Половине XVII в. 5 страница

Однако уже в 60—70 гг. XVI в. в ходе опричнины, отразив­шей, как отмечалось выше, стремление московского царя к уста­новлению режима личной неограниченной власти и сопровож­давшейся ожесточенной борьбой между различными социальны­ми силами, эта линия политического развития была надолго прервана, а отношения власти с обществом, в отличие от обще­европейских тенденций, стали строиться на основе бесконтроль­ного властвования, с одной стороны, и принципов подданниче-ства и массового сервилизма1 — с другой.

Централизованное государство и особенности организации высших органов политической власти сословно-представительной монархии в XVI в.

Как видно из изложенного выше материала, основной тенден­цией политического развития Московского государства в XVI в, являлась тенденция к централизации государственной власти и управления и установлению самодержавной формы правления, В то же время процесс формирования централизованного госу­дарства в России шел сложно и противоречиво. Начиная с сере­дины XVI в. Россия в связи с включением в ее состав инона­циональных и иноконфессиональных территорий и государств (в первую очередь бывших владений Золотой Орды — Казанского и Астраханского ханств) стала развиваться в империю и поэтому не отличалась стабильностью геополитического пространства, ко­торое приобрело текучий характер. Последствия этой особенно­сти развития России в той или иной степени сказывались на протяжении всей ее последующей истории, побуждая централь­ную власть предпринимать часто неадекватные шаги, выражав­шиеся в стремлении построить вертикаль власти суперцентрали­зованного государства.

Сервилизм (от лат. servilis — рабский) — рабская психология, раболепие, прислужничество, угроза.

Глава 6. Становление российского самодержавия и сословного управления обществом 131

Однако эти попытки были изначально обречены на неудачу, так как в условиях огромного государства вертикально ориентиро­ванная власть не могла быть эффективной: во-первых, в силу ог­ромного объема управленческой информации, которая должна обращаться в каналах коммуникаций политической системы ог­ромного государства, во-вторых, из-за растяженности сети полити­ческой власти, наличия большого числа центров принятия реше­ний1. Поэтому с самого начала в Московском государстве рядом с государственными органами власти и управления возникла и эффективно действовала относительно самостоятельная подсис­тема общественного и политического управления. В XVI—XVII вв. она была представлена Земскими соборами как высшими сослов-но-представительными учреждениями и местными выборными земскими учреждениями (земские избы во главе с земскими ста­ростами, губные избы во главе с губными старостами). Своеобра­зие состояло в том, что в отличие от западных стран сослов-но-представительные органы в России возникли сначала на уров­не местного управления (земские и губные избы), а только затем — на верхних этажах политического управления (Земские соборы).

Основным содержанием политико-государственного развития Московского царства в XVI в. было постепенное нарастание в политической жизни страны двух основных противоречий, являв­шихся следствием сложного процесса централизации государства и определявших его эволюцию на всем протяжении последующе­го XVII в. Первое из этих противоречий было связано с наме­тившимся еще в процессе складывания единого русского госу­дарства противостоянием между княжеской властью и боярской аристократией, стремившейся сохранить традиционную незави­симость и претендовавшей на долю власти в государстве. Одно­временно с этим возникает и постепенно усиливается противоре­чие внутри правящей элиты между традиционной группой знати (боярской аристократией) и новой социальной элитой (высшей бюрократией), завоевывавшей все более прочные позиции в свя­зи с развитием административного аппарата управления (москов­ских приказов).

Наметившиеся противоречия в системе властных отношений не могли не отразиться на положении высшего законодательного и административного органа Московской Руси — Боярской думы, ведавшей важнейшими вопросами внутренней и внешней поли­тики страны. Превратившись в огромное многонациональное и многоконфессиональное государство, Россия нуждалась в реор­ганизации всей системы управления по бюрократическому им­перскому принципу, что само по себе предполагало необходи-

1 Морозов С. А, Указ. соч. С. 98.

132 Раздел II. Становление Российской государственности

мость изменения социальной опоры власти. Делая ставку на само­державную форму правления, московские цари не могли полностью полагаться на боярскую аристократию, значительная часть которой принадлежала к потомкам старых русских дина­стий, «княжатам», с которыми они по логике вещей должны были как-то делиться властью. Более надежной опорой склады­вающегося самодержавия в этих условиях могли стать малоиму­щие слои дворянского сословия и приказной бюрократии, созда­ваемые самим государством и в гораздо большей степени зави­севшие от центральной власти, чем московское боярство.

К середине XVI в. поместное служилое дворянство являлось уже вполне реальной силой, на которую могла опереться царская власть. Оформившееся как военное сословие в конце XV в. из состава мелких землевладельцев, получавших в отличие от преж­них княжеских дружинников землю (поместья) на условиях воен­ной службы (условное землевладение), дворянство должно было верой и правдой служить московским государям. В свою очередь, заботясь об увеличении военных сил, московские цари стреми­лись создать благоприятные условия для нового слоя землевла­дельцев, раздавая дворянам земли вместе с «сидевшими» на них крестьянами, которым вменялось в обязанность содержать поме­щиков с помощью выплачиваемого им оброка, выполнения бар­щины и других повинностей. Со временем усиливается роль дво­рянства в системе государственного управления. Как уже отмеча­лось, еще при Иване 1Г1 в уездах Московского государства возник особый институт городовых приказчиков, являвшийся, по мнению ученых, первым дворянским органом местного управления. Позже в ходе предпринятой в малолетство Ивана IV в 1539—1541 гг. губной реформы («губа» — административный и уголовно-полицейский округ, соответствующий уезду) в руки выборных из дворян губных старост были переданы многие важ­нейшие уголовные дела, которые до этого находились в ведения наместников и волостелей. К середине XVI в. дворянство посте­пенно начинает играть ведущую роль в системе местного управ­ления.

Одновременно с этим царская власть предпринимает шаги, направленные на ограничение политического влияния Боярской думы. Проводя целенаправленную сословную политику с целью усиления своих позиций, складывающееся самодержавие стре­мится модернизировать русскую аристократию. Первым шагом в этом направлении стало расширение состава Боярской думы за счет служилых дворянских фамилий и представителей нарождав­шейся бюрократии. В Боярской думе появляются новые думские чины — думные дворяне, представлявшие третий думный чин, да­вавший право участвовать в думских заседаниях, и думные дьщ Наблюдается процесс постепенной бюрократизации Боярской

Глава 6. Становление российского самодержавия и сословного управления обществом 133

думы. Эти новые явления дали основание В. О. Ключевскому сделать вывод о том, что начиная с середины XVI в. во властных структурах Московского государства родовое начало постепенно вытесняется служилым.

Хотя боярские звания по-прежнему жаловались только пред­ставителям самых знатных, преимущественно княжеских, фами­лий, а чины боярина и окольничего в соответствии с родовым принципом яаоялись наследственными (передавались в одних и тех же семьях), царская власть стремилась привязать боярство к центральной власти, сделать его послушным воле монарха. Этой цели должен был, в частности, служить изданный в 1550 г. «Госу­дарев родословец», уточнявший и систематизировавший принцип местничества. В отличие от существовавших в это время «бояр­ских списков» и разрядных книг, в которых фиксировалась общая родословная и воинская служба знатных фамилий, «Государев ро­дословец» вместо абстрактной знатности выдвигал на первый план конкретную службу представителей боярства московскому княже­скому роду. Важное значение имело относящееся к этому же вре­мени решение властей об ограничении местничества на время во­енных действий, что было вызвано необходимостью повышения боеготовности государства (очень часто во главе войска оказыва­лись люди, не обладающие знанием военного дела, но занимаю­щие воинские должности по наследству). Отныне, открывая воен­ные действия, царь мог объявлять своим боярам: «быть без мест». Укреплению власти царя способствовало также создание постоян­ного стрелецкого войска. В 1555—1556 гг. было принято специаль­ное «Уложение о службе», устанавливавшее общий порядок несе­ния воинской службы для всех категорий землевладельцев.

Серьезные изменения произошли к середине XVI в. и во взаимоотношениях между государством и Церковью, которая в те­чение длительного времени являлась одним из институтов соци­ального контроля, оказывавшим значительное влияние на вер­ховную власть. В отличие от боярства, экономически и полити­чески связанного с самодержавной властью, Церковь и ее пастыри (особенно митрополит), по крайней мере, до середины XVI в. выступали духовным противовесом всемогуществу госу­дарства. Укрепляя свои позиции, царская власть стремилась ог­раничить возможности Церкви и подчинить ее государству. Это­му способствовала и новая политическая ситуация. После пере­мещения центра православия из Византии в Москву московские цари, полагавшие себя прямыми наследниками Византии, пома­занниками Божьими на земле, стали также считать себя, как ко­гда-то византийские императоры, ответственными за всех право­славных, стоящими выше Церкви. Известно, например, что уже Василий III назначал митрополитов без учета мнения церковного собора. Его сын Иван IV находил возможным действовать по от-

134 Раздел II. Становление Российской государственности

ношению к Церкви более решительно и деспотично, решившись на физическое устранение осмелившегося возражать царю и вы­ступившего против опричного террора митрополита Филиппа Колычева, что невозможно было ни в одном из христианских го­сударств.

Победой царя закончилась длившаяся более полувека «поле­мика» между нестяжателями и осифлянами1 по вопросу церков­ного землевладения. Не согласившись с решением проходившего в начале 1551 г. церковного (Стоглавого) собора2, отказавшегося под влиянием осифлянского большинства принять предложенную царем программу секуляризации церковных земель, Иван Гроз­ный специальным приговором запретил церковным феодалам под угрозой конфискации покупать вотчинные земли без предва­рительного «доклада» об этом самому царю. Таким образом, уже в XVI в. римская идея (римское понимание истории как истории государства), говоря словами русского философа Вл. Соловьева, начинала побеждать «святую Русь».

С середины XVI в. для обсуждения вопросов государственной важности стали созываться сословно-представительные учрежде­ния — Земские соборы, состав которых на протяжении всего XVI в. практически не менялся. В Земский собор входили в полном со­ставе Боярская дума и Освященный собор, а также представите­ли сословий — поместного служилого дворянства и городских (посадских) верхов. Позже к участию в работе Земских соборов стали привлекаться также представители приказной бюрократии. С точки зрения национальных особенностей государственного управления Земские соборы в определенном смысле продолжали русские вечевые традиции, с характерным для средневековой Руси участием различных слоев населения («земли») в решении общих дел. В то же время, учитывая особенности политической ситуации и время появления Земских соборов, вряд ли следует преувеличивать их реальное участие в выработке правительствен­ной политики и тем более приписывать им, как это нередко де­лается, функцию ограничения царской власти. В условиях скла-

1Нестяжателями называли себя церковные деятели, последователи Нила Сор-
ского («заволжские старцы»), выступавшие за ликвидацию монастырского земле­
владения, которое наносило, по их мнению, вред престижу Церкви; осифлянами
называли последователей игумена Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого,
настаивавшего на сохранении земельных богатств Церкви как основы ее авторите­
та и могущества. При объединении русских земель вокруг Москвы Иван III пы­
тался опереться на нестяжателей, но проиграл настойчивости и могучей воле
Иосифа Волоцкого.

2Свое название Стоглавый собор получил в связи с принятым им сборником
соборных решений, состоявшим из ста глав, которые были написаны в виде отве­
тов на вопросы царя о церковном «строении».

Глава 6. Становление российского самодержавия и сословного управления обществом 135

дывающегося самодержавия их роль чаще всего сводилась к обеспечению поддержки политики царской власти, еще нуж­давшейся в легитимации своих решений. В большинстве случаев они эпизодически1 собирались для заслушивания правительствен­ных деклараций и санкционирования уже принятых законов (приговоров). Не доверяя местным властям и воеводам, прави­тельство через Земские соборы могло получать информацию о положении дел в провинции, нуждах населения, чаще же о его возможностях для ведения войны.

По сравнению с западными парламентами, накопившими к этому времени богатый опыт (в Англии, Франции и Испании они возникли еще в XIII—XIV вв.), Земские соборы в России не были в точном смысле этого слова представительными учрежде­ниями. Они не только не ограничивали власть царя, но и не имели более или менее определенных функций, четкой системы представительства. Кроме того, Земские соборы, по крайней мере в XVI в., не являлись выборными органами. По сути они представляли собой «парламент чиновников», на заседания кото­рого в дополнение к светской и духовной элите (Боярской думе и Освященному собору) приглашались по выбору царя нужные люди, представители сословий и служилой бюрократии. По мет­кому замечанию авторитетного исследователя сословного строя в России В. О. Ключевского, называвшего Земские соборы «го­сударственными совещаниями», это учреждение являлось не столько народным представительством, сколько «расширением центрального правительства», «совещанием правительства с соб­ственными агентами»2.

В отличие от западных стран, где создание парламентов яви­лось результатом политической борьбы, в России сословные соб­рания появились по воле центральной власти для удовлетворения ее административных нужд. В значительной мере подобная си­туация могла сложиться потому, что Россия не знала ни развито­го феодализма, ни подлинного сословного сознания, чем отлича­лись страны средневековой Европы. Определенную роль в этом

Большая часть созывавшихся властью Земских соборов приходится на пер­вую половину XVII в., в основном на время правления первых Романовых (1613-1654 гг.). В XVI в., начиная с 1549 г., было созвано не более 10 Соборов, значительная часть которых была посвящена обсуждению военных вопросов. Так, Земский собор 1566 г. был созван в годы Ливонской войны и высказался за ее продолжение. В конце XVI в. после смерти сына Ивана Грозного Федора Иоанно-вича (1598 г.), не оставившего наследника, начинается практика избрания царей Земскими соборами. Так, на Земском соборе 1598 г. в связи с пресечением дина­стии Рюриковичей царем был избран Борис Годунов. Точно так же были избраны на царство в XVII в. Василий Шуйский и Михаил Романов. 2 Ключевский В. О. Русская история. Кн. 2. С. 110, 117.

136 Раздел II. Становление Российской государственности

процессе сыграл опричный террор. По словам польского истори­ка К. Валишевского, «опричнина вместе с системой местничества успели стереть все привилегии и преимущества, основанные на исторических правах», что во многом и предопределило развитие в России в сторону усиления самодержавной формы власти. Представляется интересной точка зрения некоторых исследовате­лей, предлагающих рассматривать Земские соборы как своеобраз­ный синтез восточной (византийской) формы и западного (поль­ско-литовского) содержания. Что касается самой самодержавной власти, то она скорее представляла собой нечто среднее между восточным деспотизмом и западноевропейским абсолютизмом.

Перестройка центральных и местных органов власти и управления в середине XVI в. Опричнина и ее последствия

В XVI в. в Московском государстве в рамках сословной мо­дели управления складывается единая система центральных и ме­стных правительственных учреждений, получивших название при­казов. Построенные по функционально-отраслевому принципу новые органы исполнительной власти явились первой в истории России бюрократической системой управления, которая на про­тяжении двух веков обеспечивала функционирование огромного государства. Выросшие из прежней системы дворцово-вотчинного управления в процессе ее перестройки в единую централизован­ную государственную систему московские приказы опирались на относительно развитый к моменту их образования дьяческий ап­парат управления. Выходцы из низших сословий русского обще­ства, поповичей и даже холопов, выполнявшие в условиях удель­ной Руси канцелярские функции при боярах-управленцах, кня­жеские дьяки по мере развития государственной администрации стали играть самостоятельную и все более значительную роль в государственных делах. К середине XVI в. они уже составляли неизвестный в Древней Руси слой профессиональных чиновников и начинали оказывать влияние на большую политику.

Из возникших во второй половине XVI в. приказов наиболее важными были Посольский, Разрядный и Поместный приказы. Сферой их деятельности были вопросы внешней политики, обо­роны государства, строительства, комплектования вооруженных сил, наделения служилого дворянства земельной собственностью. Особое значение имел Челобитный приказ, который являлся своеобразным контрольным органом государства, контролировал деятельность нарождающейся бюрократии (он принимал и разби­рал челобитные от дворян и детей боярских). Кроме того, был целый ряд других приказов, управлявших различными группами служилых людей: Стрелецкий приказ (распоряжался стрельцами,

Глава 6. Становление российского самодержавия и сословного управления обществом 137

выполнял полицейские функции в Москве и некоторых других городах), Пушкарский приказ (занимался артиллерийскими и ин­женерными делами), Оружейная палата (заведовала изготовлени­ем и хранением огнестрельного оружия). Особую группу состав­ляли дворцовые приказы, управлявшие различными отраслями княжеского, а затем царского хозяйства: к ним относились вы­росший из Казны Казенный приказ, Приказ Большого Дворца и примыкавшие к ним Конюшенный, Ловчий, Сокольничий и Постельничий приказы. Тогда же, в середине XVI в., появля­ются первые финансовые приказы: в частности, был учрежден специальный Приказ большого прихода, ведавший сбором общего­сударственных налогов.

Приказы подчинялись только царю и Боярской думе и несли перед ними ответственность. Все приказы считались равными, действовали от имени государя и сносились между собой так на­зываемыми «памятями» (исключение составлял Разрядный при­каз: он находился на особом положении при Боярской думе, был старше других приказов и посылал им указы). Во главе приказов стояло так называемое Присутствие (руководство приказами было коллегиальным), все члены которого именовались судьями и назначались самим царем. Возглавляли приказы, как правило, думные дьяки, в подчинении у которых находились подьячие, ве­давшие делопроизводством.

В XVI в. административная деятельность приказов не была отделена от судебной, напротив, каждый приказ был одновре­менно и судебным ведомством в рамках своих полномочий и предметов ведения. Для этой цели при каждом приказе выде­лялись особые чиновники (дети боярские, неделыцики, денщики и другие низшие служащие), в обязанности которых входило привлечение к суду, содержание под стражей, наложение взыска­ний и назначение наказаний.

Создание приказной системы управления имело принципи­альное значение для развития Московского государства. С ее по­мощью центральная власть надеялась покончить с дезорганиза­цией правительственного аппарата, обозначившейся еще в начале царствования Ивана Грозного в связи с борьбой за власть между боярскими группировками. Неразбериха в системе государствен­ного управления наряду с неограниченным произволом намест­ников представляла настоящее бедствие для страны, поэтому соз-

необходимостью. На приказы возлагалось также проведение в жизнь намеченных преобразований в различных сферах госу­дарственной жизни.

Приказная система управления была, конечно, далека от со­вершенства. В сравнении с рационально организованным аппара­том управления, сложившимся в России в ходе административ-

138 Раздел II. Становление Российской государственности

ных реформ Петра I, в ней отсутствовала строгая иерархия уров­ней управления, учреждений и чинов. В отличие от петровских коллегий, большинство из которых создавались единовременным указом и по строго определенному плану, московские приказы возникали стихийно в течение длительного времени по мере рас­ширения функций единого государства либо в связи с присоеди­нением к России новых территорий. Поэтому приказы часто дублировали друг друга, предметы ведения между отдельными ве­домствами в приказной системе управления не были четко рас­пределены, она отличалась громоздкостью и заорганизованно-стью. Большинство приказов соединяли в себе одновременно ад­министративные, финансовые и судебные функции, совмещали функциональное управление с территориальным. Помимо прика­зов с общими для всего государства функциями существовали приказы, учреждавшиеся для управления вновь присоединенны­ми территориями и носившие территориальный характер (одним из них стал созданный после взятия Казани Приказ Казанского дворца). Тем не менее, несмотря на эти недостатки, формирова­ние приказной системы явилось мощным средством создания и укрепления централизованного государства в Московской Руси.

Процесс централизации государственного управления затро­нул не только высшие и центральные уровни власти и управле­ния, но и систему местных органов власти. В то же время отме­ченные нами ранее противоречия вертикальной организации вла­сти в условиях огромного государства, равно как и неразвитость системы государственного управления и политических коммуни­каций заставляли московское правительство искать иные альтер­нативы политической и административной централизации обще­ства. В качестве такой альтернативы, как уже говорилось, в сере­дине XVI в. была избрана перестройка системы управления на началах сословного представительства и возрождения «земского на­чала» в местном управлении.

В решениях Стоглавого собора, заседавшего по делам церков­ным и «земским», в принятом им сборнике постановлений кано­нического характера («Стоглав»), равно как и в «исправленном» с одобрения этого собора Судебнике (Судебник 1550 г.) была на­мечена широкая программа и составлен план перестройки местно­го управления. Как отмечал В. О. Ключевский, этот план «начи­нался срочной ликвидацией тяжб земства с кормленщиками, про­должался пересмотром Судебника с обязательным повсеместным введением в суд кормленщиков выборных старост и целовальни­ков и завершался уставными грамотами, отменявшими кормле­ния». В связи с тем что существовавшая длительное время прими­тивная система «кормлений» уже не соответствовала новым зада­чам государства и усложненному общественному порядку, ее решено было заменить новой системой местного управления.

Глава 6. Становление российского самодержавия и сословного управления обществом 139

Преобразование местного управления заняло длительное время. На первом этапе, до отмены кормления в 1555 г., кормленщики ставились под контроль общественных выборных. В целом же преобразования были осуществлены посредством проведения двух последовательных реформ — губной, которая началась рядом при­нятых окружением Елены Глинской (матери Ивана Грозного) в 1539—1541 гг. мер, направленных на ограничение власти намест­ников, и была завершена «правительством» Адашева, и земской, осуществленной в 1555—1556 гг. В результате этих реформ про­изошла поэтапная замена наместнического управления, строивше­гося на системе кормлений, выборными губными учреждения­ми — (ydfretmir (tydOmr ^кгк сиишдоич!ущ1>1ЯШ!ШШ1ШВ1в!г ерпвгааивйг дворянства) и земскими органами самоуправления (земские избы), выбираемыми из зажиточных горожан и черносошных крестьян. Тем самым правительство не только значительно ослабляло власть региональной феодальной знати и усиливало позиции дворянства в местном управлении, но и впервые в истории России реально вводило в практику государственного строительства начала выбор­ного самоуправления.

Создаваемые органы местного самоуправления были построе­ны на сословном принципе и не имели отдельных от государства прерогатив, не были, говоря современным языком, самостоятель­ны в пределах своих полномочий. Выборные из дворян губные старосты и их помощники — «целовальники» («целовать крест», т. е. присягать) утверждались в должности Разбойным приказом как судебно-полицейским органом, которому подчинялись губ­ные органы на всей территории государства. Ему же принадле­жало исключительное право санкционировать приговоры губных органов, касающиеся дел, связанных с татьбой и разбойными преступлениями. В некоторых городах (Москве, Новгороде, Пскове, взятой войсками Ивана Грозного в 1551 г. Казани) орга­ны городского самоуправления по политическим и иным сообра­жениям не создавались, власть в этих городах находилась в руках назначаемых центральным правительством воевод.

Основным результатом преобразований Ивана IV в системе местной власти стало создание унифицированного аппарата управления на всей территории государства.

В начале 1560-х гг., обвинив своих бояр и служилых людей в измене и разделив страну на две самостоятельные части, зем­щину и опричнину (как особо выделенное, принадлежащее царю владение, своего рода личный царский «удел»), Иван Грозный перешел к новой политике — политике опричного террора, что по сути своей означало государственный переворот. Реформы были прерваны. Большинство членов Избранной рады подверг­лось жестоким репрессиям, был удален из Москвы протопоп Сильвестр, являвшийся до опалы, по свидетельству источников,

140 Раздел II. Становление Российской государственности

настоящим временщиком при царе, сослан, а затем казнен дру­гой царский любимец Адашев.

Бытует мнение, согласно которому разрыв царя со своим правительством произошел из-за амбиций членов Избранной рады, стремившихся укрепить свое влияние на дела рядом поста­новлений и обычаев, неудобных для московских самодержцев. Состоявшая из потомков удельных князей — княжат Избранная рада, как считают сторонники этой точки зрения, была орудием удельно-княжеской политики, отстаивала ее интересы и поэтому должна была рано или поздно прийти в острое столкновение с московским царем, осознающим свое полновластие. Иван Гроз­ный в полемике с Курбским недвусмысленно намекал опальному князю, какие цели, по его мнению, преследовали эти люди, «тайно» от него совещавшиеся о мирских, т. е. государственных, делах. Они не только, по его выражению, самовольно и противо­законно, «ветру подобно», как Сильвестр, раздавали саны и вот­чины, но и стали «снимать власть» с самого царя, противопос­тавляя ему бояр и «княжат».

Из-за отсутствия необходимых источников, в том числе под­линных документов об учреждении опричнины, мы не можем с достаточной степенью достоверности судить о причинах столь неожиданного поворота событий. В научной литературе можно встретить различные объяснения феномена опричнины, всегда казавшейся странной, по остроумному замечанию одного из ав­торов, как тем, кто от нее страдал, так и тем, кто ее исследо­вал. Одни историки видели в опричнине орудие борьбы с бояр­ством, притом более чем неудачное. В. О. Ключевский вслед за С. М. Соловьевым называл ее «высшей полицией по делам госу­дарственной измены», делая акцент на политической бесцельно­сти опричнины: вызванная столкновением, причиной которого был порядок, она, по мысли ученого, была направлена против лиц, а не против порядка1. Другие склонны придавать опрични­не (что, по нашему мнению, ближе к истине) более широкий политический смысл, считая, что она своим острием направля­лась против потомства удельных князей и имела целью отнять у них традиционные права и преимущества.

Дата добавления: 2015-04-29