Владимир Онищенко 16 страница

Эта раскованная и рискованная ночь имела для её внутреннего «я» большие последствия. Её женская сущность начала прилипать и нуждаться в нём так остро, что становилось жутковато от собственной зависимости и хотелось отлипнуть, чтобы не раствориться в нём, чего она безумно боялась.

У них даже не было возможности «понравиться» друг другу, попереживать о взаимной симпатии. Они сразу переспали, лишив себя всей таинственности и увлекательности процесса ухаживания и покорения. Сложно «обожать», когда все тайны уже открыты. Или почти все.

Но они попытались вернуться назад и пройти весь путь «свидания, цветы, подарки» с самого начала. И у них, действительно, были свидания. Самые настоящие. Их первый выход оказался на удивление спокойным. Энджел не могла точно сказать, чего ожидала, но почему‑то не этого. Конечно, он не должен был кидаться на неё, но определённый тон, какой установился между ними, накладывал отпечаток на её ожидания. Правда, ей показалось, что Данте был навязчив в расспросах, но, наверное, потому, что говорить о себе ей особо не хотелось. Он‑то вёл себя вполне естественно. Попытался узнать о ней больше, спрашивал про родителей, семью, о её привычках и разных мелочах, которые, в сущности, не имели особого значения. От некоторых вопросов она уклонялась, на что‑то отвечала, о чём‑то откровенно не хотела говорить. После ужина он отвёз её домой. И даже не остался на ночь. Она не предложила, а он не попросился.

Это оказалось неожиданно интересным – начать всё так, будто ничего и не было. И, хоть на первый взгляд всё было сомнительно, но в сердце, при всём при этом, зажглось трепетное ожидание. Кажется, такая игра его тоже вдохновляла. Она это чувствовала.

***

Данте привычно расположился в кресле. Упругое, достаточно комфортное, сегодня было сродни электрическому стулу. Так и ждёшь, когда долбанёт очередной разряд. Он едва мог усидеть на месте и только силой воли заставлял себя не двигаться. Даже пальцами по столу не барабанил. Откинулся и сжал подлокотники.

Был поздний час, и рабочий день давно закончился. Он уже отпустил секретаршу. Кофе ему вряд ли захочется. В самый раз выпить чего‑нибудь покрепче. Однако, заглянув в мини‑бар, он отказался от этой мысли и отпустил дверцу. Не время расслабляться. Всё позже. Винсенту будет дорого стоить его ожидание.

Он набрал её номер, и она ответила сразу после первого гудка. Будто ждала его звонка. Или просто случайно телефон как раз был в её руках.

‑ М‑мм… ‑ он даже ничего не успел сказать.

‑ Только не вздумай извиняться, ты поступил совершенно правильно! – выпалила она в сердцах.

‑ Я и не собирался!

‑ Вот и прекрасно! – высказавшись, она почувствовала большое облегчение. И пусть она сообщила ему не всё, что думает о нём в эту минуту, но на душе стало несравненно легче.

Он собирался бросить трубку. И сам не представлял, как сумел сдержаться, чтобы не наговорить грубостей. Было совсем не до этих истеричных выпадов. Чёрт бы побрал этих женщин с их грёбаной противоречивостью!

‑ Давай обо всём позже поговорим.

‑ Хорошо, ‑ так спокойно и послушно ответила Энджел, что ему показалась, будто в тот раз он ослышался.

А она, так и есть, рявкнула на него и спустила пар. Да, это была чистой воды гордыня! Пусть забудет о своих куколках, которыми он вертел как хотел. Ему она не позволит так с собой обращаться.

А в этом что‑то было! Не молчать, съедая всё подряд и сглаживая конфликты. Конечно, не самый удобный момент, чтобы показать свои зубки. Теперь уж как вышло…

Он ещё позвонит. Возможно, захочет встречи. Энджел подошла к шкафу…

Чтобы скоротать минуты ожидания и не метаться по кабинету как тигр в клетке, Данте подошёл к стене, на которой стене висела одна единственная незатейливая и всем известная вещица – дартс. Простая, но очень хорошая игрушка для снятия стресса и лишнего напряжения. Всегда помогало. Можно наглядно представить свою проблему и попытаться «убить» её, пригвоздив к стене. Сначала условно. Потом и в реальности.

Он собрал дротики с мишени и отошёл на нужное расстояние. Прицелившись метнул первый. Второй. Третий. Разозлился ещё больше. Сегодня ничего не клеилось. Он оставил это занятие и вернулся за стол.

‑ Неужели? – саркастично встретил Данте появившегося в дверях Винсента.

‑ Как мог… ‑ Он положил на стол лист бумаги.

Данте придвинул его к себе, чуть коснувшись кончиками пальцев. Прочитал.

‑ Только не надо разыгрывать спектакль, Драго. Ты знаешь, я этого не люблю.

‑ Это не спектакль, кажется, это единственный выход. Ты ведь всё равно собирался это сделать. Не трудись, я уйду сам.

Собирался, да. Уволить, как и многих. Но этого Данте говорить ему пока не хотел.

‑ Думаю, для начала, нужно решить наши проблемы. – В каждом его слове сквозило раздражение, но срываться Данте не хотел. Сейчас самое лучшее – это выяснить, как получилось, что они заключили сделку с подставным лицом. – Как такое вообще могло произойти? Винсент!

‑ Мы разбираемся.

‑ Ты совсем голову потерял? Это же твоя работа и твоя ответственность! Проверять людей!

‑ Я знаю! Знаю! – выкрикнул Драго. Для него это тоже было ударом.

‑ Честно говоря, я думаю, что это ты подставил меня. Я почти в это поверил. – Данте видел, как изменилось лицо Винсента после этих слов, но тон не сменил. – И если бы я не знал тебя двадцать лет, и ты не был моим другом, я бы поверил. Поэтому я сказал «почти». И у тебя есть… ‑ он посмотрел на часы и продолжил с ледяной решимостью: ‑ …два часа, чтобы переубедить меня. Докажи, что я ошибаюсь. И если получится, работай дальше. Только подбери себе новую команду. Полностью.

Глава 24

Кончик зажжённой сигареты светился ярче каждый раз, когда Марис делал очередную затяжку. Сделав её, он медленно выпускал струйку дыма и брался за наполненный вином бокал.

Данте задумчиво следил за разгорающимся огоньком отцовской сигареты. Полутьма кабинета действовала угнетающе. Неудивительно. После такого убийственного дня.

Но, привычно, отец включил лишь стоящий в углу за его левым плечом торшер, и пару бра на стенах. Тёмное дерево, которым был обшит кабинет, поглощало их желтоватое сияние. Работать в таком свете невозможно. Но беседовать ‑ очень даже удобно.

Но только не сегодня.

‑ Я думал, что у тебя хватит ума больше не ввязываться в подобные истории, ‑ с укором сказал отец.

Его недовольство сквозило в каждом слове и жесте. Он поджимал губы, нервно стряхивал пепел и, потянувшись к бокалу, опустошал его в два глотка. Но даже не это говорило о его настроении. Взгляд – слегка разочарованный и мрачный.

‑ Я и не ввязывался, ‑ отчеканил Данте.

‑ У тебя мало забот и хочется острых ощущений? Ты представляешь, какие будут последствия? – обвиняюще бросал Марис.

‑ Я тебе всё объяснил. – Данте поднялся с кресла и подошёл к небольшой барной стойке, чтобы налить себе виски. ‑ Никуда я не ввязывался. Уже давным‑давно. Все наши сделки легальные. И ничего левого, – в который раз повторял он по складам.

Он налил себе вторую порцию виски безо льда, а толку никакого. Алкоголь грел внутренности, но не расслаблял.

‑ Позвони Кристиано, ‑ Марис тщательно затушил окурок. Терпеть не мог, когда тлеющая сигарета испускала едкий дым.

‑ Уже позвонил.

Данте глотнул и со стуком поставил бокал. Не хотел. Так получилось.

‑ Хорошо, ‑ примирительно проговорил отец.

На некоторое время оба замолчали. Марис искал что‑то на дне своего бокала, размышляя, вытащить ли из пачки ещё одну сигарету. Обещал жене курить меньше после того, как перенёс инфаркт. Данте разглядывал бутылки вина, уютно разместившиеся на стеллаже. Отец устроил в кабинете винный мини‑погреб. Во всяком случае, небольшая его часть, представленная крестообразными полками и пирамидками бутылок, органично вписалась в интерьер.

‑ Последствий не будет, отец. Всё это не стоит выеденного яйца. На меня у них ничего нет и быть не может. Ну, нашли они наше оружие, задержали на границе пару грузовиков. И что? Да пусть они им подавятся или в зад себе засунут. Этим всё и кончится. Я чист как слеза младенца. Меня раздражают только проблемы, связанные с шумихой.

Марис усмехнулся такой самоуверенности сына, но склонен был с ним согласиться. Всё, чего добьются блюстители закона, преследуя его и стремясь привлечь к ответственности – это потратят свои ресурсы и испортят репутацию компании. Для их бизнеса это обернётся финансовыми и временными потерями и измотанными нервами. Но всё останется по‑прежнему.

После негромкого стука в дверях появилась Лаура. Едва шагнув на порог, она отмахнулась рукой от дыма.

‑ Фу, папа! Прекращай курить! Тут явно одной сигаретой дело не кончилось. Данте, мне нужно с тобой поговорить.

‑ Лаура, только не сейчас.

‑ Это важно.

‑ Не сейчас, я уже не соображаю.

Единственным его желанием было завалиться в постель и заснуть мёртвым сном. Он даже подумал остаться на ночь у родителей. Но изменил своё решение и вернулся домой. Так привычнее. И спокойнее. В родительском доме он иногда чувствовал на себя давление. И это понятно. Отец, склонный и умеющий управлять людьми всё ещё видел в нём ребёнка и пытался воспитывать. Объяснимо. Ведь для родителей дети остаются детьми, независимо от возраста.

Данте, не раздеваясь, повалился на кровать. Усталость дня скопилась где‑то между лопаток. Он посмотрел на время. Слишком поздно для звонка. Она наверняка давно уже спит. Завтра её ждёт большой сюрприз. Он нашёл в телефоне номер Тьерри и нажал на «вызов».

‑ Да, я Вас слушаю, ‑ Жорж, конечно, ответил, но не сразу. Голос на удивление бодрый, будто он не спал в такой час.

‑ Я хочу, чтобы завтра ты пришёл пораньше.

‑ Конечно. Часа на два устроит?

‑ Вполне. Спокойной ночи, Жорж.

‑ Спокойной ночи, мистер Конти.

Данте улыбнулся: Тьерри, как всегда безупречно вежлив и исполнителен, человек, которого можно поднять среди ночи и он ответит на все вопросы, не моргнув и глазом. Будто так и положено. Данте нравились его невозмутимость и понимание. Другим стоит брать с него пример, Тьерри умеет сохранить хладнокровие в любой ситуации.

Вытянув рубашку из брюк, он расстегнул несколько верхних пуговиц и, приподнявшись, снял её через голову. Потянулся и выключил ночник.

Глава 25

«Завтра» началось именно так, как он и предполагал.

Дверь в приёмной открылась и через секунду промедления закрылась. Острые шпильки застучали по паркету. Она остановилась посреди комнаты. Медлила.

Тьерри всё сделал точно, быстро и без лишних проволочек. Впрочем, в его расторопности не было ни малейших сомнений.

Энджел положила ладонь на ручку двери и, вздохнув, попутно пытаясь найти в душе спокойствие, нажала на неё, позволяя двери распахнуться. Он даже не поднял взгляд. Сидел, уставившись в документы.

Какая работоспособность с утра! А рабочий день официально ещё не начался. Надо же!

Она громко защёлкнула дверь. Никакой реакции. Но, казалось, она услышала его театрально тяжкий вздох. Энджел снова резко хлопнула дверью. Он раскрыл ладонь, выпуская лист бумаги, и выпрямился в кресле, глядя на неё.

‑ Я ожидал чего‑то подобного, но только не того, что, спеша выполнить свои обязанности, ты вынесешь дверь моего кабинета. Она для тебя всегда открыта. Не надо впадать в такие крайности, мисс Лоран.

‑ Как это понимать?

Ярость подступила к горлу, стремясь выплеснуться наружу. Чувствовала, что ладони её горят ‑ так в ней бурлила кровь. Но она давно усвоила правила их игры и знала, что сейчас ещё рано бросаться с обвинениями.

‑ Не думаю, что должен повторять всё, что тебе сказал Тьерри. Уверен в его компетенции. С этого дня ты будешь работать со мной.

‑ Зачем?

‑ Зачем? Зачем столько ненужных вопросов. Ты расстроена? Неужели подобная перспектива так ужасна?

‑ Думаешь, работать секретаршей предел моих мечтаний? Может, для меня это и есть ужасно.

‑ Неправильный ответ, учитывая, чья ты секретарша.

‑ О, какой же ты наглец! – с ноткой пренебрежения сказала она. Не собиралась. Просто неожиданность всей ситуации сказалась на её эмоциональности. Не очень уютно чувствовать себя вещью в чих‑то руках. И пусть он имеет право, но в данном случае ‑ это неоправданно.

‑ У тебя есть ещё пять минут, чтобы потопать ножками и высказать мне своё возмущение. Пять минут до начала рабочего дня. А потом ты пойдёшь и сядешь за свой стол. У меня работы по горло, а значит ‑ и у тебя тоже, ‑ властно приказал он.

Подобный императив ещё больше задел её.

Она круто развернулась и вышла, на этот раз пощадив дверь.

Данте предполагал, что для неё эта перемена будет чувствительна, определённо ожидал от неё реакции, но не такой бурной. Однако её ярость умилила. Защищая себя, она готова была наброситься на него с кулаками. Это хорошо. В этом мире беспомощный просто не выживет. Женщинам труднее вдвойне, потому что они уязвимы и слабы и живут чувствами, потому подвержены влиянию, а нужно уметь дать отпор. Мужчине легче выразить себя. Он точно знает, чего хочет, всегда имея конкретное решение проблемы. Женщина же, рассуждая, может уйти далеко в сторону. Она чувствует. Это мужчина строит, а женщина облагораживает. В этом её предназначение. А не давлеть и властвовать.

Сев за стол, Энджел уставилась в тёмный монитор компьютера.

Что делать и с чего, собственно, начать?

Она никогда в жизни не работала секретаршей.

Обязанности секретаря в такой крупной компании отличаются от обязанностей его же в маленьком офисе?

Чёрт его знает. Терпеть не могла, когда её ставили в тупик. И просто ненавидела ситуации, в которых могла сесть в лужу. На мгновение почувствовала себя глупой и ни на что не способной.

Паника длилась недолго. Только пару секунд, пока она не увидела своё спасение. Оно лежало прямо перед ней на столе в потёртом кожаном переплёте и называлось «Пособие для будущего секретаря господина Данте де Лука Коста». Кроме шуток. Так оно и называлось, что сообщалось в письме, сопровождающем ежедневник Гвен. Так, кажется, её звали. Да, так. Это было написано на первой странице книжки. Также там был её телефон, и Энджел надеялась, что номер Гвен не поменяла. Её помощь обязательно понадобится.

Медленно всё прочитав, Энджел сделала вывод, что со всем этим вполне справится. Тем более, у большинства пунктов стояла пометка «спросить у Д.». Учитывая, сколько было таких «спросить у Д.», складывалось впечатление, что Гвен не вылазила из кабинета начальника.

Ей самой претили такие ограничения. Можно найти другой вид сотрудничества. Как только глаза дошли до пункта о том, что он не любит, когда пьют и едят на рабочем месте, что ей и так было известно, Энджел достала свою любимую кружку, протёрла её салфеткой и поставила на стол возле монитора. Ну и что с того, что у них есть специально оборудованное место для кофе‑пауз. Ей просто некогда будет там рассиживаться. Какая же Гвен молодец, что всё так обстоятельно написала. И чем она его не устроила? Энджел приняла решение обязательно связаться с ней и поговорить лично.

Злость немного улеглась. Но самолюбие было задето, а его не так‑то легко усмирить.

Сколько можно переставлять её как пешку с места на место?

За несколько месяцев она сменила здесь три должности. Рекорд. Теперь ей уже ничего не страшно. После Данте можно хоть на войну. Собственное умение приспосабливаться удивило.

«Я на пути к совершенству», ‑ подумала она, усмехаясь.

С работой немного разобрались. Теперь осталось определиться с личной жизнью. Они с Данте связались крепче некуда. Это будет трудно. Но пасовать нет возможности. Отталкивало только то, что невольно она позволяла помыкать собой таким образом. Но другого выхода не было ‑ потерять работу нельзя, новую искать уже некогда. Операция ‑ дорогостоящее удовольствие и выложить просто так кругленькую сумму ей не по карману.

‑ Не желаете ли кофе, мистер Конти? – спросила она елейным голосом по селектору, когда окончательно восстановила мир у себя внутри.

‑ Желаю, ‑ коротко ответил он.

Через несколько минут Энджел появилась с чашкой ароматного кофе. Размышляя, был ли в этом подвох, Данте чуть отодвинулся от стола, чтобы она «ненароком» не опрокинула на него чашку. Но нет, она медленно и грациозно пересекла кабинет и поставила её на стол.

‑ Тут четыре ложки соли или кипячёная кока‑кола?

‑ Совсем нет. Я вживаюсь в новую роль. Крысиного яда сегодня, к сожалению, нет, поэтому кофе… с сахаром, ‑ услужливо добавила она.

Это вызвало у него улыбку. Упрямая. Борется. Трепыхается. Но ведь бесполезно же. Всё решено и так будет.

‑ Не думай, что это просто мой каприз. Я не увольнял её. Правда. Она ушла сама, ей срочно понадобилось уехать. У меня просто нет времени искать кого‑то сейчас.

‑ Ты врёшь. Тебе не надо никого искать. У тебя есть Тьерри.

‑ Перестань… ‑ мягко сказал он и положил руки ей на талию, собираясь притянуть к себе.

Она напряглась, отстраняясь.

‑ Убери руки.

‑ Что?

‑ Уберите руки, мистер Конти. Иначе я подам на Вас в суд за сексуальное домогательство на рабочем месте.

Он отнял ладони, и Энджел невозмутимо покинула его кабинет.

Если в глубине души Данте и пожалел о том, что перевёл её к себе, то вслух он в этом никогда не признается. Но ведь не из плохих побуждений!

Если Энджел не успокоится, то это будет невыносимо трудно, а лишние трудности ему не нужны. И так проблем выше крыши.

Никак она задумала сексуальный шантаж. В этом деле женщины достигли просто невиданных высот.

Он прекрасно знал эту женскую тягу к власти. Власти над мужчиной. Они влюбляются в такого, каков он есть, какого выбрали именно они. Но потом волшебным образом оказывается, что чего‑то мужчине недостаёт для статуса «идеал». И начинается переделка, поломка и подтачивание. Поддашься – и ты слабак, и женщина идёт искать более достойного, то есть сильного. Чтобы снова взяться за «творение» своего идеала.

Он вышел из кабинета. Энджел стояла к нему спиной и изучала содержимое шкафа для бумаг. Перебирала папки, запоминала, что и где стоит. Всегда лучше расставить всё на свой лад – точно будешь знать, где искать нужные документы.

Она пробегала пальчикам по папкам, прекрасно зная, что он стоит у неё за спиной, но продолжала бесстрастно делать своё дело. В шкафу особого порядка не было. Легче вывалить все и заново рассортировать. Трудновато было сосредоточиться, когда его взгляд буквально жёг спину, но она стойко держалась.

‑ Я отъеду ненадолго. Буду через два часа, ‑ наконец сообщил он.

‑ Это информация лично для меня? Или для всех?.. ‑ Она развернулась и посмотрела ему в глаза. И то, что она в них увидела, заставило её поспешить сесть за стол. ‑ Мне же надо что‑то отвечать, если тебя будут искать. Что мне говорить? – Почему‑то звучало, как оправдание, хотя было совсем не так.

‑ Так и говори, что я буду через два часа.

Дверь захлопнулась, и она осталась в полнейшей тишине, которая ничуть не раздражала.

Оставшись одна, Энджел очень обрадовалась. Это уникальная возможность обшарить все ящики и полки, не задаваясь вопросом, как это выглядит со стороны. Руки быстро и методично вытаскивали папки, глаза пробегали по содержимому.

За два часа она с лихвой управилась. А у Данте на столе появился список тех, кто его искал и зачем. И ещё осталось немного времени, чтобы отдышаться.

Она чихнула.

Это всё книжная… чёрт её… пыль…

‑ Принеси, нам что‑нибудь… кофе, чая или воды… ‑ Он появился в сопровождении мужчины, ей незнакомого. На совещании она его точно не видела.

‑ Так что конкретно? Кофе, чая или воды? – проворчала она закрытой двери. Мужчины быстро скрылись в кабинете.

Было решено, что лучше кофе.

Наверное, это важный посетитель. Или близкий человек. Не имеет значения, что она видела его всего несколько секунд: едва уловимые и неконтролируемые жесты это выдавали. А незнакомец очень свободно держался.

Она вошла, предварительно постучав, и поставила поднос на стол. Потом расставила чашки, предложила сахар и печенье.

Всё было сделано аккуратно, вежливо и тактично. Когда она подняла глаза, чтобы спросить нужно ли что‑то ещё, то наткнулась на внимательный взгляд брюнета. Нужно было как‑то среагировать, и она чуть приподняла уголки губ в намёке на улыбку. Он сделал так же и поблагодарил её за кофе.

‑ У тебя новая секретарша, ‑ заметил Кристиано, когда Энджел покинула их.

Себя она тоже не обделила. Её кружка с кофе уже стояла на столе и дожидалась хозяйку. Она поправила узкую юбку и села в кресло. Успела сделать всего пару глотков, как в приёмную влетел Винсент Драго – начальник службы безопасности.

‑ У себя? – бросил он на ходу, но ответ не дослушал.

Зачем спрашивал, если всё равно ворвался в кабинет без разрешения. Энджел шагнула следом, чтобы спросить, нужна ли чашка для Драго. Он подтвердил это. Но потом выяснилось, что чая он бы выпил охотнее, и тогда она принесла ему чай.

Когда она вышла, Драго посмотрел ей вслед и улыбнулся, собираясь что‑то сказать.

‑ Да, мать вашу, у меня новая секретарша! – провозгласил Данте и сел на своё место. Всё это время он стоял у стола, держа руки на поясе.

Интересно, у него всегда такая суматоха или сегодня просто день такой. Правда, стоит ли удивляться после вчерашнего? Стало не по себе. Как‑то тревожно. За своими переживаниями она не придала особого значения произошедшему инциденту и не оценила его масштабы. А ведь возникшие проблемы реально серьёзные! Переживания тут же замутили душу, и Энджел вознамерилась помочь Данте всем, чем только сможет.

Погрузившись в дела, Энджел закопалась в документах, с головой уйдя в работу. В кабинете стояла тишина, её нарушал лишь монотонной гул процессора, иногда принтера и тихий шелест бумаги.

Из‑за стены доносился неразборчивый гул мужских голосов. Когда послышался смех, Энджел подняла голову и усмехнулась. И это называется решать серьёзные проблемы. Хотя лучше уж так, а не как на последнем «совещании».

Дверь с громким щелчком распахнулась. На пороге стояла молодая девушка. Она была явно не из штата сотрудников компании. Об этом говорила её одежда, потому что им запрещено являться на работу в джинсах. Девушка не задержалась в приёмной. Бросив на Энджел немного удивлённый взгляд, зашла к Данте. Озадаченная Энджел не успела сказать и слова. Мало того, что девица не поздоровалась, но и ввалилась к Данте, будто так и положено. Словно её там только и ждут.

Замерев, она ждала реакции, но было тихо. Девушку не вышвырнули из приёмной, а её саму не отчитали. Стало безумно интересно, кто же эта нежданная посетительница. В груди странно кольнуло. Энджел напряжённо прислушалась. Напрасно. Из‑за двери не слышалось ни звука.

‑ Привет, братик! Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Привет, Винсент, Крис!

‑ Лаура… ‑ обречённым тоном протянул Данте.

Кто бы сомневался, что Лаура всегда всё делает по‑своему. Разве можно надеяться на её благоразумие и понимание ситуации. Ведь у неё своя, никому не понятная, философия жизни. И надо сказать, дерьмовая философия.

Лаура не предупредила о своём визите и, глядя в недовольное лицо брата, уверилась в своей правоте. Позвони она, и он запретил бы ей приезжать, сославшись на занятость. Она знала о его проблемах, но несколько минут он может выделить. Это ему ничего не будет стоить. От него не убудет. А дружок Винсент всегда на месте. Потом разберутся со своими делами.

‑ Здравствуй, Лаура. Как жизнь? – Винсент принялся собирать документы со стола. Сомневался, что Лаура забежала на пять минут. Если она говорила, что у неё серьёзный разговор, то окружающим следует заранее приготовиться к долгой беседе и принять двойную дозу успокоительного. Вымотает все нервы. Он посочувствовал Данте.

Кристиано без слов покинул кабинет

‑ Скукотища полнейшая. – Она сгримасничала, опустив уголки губ. ‑ Как у тебя? – Села в ближайшее кресло и закинула ногу на ногу.

‑ А у меня сплошное веселье. Ладно, я пойду. Если что ‑ я на месте.

‑ Хорошо, ‑ кивнул Данте. И обратился к сестре, после того, как закрылась дверь: ‑ Ты сказала, что хочешь серьёзно поговорить. Я весь внимание. – Данте отодвинул от себя папки с документами и сложил руки на столе, знаменуя готовность к разговору, хотя особого энтузиазма в глазах не просвечивалось, было только раздражение.

‑ Да. Вернее, я хотела тебя кое о чём попросить. Только выслушай меня. Это касается…

‑ Только давай по сути. Не надо долгих предисловий.

‑ Я просила выслушать меня! – обозлилась она на его бестактность.

‑ Лаура, сбавь тон.

‑ Что? Вы всегда заняты только своими проблемами! – завелась она с полоборота.

‑ Кто «вы»? – Данте тоже начал закипать. Сегодня ей долго стараться не пришлось.

‑ Все вы! Мама, папа, ты! До меня нет никому дела. Вы только и можете устраивать разборки и учить жизни.

‑ Не начинай снова свои истерики. Ты несёшь полную чушь, и ты это знаешь! Если тебе не хватает адреналина – пойди и стукнись головой об стену. А у меня нервы не железные. – Он даже не старался выбирать выражений и практически не сдерживал свою ярость.

‑ Вот. Для тебя это очередная истерика. А для меня это важно и я лишь хочу, чтобы меня выслушали!

‑ Так ты говори! Говори, Лаура, а не собирай всякую ерунду! Думаешь, сейчас самый удобный момент? Удивлю, но совсем нет! Но раз уж ты настаиваешь, давай! Отвлечёмся на твои проблемы! Это же важнее всего. Главное, чтобы в этой суете и про тебя не забыли. – Он не скрывал сарказма, хотя знал, что это раззадорит Лауру ещё больше. Но терпеть её выходки надоело. Ей и так всё спускалось с рук. Выпороть бы её как следует, чтобы на задницу не могла сесть, чтобы каждый раз вспоминала ‑ за что. Может, тогда задумается. И одумается.

‑ Ты меня не понимаешь.

Ну, вот. Началось. На глазах выступили слёзы. Дальше последуют долгие рыдания. Обвинения. Жалобы. Знакомо до чёртиков. Достало. Если она надеялась вызвать таким образом его сочувствие или заставить его понять себя, то обманулась. Только больше разозлила, терпеть он не мог эти истерические припадки с выворачиванием душ. Чтобы объяснить что‑то, не нужно устраивать представление, нужно ясно высказаться, но Лаура этого не умела. Она умела изображать недовольство и изыскивала разные средства манипуляции, пренебрегая лишь одним правильным – здравым смыслом.

‑ А ты сама себя понимаешь? Ты себя понимаешь? Скажи спасибо, что я тебя тогда не выловил, когда ты ребёнка бросила и смоталась в неизвестном направлении! Ты двое суток шлялась непонятно где. Знала, что матери плохо стало? Они с отцом всех на уши поставили! Морги обзвонили и больницы! А наша дорогая Лаура, оказывается, муженька проведывала. Идиотка. Я тогда не стал лезть. Боялся, что придушу тебя собственными руками, ‑ говорил он, вернее, резал как ножом.

Она расплакалась, когда поняла, что у него искать поддержки бесполезно. Встала и подошла к окну, отвернувшись. Успокоиться она не пыталась, вытирала слёзы и хлюпала носом, прерывисто вздыхая.

Её слёзы почти не трогали. Для неё это обычно явление. Но, несмотря на это, на душе у Данте стало так же склизко и неприятно.

Он стремительно вышел и кабинета и вернулся меньше чем через минуту.

‑ На. – Сунул ей стакан воды и, подтащив к креслу, усадил обратно. Сделал он это без особой деликатности, и она, расплескав на себя воду, завыла ещё громче и он, чертыхнувшись, бросил ей на колени носовой платок. ‑ Теперь рассказывай. – Сам не стал усаживаться на место. Не мог усидеть. Был заведён до отказа, того и гляди сорвётся. Тяжёлые глубокие вздохи не очень помогали успокоиться.

Лаура всхлипнула и вдохнула в лёгкие побольше воздуха.

‑ Папа хочет запереть меня в психушку, ‑ проговорила на выдохе. ‑ Пожалуйста, уговори его не делать этого. Я не хочу. Я этого не выдержу. – Снова сделала кислую гримасу.

Красивая же, а нос покраснел, глаза заплаканы, видок ещё тот. Совсем нет к себе уважения. Он терпеть не мог людей, которые себя не уважают, лепят образ неудачника, манипулируя жалостью. Он ненавидел мягкотелость и презирал беспринципность. Никак не мог смириться с этим в собственной сестре. Как злая насмешка. Недоразумение в их жизни. И не надеялся на её исправление, но и принять не мог.

‑ Во‑первых, это не психушка, а…

‑ Так ты знаешь? – Она удивлённо уставилась на него.

‑ Конечно. Естественно, я знаю! – воскликнул он.

‑ И ты молчишь? – так ошарашенно спросила она, будто он совершил преступление века.

Дата добавления: 2015-05-06