Родинка

В числе прочих несовершенств кожи у меня есть родинка на носу.

Живи я 250 лет назад во Франции, я считал бы ее благом. Я читал в энциклопедии, что во времена Людовика XV родинки были в моде. Черные мушки из тафты пользовались успехом у элегантных дам и кавалеров, желавших подчеркнуть красоту и белизну кожи. Модникам было из чего выбрать. Для скромников – обыкновенные кружки. Для настоящих законодателей мод – мушки в виде звезд, полумесяцев, животных, насекомых и другие фигурки. Важно было и положение мушки. Мушка в углу глаза означала страсть, а в середине лба – достоинство. Дамы носили их с собой, на случай если понадобится обновить мушку во время бала.

Моя родинка, к сожалению, не похожа на жирафа или паука. Обыкновенное родимое пятно, по цвету и размеру напоминающее шоколадные чипсы. И, к несчастью, меня сопровождают не кокетливые улыбки придворных дам, а пристальные взгляды на грани любопытства и ужаса.

Побывав на приеме у дерматолога, доброго друга семьи Эйлин Ламброзы, я решил удалить эту родинку вместе с еще одной, на спине (асимметричная родинка на спине вызвала у доктора большее беспокойство).

Родинка (невус) – это новообразование, которое состоит из клеток, вырабатывающих темный пигмент меланин. У взрослого европеоида в среднем тридцать родинок. И это нешуточная медицинская проблема: каждый год более чем у миллиона американцев диагностируют рак кожи, и, по данным ВОЗ, каждый год от рака кожи – переродившихся родинок – умирает не меньше 50 000 человек.

Через несколько дней я встречаюсь с пластическим хирургом, ортодоксальным евреем. На нем очки, к которым прикреплены миниатюрные микроскопы. Он изучает мою родинку, прежде чем что‑то сказать.

– Да она размером с Провиденс!

Что ж, по крайней мере, он выбрал город средних размеров, не обросший пригородами.

Операция заняла всего двадцать минут. Я не видел, что́ происходит, но запомнил укол, поскрипывание, похожее на скрежет наждака, запах опаленной кожи и после этого почувствовал, как доктор дергает нитку.

Доктор оказался милым человеком и, видимо, ведущим специалистом в своей области. Кроме того, он был словоохотлив. Когда я писал о многозадачности, я запомнил, что разговоры отвлекают от дела. Поэтому я отвечал на его вопросы односложно. Нет, я не говорил по‑польски. Все‑таки я на работе. Но я чувствовал себя неловко.

Когда я пришел домой, Джули занималась счетами. Она подняла на меня глаза. Несколько секунд пристально вглядывалась в мое лицо, как будто решала топологическую задачу.

– Ты удалил родинку?

Я кивнул.

– Но ты ничего не сказал мне. Не предупредил. Не обсудил.

Я пожал плечами.

– Это же часть тебя. Ты сорок два года жил с этой родинкой.

Я увидел, что из ее глаз брызнули слезы. Настоящие слезы. Я не ожидал такой реакции. Я забеспокоился.

– Лучше было оставить?

– Нет, я рада. Ты даже не представляешь. Раньше я не хотела говорить, что я о ней думаю…

Это были слезы облегчения и удивления, а не грусти. Интересно. Мы женаты больше десяти лет, но Джули из страха ранить мои чувства никогда не поднимала эту тему. О чем еще она молчит из вежливости?

Через неделю доктор Ламброза позвонила, чтобы сообщить результаты биопсии. С родинкой на носу все в порядке, но вот родинка на спине…

– Она атипичная.

Ха. Звучит не очень хорошо. Нетипичные вкусы в кино – это прекрасно, но с медицинской точки зрения лучше быть как можно более банальным, заурядным и типичным.

– Это не рак. Еще рано говорить о меланоме. Но тем не менее родинка атипичная. Хорошо, что ты пишешь книгу и пришел на прием к дерматологу, – говорит она.

Если бы это не выявили сейчас, через несколько лет родинка, возможно, превратилась бы в злокачественную опухоль.

Еще одно напоминание о смерти. Маленький звоночек. Ничего необычного или героического. Ничего, что позволило бы рассчитывать на сочувствие окружающих, и все же.

Мое тело несовершенно, и одно из этих несовершенств когда‑нибудь возьмет надо мной верх.

Дата добавления: 2015-05-06