «метанарратив» – это великий рассказ, великая история – В.Л.) механизма легитимации связан, в частности, кризис метафизической философии, а также кризис зависящей от нее университетской институции. Нарративная функция теряет свои функторы: великого героя, великие опасности, великие кругосветные плавания и великую цель. …Грядущее общество соотносится не столько с ньютоновской антропологией (как то структурализм или теория систем), сколько с прагматикой языковых частиц. Существует много различных языковых игр – в силу разнородности их элементов. Они дают возможность своего учреждения только через места сбора и распределения информации – это локальная детерминация. Решающие инстанции могут, тем не менее, попытаться управлять этими облаками социальности по матрицам «input/output» (стандартные компьютерные команды «ввод/вывод» – В.Л.) в соответствии с логикой, содержащей взаимосоразмерность элементов и определимость целого. Благодаря ей наша жизнь оказывается обреченной на рост продуктивности. Оптимизация рабочих характеристик системы, ее эффективность становятся критериями ее легитимности, где социальная справедливость понимается как научная истина. Применение этого критерия ко всем нашим играм сопряжено со своего рода террором, мягким или жестким: «Будьте операциональными, т. е. будьте взамосоразмерными или убирайтесь». …Наша рабочая гипотеза состоит в том, что по мере вхождения общества в эпоху, называемую постиндустриальной, а культуры – в эпоху постмодерна, изменяется статус знания. Этот переход начался по меньшей мере с конца пятидесятых годов, обозначивших Европе конец ее восстановления. …Влияние … технологических изменений на знание должно быть, судя по всему, значительным. Им отводятся или будут отводиться две фундаментальные функции: исследование и передача сведений. …Пример, доступный пониманию профанов, дает генетика, которая обязана своей теоретической парадигмой кибернетике. Существуют сотни других примеров. …Нормализуя, миниатюризируя и коммерциализируя аппаратуру, уже сегодня модифицируют операции по получению знаний, их классификации, приведения в доступную форму и эксплуатации. Было бы естественным полагать, что увеличение числа информационных машин занимает и будет занимать в распространении знаний такое же место, какое заняло развитие средств передвижения сначала человека (транспорт), а затем звука и изображения. При таком всеобщем изменении природа знания не может оставаться неизменной. Знание может проходить по другим каналам и становиться операциональным только при условии его перевода в некие количества информации. Следовательно, мы можем предвидеть, что все непереводимое в установленном знании, будет отброшено, а направления новых исследований будут подчиняться условию переводимости возможных результатов на язык машин. …Вместе с гегемонией информатики предлагается и определенная логика, а следовательно, совокупность предписаний, предъявляемых к сообщениям, принимаемых как относящиеся к знанию. …Старый принцип, по которому получение знания неотделимо от формирования (Bildung) разума и даже от самой личности, устаревает и будет выходить из употребления. …Знание производится и будет производиться для того, чтобы быть проданным, оно потребляется и будет потребляться, чтобы обрести стоимость в новом продукте, и в обоих этих случаях, чтобы быть обмененным. Оно перестает быть самоцелью и теряет свою «потребительскую стоимость». …В форме информационного товара, необходимого для усиления производительной мощи, знание уже является и будет важнейшей, а может быть, самой значительной ставкой в мировом соперничестве за власть. …Вместо того чтобы распространяться в силу своей «образовательной» ценности или политической значимости…, можно представить себе, что знания будут введены в оборот по тем же сетям, что и денежное обращение, и что соответствующее этому расслоение прекратит быть делением на знание/незнание, а станет, как и в случае денежного обращения, «знаниями к оплате/знаниями к инвестиции», т. е. знаниями, обмениваемыми в рамках поддержания обыденной жизни (восстановление рабочей силы, «выживание») versus кредиты знаний в целях оптимизации результативности программы». (Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб., 1998. С. 9 – 22) Итак, и Ницше, и Лиотар одинаково констатируют, что в будущем (для Лиотара и для нас это уже настоящее) прежний вид знания не сохраниться. Но что всё-таки придет ему на смену? Предчувствие Ницше из XIX века и констатация Лиотара в конце XX относительно нового типа знания, вероятно, не совпадают. В чем, по Вашему мнению, разница (и что общего) между тем, как описывает философию будущего Ницше и тем, что говорит о новом характере знания Лиотар?

Дата добавления: 2014-12-27