Вечеринка высшей категории 3 страница

В этом мире было достаточно прекрасного и изумительного; здесь десятилетия пролетали незаметно. Хотя солнце над Страной дьявола всегда находилось в одной и той же точке, существовало немало очевидных свидетельств тому, что земля здесь по-прежнему повиновалась некоему древнему ритму.

Например, среди болот имелось искусственное озеро шириной примерно в полмили; судя по всему, в течение многих лет там водились угри редкого вида – серебристо-голубые, с огромными золотистыми глазами. Каждый из них был длиной не более мизинца, но их было так много, что, когда они начинали метать икру, вода в озере буквально выходила из берегов. В те дни, когда из икринок появлялись мальки, Чаша Бытия, как Катя называла это озеро, превращалась в настоящий пиршественный стол для всякого рода птиц, которые расхаживали по блестящим рыбьим спинам и наедались так, что едва могли взлететь, после чего усаживались на ветви ближайших деревьев, переваривая обильную трапезу. На следующий день (если в Стране дьявола вообще существовали дни) Чаша Бытия пустовала, и дохлые мальки, не успевшие ее покинуть, становились добычей диких собак и ворон.

Катя хотела, чтобы Тодд увидел это впечатляющее зрелище собственными глазами; хотела вместе с ним войти в шевелящуюся массу мальков и всей кожей ощутить их скользкие прикосновения.

А потом они могли бы отправиться туда, где жило некое чудесное создание, изрекавшее загадки и пророчества. Дважды это существо вовлекало Катю в разговор, смысл которого так и остался для нее темным, ибо у нее не хватало знаний для толкования странной поэзии его слов. Диковинный пророк обладал телом огромной птицы и человеческой головой. Вокруг дерева, на ветвях которого он восседал, во множестве лежали сверкающие драгоценности, принесенные ему в дар. Год назад Катя явилась сюда и возложила к подножию дерева украшения, в которых снималась в «Нефертити».

– Твой подарок – настоящие драгоценности? – осведомилось таинственное создание, чье имя, кстати, было Иакаксис.

– Нет, – призналась Катя. – Я – актриса. И все эти безделушки – фальшивка. Они были сделаны для фильма.

– Тогда преврати их в настоящие, – приказал Иакаксис, приоткрыв клюв и показав кончик длинного серого языка. – Сыграй сцену, в которой ты носила эти украшения.

– Это немая сцена, – сказала Катя.

– Это хорошо, – заявил Иакаксис. – Ибо к старости я стал плохо слышать.

Катя сбросила с себя почти всю одежду и нацепила драгоценности. А потом она сыграла сцену, в которой Нефертити обнаруживает, что ее возлюбленный убит по приказу завистливой царицы, и, охваченная отчаянием, кончает жизнь самоубийством.

Человек-птица заливался слезами, наблюдая за ее игрой.

– Я рада, что сумела тебя тронуть, – сказала Катя, закончив сцену.

– Я принимаю твой дар, – изрекло странное создание. – И я дам тебе ответ.

– Но ты еще не слышал моего вопроса.

Иакаксис вновь щелкнул клювом и по-птичьи нахохлился.

– Твой вопрос мне известен. Ты хочешь знать, будет ли в твоей жизни любовь, за которую можно умереть. Я прав?

– Да, – кивнула головой Катя.

Возможно, она и спросила бы о чем-то другом, однако пророк терпеть не мог, когда его поправляли.

– Существуют два множества, – сообщил он. – Одно внутри тебя. Другое вне. Если любовь его сильна, он даст имя одному из этих легионов, и тогда ты вкусишь блаженство с другим.

Разумеется, Кате отчаянно хотелось проникнуть в смысл этого загадочного изречения, однако аудиенция была закончена – Иакаксис дал ей это понять, подняв свои черные крылья, украшенные локонами человеческих волос, каждый из которых был перевязан выцветшей лентой. Размах крыльев диковинного существа составлял не менее двадцати футов, и тут нашлось место тысячам локонов. Иакаксис не произнес более ни слова; его печальное лицо исчезло за крыльями, тени ветвей сгустились, и он словно растворился в них.

Возможно, Катя наберется смелости и они вместе с Тоддом посетят пророка и зададут ему еще один вопрос. На этот раз спрашивать будет Тодд. А потом, после того как они услышат ответ Иакаксиса и увидят множество других чудес Страны дьявола, Катя отведет Тодда на корабль, на котором ей уже доводилось бывать. Судя по изысканности и красоте отделки, корабль этот предназначался для короля.

Он напоролся на рифы неподалеку от берега, и долгие годы лежал там среди волн, одинокий, брошенный всеми. По непонятным причинам грабители не тревожили это величественное судно – возможно, они боялись мести короля. Так что корабль пребывал в целости и сохранности, за исключением пробоины, которую он получил, налетев днищем на подводные скалы, да того неизбежного вреда, что причинили ему дождь и ветер. Внутреннее же убранство корабля по-прежнему поражало роскошью. На шикарных резных кроватях красовались меховые покрывала, вино в бутылях сохраняло свой восхитительный вкус, дрова в камине ждали, когда их коснется огонь. Катя часто воображала, как придет на корабль с возлюбленным и займется с ним любовью на одном из мягких и пушистых меховых покрывал. Они будут укачивать друг друга в объятиях, и, если им повезет, поднимется ветер. Он засвистит среди снастей, наполнит алые паруса, и любовникам покажется, будто они совершают кругосветное путешествие.

Но, конечно же, было бы слишком наивно, восхищаясь красотами Страны дьявола, забыть, что она таит в себе много пугающего и ужасного. В лесу водятся жуткие звери, меж скал скрываются коварные ущелья и глухие черные озера – создания угрюмого, злобного воображения. Здесь чудовища совокупляются с женщинами, а порою похоть их услаждают мужчины и даже дети. Однако, не раз становясь свидетельницей подобных оргии, Катя не могла отрицать, что они возбуждают чувственность. Некоторые из них были не лишены мрачной торжественности, другие являли собой буйство необузданной жестокости, где тот, кто господствовал над ситуацией, мог потешить самые темные стороны своей души.

Катя понимала, что ей довелось увидеть лишь малую часть здешних диковин и ее ожидает множество открытий. Они с Тоддом смогут путешествовать по собственной стране чудес всякий раз, когда у них возникнет такое желание. Им предстоит исследовать этот таинственный мир дюйм за дюймом. Но если они устанут и захотят отдохнуть – достаточно только выйти за дверь и плотно закрыть ее за собой. После этого они, подобно всякой другой влюбленной парочке, могут отправиться в постель и мирно уснуть, нежно прижавшись друг к другу.

Но прежде всего Катя должна была разыскать Тодда, а для этою ей требовался шофер и помощник. На эту должность идеально подходил один-единственный человек – Джерри Брамс. Поэтому она и послала ему зовущий сон. В преданности Джерри можно было не сомневаться; Катя знала, он явится без промедления. Надо лишь немного подождать, и он будет здесь, готовый выполнить любой ее приказ. А сейчас он наверняка уже в пути.

Оделась Катя быстро. Гардероб буквально ломился от нарядов, созданных знаменитейшими дизайнерами Голливуда, однако для предстоящей вылазки все они были слишком экстравагантны. Поэтому она остановила свой выбор на традиционном черном платье безукоризненного фасона. Прическу она сделала самую простую и ограничилась минимумом косметики.

Теперь она была готова отправиться в путь, но от Джерри по-прежнему не было ни слуху ни духу. Подумав, что тот неправильно ее понял и счел, что она будет ждать его в большом доме, Катя решила прогуляться в рассеянном свете сгущавшихся сумерек и посмотреть, не появился ли Брамс. Если его до сих пор нет, она подождет его у главных ворот – так они не разминутся.

Этот путь она проделывала бессчетное множество раз; несмотря на то что садовая тропинка изобиловала поворотами, Катя могла бы пройти по ней с закрытыми глазами.

Ночь выдалась далеко не такая ясная, как та, когда они гуляли здесь с Тоддом; северный край неба затянули тучи, и в воздухе висела тяжелая духота. Катя с детства помнила такие ночи, когда все вокруг, казалось, замирает в предчувствии грозы, сотрясающей небо и землю. Однако в Лос-Анджелесе подобные бури были редкостью. Самые впечатляющие грозы, которые она здесь видела, являлись делом рук осветителей и мастеров по спецэффектам.

Катя знала, что за ней наблюдают. Стоило ей выйти на воздух, как призраки и их отродья-гибриды устремляли на нее свои взоры. Они даже проделали в стенах дома специальные отверстия, чтобы не пропустить ни единого движения хозяйки. На нее смотрели, когда она была в туалете, на нее смотрели, когда она читала, мечтала или спала.

Несколько раз Катя пыталась положить этому конец и пресечь назойливое любопытство; но стоило Зефферу заделать отверстия, как те появлялись вновь, и в конце концов Катя уступила, сочтя борьбу бессмысленной. Если призракам так нравится наблюдать, как она спит, – пусть любуются. До того, как в ее жизни появился Тодд, ей даже нравилось знать, что есть существа, чье внимание она поглощает полностью, хотя мотивы столь жадного любопытства все же оставались неясными.

Стоит ли говорить, что в близости подобных почитателей таилась определенная опасность. Катя не сомневалась, что некоторые из них с удовольствием полюбовались бы, как она умирает, ибо именно она, по мнению призраков, обрекла их на жалкое посмертное существование в каньоне Холодных Сердец. Сама же Катя считала, что ее вины тут нет. Если бы ее гости не вожделели столь жадно изведать все наслаждения Страны дьявола, то не впали бы в зависимость от пленительной комнаты. Но пока призраки держались от хозяйки дома на почтительном расстоянии (а иначе и быть не могло, ибо она контролировала все их желания), Катя воздерживалась от наказаний. Катя дошла до заросшей лужайки и остановилась, чтобы посмотреть на дом. На четырех или пяти балконах висели колокольчики, делавшие фасад еще красивее. Прислушиваясь к их мелодичному перезвону, она различила какой-то шум, доносившийся из зарослей на дальнем конце лужайки.

Катя обернулась. В тусклом сумеречном свете она сумела различить движение среди цветущих ветвей. Значит, кто-то из этих назойливых созданий последовал за ней.

Несколько секунд, пока ветки не перестали шевелиться, хозяйка наблюдала за кустами. В том, что на прогулке ее украдкой сопровождали невидимые спутники, не было ничего удивительного, однако на этот раз все было как-то иначе. Или это она сама изменилась? Сегодня вечером она впервые за много лет ощущала себя живой; любовь заставляла ее сердце биться быстрее и делала душу более ранимой и чуткой.

Все это ее отнюдь не радовало. Меньше всею ей хотелось дать призракам повод вообразить, будто они способны ее напугать, будто они обладают над ней хоть какой-то властью. Возможно, любовь сделала ее поступь легче и грациознее, но она по-прежнему оставалась королевой каньона Холодных Сердец. И если здешние обитатели этого не понимают, ей придется прибегнуть к суровым мерам.

Пока она приглядывалась, не пошевелятся ли вновь ветви, последние отблески заката погасли, и в вечерней мгле засветилось несколько ярких пятен – свет испускали ее соглядатаи. Несмотря на то, что у Кати было время привыкнуть к подобному зрелищу, оно по-прежнему приводило ее в некоторое замешательство; странно было сознавать, что она окружена огромным количеством мертвецов.

«Довольно», – сказала она себе и, резко повернувшись, направилась к лестнице, ведущей в дом.

Она слышала, как трава на лужайке зашуршала под множеством торопливых ног. Призраки пустились за ней вслед.

Катя ускорила шаг и, лишь оказавшись на лестнице, позволила себе остановиться.

За спиной ее раздался слабый, невнятный голос – казалось, у говорившего выпали все зубы, а язык покрыт язвами.

– Пусти нас.

После этого последовало молчание. Затем еще один голос произнес:

– Мы хотим войти в дом, только и всего.

– Мы не причиним никакого вреда, – добавил третий.

– Пожалуйста, пусти нас.

Катя поняла, что ошиблась относительно количества призраков. Их было не десять, как ей показалось, а в два, а то и в три раза больше. Несмотря на то, что их языки и глотки успели сгнить и разложиться, все они пытались произнести одни и те же слова:

– Пусти нас. Пусти нас. Пусти нас.

Прежде она не обратила бы на их мольбы ни малейшего внимания, повернулась бы к ним спиной и двинулась вверх по лестнице. Но что-то изменилось в ней. Роковая красавица, способная разбить любое сердце, злобная стерва, привыкшая потакать лишь собственным желаниям и прихотям, надменная гордячка, глухая к чужим просьбам, осталась в прошлом. Если Катя действительно вернется сюда с Тоддом, они не смогут наслаждаться безоблачной жизнью, которую она рисовала в мечтах, пока эти беспокойные души томятся у дверей. Конечно, то, что под каждой из дверей и над каждым окном, вплоть до самого маленького, было вмонтировано по пять железных икон, делало дом неприступным для мертвецов; однако обитателям дома придется жить в состоянии постоянной осады. А это не слишком-то способствует счастливому медовому месяцу.

Катя вскинула руку, призывая призраков к молчанию.

– Послушайте, – сказала она. Нестройный хор зазвучал тише.

– Я оставлю этот дом на несколько часов, – сообщила Катя. Голос ее поначалу дрожал, но постепенно обрел уверенность. – Но когда я вернусь, многое изменится. Я не хочу, чтобы вы страдали. Этому надо положить конец.

И она повернулась, намереваясь оставить за собой последнее слово. Но кое-кто из внимавших ей желал услышать более конкретные обещания.

– А что именно ты изменишь? – раздалось ей вслед.

– Это ты, Роман? – спросила Катя, оборачиваясь и вглядываясь в темноту.

Однако у говорившего не было времени представиться. На Катю обрушился целый шквал вопросов. Кто-то спрашивал, куда она собирается уехать, кого-то интересовало, долго ли им придется ждать ее возращения.

– Послушайте, послушайте, – возвысила она голос, пытаясь перекричать поднявшийся гам. – Я все понимаю. Понимаю, что вы хотите войти в дом. Но вы наверняка не знаете, какие последствия вас ожидают.

– Мы готовы ко всему. Нам больше нечего бояться, – заявил один из призраков, и слова его были встречены одобрительным ропотом.

– Значит, вы хотите попасть туда, во что бы то ни стало? – качнула головой Катя. – Я все хорошенько обдумаю. И по возращении…

– А что, если ты никогда не вернешься?

– Вы должны мне доверять. Я вернусь.

– Доверять тебе? Скажешь тоже, – насмешливо бросил один из призраков. Глянув в ту сторону, откуда раздавался голос, Катя увидела грубо размалеванное лицо, искаженное горькой гримасой. – Ты нас все время обманываешь. Почему же, черт побери, мы должны тебе доверять?

– Теда, сейчас мне некогда объяснять, – сказала Катя.

– И все-таки, лапочка, удели нам немного своего драгоценного времени. Мы хотим услышать ответы на наши вопросы. Слишком долго мы ждали, пока нам позволят вернуться в комнату…

– Да, вы ждали долго. И значит, можете подождать еще несколько часов, – отрезала Катя и, не дав своей оппонентке возможности ответить, резко повернулась и начала подниматься вверх по ступенькам.

В какой-то момент – всего один томительный момент, когда она была уже наверху, – Кате показалось, что она переоценила покорность призраков и они, утратив остатки терпения, следуют за ней. Но нет, все они остались внизу. Даже Теда Бара. Возможно, кто-то схватил ее за руку, удержав от опрометчивого поступка.

Катя открыла заднюю дверь и переступила через порог. В последние несколько десятилетий сборища призраков, постоянно околачивавшиеся у стен дома, служили серьезной проверкой могуществу икон, которые Зеффер привез из Румынии и собственноручно закрепил у каждого дверного или оконного проема. Комплект из пяти икон, как объяснил ей Зеффер, назывался «Железное заклятие». Он обладал магической силой, отгонявшей всякого, кто не имел права находиться в этих стенах. Кате ни разу не довелось увидеть, что происходит, когда какой-нибудь из призраков приближается к порогу. До нее доносились лишь отчаянные визги, а взглянув на тех, кто подстрекал несчастную жертву, хозяйка успевала только различить исказивший их лица безысходный страх. Что до самого нарушителя, он становился ничем – от него оставалось лишь легкое облачко, словно призрак превращался в пар. А через несколько мгновений и это облачко бесследно исчезало. И лишь гримасы ужаса, застывшие на лицах свидетелей, напоминали о произошедшем.

Катя не имела ни малейшего представления о том, как действует «Железное заклятие». Между тем Зеффер выложил целое состояние монахам обнищавшего ордена за то, что они открыли ему тайну. Не менее щедро заплатил он и за создание огромного количества икон, достаточного для охраны всех дверей и окон. Впрочем, «Железное заклятие» стоило вложенных в него денег – оно ни разу не подвело. Подобно своей матери, Катя могла похвастаться тем, что «содержит дом в чистоте».

Впрочем, представления о моральной чистоте у матушки Лупеску были весьма своеобразными. Она отнюдь не считала зазорным за сходную плату торговать своей двенадцатилетней дочерью. Но тот, кто, лаская крошечные груди малолетней любовницы или же извергая свой заряд, всуе упоминал имя Божье, не мог рассчитывать на снисхождение – матушка Лупеску без промедления вышвыривала его из дома.

Неудивительно, что, став взрослой, девочка выработала собственные правила поддержания чистоты в доме. Вкратце все эти правила сводились к одной нерушимой заповеди: не позволяй мертвецам переступать порог.

Необходимо провести ограничительную черту, иначе ад ворвется в твою жизнь. В этом мамаша Лупеску и ее дочь были полностью согласны.

Катя налила себе стакан холодного молока, чтобы успокоить желудок, который давал о себе знать всякий раз, когда по тем или иным причинам она утрачивала душевное равновесие. Потом женщина неторопливо прошлась по дому. Подходя к передней двери, она услышала шум мотора. Катя распахнула дверь и, сделав несколько шагов по дорожке, оказалась в свете фар.

– Это ты, Джерри?

Дверца машины открылась.

– Да, это я, – раздался знакомый голос. – Ты меня ждала?

– Ждала.

– Что ж, тем лучше.

Открыв калитку, она ступила на узкий тротуар. Джерри уже успел выбраться из машины. Он явно был поражен, впервые увидав, как Катя покидает свои владения, и тщетно пытался скрыть удивление.

– Мы что, куда-то едем? – осведомился он нарочито равнодушным тоном.

– Надеюсь, что едем, – откликнулась Катя с той же деланной беззаботностью. Но, как и Брамсу, ей не удалось скрыть своих истинных чувств. Тревога таилась в ее глазах.

И в то же время в Катином взгляде пряталось нечто иное, куда более удивительное. Посмотрев ей в глаза, Джерри различил в них нежность и даже чистоту. Она походила на юную девушку, которая собирается на выпускной бал, полная сознания своей едва распустившейся прелести.

«Поразительно!» – подумал Джерри. Он столько всего знал о Кате, о сотворенных ею злодеяниях, о бедах, которым она стала причиной… Как же ей удалось извлечь этот нежный, трепетный, невинный взгляд из глубин своей памяти? Как ей удалось добиться, чтобы взор этот казался таким естественным и убедительным? Да, это было необычное зрелище.

– Куда отвезти вас сегодня, мэм? – спросил Джерри.

– Я сама в точности не знаю. Видишь ли, нам надо кое-кого разыскать.

– Вот как? И кого же? Может, я сам догадаюсь?

– Догадаться нетрудно, – улыбнулась Катя.

– Не волнуйся, никуда он от нас не денется, твой ненаглядный Тодд.

– Ведь это ты привел его сюда в первый раз, Джерри. Ты нас познакомил. И я благодарна тебе за это. Думаю, он тоже благодарен. То, что я пережила, было замечательно. Я ведь уже не думала, что сумею влюбиться вновь. Да еще и в актера, – с грустной усмешкой добавила она. – Но выяснилось, что я ошиблась.

– К счастью для тебя.

– О да, Джерри. С ним было так чудесно. Он потрясающий. Он самый лучший.

– Правда?

– Да. Для меня. Самый лучший для меня.

– Я так понимаю, ты хочешь поехать к нему?

– Да.

– Но не знаешь, где он сейчас?

– Ты прав.

– Ну, эту загадку разгадать нетрудно. Уверен, он у Максин. Она сегодня устраивает шикарную вечеринку. Может, мне стоит позвонить ей и спросить, там ли предмет твоих вожделений? А заодно предупредить, что я приведу к ней необычную гостью.

– Нет, я думаю, лучше не поднимать лишнего шума – если это возможно, конечно.

– Как скажешь. Твои желания для меня – закон. Давай обойдемся без всякой кутерьмы. Все, что я хочу, – это найти его.

В это мгновение иллюзия, так поразившая Джерри, исчезла бесследно – перед ним была не робкая девочка, а страстная женщина, одержимая желанием вернуть утраченную любовь. Вернуть сейчас, немедленно, не откладывая исполнение желания до лучшей поры. Этой женщине приходилось спешить: у нее не осталось времени на промедление и ошибки.

– Едем? – спросила она.

– Едем, – откликнулся Брамс.

Катя подошла к машине и принялась неумело дергать за ручку дверцы.

– Позволь мне. – Джерри проворно обогнул машину и галантно распахнул перед Катей дверь.

– Спасибо, Джерри. Как это мило с твоей стороны. Меня всегда умиляла твоя старомодная любезность, – улыбнулась Катя и элегантным движением скользнула на сиденье.

Брамс захлопнул дверцу и уселся на водительское место. Он с удивлением заметил, что Катю бьет дрожь; тонкие пальцы ее слегка тряслись.

– Все будет хорошо, – успокоительно молвил он.

– Ты так думаешь? – спросила женщина, и неуверенная улыбка скользнула по ее безукоризненно изогнутым губам.

– Я уверен. Все будет просто превосходно.

– Он не такой, как все, Джерри. Мне никто не нужен, кроме него. И если он меня оставит…

– Он никогда этого не сделает, – убежденно заметил Джерри. – Он ведь не полный идиот. У Тодда хватает недостатков, но назвать его идиотом – вопиющая несправедливость.

– Найди его. Ты сделаешь это?

– Да, мэм.

– Тогда я начну жизнь заново.

Глава 6

Пикетту потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к рулю старого седана «линкольна». Много лет назад Марко выбрал эту машину, чтобы возить на ней Тодда, когда босс не желал быть узнанным. Устроившись на водительском сиденье, приспособленном для огромного тела Капуто, Тодд внезапно осознал, как сильно ему недостает этого человека; захваченный потоком трагических событий, которые после внезапной смерти Марко следовали одно за другим, он еще не успел ощутить всю горечь утраты.

В этом мире, который с каждым шагом становился все более шатким и непрочным, Марко Капуто воплощал собой надежность. Он был не просто телохранителем и шофером, он был другом Тодда. Он обладал безошибочным чутьем, позволяющим предотвратить многие неприятности, и никогда не боялся высказать свое мнение – особенно в тех случаях, когда оно помогало Тодду выпутаться из беды.

Потом, когда у него будет время, он непременно придумает, как увековечить славное имя Капуто, пообещал себе Тодд. Марко отнюдь не являлся интеллектуалом, поэтому вряд ли имеет смысл основать библиотеку его имени или учредить премию Капуто за научные достижения. Придется поломать себе голову, чтобы решить, какой проект не только будет напоминать потомкам о Марко, но и отразит его личность.

– Вы сейчас наверняка думаете о своем погибшем телохранителе. О Марко Капуто, – заметила Тэмми, наблюдая, как Том ерзает на просторном водительском сиденье.

– Судя по тому, каким тоном вы произнесли это имя, вы не слишком жаловали беднягу Марко.

– Несколько раз он обошелся со мной довольно грубо, – призналась Тэмми и небрежно добавила: – Но это все ерунда.

– Он был мне как брат. Больше чем брат, – проронил Том. – И только сейчас я понял, как много он для меня значил. Господи боже, в последнее время беды сыплются на меня дождем. Я потерял лучшего друга, а незадолго перед этим – собаку…

– Демпси?

– Да. Он умер в феврале. От рака.

– Мне очень жаль.

Том включил зажигание. Мысленно он по-прежнему был с Марко.

– Знаете, что я думаю? – спросил он.

– Что?

– Я думаю, в ту ночь, когда Марко убили, он был не просто пьян. Он был чем-то очень испуган и поэтому напился.

– Вы полагаете, он… что-то видел? Что-то страшное?

– Именно так. Он что-то видел в доме и пустился наутек. – Тодд испустил тяжкий вздох. – Ладно, хватит строить из себя детектива. Может, потом я сумею со всем этим разобраться. А сейчас мы едем в Малибу.

Пока они ехали вдоль океана, Тодд немного рассказал Тэмми о местечке, где обосновалась Максин. Разумеется, Тэмми знала о Колонии – охраняемом поселке, где суперзвезды обитали в громадных особняках, до отказа набитых подлинниками Пикассо, Мане и Миро. В нескольких ярдах от этих роскошных жилищ искрились волны непредсказуемого Тихого океана, а неподалеку, сразу за скоростным шоссе, возвышались холмы Малибу, где в жаркое время года сплетни распространялись со скоростью лесного пожара, а в сезон дождей – со скоростью селевого потока. Однако Тэмми не представляла, как трудно оказаться среди обитателей этого райского уголка – трудно даже тем, кто привык с легкостью удовлетворять все свои прихоти.

– Я собирался купить дом рядом с домом Максин, чуть подальше от берега, – сообщил Тодд. – Но мой адвокат, хитрый старый пердун по имени Лестер Мэйфилд меня отговорил. «Ведь наверняка вам захочется содрать эту дурацкую бетонную плиту и заменить крышу?» – спросил он. «Конечно», – ответил я. И тогда старый пройдоха заявил, что никто мне этого не позволит. Что ближайшие несколько лет мне придется сражаться с правлением поселка за право выбрать унитаз по собственному усмотрению.

И я плюнул на эту канитель с домом. Правда, с тех пор они малость облегчили свои идиотские правила. Думаю, кто-то дал им понять, что все их ограничения – полное дерьмо.

– А кто, в конце концов, купил тот дом по соседству с домом Максин?

– Один продюсер. Он работал с «Парамаунт», сделал для них несколько кассовых картин. А потом ребята из налоговой службы приперли его к стенке и пожелали узнать, почему в течение шести лет он не платил налоги. Так что бедолаге пришлось переселиться в тюрьму, а дом долго стоял пустой.

– И никто больше не захотел его купить?

– Нет. Да хозяину и ни к чему было его продавать. Он не собирался засиживаться в тюрьме долго. Знал, что скоро выйдет и вновь примется делать кино. Так оно и случилось. Он уже успел состряпать шесть новых больших картин. И по-прежнему балуется кокаином и путается со шлюхами. Кстати, его зовут Боб Грейдон.

– Это не про него писали, что ему пришлось сделать в носу искусственную перегородку, потому что настоящая была изъедена кокаином?

– Про него. А где вы об этом читали?

– Не помню точно. Но скорее всего, в «Нэшнл инкуайрер». Я читаю его от корки до корки – вдруг попадется что-нибудь про вас. Но не думайте, я знаю, что далеко не все написанное – правда, – поспешно добавила она.

– Чаще всего в этих журналах торгуют клубничкой. Переспелой клубничкой на потребу толпе.

– По-моему, я чувствую, когда про вас пишут правду, а когда – нет.

– Вот как? Любопытно. А вы не могли бы привести какой-нибудь пример?

– Нет.

– Ну пожалуйста. Прошу вас.

– Но сейчас я и в самом деле не помню. Хотя нет, подождите… Вот! Года два назад про вас писали, будто вы лежите в частной клинике, наращиваете свой… ну, в общем, свою штучку…

– Мою штучку?

– Вы поняли, о чем я.

– А Арни вы тоже говорите «штучка»? Ведь вашего мужа зовут Арни, я не ошибся?

– Вы не ошиблись. Но я никогда не говорю с ним о его штучке.

– Расскажите мне о нем.

– Было бы о ком рассказывать.

– А почему вы решили выйти за него замуж?

– Ну, уж точно не из-за размеров его хобота.

– Хобота! Еще один прелестный термин! Значит, у Арни целый хобот, а у меня какая-то штучка Это даже обидно, – веселился Тодд.

– Я не вижу здесь большой разницы, – пробормотала смущенная Тэмми. – И вообще, я хотела рассказать про историю, напечатанную в «Инквайрер». Там говорилось, что вы находитесь в Монреале, в клинике, и врачи увеличивают вашу штучку – или хобот, если вам так больше нравится. Но я сразу поняла, что это вранье.

– Почему?

– Потому что вам не было надобности на это идти. Учитывая все то, что я читала о вас раньше.

– Расскажите же, что вы читали, – попросил заинтригованный Тодд.

– Ну… вы ведь уже поняли, что я не пропускаю ни одной статьи о вас. Разумеется, из тех, что написаны по-английски. Хотя, конечно, если где-нибудь в «Пари матч» или «Штерне» появляется важное интервью с вами, я отношу его в бюро переводов.

– Неужели? Господи боже! Но зачем вам знать всю ту чушь, что я наговорил?

– Мне интересно, что вы думаете. И… иногда в иностранных журналах пишут про то, о чем американские умалчивают. Например, из одного такого журнала я много узнала… о вашей интимной жизни. О женщинах, с которыми вы встречались. Они там говорили о вас.

– О моей актерской игре, надеюсь?

– Нет… О других ваших… талантах.

– Вы шутите.

– И не думаю. А я была уверена, что все эти публикации вам известны. Мне даже казалось, что вы их просматриваете и даете добро на то, чтобы они появились в журналах.

– Если бы я читал всю дрянь, которой пичкают своих безмозглых читателей эти идиотские журналы…

– У вас не оставалось бы времени сниматься в кино.

– Видите, вы сами это понимаете… Но вернемся к статье. К той, где мои бывшие любовницы рассуждали о моих мужских талантах. Ведь именно на основании их слов вы решили, что история в «Инквайрер» лжива?

Дата добавления: 2015-05-06